Параллельно этому происходят симметричные изменения в психике женской половины племени, оставшейся сторожить и обустраивать общую стоянку. Здесь из-за временного отсутствия мужчин воспроизводится внешняя форма русалочьей стаи. Кроме заботы о детях, исполнительская ипостась коллективной женской личности занята привычными делами изолированных от мужского общества русалок – шлифовкой артефактов, заострением орудий, поддержанием огня, разведением змей и кормлением птиц. Но при этом в психике присутствует мужская сдерживающая ипостась, она же анимус.
Чем сложнее задача охотников, чем дольше отсутствие мужской части племени, тем тревожнее и возбужденнее становятся бывшие русалки. Цикл возбуждения, естественно, привязан к фазам луны. В какой-то момент женская часть племени срывается с места, чтобы поучаствовать в "охоте", хотя бы в качестве возбужденных зрительниц. Разумеется, какая-то коммуникация между двумя частями племени есть, поэтому внимание охотников переключается на сдерживание женских эмоций. И они обязательно встречаются где-то рядом с границами городища, на "форуме". После чего мужчины жестами и мимикой, с помощью трофеев или хотя бы артефактов и картинок должны доказать свои успехи. Иначе бывшие русалки вспомнят прошлое и быстро превратятся из добродетельных матрон в мстительных фурий. В любом случае без жертвоприношений не обходится, и ритуал мистерии вновь объединяет племя, успокаивая женщин и вдохновляя мужчин на новые подвиги.
Мы приходим к пониманию, почему на шестом этапе антропогенеза личность человека имеет двойную природу – и мужскую, и женскую. Просто по причине превращения экспансии прачеловека в самодостаточную цель. Без экспансии и новых побед над внешними врагами нельзя сохранить динамическое равновесие и желанное единство человеческого племени. Но чем сильнее внешние соперники, чем сложнее задачи охотников, тем больший потенциал коллективного опыта должен быть задействован. Поэтому в равной степени востребованы ипостаси "ночной личности" бывших русалок и "дневной личности" их бывших соперников. Личность человека в День Шестой рождается из двух половинок – мужской и женской.
Но что означает в таком случае: "сотворил Бог человека по образу Своему"? Попробуем не мудрствовать лукаво, а просто извлечь логику из образов библейского мифа. Если человек сотворен в виде двух ипостасей, "мужчину и женщину сотворил их", но при этом "по образу Божию сотворил его" – не значит ли это, что и сам образ Божий в этот День Шестой имеет две аналогичные ипостаси.
Но мы только что выяснили, что в первом человеческом племени, имеющем необходимую сложность внешней социальной и внутренней психической структуры, было две различных пары ипостасей "мужского и женского". Одна пара – внешняя ипостась мужчины и связанная с нею анима обращена вовне, к природе и исполняет предназначение человеческого племени – стать властелином всего живого. Вторая пара сохраняет традиции и саму возможность воспроизводства рода первочеловеков. Это – внешняя ипостась женской половины племени и сдерживающий ее анимус.
Но чем занята эта внешняя женская ипостась? Она сохраняет в своем прибрежном городище деревянные или каменные изображения фаллоса. Она хранит любовь к непослушному юному поколению. Она поддерживает огонь, разражаясь диким смехом каждый раз, когда приходится добывать его заново. Она бережно разводит змей и заплетает их шкуры в свои косы. Она приманивает и кормит больших птиц, охраняющих границы города от врагов. Одним словом – эта половина коллективной личности племени обращена сразу ко всем живым божественными символам. Мужская ипостась психики женской половины племени тоже обращена к Богу, именно анимус удерживает бывших русалок у домашнего очага и побуждает их служить всем воплощениям Бога. А значит, вместе эти две ипостаси и есть божественная часть психики первочеловека. Именно в этих древних частях психики (архетипах) сохранился образ Божий и стал много позже частью библейского откровения.
Теперь мы можем сравнить эту древнейшую структуру психики первого человека, точнее – первого человеческого рода – с общей структурой психики современного человека. Эта четырехчастная структура была впервые раскрыта в учении апостола Павла: 1) плоть, 2) душа или "жена", она же "внешний человек" 3) дух или "муж", он же "внутренний человек" и 4) "внутреннейшее" над личностью, где обитает Бог. При этом "внутренний человек" является носителем коллективного опыта, традиций, сдерживающим устремления "внешнего человека" и выносящий суждения о его поступках. Но точно такую же роль хранителя традиций и коллективного опыта, сдерживающего ревность ярых носительниц образа Божия, выполняет анимус во "внутренней половине" коллективной личности первого рода человеков. И точно также коллективная личность состоит из четырех частей, одна из которых обращена вовне, а вторая – во внутреннейшее, где обитают божественные символы.
Теперь мы можем сделать важный вывод из этой естественной логики. К середине Дня Шестого процесс антропогенеза достиг уровня развития, при котором сложность психического развития уже сопоставима, в том числе и по функциональному разделению четырех частей, с психологией современного человека. Главное отличие заключается в том, что взаимодействие четырех частей психики происходит пока еще не внутри личности в виде столкновения и развития идей, а эксплицитно – как общение носителей "божественной" и "человеческой" частей психики, повторяющегося цикла разделения и возобновления единства женской и мужской частей племени.
Судный день
Еще раз внимательно прочтем 27-й стих Книги Бытия: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их".
Как мы выяснили, "раздвоение личности" у наших предков произошло на ранних этапах. К утру Дня Шестого произошла дифференциация психики по границе внутреннего и внешнего круга интересов. При этом внутренний круг освящен божественными символами, а внешний круг – это поле для экспансии и эмансипации человека во враждебном животном мире. Стремление к экспансии и братанию со всеми "сильными мира сего" - львами, буйволами, орлами, определяется психическим состоянием веры в божественную силу поведенческих программ, которые привели к осуществлению надежд змееносных русалок. То есть экспансионизм и любовь к врагу становятся не просто нормой поведения, а строгим предписанием веры. Но мы должны помнить, что поддержание традиций – укорененных в "земле" стереотипов поведения, всегда было делом основной части стаи. Поэтому и на шестом этапе программу экспансии и эмансипации осуществляет мужская половина племени.
В полдень Дня Пятого лунный цикл ночных оргий становится освященной традицией. Так что и утром Дня Шестого племя существует в цикле "разделение-воссоединение". Мужская часть племени во главе с вождем уходит на охоту, женская часть остается заниматься домашним хозяйством. Таким образом, в начале шестого этапа происходит дифференциация структуры психики между полами. При этом в каждом из двух типов психики есть разделение на две ипостаси, два субъекта – явный действующий и скрытый побуждающий. Механизм побуждения основан на символике противоположного пола. Скрытая часть личности следит за действиями явной и для побуждения или сдерживания посылает сексуально окрашенные сигналы.
Уточним, что значит психологическая дифференциация мужской и женской психики? Ведь любой ребенок рождается от двух родителей и наследует психику, где изначально есть оба комплекса – и женский, и мужской. Более того, мы знаем, что достаточно часто происходит ошибочный запуск противоположного типа психики. То есть дифференциация не означает, что личности другого типа отсутствуют в психике человека, а только тот факт, что второй комплекс из двух личностей не проявляется, не подключен к источникам психической энергии. Так же как программа в памяти компьютера может "зависнуть", не получая доступа к процессору.
Использование нами компьютерных аналогий вовсе не означает, что мы полагаем "духовные субъекты" такими же логическими автоматами, как компьютерные программы. Нет, в психике действуют живые субъекты, но они имеют такую же информационную природу, как логические автоматы. Разница между ними такая же, как в материальном мире разница между живыми существами и машинами, роботами. Тем не менее, эта аналогия дает нам простой ответ на некоторые вопросы, которые ставят в тупик самых умных богословов. Например, каким образом один Бог присутствует в душе сразу всех людей? Ответ: точно так же, как одна и та же операционная система работает сразу на всех компьютерах. (Вопрос: на всех ли и одна ли? - пока оставим внутри скобок.)
Цикл "разделение-воссоединение" мужской и женской частей первого племени был, скорее всего, месячным. Но мы условимся называть период разделения "дневным" или обыденным, а период до и после объединяющей мистерии "ночным" или праздничным. В обыденный период мужская и женская части коллективной личности разделены барьером пространства. В этот период мужская сдерживающая ипостась женской половины (анимус) помогает доминирующей явной ипостаси заботиться о разных воплощениях образа Божьего. А побуждающая ипостась мужской половины (анима) общается только с действующей мужской ипостасью. В "ночной" период наоборот, две скрытые ипостаси начинают искать друг друга, побуждая обе части племени к преодолению барьера и воссоединению "человеческого" и "божественного".
Из этого достаточно простого механизма взаимодействия четырех частей психики первого племени позднее родится целостная психика человека, также разделенная на два уровня – внешний и внутренний. При этом исполнительная ипостась "внутреннего человека" постепенно научится оперировать с божественными образами как идеями, эмансипировав их от конкретных материальных воплощений. В результате ипостась, несущая в себе образ Божий, становится "операционным субъектом" в процессе развития человека и человечества. И тогда не конкретные воплощения, а сама эта ипостась, "операционный субъект" будет Богом. Побуждающая Бога ипостась духа, "внутреннего человека" является одним с ним целым – Сыном, но также и женихом для души "внешнего человека". Такая реконструкция происхождения структуры психики дает ответ на многие загадки библейских символов. Если только не считать Бога вечным и неизменным, а полагать его развивающимся центральным субъектом человеческой психики и всего исторического процесса.
Кроме подобия структуры есть еще и подобие процесса развития психики человека и психики человечества – философский закон соответствия филогенеза и онтогенеза. С этой точки зрения образ Бога в День Шестой подобен младенцу, который уже полностью сформировался в "чреве" психики прачеловеческой стаи, ставшей человеческим племенем. При этом "операционная ипостась" имеет выраженный женский характер, так что наиболее подходящим символом является София – Божественная Премудрость.
Теперь нам остается разгадать стихи, относящиеся к последнему Дню Творения: "И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал" (Быт. 2,2).
Казалось бы, уж здесь-то что загадочного? Ясно как божий день: отдыхал наш "операционный субъект" от всех дел. В честь этого через Моисея даже учрежден еженедельный праздник вместе со специальной четвертой заповедью: "Помни день субботний, чтобы святить его..." /Исх 20,8/.
Нет, если бы процесс Творения буквально занял бы лишь одну неделю, то никаких вопросов. Но мы-то знаем, что один день Бога может длиться для "внешнего человека" и одну секунду, и тысячелетия. Тем более это касается первобытных версий нашего "операционного субъекта". На самом деле, несмотря на постоянное ускорение процесса, каждый из этапов антропогенеза занимает сотни тысяч лет постепенных и незаметных для глаза изменений, из поколения в поколение, шаг за шагом. Поэтому и седьмой этап антропогенеза – это, как минимум, десятки тысяч лет.
Но что значит, что Бог почил, то есть уснул на десять тысяч лет? Что значит: человек остался один на один с природой, без общения с Богом?
То самое и значит, что Бог подарил человеку новую физическую силу и умения, искусство любви к врагам для победы над ними, а человек вложил всю энергию в процесс экспансии и эмансипации, достижения господства над живой природой. И на этом пути достиг более чем впечатляющих результатов, расселившись по всем континентам, по всем широтам и экологическим нишам. Но отличить окончательную победу от начала жестокого поражения сам человек не может. Главным итогом Дня Седьмого будет быстрое распространение нового биологического вида и вызванный им глобальный экологический кризис эпохи "неолита". Причем одной из главных причин этого кризиса будет чисто человеческое качество, о котором тогда еще не было известно, что гордыня – это смертный грех. Ну и еще плюс к этому постепенное изобретение мощного оружия – лука со стрелами.
Совершенствование оружия – это прерогатива женской, "божественной" половины первого человеческого рода. Это любимые змеи научили женщин вязать узлы и соединять концы деревянных артефактов, которые затем при высыхании тетивы сгибались в дугу. Остальное было делом игровой фантазии, постепенного усложнения навыков обращения с ритуальным предметом. Но даже изобретение страшного оружия не могло нарушить баланса между мужским и женским. Зато могло помочь в торжестве над самым грозным и желанным врагом – быком.
А вот приручение крупных копытных изменяет баланс сил между "внешним человеком" и его прибрежным "альтер эго". Точно также как в русской присказке про медведя – "Я его поймал, но он меня не отпускает". Победившее быка, приручившее его племя вынужденно становится кочевым, надолго покидает прибрежную стоянку, а значит – не может сохранить прежний ритуальный цикл. Прежний образ Божий не сразу, но постепенно "засыпает", отключается от психического процесса. Остается лишь главный тотем и поклоняющийся ему, отождествляющий себя с ним "внешний человек", который похищает, увозит с собой жрицу – хранительницу огня. Это деяние "зевса-быка" позднее воплотится в мифы о похищении Ио, Европы, Елены.
Но нарушение баланса в пользу мужского должно было вызвать и стереотипную реакцию женской, "божественной" половины, стремящейся вновь укрыться на островах и в плавнях. Иначе трудно объяснить существование племен амазонок наряду с минойскими племенами тавромахов.
К полудню Дня Седьмого человек в его внешней ипостаси и в самом деле возомнил себя равным Богу. Если бы новый, кроманьонский человек просто стал бы еще одним новым крупным хищником, то он просто вытеснил из этой экологической ниши других хищников. Это он, конечно, постарался сделать, но ведь нет, чтобы на этом остановиться. Нет, ему еще нужно было начать заботиться о священных быках и коровах, защищать их от хищников. Да еще в такой степени заботиться, что заповедь Бога "плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю" была распространена и на "братьев меньших" крупных и рогатых. Однако дополнительной влаги в зеленых степях Сахары и Аравии от этого не прибавилось, как и травы с кустарниками.
Наверняка, и раньше в том или ином районе этого широкого пояса засушливой саванны случались кризисы перенаселения травоядных. Какая-нибудь напасть выкашивала местных хищников. Расплодившийся скот съедал и вытаптывал всю зелень, после чего благополучно подыхал с голоду. Снова наступали сезоны дождей, снова пробивалась трава, снова прикочевывали новые стада. Но в День Седьмой смертельная напасть для хищников случилась практически одновременно по всему зеленому поясу Сахары и Аравии. Расплодившийся человек разогнал хищников и нарушил экологический баланс практически одновременно на огромной территории. Отсутствие зелени превратило пустынные пространства в огромный тепловой экран, формирующий мощные восходящие потоки сухого воздуха. В результате изменяется вся система циркуляции атмосферных потоков теплого и влажного воздуха от экватора к полюсам и от океана на сушу. Если до Дня Седьмого тепло и влага распределялись более равномерно, так что львы и антилопы обитали в Европе и севернее Черного моря, то после опустынивания Сахары и Аравии начался Ледниковый период. То есть кроме экологической катастрофы к югу от Средиземноморья, в восточном полушарии произошла еще климатическая катастрофа. И все это – от большой, но неразумной любви человека к крупным животным. Кстати, неразумная любовь – это и есть гордыня, точнее – любовь, не желающая ничего знать, слепая, но деятельная вера.
Очень трудно, просто невозможно удержать от параллелей между Днем Седьмым и нынешним индустриальным веком. Снова человечество благодаря научным откровениям, возвысилось над природой, уже не только живой, но над всеми ресурсами планеты. Опять изобретено самое мощное смертельное оружие и технологии, позволяющие индустриальной системе беспрепятственно выкачивать и расходовать буквально все природные ресурсы. Победа над физическими недугами вновь сделала актуальной проблему перенаселения. При этом идея Бога и связанные с нею моральные вопросы отодвинуты глубоко на задний план, забыты в суете ежедневной гонки за ресурсами, за сиюминутным успехом, за сугубо мирскими, плотскими интересами "внешнего человека". Что же удивляться тому, что на повестку дня снова выходит глобальная экологическая катастрофа и даже угроза климатического коллапса.
Но, даже ощущая нависшую угрозу, человечество не способно остановиться, отрешиться от суеты и сиюминутности. Вместо стремления к более полному знанию, экологи и ученые начинают проявлять "действенную любовь", которая без знаний равна гордыне. То экологи суетливо борются "за права животных", игнорируя печальные последствия для самих животных. Или "борцы с глобальным потеплением" ищут не там, где потеряли, а где удобнее. Научное сообщество вовлекается в политические игры, продиктованные экономическим эгоизмом индустриальных держав. Вместо поиска знания – сугубо мирская суета. Вместо творческого откровения – гордыня и заблуждения.
Вот что на самом деле означает для новорожденного человечества, когда Бог "почил в седьмый день". Резкое сужение пространства для экспансии вследствие экологического кризиса ставит на повестку дня совсем другую задачу – выживания. Если раньше конкурирующие племена могли просто разойтись в казавшемся бесконечным пространстве, то теперь соседние сообщества становятся значимым фактором социального развития. И главным из них – первое земледельческое племя, развившееся из покинутой женской половины в условиях островной изоляции. Заснувший в зарослях тростника Бог начинает просыпаться.