Таким образом, можно с высокой вероятностью утверждать, что в результате Странного Происшествия усложнилась не только структура стаи, но и структура психики значительной части особей. Правда, нужно сразу отметить, что структура стаи уже содержала до этого маргинальную часть – группу детенышей, и первоначально удвоилась, усложнилась не основная, взрослая структура, а опекаемая, детская часть стаи. В результате детская стадия развития психики значительной части особей – девственниц, дополнилась новой, подростковой стадией развития, сочетающей статус ребенка с почти взрослой физиологией.
Первичное усложнение половозрастной структуры стаи должно было просуществовать достаточно долгое время, чтобы связанные с этим стереотипы поведения устоялись и закрепились в коллективном опыте стаи. Продлению этого периода первоначального накопления опыта способствовало общее снижение рождаемости, смягчившее экологический кризис перенаселенности.
Чтобы новоприобретенные девственницами стереотипы поведения и новая структура психики стали фактором видообразования, девственницы должны были на каком-то этапе получить возможность реабилитироваться и вернуться в общий круг реализации взрослых инстинктов стаи. Такое возвращение стало вторым важным Событием в ряду событий, начавшимся Странным Происшествием. Причем нужно представлять себе, что стая в целом достаточно быстро адаптировалась к фактору девственности. Память о пережитом Страшном Стрессе внесла определенные коррективы в процесс инициации молодых особей. После первичной проверки новые девственницы сразу направлялись в подростковый круг себе подобных и, после доходчивых объяснений с применением воспитательных мер, вряд ли сами решились бы повторить негативный, сугубо стрессовый опыт. Единственное, что оставалось девственницам, это имитировать взрослую жизнь в подростковых играх в качестве "реакции на отсутствие". Поэтому единственно возможным способом разрешения сложившейся ситуации могла быть практическая "инициация" в рамках имитационной игры во взрослую жизнь. Попросту говоря, должна была случиться дефлорация девственниц искусственным фаллосом.
Сама по себе потеря девственности из-за неосторожного обращения с посторонними предметами не является ни проблемой, ни приобретением для психики девственницы, находящейся в социальном статусе подростка. Такого рода случайность не изменяет стереотипного течения жизни в животном и даже в человеческом сообществе. Потому что для изменения половозрастного статуса особи нужна именно инициация как соблюдение определенного ритуала. Это значит, что в рамках подростковой игры девственниц во взрослых должна быть воспроизведен весь ритуал, сформироваться такая же иерархия, "как у взрослых", включая вожака, единственно обладающего правом применять свой сакральный инструмент для "инициации". Нет ничего сложного для высших приматов в том, чтобы в порядке "реакции на отсутствие" использовать посторонние предметы, например, обломок дерева для игры в вожака. Здесь даже нечего особо фантазировать.
Однако, чтобы в психике девственницы-подростка произошло переключение психической программы, изменение стереотипа поведения с детского на взрослый, необходимо нечто большее, чем просто устранение физического препятствия с помощью вновь изобретенного инструмента. Для этого "игра во взрослых" в исполнении группы девственниц должна стать больше чем игрой. Она должна была стать в глазах девственниц более важной и психологически привлекательной, чем постоянно наблюдаемый ими со стороны ритуал взрослой жизни. Естественной причиной такого превращения подростковой игры в сакральную "мистерию" стал повышенный уровень нерастраченного либидо, направленный на выполнение стереотипной "программы" приобретения взрослого статуса. Непосредственное участие в имитации недоступного ритуала, в поставленной силами девственниц "мистерии", оказывается психологически наиболее важно. За счет прилива психической энергии такое мистическое соучастие окрашено в нуминозные, светлые тона в большей степени, чем обычное наблюдение за ритуалом в основной стае.
Соответственно, для экзальтированной девственницы ритуал инициации Артефактом в ходе "мистерии" оказывается более чем достаточной заменой обычной инициации. После этого освобожденная девственница легко переходит к стереотипной программе взрослого поведения. Она предлагает себя настоящему вожаку, и после проверки становится полноценным членом стаи. Как и другие девственницы, прошедшие обряд "инициации".
Результатом найденного девственницами решения проблемы становится уже не удвоение "детской" части стаи, а латентное удвоение всей взрослой иерархии. При этом для девственниц более привлекательной из двух параллельно существующих структур остается именно та, в которой они прошли "инициацию". Кроме того, в альтернативной иерархии девственницы имеют заведомо более высокий статус. Поэтому девственницы совмещают участие в основном "социально-сексуальном" процессе с участием в самом первом "тайном обществе", осуществляющем таинство "инициации посвященных" – девственниц, достигших определенной ступени в играх "тайного общества".
Наша реконструкция дошла до такой степени усложнения исходной животной стаи сообщества, которая уже имеет много признаков, характерных для человеческих сообществ. Во-первых, это "неполное разделение" исходного сообщества на две автономных части, имеющих сходную социальную структуру, но разную психологическую природу.
Самое главное, что уже произошло в первый день Творения, это достигнутое частью сообщества ("творческим меньшинством") полное отделение социальной иерархии от исходного замкнутого круга базовых инстинктов, включая половой инстинкт. Соответственно, сакральная, инициирующая роль символа власти, принадлежавшая половому органу вожака, в новой социальной структуре переходит к Артефакту – деревянной копии исходного плотского прототипа. Однако для сообщества девственниц этот деревянный Артефакт, породивший их к взрослой жизни и полноценному статусу, имеет уже большую сакральную ценность, чем даже исходный прототип. В новой, девственной части сообщества сформировалась структура, в центре которой находится уже не вожак, руководящий повседневными делами стаи, а Артефакт, окруженный жрицами, руководящими священными ритуалами.
С точки зрения основной иерархии сообщество девственниц как бы и не существует. Именно в этом смысле его можно назвать "тайным обществом", спрятанным от взгляда основного сообщества. Для всех остальных существует только маргинальное общество девственниц-подростков, обладающих статусом детенышей, и есть бывшие девственницы, занявшие нижние этажи иерархии. Сакральное же значение Артефакта для "этих животных", в отличие от посвященных "девственниц", просто не существует. Но такое разделение сообщества на посвященных и непосвященных сохраняется недолго. Потому что все потомки девственниц, в том числе и мужского пола, несут в своей бессознательной психике образ Артефакта. Так вскоре после второго События в основном сообществе, кроме действительных участниц "тайного общества", появляются латентные "посвященные". Однако реакция сыновей первых девственниц, не участвующих, но "понимающих" значение альтернативных ритуалов и иерархии, скорее всего, была неоднозначной.
Итак, уже второе Событие в процессе антропогенеза, "творения человека", формирует полноценную первичную структуру социума, которая затем воспроизводится на каждом новом уровне развития и усложнения. Практически во всех человеческих сообществах есть деление на две неравные части. С одной стороны – иерархия во главе с вождем, царем, президентом, занятая поддержанием порядка при распределении материальных благ и чувственных поощрений. С другой стороны – альтернатива, ведающая тайным, сакральным знанием во главе с верховным жрецом.
Нужно также особо заметить, что в конце Первого Дня Творения для посвященных произошло разграничение двух частей сообщества, двух иерархий, одна из которых оказывается окрашена нуминозным светом священного Артефакта, а вторая пребывает на этом фоне буквально во тьме. Причем символика света и тьмы при этом означает также степень сопричастности к сакральному знанию. Если же говорить о значении Артефакта, то он становится не только символом животворящей, оплодотворяющей силы, но и первым постоянно используемым Магическим Инструментом. То есть в конце Дня Первого проявилось первое значение имени "Зевс", известное в древнейшей крито-микенской цивилизации. Однако, как мы помним, у имени верховного божества есть еще несколько значений – топорик и сардонический смех, а также бык, птица и змея. А в ветхозаветной реконструкции речь идет о семи "днях творения". Так что нам еще есть куда стремиться в наших поисках.
И был вечер, и было утро
Прежде чем двигаться дальше, есть смысл еще раз внимательно свериться с единственным более или менее надежным свидетельством о событиях Начала Времен, а именно – с содержанием самых древних слоев "коллективного бессознательного". Мы считаем, что творческая реконструкция в форме Откровения "Книги Бытия" является надежным свидетельством. Поскольку во времена Моисея человечество еще не научилось философским и эзотерическим спекуляциям, а само "коллективное бессознательное" еще не было сильно загружено сложным опытом Истории. Поэтому нужно внимательно присмотреться к первым стихам первой Книги, чтобы не допустить явных противоречий и нестыковок. Это значит, что символические образы Семи Дней Творения должны обязательно получить рациональную интерпретацию в нашем социально-психологическом исследовании.
Например, День Первый описан в Библии так: "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною и Дух Божий носился над водою" /Быт 1, 1/. Как совместить этот возвышенный тревожный пафос с идиллической картиной первобытного тропического леса, в котором человекообразные обезьяны лениво играют в свои социально-сексуальные игры? Получается, что мы заблудились в Лесу?
Если понимать стихи Книги Бытия буквально, тогда мы в тупике. Но в том то и дело, что Библию нужно понимать символически – как образы, относящиеся не к физической реальности, а к психической, духовной субстанции. То есть "земля", "вода", "небо", "деревья", "звери" и "птицы", "мужчина" и "женщина", и многие другие образы Библии – это на самом деле архетипы (элементы) или свойства глубоких слоев психики, скрытых от обычных ощущений и чувств. Об этом "тайном", небуквальном толковании всей Библии, собственно, и говорится в Новом Завете, а также в книгах самых мудрых толкователей. Подробное толкование библейских символов выходит далеко за рамки нашего исследования. Однако кое-какие оригинальные выводы мы можем сделать и сами. Для этого достаточно лишь помнить, что архетипы и другие символы мифологических и религиозных Откровений отражают внутренний (!) психический опыт человечества, в том числе и прежде всего – следы пережитых стрессов и общую картину психологических состояний на том или ином этапе развития рода человеческого.
Кроме того, следует помнить, что первый этап развития человеческой психики связан с душевным состоянием лишь одной из двух частей первобытной стаи приматов, а именно – сообщества фрустрированных перезревших девственниц. Так что ничего удивительного, что их психологическое состояние на первом этапе описано в виде опустошенности, в темных, депрессивных красках. Однако мы уже вполне можем догадаться, что за психическая субстанция скрывается за символом воды, занимающей все пространство первобытной психики. Это опять же достаточно простой вопрос для минутного обсуждения в игре "Что? Где? Когда?", особенно если сформулировать его так: "Что общего может быть между большим водным пространством и человеческой психикой?" Правильный и даже, наверное, тривиальный ответ – "Волнение".
Действительно, наши девственницы-подростки, как и любые живые существа, не пребывали всегда в самой темной депрессии, а хотя бы иногда предпринимали какие-то действия, играли в игры, в том числе довольно агрессивные. Не случайно похожие состояния в психиатрии называют не просто "депрессивными", а "маниакально-депрессивными". Соответственно, в глубинах "коллективного бессознательного" этот переход от темных полос глубокой депрессии к более светлым полосам маниакальной активности должен выглядеть как мерцающие волны на темной поверхности моря.
Заметим, что волнение – это все же свойство воды, точнее – водных пространств, морей. В таком случае, что же такое "море" или "нижние воды" на символическом языке, описывающем духовный мир. Очевидно, что это бездны фрустрации, заполняемые вполне определенным психическим содержанием – темные плотские фантазии, порождаемые инстинктом "реакции на отсутствие". Именно такое толкование символа "моря" можно найти в книгах о тайной символике Библии.
Итак, мы разобрались с темной бездной депрессии и водой животной фантазии, которые наполняли почти весь первый этап Творения. Заканчивается День Первый вполне оптимистично: "И сказал Бог: да будет свет... И отделил Бог свет от тьмы". И назвал свет днем, а тьму ночью, а также учредил вечер и утро. Это и был "день один".
Что можно сказать об этом? Бог в конце первого этапа антропогенеза не просто впервые сказал Слово, но выступил как активный субъект процесса. До этого только Дух Божий носился над водами, то есть образ животворящего начала властвовал над плотским воображением несчастных девственниц. И вдруг этот образ воплотился в Артефакт, значение которого определяется вовсе не физической аналогией с плотским животворящим началом, а качественно новым психическим состоянием девственниц – переносом на Артефакт своих социально-сексуальных вожделений. Поэтому Артефакт для наших девственниц – это и "бог", и "свет" как символ нового, "тайного" знания о магических свойствах первого "инструмента".
Однако, что значит в данном контексте слово "сказал"? Не только Артефакт, но никто из участников "мистерии" не мог ничего сказать, просто в силу неразвитости голосовых связок и других речевых механизмов. Может быть, ответ даст другая версия этого же стиха, приведенная в Евангелии от Иоанна: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог"?
Но мы все же зайдем с другой стороны, сугубо рациональной. Что такое "слово" с точки зрения науки? Во-первых, любое слово – это знак, точнее в большинстве языков – набор знаков алфавита, но все равно – сложный знак, графическое изображение. В древних языках слово – это иероглиф. В любом случае слово имеет некоторую внешнюю форму Знака – графическую или звуковую. С этой внешней знаковой формой в коллективной памяти сообщества связано некоторое устойчивое понятие. Так, что при назывании или написании Слова у всех членов сообщества всплывает один внутренний образ. Поэтому Слово – это не просто Знак, но Символ, ключ к скрытому образу, обеспечивающий социальную коммуникацию и управление психическим состоянием сообщества и каждого из членов. Пусть даже в наши дни инфляция слов делает такие изменения в психическом состоянии минимальными и неглубокими, но все равно делает.
Теперь внимательно посмотрим на наш Артефакт. Разве он не обладает всеми главными признаками Слова? Какая разница, что это не графическое, а скорее скульптурное изображение. Все равно Артефакт – это Знак. И не просто Знак, а Символ, имеющий для каждой девственницы понятное значение "животворящего начала", то есть Бога. А потому способного к инициации, то есть к изменению психического состояния всего сообщества девственниц и каждой из них. В этом смысле наш Артефакт – не только Слово, но одновременно виртуальный Субъект: "И Слово было Бог".
Для иллюстрации можно привести еще один пример. Если первобытный человек не умел считать, но ему нужно рассказать другим о количестве мамонтов в соседней долине, то есть один способ. Он может показать число на пальцах, а если мамонтов больше десяти, то добавить к пальцам еще и несколько веточек. Такой набор счетных палочек – это тоже "слово", имеющее конкретное значение, невыразимое первобытными людьми. В этом смысле наш Артефакт является не только первым Словом, но и первым числом – Единицей. Между тем в языке символов Библии числительные тоже имеют значение, и число "один" или "Единый" имеет значения "Бог" или "Истина". Поэтому "день один" означает не просто первый день или сутки, но и день явления Бога.
Заметим, что в описании начальных этапов Творения появились слова "день" и "ночь", "утро" и "вечер". Как и другие символы Библии, они означают не буквальные чередования дня и ночи в первобытном лесу, а чередования психических состояний "творческого меньшинства" в стае приматов. Те самые – из анекдота про клиента психоаналитика: "Помните, доктор, вы в прошлый раз сказали, что жизнь похожа на зебру? Так вот, оказывается, в прошлый раз была не черная, а белая полоса".
После этого замечания можно перейти к реконструкции следующего, Второго Дня Творения. Итак, наши девственницы успешно прошли "непорочную", чисто социальную инициацию. Чтобы понять революционный характер этого сдвига, достаточно вспомнить, что окончательная эмансипация женщин произошла только в XX веке, и то не всюду. Главным в женской эмансипации стал переход к социально-образовательной инициации – на основе "аттестата зрелости" и возраста гражданской правоспособности. Но начался этот переход к социальной инициации в день обретения первого Слова.
Тем не менее, похвальное стремление к обретению высокого знания не отменяет плотских желаний. Поэтому инициированные Словом девственницы (назвать их бывшими нельзя, поскольку речь идет об ином состоянии психики) повторно проходят процедуру инициации, уже в основном сообществе. И начинают жить двойной жизнью, поскольку оставшийся за спиной Артефакт обладает для них большей притягательностью, чем вожак с его устаревшим символом власти. Однако это не мешает девам стремиться к повышению статуса в основном сообществе. В целом эта полоса жизни для девственниц, да и для всей стаи, должна считаться светлой, поскольку освящена сразу двумя источниками нуминозного "света".
Однако за всякие излишества рано или поздно приходится расплачиваться. И наступает эта расплата, когда девственницы достигают пика своего влияния в стае. Во-первых, прошедшие подростковую стадию развития девственницы заведомо умнее и сильнее своих более "счастливых" сестер, получивших статус взрослых сразу по окончании "детского сада". Во-вторых, они, как любое угнетаемое в прошлом меньшинство, более сплоченны и дружат против остальных. Поэтому достаточно быстро в ближнем круге вожака, состоящем из самых сильных самок, оказываются одни девственницы. Что, как минимум, ведет к увеличению доли девственниц среди новорожденных. Но также и к рождению молодых самцов, наследующих коллективный опыт первого поколения девственниц, в том числе бессознательное понятие о священном Артефакте.