Анхсенамен - вдова умершего фараона Тутанхамона, опасаясь ненависти жрецов, решается на побег из Египта. Она обращается за помощью к критскому пирату Тоасу, который увидев еще совсем юную женщину, к тому же сравнимую по красоте со своей матерью великой Нефертити, влюбляется в нее…
Пол Андерсон
Сын меча
Фараона похоронили, и теперь она стояла одна в спальне, их спальне, всматриваясь в ночь и думая о том, сколько еще раз ей осталось встретить восход солнца.
"Он не пришел". Эта мысль бесконечно крутилась в ее голове, монотонно, как усталый скрип колодезного журавля. "Он не пришел. Я посылала дважды, и ни слова, а теперь Тутанхамон в могиле, и я им больше не нужна".
Легкий ветерок подул из садов, и она глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. "Я боюсь умереть", - тоскливо подумала она.
Позади послышались легкие шаги, и она обернулась. За спиной у нее была крепкая стена, она прижалась к ней и услышала биение своего сердца и прерывистое дыхание. Эй стоял в дверном проеме.
Оплывающая свеча отбрасывала его огромную тень, а другие тени скользили по стенам к потолку и дальше по углам. Он стоял, высокий и стройный, в своей белой мантии, и темнота была подобна покрывалу над его изможденным горбоносым лицом. В его глазах отражались отблески света.
- Тебе бы не стоило вставать, милая госпожа, - он говорил мягко, со старческой дрожью в голосе. - Ты устала - у тебя был тяжелый и печальный день.
- Чего ты хочешь? - прошептала она.
- Я желал только увидеть, что с тобой все в порядке, - ответил он. - Это был тяжелый день погребения твоего любимого мужа. Сейчас он гуляет в полях Амена, но ты действительно скучаешь без него.
После того, как он понял, что ответа не последует, Эй медленно продолжил:
- И теперь мне придется управлять Египтом. Как странно поступают Боги, моя госпожа! Мне будет очень трудно достичь славы твоего мужа.
"Славы", - она мысленно усмехнулась, вспоминая о бедном, больном, испуганном Тутанхамоне, кашлявшем кровавой слизью, и удивленно подумала, было ли у Эя чувство юмора?
- Я хотел сказать еще одно, - Эй дернул свою скудную седую бороду. - Я понимаю, что бремя печали может заставить делать странные вещи. Ты не принадлежала себе в первые дни после смерти фараона, и никто бы не сделал тебя ответственной за то, что ты сделала. Еще, милая госпожа, было не мудро писать царю хеттов.
Он знал!
- Хетты - варвары и враги, - сказал Эй сухо, как читающий лекции учитель. - Старый паук Шуббилулиума был их царем, ему пришлось больше всех постараться, откалывая от нас нашу империю, еще при твоем отце. Это его вина, что наши армии даже сейчас должны биться в Сирии за жизнь Египта. Нет, тебе не нужно было писать. - Он состроил гримасу, опутывая свое лицо сетью морщин. - Царь хеттов на троне Фив - ты предала бы саму себя. Это как будто над нами опять были бы гиксосы, пришельцы, с которыми твои собственные великие предки сражались, чтобы изгнать их из Египта. - Он покачал головой, и тень закачалась и искривилась за его спиной. - Я действительно не могу понять этого, моя госпожа. Даже во время грусти надо помнить, что ты - царской крови Египта.
В комнате было тихо. Так тихо! В темной пещере за дверным проемом отраженным светом блеснули наконечники копий кушитских стражников Эя. Она подумала в головокружительном изумлении, войдут ли они сейчас, чтобы ее убить.
- К счастью, - продолжал пересохший старческий голос, - царь хеттов сомневался, не ловушка ли это. Он ждал, чтобы ты написала снова и о том письме знали бы египетские воины. Он даже послал своего сына, но святой Амен все еще охраняет Египет.
Она вновь обрела голос, неожиданно ровный и твердый.
- Принц мертв. Твоя стража убила его в пути.
- Он умер от лихорадки, моя госпожа. Хетты были полностью удовлетворены этой версией. Я получил эту новость только вчера.
- Пусть это будет лихорадка, - сказала она утомленно. - Но, Эй, ты мог бы оказать мне одну услугу в память о старых временах. Ведь это мой отец, которого сейчас ненавидят, привел тебя к власти. Это он женил тебя на царской няньке, которая требовала, чтобы ты был на троне Египта. Ты служил конюхом моего отца и получил много доказательств его благосклонности, поклонялся с ним гробнице его Бога, чье имя нельзя больше произносить. Ты мне кое-что должен.
- Все, что ты захочешь, моя госпожа!
- Скажи мне - используй божественные искусства Амена - скажи, когда я могу ожидать удара, лихорадки? Я хочу знать, когда.
- Милая госпожа! - Эй вскинул костлявые, тощие руки. - Откуда такие мысли? Почему? Я постоянно молюсь, как и весь Египет, чтобы Боги послали тебе жизнь, здоровье и сил…
Она повернулась спиной, вдруг страшно устав бояться.
- Уходи, - сказала она.
- Моя госпожа, меня ранит, что ты будешь плохо думать обо мне…
- Какая разница? - безразлично спросила она. - Ты дурак, Эй. Ты просто кукла, которую генерал Хоремхеб дергает за нитки, а он в свою очередь орудие жрецов Амена. Так же, как мой муж, так же, как я, - все мы хорошие маленькие орудия, которые ломали то, что строил мой отец. Конечно, ты не думаешь, что есть какая-то воля, которая могла бы изменить ход вещей и сохранить мне жизнь? Нет, жрецы терпеливо выжидали, пристально наблюдая за Тутанхамоном с тех пор, как он стал слаб и напуган, и блестяще вели свою игру. Но моим единственным предназначением было помочь ему удержаться на троне, немного усиливать его притязания на него моим прямым царским происхождением. Теперь он умер, я тоже исполнила свое предназначение, и от последнего семени потомства Эхнатона, которое они ненавидят, можно спокойно избавиться. Нет, ты просто слишком робок, чтобы сказать мне в лицо, что я умру. Так что, пожалуйста, уходи.
- Моя госпожа…
Она повысила голос.
- Стража, господин Эй утомлен. Проводите его в спальню.
Он постоял минуту, нося свою тень как плащ, а затем повернулся на пятках и вышел. Она услышала, как ноги в сандалиях ступают по коридору.
Пепи прокрался из маленькой боковой комнаты, где он спал. В руке у него был кубок вина.
- Выпей это, моя госпожа, - сказал он. - Ты будешь лучше спать.
Она осушила кубок в несколько больших глотков. Раб припал к ее ногам, наблюдая за ней. Он был из Куша, черный, как ночь за окном, горбатый карлик. Носил он только набедренную повязку и большой сверкающий кинжал, да еще зубы светились на его невыразительном плоском лице.
- Если ты хочешь, госпожа, - сказал он, - в следующий раз, когда сюда придет господин Эй, я брошусь на него. Один взмах этого кинжала прекратит его болтовню.
- Что это даст? - спросила она и улыбнулась помимо своей воли.
Пепи был последним, что оставили ей. Один за другим слуги времен ее отца были отдалены от нее под тем или иным предлогом, один за другим ее друзья при дворе были смещены. Но Пепи-карлика она удерживала любой ценой. Он был последним существом на земле, которое любило ее.
- Не делай этого, мой друг, - сказала она. - Слишком поздно. Наш маленький заговор потерпел неудачу, и теперь это дело нескольких дней. Всего только отличный яд - ты не можешь пробовать всю мою еду. Да они убьют и тебя без колебаний. Я думала, однако, что могла бы еще отправить тебя обратно в Куш.
Он засмеялся.
- Нет-нет, моя госпожа, ты не избавишься от старого Пепи так легко. Есть ли еще, даже дома, кто-нибудь, кто замолвил доброе словечко за маленького чернокожего уродца? Разве ты не купила меня, чтобы спасти от обычного наказания за кражу у хозяина? - Он важно качнул своей большой уродливой головой. - О, я крал у тебя тоже, моя госпожа. Будь уверена, что крал. В царских запасах не заметна пропажа нескольких кусочков пирога, немного пива или нескольких медяков. Я должен тебе слишком много за пиво и доброту, чтобы теперь покинуть тебя.
Она вздохнула.
- Спасибо тебе, Пепи. С моей стороны жестоко позволить тебе остаться, но здесь одиноко, ты знаешь. Они все ждут, наблюдают и шепчут, ни один не вызовется быть другом тому, кого Амен прямо пометил для смерти.
Вино было крепким, и она почувствовала шум в усталой голове.
- О, я устала цепляться за жизнь, так уж устроен мир. Я не могу ждать особой благосклонности от богов в ином мире. Если действительно есть иные миры, в чем я начинаю сомневаться. Нет, мне осталось недолго жить, тем более сейчас, когда весь Египет стал тюрьмой. Хорошо бы отдохнуть.
Пепи наклонился вперед, пока его губы не приблизились к ее поникшей голове.
- Госпожа, - прошептал он неожиданно настойчиво, - хочешь ли ты покинуть эту тюрьму?
Она очнулась и внимательно посмотрела на него.
Пепи снова засмеялся высоким довольным смехом в спокойной мерцающей темноте.
- Хи-хи! Никто не замечает Пепи-карлика. Он только меленький черный таракан, бегающий из угла в угол, сидящий в винных погребках и пьющий до одури. Но у него очень большие уши. Люди часто обращали внимание на его уши, которые похожи на уши слона.
- Пепи…
- Слушай, моя госпожа. Сейчас в Фивах есть один человек…
* * *
Тоас протянул руку к хозяину винного погребка.
- Еще!
Человек сновал вокруг с полным до краев бокалом египетского пива с белой шапкой пены. Тоас обернулся к девушке, которая устроилась напротив него.
- Иди сюда, сестренка, - сказал он весело, - выпей со мной.
- Нет, нет, мне достаточно, - засмеялась она. - Комната кружится, как колесо в колеснице.
- Выпей, я сказал! - Он поднес край бокала к ее губам, и ей пришлось волей-неволей или выпить пиво, или смотреть, как оно капает ей на платье.
- Хорошая девочка. - Он поцеловал ее долгим поцелуем и сделал большой глоток из бокала.
- Ах, Нефер! И после того, как пирамиды будут разрушены в пыль, а имя Египта забыто всеми, люди будут помнить и благословлять его за пиво.
Кто-то дернул его за тунику. Он повернул голову, нахмурившись, и увидел лицо страшного черного карлика, который частенько рыскал по тавернам.
- Чего ты хочешь? - огрызнулся Тоас.
- Милый хозяин, - проскулил маленький человечек, - я принес тебе сообщение.
- Принеси его утром. Сейчас уходи.
- Это касается вашего корабля.
- Что? - Тоас схватил его за уродливое плечо с такой силой, что у карлика перехватило дыхание. - Эй, что там, говори!
- В уголке, пожалуйста, господин. Это личное.
Тоас последовал за кушитом, и они вместе присели на корточки, лицом к лицу, в полнейшей темноте. Белые глазные яблоки карлика светились.
- Ну - что за дело - быстро!
- Я раб из царского дома. Они называют меня Пепи.
- Ну, что из этого? Быстрее, или я выбью все твои зубы.
- Мой господин, я слышу многое. Никто не обращает внимание на раба. И я слышал начальника городских стражников, говорившего сегодня со своими заместителями. Они говорили, что до них дошел слух, будто Тоас Кипрский имеет отношение к исчезновению одного египетского корабля в больших морях. Они собираются кое-что предпринять.
- Как я могу узнать, что ты говоришь правду? - сурово огрызнулся Тоас.
Пепи пожал плечами.
- Ты должен просто принять мои слова на веру, и все. Ты должен еще оказать услугу моей хозяйке в обмен на эту информацию. Для тебя будет совершенно необходимо это сделать, потому что тебе, чтобы спастись, будет нужна ее помощь. Вниз по течению стоят корабли, готовые преградить тебе путь к отступлению, и она единственный человек, чье влияние обезопасит тебя от них. Они остановят и обыщут все судна, кроме одного - того, на котором будет она.
- Она! Кто она?
- Не торопись, мой господин Тоас. Это сделка. Ты переправишь ее из Египта и убедишься, что она в безопасности и с почетом прибыла на Кипр. За это ты получишь прикрытие, о котором я говорил. Кроме того, тебе хорошо заплатят сокровищами: золотом, серебром и драгоценными камнями - из самого царского дома.
Тоас почесал в затылке, думая, насколько можно доверять - неизвестно кому.
- Ты лжец, - сказал он.
- Как хочешь, мой господин. Когда стражники схватят тебя в городе, или когда корабли сделают это на Ниле, ты увидишь. В любом случае, чистая правда, что тебе хорошо заплатят за эту довольно опасную услугу. Рискнешь ли ты, поверив мне? Или позволишь себе потерять предложенную награду?
- Хм.
Томас немного расслабился, принимая одно из быстрых решений, как того от него потребовала жизнь. Неприятно было думать, что это предложение - ловушка. Египтяне, если бы захотели, могли схватить его и без отговорок, без какой-либо серьезной причины - достаточно сплетни, выдумки и т. п.
С другой стороны, некто хочет использовать его корабль в своих целях. И готов за это хорошо заплатить.
- Кто она? - медленно спросил он.
- Это госпожа Анхсенамен, дочь Фараона Эхнатона - при котором был мир - и вдова Тутанхамона, которого только вчера похоронили.
- Хм-хм!
Это становилось одновременно и более интересным, и более опасным. Если молодая царица хотела бежать из страны с первым пиратом, которого она смогла найти, значит, у нее были проблемы. И это значит, что она могла бы повести всех собак Египта по его следу - а Фивы лежат далеко от открытого моря. С другой стороны, это доказывает, что карлик сказал правду о том, что его разыскивают за грабеж.
- Сколько ты заплатишь? - спросил он.
Пепи назвал хорошую сумму. Тоас намеренно презрительно рассмеялся.
- Ты думаешь, я буду смертельно рисковать за это? Я скорее предпочту бороться в одиночку. Дай в десять раз больше, и я подумаю.
- Мы можем, вероятно, удвоить счет, мой господин, но это все, что мы можем сделать. Египет не столь богатая страна, как когда-то.
- В девять раз, и ни монетой меньше. Парень, это опасная работа. За твою плату я скорее поплыл бы домой.
Они торговались какое-то время, и Пепи подумал, что дерзкий морской разбойник носил на плечах превосходную голову торговца-коммерсанта. Наконец они остановились на цене, которая, судя но клятвам карлика со многими вздохами, стонами и молитвами, возносимыми к меньшим богам, была полнейшим грабежом. И в самом деле, собрать так много богатств за короткое время, не раскрыв своих планов, будет нелегко.
- Теперь, - сказал он наконец, - о том, что нужно сделать…
* * *
Фивы спали в дополуденной жаре, и улицы были почти пусты. Лишь здесь и там нищие и бродяги лежали, свернувшись калачиком, прямо на аллее или у входных дверей, да взвод черных стражников Мазаю шагал мимо, и солнце раскаляло наконечники их копий. Отдельные представители той или иной из множества наций, живущих в городе, скользили мимо по своим делам. Но остальной город пребывал в спокойствии под безветренным медным небом, и эхо разносило глухой звук шагов, отраженный от пустых домов. Все это было отвратительно. Тоаса немного знобило среди пляшущего и ярко горящего дня. Фивы были так спокойны, люди скрылись в своих домах, и город лежал, прячась в тени. Тоас и раньше бывал в ситуациях, где сверкали мечи и воздух темнел от стрел, но когда он шел, не таясь, в дом врага, то почувствовал, что нервничает.
Пара жрецов сновала в скользких сандалиях, их бритые головы сверкали на свету в знойном воздухе, и критянин подумал, что выглядят они достаточно безобидно, но они принадлежали к высшей власти в Египте, а Фивы так далеко от открытого моря… Эта порода жрецов пережила Эхнатона и его смелую глупую любовь ко всем людям, это они сбросили яркого Бога - мертвого фараона в пыль, это они сделали кукол из двух наследных царей в последние девять или десять лет и теперь почти короновали третьего. А это был он - тот, кому слишком поздно было идти на попятную.
Его команда была невелика: четыре моряка с грузом огромных пустых ящиков да скрытая под покрывалом девушка Нефёр. С трудом он уговорил ее на это путешествие, понадобились и побои, и уговоры. Итак, пять мужчин и испуганная девушка из фивских низов шли к дому фараона! На лице Тоаса появилась гримаса. Они сложат балладу об этом на Кипре, если он когда-нибудь вернется туда.
Четыре стражника стояли у боковых ворот в стене вокруг дворца. Один преградил дорогу копьем, когда они приблизились.
- Чего вы хотите? - рявкнул он.
- Я купец, приехал по требованию госпожи Анхсенамен, - ответил Тоас. Вдруг он стал спокоен, сомнения покинули его в момент, его мысль стала четкой и напряженной. - Я принес несколько фарфоровых изделий, чтобы ее высочество посмотрела.
Стража подозрительно оглядела фигуру иностранца. Он носил короткую критскую тунику с фригийской шапкой на голове и голубую мантию с морскими пятнами на плечах. Под шапкой у него был бронзовый шлем, а короткий меч, скрытый под мантией, висел у левой руки. Он улыбался с нахальной простотой.
- Я ни о чем таком не слышал… - неуверенно начал капитан.
- Она послала за мной своего карлика - Пепи, как они его зовут. Где эта маленькая обезьянка? Он скажет вам.
Словно по зову одного из меньших дьяволов Пепи появился за воротами.
- Эй, эй, это тот человек, - сказал он. - Пропусти их, Амес.
- По виду это не команда купца, - сказал капитан. - Они видели множество битв, и я держу пари, что большинство из них они сами и начали.
- Конечно, нам приходилось биться! - прорычал Тоас с возмущением. - Невозможно быть гордым моряком, не рискуя в лиге от берега быть схваченным кем-нибудь из пиратов. Когда ваш дорогой фараон собирается что-то сделать, чтобы защитить порядочных людей, а? Ну, позволь мне пройти, я не могу весь день стоять и спорить.
Амес упрямо покачал головой.
- Господин Эй велел быть особенно осторожным в отношении разбойников. Сейчас неспокойные времена.
- Пять мужчин и женщина - грабить царицу всего Египта! - усмехнулся Пепи. - Ну, если бы все солдаты были твоего калибра, Амес, я посмел бы сказать, что это возможно.
- Что здесь собирается делать женщина?
В глазах у Пепи заплясали хитрые огоньки.
- Она будет демонстрировать применение некоторых иностранных вещей из косметики, так?
Амес хихикнул.
- Я не думаю, что госпоже Анхсенамен нужно заботиться о себе больше, чем остальным. Однако, пусти их, пусти их.
- "Будто ветер подул", - подумал Тоас, как только они вошли внутрь. Ну, он мог это предвидеть. Ненависть жречества Амена к Эхнатону не умерла вместе с человеком, и теперь, поскольку они не могли найти применения его дочери, жене Тутанхамона, им было бы слишком приятно избавиться от нее.