* * *
Единственным из руководства РСХА человеком, кого удалось застать на месте, оказался Вальтер Шелленберг. Скорцени стремительным шагом прошел в его кабинет, отрывисто поздоровался, бросил фуражку на свободное кресло, сам расположился в соседнем и тут же принялся задавать вопросы. Он даже не заметил, что бригадефюрер пребывает в сильном нервном расстройстве,
- По имеющимся у нас данным, покушение организовали штабисты резервной армии. Проще говоря, - от волнения Шелленберг повторял некоторые слова по несколько раз, - штаб переворота находится на Бендлерштрассе.
- Так в чем проблема? Я со своими орлами быстро наведу там порядок.
- Но это пока только предположение. С рейхсфюрером, а он сей-час в Ставке, почему-то нет связи. Кальтенбруннер выехал к нему. С группой криминалистов. К нам же никаких приказов пока не поступало.
- К черту Кальтенбруннера! Время уходит, бригадефюрер, время! Пока мы тут с вами строим предположения, мятежники могут завладеть Берлином! Ваш телефон работает?
- Да. Кажется.
Скорцени схватил трубку и, услышав гудок, быстро набрал номер:
- Фриденталь? Первую роту немедленно отправить в штаб СС. Для усиления охраны. Остальные пусть ждут моих дальнейших распоряжений. Да, и еще: мне нужен бронеавтомобиль.
Шелленберг испуганно посмотрел на Скорцени:
- Что вы собираетесь делать?
Главный диверсант Германии повесил трубку и укоризненно покачал головой:
- Да уж отнюдь не ждать, чем все закончится. Я привык действовать.
- Без приказа рейхсфюрера?! К тому же с кем вы собираетесь воевать? Ведь я ознакомил вас только со своими предположениями!
- Если не начать активных действий прямо сейчас, потом будет поздно. Исход событий может оказаться непредсказуемым. Насколько я понял, охрана у вас слабая, так что мои ребята не помешают. Если же события будут развиваться совсем печально, мой вам совет: бегите. Хайль Гитлер!
Штурмбаннфюрер выскочил на улицу, где его подобрал поджидавший автомобиль. На предельной скорости машина проехала в район правительственных учреждений. Однако, вопреки словам дежурного офицера, в этом квартале было спокойно.
- К площади Фербелин, - приказал Скорцени.
Там располагался штаб бронетанковых войск.
Улицы здесь имели не столь мирный вид, как в зоне правительственных организаций. Широкий проспект, ведущий к площади, был перегорожен двумя "тиграми", из люков которых виднелись головы командиров экипажей.
- Стой! - Пушка танка развернулась и опустилась, перекрыв им дальнейшее продвижение. - Дальше нельзя.
- Я к генералу Больбринкеру. - Скорцени покинул машину и пешком направился в сторону штаба Командир одного из экипажей, видимо, узнав его, вскинул руку в нацистском приветствии.
Больбринкер принял любимца Гитлера без проволочек.
- Что происходит в столице, сказать не могу, - быстро проговорил он, - но на всякий случай я поднял свои войска. На фюрера действительно было совершено покушение? Он жив?
- Жив, но тяжело ранен. По крайней мере так сообщили нам из приемной Кальтенбруннера. А вы правильно сделали, что вывели своих людей на улицы. Раз было покушение, значит, будет и бунт. - Скорцени выглянул в окно, окинул взглядом мостовую. Танки всё прибывали и прибывали. - Скажите, генерал, в ком из нынешнего руководства вы уверены?
- Честно говоря, вопрос сложный. Но я решил подчиняться только генерал-инспектору Гудериаиу.
- Что ж, будем надеяться, что это правильное решение. Генерал, я еду к казармам в Лихтерфельде, посмотрю, что там происходит. Оттуда свяжусь с вами.
- Отто, - остановил его Больбринкер, - от рейхсфюрера какие-нибудь распоряжения были?
- К сожалению, нет. Он сейчас с фюрером. Связь с ними оборвана. - Скорцени вскинул руку для прощания: - Больше хладнокровия, господин генерал. Фюрер жив, а значит, победа с нами!
* * *
Борман не любил посещать апартаменты Геринга.
О жадности и стяжательстве рейхсмаршала авиации разве что не слагали легенды. Впервые тяга к роскоши проявилась у бывшего аса Первой мировой войны в начале тридцатых годов. Нет, конечно, за ним и раньше замечалась склонность к накоплению вещей, но в настоящую болезнь она превратилась с приходом Геринга к власти. С началом военных действий в дом "Борова", как прозвали Геринга друзья по партии, ценные вещи потекли бесконечной рекой. Он лично отслеживал передвижение войск и направлял своих людей на поиски картин, скульптур, икон и других культурных ценностей. Не гнушался и преступными действиями. Вплоть до физической расправы с владельцами, не желающими расставаться со своим имуществом. Гитлер знал об этой страсти Геринга. И потакал ему.
Шокирующая роскошь в доме рейхсмаршала лезла в глаза буквально из всех щелей. Хозяин, отличавшийся невероятным безвкусием, расставлял все вещи самостоятельно и запрещал менять их местами. Поэтому у частых гостей дома и редких посетителей складывалось впечатление, что они попали не в музей, как на то надеялся министр авиации" а на склад" в хаосе которого не ориентируется даже сам "главный кладовщик".
Впрочем" сегодня Борману было не до эстетики.
- На фюрера совершено нападение, - без всякого предисловия начал он.
- Для меня это не новость. - Геринг заполнил своим телом массивное антикварное кресло. - Для меня новость в том, что вас не было рядом с ним в опасный для его жизни момент.
Борман рассчитывал на другое начало беседы. Как второе лицо партии он не относился к числу людей, полагавших, что мозги у "Борова" - Геринга давно заплыли жиром и способны лишь на мысли о награбленных ценностях. Рейхслейтер неоднократно имел возможность убедиться, сколь острым и проницательным умом обладает руководитель всей авиации рейха. И прекрасно понимал, что тот не даст обвести себя вокруг пальца. Однако прямой намек мог свести задуманные переговоры на нет.
Геринг, в свою очередь, ждал. Для себя рейхсмаршал решил: если Борман начнет юлить и изворачиваться, он попросту прекратит с ним общение. Если же нет, тогда беседу можно будет продолжить. Тем более что в душе "Боров" рассчитывал извлечь из нее максимальную выгоду.
О покушении на фюрера ему сообщил личный пилот Гитлера генерал Баур. Находясь у дантиста, он сперва услышал взрыв, а затем увидел, как Штауффенберг одним из первых покинул "Вольфшанце". Вывод напрашивался сам собой.
- Фюрер недооценил наш генералитет, - начал издалека Борман. - Военные правили Германией всегда. У них даже сложилась своего рода каста. Впрочем, не мне вам об этом говорить: вы и сами в нее входите. - Заметив, что Геринг заинтересованно прищурился, он продолжил: - Именно военные сбросили в свое время кайзера. Когда им это понадобилось. Попытались создать собственное правительство в республике, но вы помните, чем все закончилось. Им нужна была сильная рука. Они ее получили в лице фюрера. И одновременно допустили большую ошибку, сделав на него ставку. Гитлер не поддавался ничьему влиянию. Абсолютно ничьему! Плюс ко всему он не принадлежал к их касте. Хотя и имел Железный крест.
- Борман, вы не обратили внимание, что говорите о фюрере в прошедшем времени? - перебил рейхслейтера Геринг.
- К сожалению, - медленно продолжил Борман, - фюрер - это уже прошлое Германии. У меня налажена связь со Ставкой. Так вот, по сообщениям врачей, он умрет в ближайшие шесть часов.
Геринг выразительно посмотрел на телефонный аппарат:
- А если я сейчас позвоню и узнаю обо всем из первых уст?
- Прошу. - Борман поднялся из-за стола, взял аппарат в руки и поднес его к Герингу: - Звоните. Правда, связи со Ставкой пока нет. Она возобновится через четыре часа. Но если у вас, как и у меня, имеется личный канал, я подожду.
Геринг взял трубку, задумчиво подержал ее и положил на место.
- Предположим, я вам верю. Фюрер умрет. Что вы хотите от меня?
- Место фюрера должен занять его преемник. Человек из его окружения. Человек, который был с ним рядом на протяжении всего трудного пути борца за светлое будущее Германии. От самого начала и до… конца. Человек, которого знала бы вся нация. Которым восхищалась бы. За которым пошла бы. В конце концов, человек, который и в завещании самого фюрера назван его преемником.
- И вы предлагаете… - Геринг нарочно оборвал фразу. Продолжить ее надлежало Борману.
- …стать рейхсканцлером вам, господин министр.
- Занятно.
Геринг поднялся с кресла и, заложив руки за спину, встал столбом перед камином, попирая мозаичный пол ногами-тумбами. Борман отвел взгляд: Господи, до чего же противен ему этот заплывший жиром самовлюбленный толстяк!
- Почему вы решили сделать ставку на меня, а не на Гиммлера? Или, к примеру, Геббельса? Или, в конце концов, на самого себя?
- Начну с себя. Я достаточно самокритичен. И прекрасно отдаю себе отчет в том, что даже если гражданские партийные структуры меня и поддержат, то военные - ни за что и никогда. Второго конфликта Германия не переживет. К тому же из-за того, что я был, как вы мне намекнули, "тенью" фюрера, у меня скопилось слишком много врагов. И они не позволят мне сыграть главенствующую роль в рейхс. Вас устраивает мой ответ?
- Вполне. А по Гиммлеру?
- Наш Гиммлер слишком одиозная фигура. Германия проиграла. И вы, как, впрочем, и я, прекрасно об этом знаете. Вопрос в том, к&к она проиграет? Хотим мы того или нет, но ради сохранения границ и целостности Германии нам придется вести переговоры о прекращении военных действий. Но нельзя отрицать того факта, что англо-американцы могут согласиться приостановить военные действия лишь с условием возобновления нашего массированного наступления на Советы. Значит, переговоры с ними должен вести лидер с незапятнанной репутацией. К несчастью для рейхсфюрера, за ним тянется шлейф в виде концлагерей, тюрем, зондеркоманд, СС и тому подобного. Сомневаюсь, что правительства западных стран захотят иметь с ним дело. Но тогда встает вопрос: а зачем Германии такой лидер?
- Но у Гиммлера воёска СС.
- Расформируем. Пусть не сразу, постепенно. Вермахт поможет. Тем более, в отличие от рейхсфюрера, вы пользуетесь в воёсках непререкаемым авторитетом. А в данной ситуации я надеюсь только на помощь военных.
- А служба безопасности?
- Рейхсмаршал, неужели вы думаете, что после истории с Полем Кальтенбруннер встанет на сторону Гиммлера?
Геринг усмехнулся: да, действительно, история тогда вышла, что называется, с душком.
В штате Гиммлера, как у всех высокопоставленных особ, состояли люди, которым рейхсфюрер доверял безраздельно. И, естественно, когда возникала необходимость, брал их "под свое крыло". Такими людьми у рейхсфюрера были Готтлоб Бергер, начальник Главной канцелярии СС, отвечающий за организацию и снабжение войск СС, и Освальд Поль, кассир РСХА. Через них проходили все деньги службы безопасности и войск СС. И подчинялись оба непосредственно Гиммлеру.
И все бы шло хорошо, не прицепись однажды Кальтенбруннер из-за какого-то пустяка к одному из "нужных людей" Поля. Посадил того под "домашний арест". Поль, естественно, возмутился поведением шефа РСХА и доложил о случившемся лично Гиммлеру. Тот приказал "человечка" отпустить. Да не просто отпустить, а вдобавок прилюдно принести извинения. Кальтенбруннер подобного отношения к себе снести не смог и, как только рейхсфюрер покинул Берлин, решил воспользоваться ситуацией и отомстить Полю. В кабинете начальника службы безопасности, прямо на рабочем месте, произошла драка, в результате которой Кальтенбруннер был избит Полем, после чего с позором изгнан из помещения.
Об этой истории стало известно в верхах. Особого значения ей, правда, не придали, но с тех пор отношения между Гиммлером и Кальтенбруннером стали натянутыми или, как выразился однажды Мюллер, "более официальными".
- Предположим, Борман, по кандидатуре Гиммлера вы меня убедили. Но по какой же причине отмели фигуру Геббельса?
- Относительно Геббельса мне ответить значительно сложнее. Наш Йозеф пользуется непререкаемым авторитетом и его слово является рупором нации. - Борман и сам почувствовал фальшь в своих словах. Геринг улыбался. ("Нет, - понял рейхслейтер, - с ним нужно говорить откровенно и на его языке. Иначе положительного результата не добиться".) - Но Геббельс ничего не смыслит ни в военных, ни в хозяйственных делах. А Германии нужна сильная и опытная рука. Хотя бы в чем-то одном.
- Что ж, - промычал Геринг, - в военном деле я разбираюсь. Да и в хозяйственном тоже. - Он взял с каминной полки фарфоровую статуэтку балерины и, любуясь ею, как бы невзначай спросил: - А на центральное место в партии метите наверняка вы сами?
Борман поднялся и встал рядом с рейхсмаршалом.
- Я справился с канцелярской работой партии и, если мне окажут доверие, смогу зарекомендовать себя и на этом посту. Естественно, находясь в вашем подчинении.
Геринг минуты две молчал, размышляя над сказанным. Потом, придя, видимо, к определенному умозаключению, произнес:
- Когда, вы говорите, появится связь с "Вольфшанце"? Через четыре часа? Вот через четыре часа мы с вами и примем окончательное решение. А пока будем считать, что наша дружеская встреча подошла к концу.
* * *
Геббельс положил трубку. Его и без того бледное лицо приобрело матовый оттенок.
- Что случилось? - Шпеер подхватил щуплое тело рейхсминистра пропаганды под руки и усадил в кресло.
- Вы не поверите, Альберт. Звонил Гиммлер. На фюрера совершено покушение. Он ранен. Мне предложено подготовить официальное сообщение о том, что он жив.
Шпеер замер. Пот струйкой соскользнул по его щеке. Мысль о том, кто мог совершить преступление, не вызывала сомнений: конечно же, рабочие, строившие бункер. А значит, подозрение в первую очередь падет на него: все строительные организации находились в подчинении министерства военной промышленности. Следовательно, арест неминуем. А Геббельс между тем продолжал:
- Гиммлер сказал, что бомбу подложил полковник Штауффенберг. Из штаба резервной армии. Судя по всему, центр заговорщиков находится на Бендлерштрассе.
Час от часу не легче. Теперь Шпеера бросило в самый что ни на есть настоящий жар. Три дня назад генерал Фромм пригласил его на сегодня, 20 июля, к себе, на Бендлерштрассе, отобедать и обсудить кое-какие вопросы. Встреча была назначена на 12 часов дня. Из-за совещания в министерстве Геббельса Шпеер не смог приехать вовремя, поэтому намеревался заглянуть к генералу чуть позже. Нет, есть все-таки Бог на свете!
- Господин министр, - Шпеера пронзила неожиданная мысль, - а вдруг рейхсфюрер ошибается и штаб генерала Фромма не имеет к покушению никакого отношения? Вы же знаете, как у нас умеют делать поспешные выводы. Может, вам стоит позвонить в Ставку и лично выяснить все подробности?
- К сожалению, связи со Ставкой нет. - Геббельс нервно махнул сухонькой ручонкой и вдруг оживился: - А что, если вы сами прямо сейчас позвоните на Бендлерштрассе? Думаю, с вами Фромм будет откровеннее, чем со мной.
Шпеер послушно набрал номер коммутатора штаба резервистов и попросил соединить с Фромом.
- Генерал Фромм занят, - ответил мужской голос.
- Тогда свяжите меня с его адъютантом.
- К сожалению, по данному номеру адъютант генерала вам ответить не может.
Шпеер хотел было вернуть трубку на рычаг, но новая мысль подсказала очередной вариант:
- Тогда соедините с генералом Ольбрехтом
Генерал взял трубку без промедления.
- Господин генерал, что происходит у нас в Берлине? - Шпеер пытался говорить непринужденно и отчасти даже шутливо. - До меня дошли довольно странные слухи, а я как раз собирался встретиться с генералом Фроммом…
- Ни в коем случае, Шпеер, не приезжайте к нам, - в голосе генерала слышалось нервное возбуждение. - И где вы, кстати, сейчас находитесь?
- В своем кабинете, - соврал министр.
- Вот и не покидайте его. По крайней мере в ближайшие пять-шесть часов. Это пока все, что я могу вам сказать.
Трубку на другом конце провода положили.
- Ну что? - Геббельс с нетерпением смотрел на Шпеера.
- Кажется, вы были правы. Более того, в Берлине, суда по всему, назревают военные действия. Иначе говоря, мятеж. И его центр действительно обосновался в штабе резервной армии.
- Это вам сообщил Фромм?
- Нет. Я думаю, мятежники его изолировали. По крайней мере связи с ним мне не дали.
Шпеер отошел к окну. В этот момент снова дал о себе знать телефон. Геббельс поднял трубку. Звонил Борман.
- Вам уже известно о покушении?
- Да.
- Что вы намерены предпринять?
- Сообщить по радио, что фюрер жив. Последнее известие из Ставки гласило именно так.
- В котором часу? Мне необходимо знать, чтобы передать информацию по всем партийным ячейкам Германии. А те, в свою очередь, должны успеть передать по низам.
Геббельс прикинул что-то в уме.
- До пяти успеете?
- Да.
- Значит, в пять.
Шпеер тронул Геббельса за рукав:
- Кажется, началось.
На улице, прямо под окнами министерства, появились небольшие группы солдат в стальных касках, с ручными гранатами за поясом и с автоматами в руках. Двое из них несли пулеметы. Через десять минут вся улица была блокирована. Однако никаких активных действий солдаты не предпринимали.
Геббельс прошел в примыкавшую к кабинету комнату отдыха и вернулся из нее с коробочкой, в которой лежало несколько пилюль. "Яд, - догадался Шпеер. - Что ж, не самый плохой вариант для выхода из сложившейся ситуации".
* * *
"Копия .
20.07.1944.
От кого: От рейхслейтера М. Бормана .
Кому: Всем гаулейтерам.
Распоряжение № 2
Сверхсрочно! Повышенное вниманиеI
1. Всем гаулейтерам, в тесном взаимодействии со своими партийными руководителями и местными отделениями гестапо, немедленно арестовать членов и сообщников банды военных преступников: Фромма и фон Штауффенберга.
2. Известить всех членов партии:
в 17:00 по радио состоится выступление перед немецким народом рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса.
Хайль Гитлер!
М. Борман "