* * *
- Все пропало! - Обер-лейтенант Хефтен грохнул рукоятью пистолета по внешней панели радиоприёмника. - Гитлер выжил. Все наши действия оказались напрасными.
- Не может быть. - Штауффенберг нервно затеребил пуговицу на кителе. - Взрыв такой силы должен был уничтожить всех в бункере. Разве что его спас дубовый стол…
- Какая разница, что его спасло? - вспылил Гизевиус. - Главное, он жив!
Гельдорф, полицай-президент Берлина, старый нацист, цинично выругался и процедил:
- Полковник, теперь я представляю, какой бестолочью вы были на фронте.
Штауффенберг бросился было на обидчика с кулаками, но окрик генерала Ольбрехта остановил его.
- Отставить! Еще не все потеряно. Сигнал "Валькирия" передан. В самое ближайшее время я ожидаю прибытия охранного батальона "Гроссдойчланд". Комендант Берлина вывел на улицы города прикрытие. Так что ситуация пока под контролем.
- Если против нас выступят войска СС, мы не устоим, - без тени оптимизма молвил генерал фон Бек. - Поэтому предлагаю связаться с подполковником Бернардисом. Пусть поднимает по тревоге танковое училище в Крампнице.
- Они уже в пути, - успокоил его Гельдорф. - Будут здесь через три часа. Максимум через четыре.
- Это хорошо, - подытожил генерал Ольбрехт. - Тогда нужно срочно занять все радиостанции и вывести из строя основные магистральные пути. Господин Штауффенберг, поскольку генерал Фромм отказался участвовать в нашем мероприятии и находится сейчас под арестом, проследите, чтобы он ни с кем не вступил в контакт. Капитан Клаузииг, свяжитесь с командующими Западной группы войск. Передайте, что операция "Валькирия" началась. Пусть приступают к действиям по установленному плану. И еще, господа, - Ольбрехт оправил мундир и подбоченился, - мне абсолютно все равно, убит Гитлер или нет. Для меня он давно уже мертв. Именно этим соображением я и буду руководствоваться в своих дальнейших действиях. Мы не имеем права сомневаться в нашей победе и отступать от той линии действий, которую наметили. Иначе внесем в наши ряды смятение. Пусть противники сначала докажут, что жив именно Гитлер, а не его двойник. Они и на такое способны, я знаю. Но до того времени берлинская акция должна быть закончена. Хайль!
* * *
Два военных автофургона перегородили дорогу к штабу резервной армии. Скорцени покинул легковой бронеавтомобиль, сделал отмашку рукой, приказав бойцам выгружаться из грузовиков, и направился к нескольким дискутирующим возле фургонов офицерам.
Пройдя несколько шагов, в свете горящих автомобильных фар он узнал некоторых из них. В частности, шефа РСХА Кальтенбруннера, командира охранного батальона "Гроссдойчланд" майора Ремера и армейского генерала Ольбрехта. При появлении Скорцени оживленные прения прекратились. Последняя фраза, донесшаяся до слуха диверсанта, исходила от Ольбрехта и адресовалась командиру батальона:
- Подумайте над тем, что я вам сказал. Теперь же я хочу вернуться. Вы сможете связаться со мной в любую минуту. Я буду у себя в кабинете.
Генерал откланялся и сел в один из автофургонов, который тотчас тронулся с места, освободив тем самым дорогу, и уже через минуту скрылся в воротах штаба заговорщиков.
- Черт побери, Эрнст, что здесь происходит?
Кальтенбруннер смерил Скорцени презрительным взглядом:
- Штурмбаннфюрер, а вы что здесь делаете? Насколько я помню, мы вас не вызывали.
- Меня прислал к вам в помощь рейхсмаршал Геринг.
Это была откровенная ложь, но другого выхода Скорцени не видел. Можно было, конечно, сказать, будто бы он выполняет приказ рейхсфюрера, однако внутреннее чутьё подсказало, что не стоит упоминать здесь имя Гиммлера. И о встрече с Шелленбергом сообщать пока тоже не стоит. Геринг же оставался той нейтральной и мощной фигурой, проверять которую шеф службы безопасности вряд ли решится.
- Откуда Герингу известно, что я здесь?
Скорцени поморщился: от Кальтенбруннера несло как от винной бочки.
- Понятия не имею. Ольбрехт связан с заговорщиками?
- Насколько я понял, да.
- И вы не арестовали его?
- За что? - удивленно вскинул брови обергруппенфюрер. - Я потребовал, чтобы он выдал нам полковника Штауффенберга. Непосредственного исполнителя покушения на фюрера. А насчет генерала у меня приказа нет.
- Как? - теперь настал черед удивлению Скорцени. - "Кумушка" совершил покушение на фюрера?
"Кумушкой" Штауффенберга прозвали в СС за то, что он проповедовал греческую атлетику и окружал себя смазливыми молоденькими офицерами. Чины постарше терпеть не могли его "мужской гарем", который тот всюду таскал за собой. Но в гомосексуализме полковника никто из них не смел обвинить, ибо граф имел прекрасную дружную семью.
- В том-то и дело. - Кальтенбруннер достал плоскую фляжку, отвинтил крышку, сделал глоток. До ноздрей Скорцени донесся аромат дорогого коньяка. - Когда мы с рейхсфюрером стали выяснять, как все произошло, нашему удивлению не было границ.
- Вы были в Ставке?
- Ну да. Вылетел туда по приказу рейхсфюрера.
- Что с фюрером?
- Когда садился в самолет, он был еще жив.
- Что значит - "был еще жив"?
- Я случайно слышал разговор врачей. Они единодушны во мнении, что фюрер долго не протянет. Вполне возможно, мы уже сироты.
- А как узнали, что именно Штауффенберг подложил бомбу?
Кальтенбруннер сделал очередной глоток.
- Сразу после взрыва обнаружили, что среди покойников нет его тела. Потом выяснили, что он покинул бункер за пять минут до взрыва. И, что самое главное, внутрь зашел с портфелем, а вышел без него. Ну уж а криминалисты сделали все остальное. Меня отправили в Берлин арестовывать графа, рейхсфюрер же остался там, с фюрером. Хотите?
- Спасибо, не время, - отказался Скорцени от протянутой фляги. Найдя глазами Ремера, он оставил Кальтенбруннера и подошел к командиру батальона охраны: - Майор, ваши люди готовы к бою?
- Так точно, штурмбаннфюрер, только… - в голосе майора прозвучала нотка сомнения.
- Что? - резко спросил Скорцени.
- Там наши товарищи. И меня вызвал генерал Ольбрехт.
- Там, - Скорцени указал рукой на здание штаба резервной армии, - нет наших товарищей. Там предатели, изменники рейха. Покушавшиеся на жизнь фюрера. Или генерал Ольбрехт успел запудрить мозги и вам?
- Никак нет, господин штурмбаннфюрер. Но мне приказы отдает генерал Фромм.
- Вы видели Фромма?
- Никак нет.
- В таком случае его уже скорее всего нет в живых. Фромм не тот человек, который способен на измену. Готовьте людей к бою. И разверните стволы не в нашу сторону, а в сторону истинного врага.
* * *
Ольбрехт в сопровождении Штауффенберга вошел в кабинет, где под охраной находился Фромм. Отпустив младших офицеров, генерал сел напротив командующего. Штауффенберг остался стоять.
- Господин генерал, мне неприятно, что так случилось. Но вы должны понять нас. Фюрер мертв и…
- Фюрер жив, - перебил Ольбрехта Фромм. - Я слышал выступление Геббельса.
- Наш министр пропаганды, как всегда, лжет. В последнее время ложь стала для него нормальным состоянием. Фюрер мертв. Вот свидетель его смерти, - Ольбрехт кивнул на полковника. - Он лично видел, как Гитлера выносили из бункера мертвым. В связи с этим мы дали командующим корпусов тыла сигнал "внутренние беспорядки".
- Как вы посмели это сделать? - Фромм вскочил и ударил кулаком по столу. - И кто такие "мы"?
- Я. - Ольбрехт пытался говорить спокойно, однако голос то и дело срывался. - А также начальник моего штаба полковник Мерц и генерал Бек.
- Как вы посмели пойти на это? - Фромм не находил себе места.
- Успокойтесь, - решил вставить слово и Штауффенберг. - Во-первых, фюрер действительно мертв. Я самолично вставил взрыватель в бомбу перед совещанием. Взрыв был такой силы, будто разорвался 150-миллиметровый снаряд. Никто в том помещении выжить не мог. Во-вторых, приказ отдавался, когда вы были уже арестованы. Теперь вопрос к вам: кем вы хотите остаться в истории? Гитлеровским прихлебателем или борцом за свободу Германии?
- Господин генерал, - постарался смягчить слова Штауффенберга Ольбрехт, - настало время действовать. Если мы не ударим сейчас и если вы не поддержите нас своими словом и авторитетом, отечество может погибнуть навсегда. Германия уже не в состоянии вести войну на два фронта. Вы это прекрасно знаете. А Гитлер давно уже не тот лидер, за которым могла бы следовать нация. Именно поэтому мы и выступили против него. И нам нужны вы. В первую очередь ваше слово. Внизу стоит батальон Ремера, и среди солдат есть сомневающиеся. Вы можете спасти сотни жизней.
Фромм медленно расстегнул верхнюю пуговицу мундира, глубоко вдохнул и, закрыв глаза, произнес:
- Единственное, господа, что я вам могу посоветовать, - немедленно застрелиться. Других слов вы от меня не дождетесь.
- Что ж, воля ваша. - Ольбрехт кивнул Штауффенбергу на дверь: - Зовите охрану. Жаль. Очень жаль, господин генерал. Но вы сами решили свою судьбу.
* * *
Курков подтянул ремень автомата так, чтобы было удобно стрелять "от живота", два рожка с патронами положил в брезентовый подсумок, еще один сунул за Голенище короткого немецкого сапога.
- Ремер, - раздался за спиной зычный голос Скорцени, - изолируйте помещение по внешнему периметру. А я и мои люди будем работать внутри.
Курков вслед за всеми устремился в здание.
В коридоре первого этажа толпились офицеры, вооруженные пистолетами. Как только двери распахнулись и они увидели людей в форме СС, началась стрельба.
Курков наугад послал перед собой короткую очередь, проскочил несколько метров и быстро спрятался за каменной колонной. Пули, посланные в него в ответ, рикошетом отскочили от камня.
"Похоже, влип", - подумал Сергей и огляделся. Двое из роты Скорцени лежали в луже крови на мраморном полу. Судя по всему, убиты. Курков чуть высунулся из убежища: на лестнице лежали тела четырех офицеров. "Неплохой расклад, - мелькнула мысль, - два к одному".
В это время Скорцени подал условный знак Фолькерсаму. Тот выхватил из-за пояса ручную гранату, сорвал кольцо и кинул ее в скопление офицеров на лестничном пролете.
Курков бросился на пол. Взрыв оглушил. Ударной волной тело отбросило и ударило об пол.
- Встать! Вперед!
Почему рядом оказался Шталь, Курков сразу и не сообразил. Но приказ подействовал незамедлительно. Автомат выплеснул очередную порцию свинцового дождя.
Скорцени вместе с Фолькерсамом и Остафелем первыми прорвали сопротивление тыловиков и ворвались на второй этаж.
Там творилась паника. Офицеры, отстреливаясь, закрывались в своих кабинетах. Некоторые из них выпрыгивали из окон на улицу, ломая ноги и руки и попадая прямиком к людям Ремера.
Скорцени не жалел никого: стрелял в каждого, кого замечал с оружием. Этим он вызвал негодование Остафеля:
- Отто, дьявол тебя возьми, оставь для трибунала хоть кого-нибудь!
Скорцени молча кивнул и принялся выбивать ногой дверь одного из кабинетов. Едва она подалась, как из-за нее послышался пистолетный выстрел. Скорцени пригнулся и ударил сильнее. Дверь распахнулась. Эсесовцы ворвались в помещение.
В центре кабинета стоял большой массивный стол, перед которым в кресле сидел мужчина в генеральской форме вермахта. Широко открытые глаза безжизненно смотрели в потолок. По виску текла кровь.
- Последний поступок генерала фон Бека. - Скорцени сплюнул. - Не успели. Фолькерсам, Шталь, осмотреть помещение. Ольбрехта ко мне. Штауффенберга во внутренний двор и расстрелять. И найдите Фромма. Если он тоже еще не застрелился.
Курков заглянул в один кабинет - трупы. Во втором было то же самое. Выглянул в окно. Несколько офицеров из их роты вывели во двор трех резервистов и расстреляли их. Один из приговоренных выделялся высоким ростом и завидной выправкой. То был полковник Штауффенберг. Когда щелкнули затворы автоматов, он обернулся и выкрикнул: "Я люблю тебя, Германия!". Пули вспороли мундир офицера и отбросили безжизненное тело к стене. Курков прошел дальше по коридору и неожиданно увидел дверь, закрытую на ключ снаружи. Замок щелкнул, дверь открылась. Курков, присев, с силой толкнул дверное полотно и кувырком влетел в кабинет, ожидая выстрела. Однако вместо сопротивления он встретил радость со стороны трех яиц, прятавшихся за письменным столом.
- Господин солдат, вас нам сам Бог послал! - Один из них, прихрамывая, приблизился к Куркову. - Разрешите представиться: Мейзенгер, следователь гестапо. Нас, то есть меня и двух моих помощников, заговорщики схватили и держали под стражей. Где-то в здании находится также штандартенфюрер Пифрадер, его прислал группенфюрер Мюллер для ареста полковника Штауффенберга. Вы не видели его? - Курков отрицательно мотнул головой. - Мне нужно срочно связаться с группенфюрером Мюллером.
Мейзингер подковылял к телефону, но Сергей остановил его:
- Ничего не трогать! Руки за спину. На выход. - И стволом автомата указал им, куда следовать.
- Куда вы нас ведете? - в голосе Мейзенгера слышалась тревога.
- К моему начальнику. С ним будете решать, кому вам звонить.
Скорцени в это время созванивался с генералом Больбринкером:
- …господин генерал, штаб резервистов под нашим контролем. В Берлин прибыли бронетанковые части из Вюнсдорфа? В таком случае неплохо бы увидеть их в центре города…
Кальтенбруннер, спрятав пистолет в кобуру, молча наблюдал за тем, как инициатива медленно уходит из его рук. К сожалению, на этом празднике победы он ничего более сделать не мог. Когда же в кабинет ввалились Мейзенгер и его люди, самообладание и вовсе покинуло руководителя РСХА.
- А вы что здесь делаете? - схватил он следователя за лацканы пиджака и притянул к себе.
- Господин обергруппенфюрер, - Мейзингер ошалело смотрел на шефа, - мы выполняли распоряжение группенфюрера Мюллера. Следили за штабом резервистов. Но три часа назад нас обнаружили, и вот…
- Сколько вы здесь провели времени? - прошипел Кальтенбруннер.
- Двое суток.
Шеф службы безопасности мгновенно протрезвел и отпустил пиджак подчиненного. "Дьявол, - выругался он мысленно. - Оказывается, еще вчера, до совершения покушения, наш папаша-Мюллер уже знал, что должно произойти". Кальтенбруннер сжал кулаки: получается, его прилет в "Вольфшанце" практически ничего не решал. Воспоминания стали раскладываться по полочкам… Не успел он выйти из самолета, как ему доложили, что рейхсфюрер уже определил, кто преступник. Криминалисты, экспертиза, поиски вещественных доказательств - все это было лишь спектаклем. Хорошо сыгранным и тщательно продуманным спектаклем. И Гиммлер с Мюллером знали о покушении! А он, осёл, по возвращении в Берлин все удивлялся, почему его никто не ждет. И с кем бы ни пытался связаться, никого не оказывалось на местах. Теперь понятно: просто все уже были задействованы в том же самом спектакле. А ему отвели в нем маленькую, непонятную третьестепенную роль.
- Мейзенгер, ничего не говорите Скорцени! - Кальтенбруннер снова притянул следователя к себе и зашептал так тихо, что гестаповец едва слышал его. - Вас просто арестовали и всё. Понятно?
Следователь утвердительно кивнул. Он и сам прекрасно понимал, что сейчас лучше держать рот на замке. И слава богу, что успел открыться Кальтенбруннеру: в таких случаях не мешает иметь свидетеля, тем более из руководящего состава. Какая-никакая, а гарантия. По крайней мере у Мюллера теперь будет меньше желания ликвидировать их.
Кальтенбруннер махнул своему помощнику, и они вместе со следователями покинули помещение.
Курков снова вышел в коридор. Запах пороха и гари ударил в ноздри. Стены и потолок зияли дырами. Две чудом уцелевшие лампы тускло освещали помещение. Курков прошел к лестничному пролету. Дышать стало легче.
Свесив голову вниз, он заметил двух офицеров, одного в форме СС, а другого явно из вермахта, которые быстро спускались по лестнице, направляясь к запасному выходу. "Кто бы это мог быть?" - мелькнула мысль.
Дверь приоткрылась, и луна осветила обе фигуры. Мужчина в форме сотрудника вермахта нырнул в ночь.
Курков сунул два пальца в рот и свистнул.
- Господин капитан, кажется, вы покрываете преступников?
Шталь вздрогнул, резко обернулся на голос и вскинул пистолет.
Пуля просвистела рядом с головой Сергея. Курков бросился на пол, перехватил автомат, выставил его ствол за перила и нажал на крючок. Автоматная очередь пересекла грудь капитана сверху до низу. Шталь завалился на бок и затих.
- Кто стрелял? - Скорцени со свирепым видом выскочил из кабинета, за ним выбежали и подчиненные.
На лестнице, кроме Куркова, никого не было.
Фолькерсам спрыгнул с лестничного пролета и перевернул труп.
- Черт! Отто, Иван завалил Шталя!
Скорцени навел "шмайсер" на грудь Куркова.
- Сводим счеты, солдат?
Сергей кивнул головой вниз, на дверь.
- Капитан выпустил через запасной выход человека. Когда я его окликнул, начал в меня стрелять. - Разведчик спокойно смотрел в глаза Скорцени.
Ствол автомата уперся ему в солнечное сплетение.
- Фолькерсам, - произнес Скорцени, не отводя взгляда от русского, - узнайте у Ремера, выходил ли кто из здания? А вы, Курков, как говорят в таких случаях, вознесите мольбу Господу Богу, чтобы ваши слова подтвердились.
Ждать пришлось минуты три. Фолькерсам вернулся через злополучную дверь и доложил:
- Русский не соврал. Наши ребята схватили младшего брата Шталя, Освальда. Он сейчас у Ремера.
Рука с автоматом опустилась.
- Вам повезло, Курков. - Скорцени поставил оружие на предохранитель. - Но не думайте, что я окончательно вам поверил. Запомните, Курков: я буду проверять все ваши слова и впредь.