* * *
Прошла неделя, вторая, третья - конвейер работал бесперебойно. Где-то с конца апреля среди ювелирного лома всё чаще стали попадаться мелкие самородки самого настоящего золота, не говоря уже о многочисленных крупинках золотого песка. Спустя еще какое-то время привычный лом и вовсе исчез, уступив место "продукции" неведомого мне прииска. Одновременно с этим заметно возрос и объем работ: теперь не проходило и дня, чтобы я не приносил на работу по две-три формы.
А поскольку первая махинация с "разбавлением" золотишка прошла без последствий, я всё более втягивался в "игру", нацеленную на собственное дополнительное обогащение. Вначале по чуть-чуть, а затем всё в больших количествах я стал добавлять к чистейшему природному золоту дешевые присадки, только теперь уже - присваивая с каждого заказа примерно по четверти "исходника" себе. Как ни странно, угрызения совести меня почти не мучили. "Ну не побегут же, в самом деле, заказчики со своими "безделушками" в Пробирную палату, чтобы провести экспертизу сплава!" - успокаивал я себя. Поэтому продолжал с легким сердцем разбавлять полученное от кавказцев золото медью, серебром, кадмием и прочей ерундой.
Постепенно, как водится, вошел в раж. Меня буквально обуяла страсть обогащения! Раскрыв очередной мешочек, я пинцетом отбирал наиболее понравившиеся мне самородки и, словно "скупой рыцарь", складывал их в сейф.
И ведь что интересно: золото как будто стало отвечать мне взаимностью! В мои руки буквально рекой потекли деньги: дважды выиграл в лотерее, нашел на рынке портмоне с довольно крупной суммой, а в день рождения Акинин вручил мне премию аж в пятьсот долларов! Даже, признаться, как-то неловко стало, ведь на тот момент мною было скоплено уже более двух килограммов золота, причем добрая половина - в природных самородках. Если присовокупить к ним полученные от Юнуса и Айзека и размещенные уже на счетах нескольких банков три тысячи дойчмарок и две тысячи двести долларов, я с полным основанием мог считать себя тогда едва ли не крезом.
Но однажды мои "работодатели" на условленную встречу не явились. Поначалу сей факт не слишком меня обескуражил - я решил, что небольшая передышка не помешает, - однако когда они не вышли на связь ни на второй день, ни на третий, я обеспокоился. Удивило и поведение Джайни: доселе доброжелательная и общительная, она вдруг стала относиться ко мне не как к старому знакомому, а как к случайно забредшему в кафе посетителю. Это пугало, и я решил вызвать девушку на откровенный разговор. Однако пока прокручивал в голове предстоящий диалог, Джайни подошла сама. Звонко поставив передо мной блюдце с чашечкой кофе, выразительно спросила:
- Кофе заказывали?
- Э-э-э… ну да… - в горле от неожиданности запершило. - Да-да, спасибо!…
Девушка тут же отошла, а я в задумчивости уставился на чашку: никогда не заказывал здесь кофе! Размешал чайной ложечкой кусок сахара, поднял чашку и… увидел на блюдце крохотный клочок бумаги, явно второпях оторванный от обычной салфетки. Прочел на нем всего два слова, написанные почему-то по-английски: "Attention, cops!" (Осторожно, полиция!). Спина враз похолодела. Очень захотелось обернуться, но я сдержался. Только, чуть наклонив чашку, вылил из нее в блюдце часть напитка. Обрывок салфетки тут же съежился, буквы расплылись… Размазав для пущей верности бумажную кашицу ложкой, я встал и, придав походке видимую безмятежность, спешно покинул некогда гостеприимное заведение.
А в начале июля меня вызвал к себе Игорь. Обычно веселый и общительный, на сей раз он выглядел мрачным и озабоченным.
- Вчера меня вызывали в УБЭП, - без обиняков начал он, - и разговор состоялся весьма неприятный… Убэповцы подозревают, что кто-то из работников нашего "Регтайма" сотрудничает с этнической преступной группировкой, занимающейся незаконной скупкой золота и контрабандой. Недавно неподалеку от нашего завода задержали какого-то ингуша, у которого при обыске обнаружили и изъяли порядка двухсот граммов золотого песка, а в данном районе никто, кроме нас, переработкой драгметаллов не занимается…
- Так мы ж никаких изделий здесь не делаем, - невинно пожал я плечами. - Да и недавняя проверка налоговиков никаких нарушений, вроде бы, не выявила…
- Не выявила, - уныло подтвердил Акинин. - Просто мне показалось, Сашок, что ты у убэповцев - главный подозреваемый. Я, конечно, сказал им, что у тебя нет возможности выпускать здесь побочную продукцию, но они мне, кажется, не слишком поверили…
- У них работа такая - всех подозревать, - успокоил я, как мог, друга. - Но если хочешь, я готов прямо сейчас разобрать свою установку на запчасти…
- Правда, друг? Без обид? - просиял Игорь. - Спасибо, что сам предложил, а то мне, ей-богу, неудобно было как-то просить…
Вернувшись к себе, я задумался. Судя по всему, моему подпольному бизнесу пришел конец. Значит, пора заметать следы.
Упаковав свои ценности в холщовый мешочек, я обвязал его грязными промасленными тряпками, дабы придать вид никчемного мусора, дождался темноты, поднялся на чердак, и… "грязный" сверток полетел в слуховое окно. Чтобы, разумеется, быть поднятым чуть позже - когда я покину территорию предприятия.
"Вот ведь какая дурацкая штука - жизнь, - думал я, безуспешно пытаясь в ту ночь заснуть. - В кои-то веки удалось чуток разбогатеть, а обнародовать свои накопления не могу. И жена по-прежнему считает неудачником, норовя при каждом удобном случае смешать с грязью… Нет, надо срочно что-то менять! Заняться наконец чем-нибудь стоящим… подвиг, например, какой-нибудь совершить… Точно! - осенило вдруг меня. - Как я мог забыть о том старикане-прибалте из Мармариса?! Съезжу-ка для начала в Ригу, к дядиной семье. И материально малость помогу, и выясню заодно, не было ли от дяди Володи каких-нибудь известий…"
* * *
Несмотря на то, что в сотрясаемой перестроечной бурей стране многое рушилось прямо на глазах, железные дороги работали на диво стабильно. То ли действовали законы, установленные еще при Николае Первом, то ли сам гигантский транспортный маховик оказался настолько инерционен, что просто не в состоянии был остановиться. Любой человек любой республики мог свободно купить билет, сесть в вагон и пересечь циклопические пространства бывшей общей страны без каких бы то ни было проблем - были бы деньги! Деньги у меня были. Пусть и не совсем честно заработанные, но зато потратить их я решил на дело очень даже благородное: выяснить судьбу пропавшего родственника и попытаться помочь. Если не ему самому, то хотя бы его семье.
Договорившись с Акининым о краткосрочном отпуске и уточнив рижский адрес дядиной родни, я без излишних сантиментов попрощался с Раисой и теперь ехал в полупустом из-за бешеного скачка цен на билеты плацкартном вагоне.
"Всё-таки Земля делится не по пограничным линиям на карте, - размышлял я, всматриваясь в проносящиеся мимо пейзажи, - а по тому, как и какой на ней живет народ. Ведь вот сразу же видно, где заканчивается Россия и начинается Прибалтика. Вроде, и страна совсем недавно была единой, и воспитывали всех одинаково, а вот поди ж ты! И люди иначе одеты, и на улицах гораздо чище… О домах вообще разговора нет. Дворцы, а не дома! Выходит, по обе стороны невидимой границы жили доселе два совершенно разных народа, и никакие социалистические идеи так и не смогли их объединить? Да, дела…"
Заныли тормоза, поезд дернулся и замер. Закинув на плечо спортивную сумку, я по-мальчишечьи спрыгнул на перрон. Когда за спиной хлопнули массивные двери зала ожидания, встал, гордо вскинув подбородок, в недлинную очередь под желтым щитом с черными шашечками.
- Привет землякам! - возник откуда-то парень лет 25-ти в не слишком новой кожаной куртке и в кожаной же, сдвинутой на левое ухо фуражке. - Вижу, вы в первый раз здесь, решил вот помочь… Имейте в виду: на "частнике" тут куда выгоднее передвигаться, - пояснил он. - Треть сэкономите, не меньше!
- А они тогда чего же стоят? - кивнул я в сторону очереди.
- Так это ж коренные латыши, - склонился к моему уху "бомбила", - они нас в упор не замечают. Мы ж для них, вроде как, оккупантами считаемся…
- А сколько стоит доехать до местечка Рамава? - поинтересовался я, решив, что не время сейчас разбираться в хитросплетениях местной политики.
- Так это смотря как платить будете…
- Марки немецкие подойдут?
- Вполне. За пятнадцать марок доставлю за полчаса!
Серая "девятка" стояла буквально в ста метрах от вокзала, и через три минуты мы уже мчались по узким улицам латышской столицы.
- Как тут жизнь идет, - полюбопытствовал я, - куда горбачевская перестройка вырулила?
- У кого как, - отозвался водитель, строго выдерживая разрешенную скорость. - Те, что крутятся возле транспорта или порта, зацепились неплохо, а остальным туговато приходится. Прямо хоть, подобно евреям, ехать искать землю обетованную. Мой кореш Васька Гольтяпин так и поступил, между прочим. Не могу, говорит, здесь больше оставаться, всё одно нормальной жизни уже не будет. Квартиру продал и рванул…
- И что, неужто нашел землю обетованную?
- Похоже на то, - усмехнулся словоохотливый собеседник. - В каком-то Кейптауне обосновался. Вон в какую даль укатил - аж в Южную Африку! Денег на дорогу у всего дома назанимал, но вернул. Нескоро, правда, но в итоге расплатился со всеми…
"Опять Южная Африка! - беспокойно заерзал я. - Мистика? Совпадение? Судьба?"
- Извините, уважаемый, а нельзя ли попросить у вас координаты вашего друга? Я, знаете ли, надумал на писательскую ниву податься, вот и собираю разные занимательные истории, - принялся я на ходу сочинять "легенду". - А история вашего друга весьма меня, признаться, заинтересовала. Хотелось бы, так сказать, получить информацию из первых рук, узнать о его впечатлениях, переживаниях…
- Да какие у него могут быть впечатления? - ухмыльнулся водитель. - Вкалывает небось на какой-нибудь шахте… Вон, кстати, и Рамава ваша показалась. Улица какая нужна?
- Дапкунайтиса, 22, - отрапортовал я, с интересом разглядывая утопающие в зелени домики. - Вы, простите, не подождете меня несколько минут? Вдруг дома никого нет?…
- Подожду, конечно, - согласно кивнул парень, принимая от меня купюры, - но желательно недолго: время - деньги!
Я торопливо направился к ближайшей двери, намереваясь выяснить, где находится третья квартира. Но едва я протянул палец к звонку, как распахнулись створки соседнего окна, и из него высунулась миниатюрная голова благообразной седой старушки.
- Вы к кому, молодой человек? - обратилась она ко мне неожиданно высоким голосом.
- Третью квартиру ищу, - учтиво поклонился я, - Галину Койтовну приехал навестить. Я ее племянник, из Москвы…
- А-а, - почему-то разочарованно протянула старушка, - тогда вам надо в другой подъезд. Только у них никого нет дома, а Кристиночка разве что к вечеру прибежит.
- Спасибо большое, - поклонился я и вернулся к таксисту.
- Что, - сразу уловил он мое настроение, - никого не застали?
- Увы, такая вот незадача. Но я, пожалуй, во дворе посижу, вернется же кто-нибудь рано или поздно…
- Удачи! Если надумаете поездить по окрестностям, - протянул мне водитель визитную карточку, - звоните! Всегда буду рад помочь.
* * *
Скучая, я провел на скамейке часа два или чуть больше. Всё это время неугомонная старушка внимательно наблюдала за мной, выставив во фрамугу небольшое зеркальце. Я, разумеется, замечал ее хитрые маневры, но в душе лишь посмеивался. Наверное, на старости лет человеком овладевает такая тоска, что приходится компенсировать ее хотя бы такими несерьезными занятиями.
Вдруг хлопнула калитка, и во дворе появилась девушка лет семнадцати. Стройная, с роскошной косой, перекинутой через плечо, она так легко и изящно двигалась по дорожке, что я невольно залюбовался ею. Встрепенулся, лишь когда красавица подошла к двери нужного мне подъезда.
- Одну минуточку, барышня, - воскликнул я, за считанные секунды преодолев расстояние от скамейки до нее.
Девушка удивленно взмахнула длиннющими ресницами и застыла, словно олененок, неожиданно наткнувшийся на волка.
- Извините, если напугал… Вы случайно не Кристина, дочь Галины Боевой?
- Да, это я.
- Тогда разрешите представиться, - протянул я ей руку. - Александр Костин, ваш двоюродный дядя из Москвы.
- Ой, - слегка отпрянула она, - какой сюрприз! Но ни мама, ни бабушка ничего не говорили о вашем приезде!
- Да я и сам не ожидал от себя подобной прыти, - пожал я ее прохладные тонкие пальчики. - Просто решил выяснить хоть что-то о судьбе вашего папы и, соответственно, моего дяди.
- Папы? - еще более растерялась Кристина. - Но вы разве не в курсе, что он давно нас оставил?
- Что значит "оставил"? - пришел мой черед удивляться. - Я был уверен, что он пропал без вести где-то на юге Африки…
- Пропал? - неуверенно повторила девушка, отпирая входную дверь. - Но мне всегда говорили…
Она ступила на уходящую вверх лестницу и начала неторопливо подниматься. Я следовал за ней, продолжая любоваться богатой косой, змеящейся по стройной спине. Я по природе вообще неравнодушен к длинным женским волосам: именно из-за рыжей косы до пояса в свое время и на Раисе женился. Но она этого не поняла и буквально через месяц после свадьбы коротко подстриглась… Дура.
- Заходите, пожалуйста, - прервала мои воспоминания Кристина. - Сумку можете поставить сюда, на стул. А куртку повесьте на вешалку.
Едва я разделся и помыл с дороги руки, как сразу же был увлечен на кухню, где уже закипал чайник, а из старомодного настенного шкафчика выставлялись на стол чайные чашки, домашние сладости и вазочка с вишневым вареньем.
- Чай? Кофе? - повернулась ко мне девушка.
- Кофе, пожалуй. Только, чур, я сам буду его готовить!
- Какой-то особенный рецепт? - прищурилась Кристина. - Поделитесь?
- Собираете кулинарные рецепты?
- Да! Я вообще очень люблю готовить. Потому и в техникум общественного питания решила поступать. Между прочим, я и сама уже рецепты тортов и печений изобретаю. Муки перевела - ужас сколько! Вот, кстати, попробуйте, оцените мои старания, - подвинула она ко мне овальное блюдо с витиевато закрученными коржиками.
Какое-то время мы неторопливо пили кофе, попутно отпуская друг другу примитивные комплименты. Я вполне искренне похвалил несколько пересушенное печенье Кристины, а она, ежеминутно поправляя прическу, в сотый раз уже повторяла, что никто из ее знакомых не умеет варить кофе лучше, чем я.
Покончив с напитком, мы переместились в гостиную. К этому времени я уже знал, что мама и бабушка Кристины поехали помогать какой-то своей знакомой "поднимать" заброшенную дачу и что ни сегодня, ни завтра не вернутся. Я уже начал было подумывать о напрасности своей затеи, как вдруг Кристина сама завела разговор о Владимире Васильевиче. Темнить и наводить тень на плетень в мои планы не входило, поэтому я напрямик выложил всё, что знал о судьбе ее отца. В заключение добавил, что пропавшим бесследно его не считаю.
- Я, если честно, давно уже подозревала, что что-то здесь не так, - перешла отчего-то на шепот Кристина. - Во-первых, ни мама, ни бабушка никогда не разговаривают при мне о нем… Но однажды, мне тогда лет тринадцать было, я случайно подслушала их разговор о каком-то Володе, и при этом они его за что-то благодарили. Во-вторых, я совершенно не понимаю, откуда в нашей семье берутся деньги. Бабушка давно не работает, пенсия у нее крохотная, а мама со своим дипломом библиотекаря зарабатывает очень даже скромно.
- А в-третьих? - не сдержал я любопытства.
- А в-третьих, нам приходят очень странные письма! - таинственно округлила глаза девушка. - Примерно раз в полгода, а иногда и чаще. Конверты толстые такие, разноцветные, иностранные печати на всех углах, в общем… какие-то необычные! И я не помню случая, чтобы хоть одно из этих писем вскрылось или прочиталось при мне…
- Хм, прямо-таки детектив! А ты не пробовала найти эти письма? - перешел я непроизвольно на "ты".
- Пыталась, - смущенно ответила Кристина. - Однажды под видом уборки ползала с тряпкой в спальне бабушки по углам, но получила от мамы по рукам…
- Может, поищем еще раз, но теперь уже вдвоем? - предложил я, почувствовав сыщицкий зуд в ладонях. - Пока никого нет, а?
Кристина колебалась недолго: уже через минуту мы стояли в скупо обставленной комнатке площадью не более двенадцати квадратных метров.
- Бабушкина спальня, - объявила девушка.
- Та-а-ак, обыск будем проводить в разные стороны от входа, - воспользовался я фразой, услышанной в какой-то иностранной картине про частных сыщиков. - Я начинаю от двери направо, а ты иди налево. Идем медленно, досконально всё осматривая и тщательно простукивая, обращаем внимание на любые мелочи!
В глубине души я надеялся, что "необычные конверты" мы найдем самое большее через полчаса: старинная полуторная кровать, посудный шкаф с разноцветными чашками и фигурками из фарфора, туалетный столик с большим круглым зеркалом, могучий шифоньер из темного, почти черного дерева - вот, собственно, и вся обстановка. Ну, если не считать парочки навесных книжных полок и обильно развешанных по стенам картин и вышивок в рамках.
Свою половину комнаты я обследовал буквально до квадратного сантиметра. Простучал каждую полочку, прощупал и матрас, и подушки - пусто! Столкнувшись с Кристиной, выжидающе уставился на нее.
- Ничего, - виновато развела она руками.
За окном к тому времени сгустились сумерки, и игру в сыщиков пришлось закончить. Я помог юной хозяйке навести в комнате порядок, и мы отправились на кухню. Поужинав стаканом молока с рассыпчатым имбирным печеньем, я в полусонном уже состоянии добрался до дивана, выделенного мне Кристиной, и практически мгновенно уснул.
…Сон мне приснился на удивление странный. Будто бы сижу я на том же самом диване, а слева ко мне прислонилась спиной какая-то женщина. Лица ее я не вижу - лишь высокую рыжеватую прическу. Женщина что-то быстро и взволнованно говорит мне на незнакомом языке, но я ее прекрасно понимаю: она указывает на укромную нишу в стене и советует поскорее впустить гостя, который стучится снаружи. Я повинуюсь: протягиваю руку через всю комнату, отодвигаю заслоняющую нишу картину, и через образовавшееся в стене отверстие в комнату протискивается… громадный негр! Он хватает мою всё еще протянутую руку и, хищно открыв рот, изо всех сил впивается в нее зубами…
Я проснулся, едва не закричав от дикого страха. Потер онемевшую от неудобного положения руку и постепенно пришел в себя. Прислушался. Со стороны кухни доносились приглушенное шкворчание масла на сковородке и бульканье вскипающего чайника. Быстро одевшись и деликатно кашлянув, чтобы не напугать внезапным появлением племянницу, я переступил кухонный порог.
Бог ты мой! На столе меня ждал поистине королевский завтрак: исходила паром яичница с золотистым беконом, на горячих тостах плавились кусочки сыра, радовали глаз посыпанные сахарным песком запеченные яблоки, красовались многочисленные вазочки с джемом, медом, сливками…