- К-хеп, - возмутился старичок. - Такой молодой, цветущий парень - и крест на себе поставил? Нехорошо. Мне вот за шестьдесят давно перевалило, а жена до сих пор ко всем особам женского пола ревнует! Думаете, я почему именно к вам подсел? Потому что вы за столом - единственный мужчина! Ведь если моя Хельга спустится сюда и, не дай бог, увидит меня рядом с какой-нибудь дамочкой - "пилить" будет до самого утра!
"Как нерационально всё у людей устроено, - думал я, рассеянно кивая в такт его словам. - Одни и рады бы, чтобы их хоть раз приревновали, так ведь нет, не дождешься! А других и ревновать-то бессмысленно, а вот поди ж ты, всё наоборот!"
- Вы, наверное, с Балтики прибыли? - сменил я тему. - Акцент у вас для тех мест характерный.
- Да, - важно кивнул старик, - я из Риги. Всю жизнь у Балтийского моря прожил. И в рижском пароходстве с первого до последнего трудового дня отслужил. Моряк торгового флота, в общем.
- Сейчас на пенсии?
- Увы, - недовольно поморщился ветеран. - Скучно стало - слов нет! Хорошо хоть дача есть: вожусь в земле, цветы выращиваю, клубнику… Только вот по морю сильно тоскую, особенно по ночам. Проснусь часа в четыре и до утра лежу, вспоминаю, как ходил по молодости то на "Красном Лимане", то на "Петрозаводске", то на "Дроздове"…
- На "Капитане Дроздове"? - встрепенулся я, услышав знакомое название.
- Да, - отодвинув опустевшую тарелку, кивнул старый моряк. - А что, вы имеете какое-то отношение к этому судну?
- Я - нет, но вот мой дядя по материнской линии несколько лет служил старпомом на этом корабле. Боев, Владимир Васильевич… Может быть, помните? Усы он еще носил роскошные, прямо как у Буденного…
- С усами, говорите, старпом? - озабоченно потер лоб собеседник. - Похоже, я догадываюсь, о ком речь…
- Вы его знали?
- Нет, лично знаком не был, - задумчиво продолжил моряк, - но о том злополучном рейсе "Дроздова" на Мадагаскар наслышан: присутствовал однажды при разговоре старшего механика и корабельного врача из вернувшегося экипажа. Рейс тот, по их словам, изначально выдался на редкость пакостным: и штормило всю дорогу, и судовое оборудование постоянно выходило из строя… Дойдя до Мадагаскара, они сразу угодили под разгрузку. Двое суток работали как проклятые, а тут - очередной аврал: в порт прибыли трейлеры с попутным грузом. В результате на борт приняли тысячу тонн фуража, и "Дроздов" отчалил в сторону африканского материка. Конечным пунктом был, если не ошибаюсь, Кейптаун, но, увы, добраться до него им не довелось… Я вас не очень утомил?
- Нет, нет, что вы! Продолжайте, пожалуйста! - воскликнул я.
- В общем, недаром, видно, южная оконечность Африки пользуется у моряков дурной славой: команде легендарного судна воочию пришлось тогда убедиться в этом. В пути их настиг небывалой силы шторм. Ребята уж думали, что сухогруз развалится на части, но, к счастью, обошлось: он лишь осел на левый борт из-за смещения штабелей мешков в трюмах. Однако случилась другая неприятность - вышел из строя главный двигатель. Вся мощность от вспомогательного генератора была перекинута на маневровый двигатель, и поэтому капитан принял решение идти в Бейру, ближайший порт Мозамбика. Вот там-то они и застряли… Чтобы заменить погнутый вал главного двигателя, пришлось сначала освободить теплоход от груза. Потом удалось договориться с портовыми властями о продаже части фуражного зерна на месте. На вырученные деньги наняли три десятка грузовиков, чтобы переправить пшеницу по суше в Преторию.
Я слушал рассказ старика, затаив дыхание.
- Главным сопровождающим последнего обоза с зерном, да и то только до границы с ЮАР, капитан назначил старпома Боева. Ваш дядя сам сел за руль замыкающего грузовика, но… обратно так и не вернулся. Как сквозь землю провалился! Капитан обращался, конечно, в местную полицию, но что с нее взять? Кругом сплошные джунгли и практически полное отсутствие связи… А пароходство уже требовало возвращения судна в порт приписки. Словом, "Дроздов" отчалил от берегов Мозамбика без вашего дяди… Вот такая, мой юный друг, вышла печальная история… Разумеется, после столь вопиющего инцидента партийные власти нашего пароходства, понавтыкав всем членам вернувшегося экипажа выговоров с занесением и лишив их премий, почти всю команду разогнали. Потом сформировали новую, в которую, по случаю, я и попал…
- Да, это точно о дяде Володе, - задумавшись, не сразу отозвался я. - Помню, лет пять назад из Рамавы, что недалеко от Риги, нам пришло письмо от Галины Койтовны, дядиной жены. Она писала, что он пропал без вести, и просила моего отца приехать и помочь ей разобраться с какими-то юридическими формальностями. И было это, кажется, в 84-м или 85-м…
- В 85-м, - уточнил моряк. - Я точно помню, что старпом Боев пропал в джунглях Мозамбика зимой 85-го.
Поблагодарив собеседника и тепло распрощавшись с ним, я поднялся в свой номер.
На мое счастье, Раиса успела уже успокоиться, поэтому мой рассказ о разговоре с "морским волком" из Риги выслушала доброжелательно.
- Как интере-е-есно, - нараспев произнесла она, когда я закончил". - А я и не знала, что у тебя был такой крутой родственник.
- Надеюсь, не был, а есть, - упрекнул я. - Пропал без вести - еще не значит, что погиб. Чай, не война…
Вернемся в Москву - разберусь.
* * *
Три эти случайные встречи на турецком курорте впоследствии радикальнейшим образом изменили мою жизнь. В первую очередь изменился мой общественный статус. Желая поскорее заняться созидательной деятельностью и честно отработав обязательные две недели в банке, я помчался с трудовой книжкой по указанному Игорем адресу.
- Какие люди! - поднялся из-за стола сильно загоревший Акинин. - Проходи, проходи, раздевайся. Живем мы пока тесновато, так что не обессудь. Сейчас покажу тебе наше хозяйство, а заодно и твой новый кабинет…
Мой "кабинет" оказался пыльным и слабо освещенным подвалом. Пока глаза привыкали к полумраку, Игорек радостно комментировал каждый свой шаг:
- Заметь, Сашок, как удачно здесь всё скомпоновалось! Есть даже врезка в городскую канализацию! Вот этот кран - с питьевой водой, а этот - с технической. Так что, дружище, основными удобствами я тебя, считай, обеспечил, можешь смело приступать к работе!
- Приступать?! Так здесь же даже присесть не на что! - обвел я рукой пыльное помещение.
- Стул я тебе выделю, - жизнерадостно успокоил меня одноклассник, - а всё остальное по ходу дела наладим. Думаешь, я лучше начинал? Нет, брат, тебе-то вот готовый стул могу предложить, а себе когда-то сам сколачивал. Всё, пойдем наверх, я тебе наши цеха покажу.
"Да уж, - с тоской думал я, едва успевая за резво шагающим Игорем. - Если он так восторгается каким-то замшелым подвалом, могу представить, каковы его "цеха"".
Однако после завершения импровизированной экскурсии пессимизм мой несколько рассеялся. Конечно, о последнем слове техники в кооперативе Игоря и не слыхивали, но сотрудники, тем не менее, работали слаженно, вентиляция функционировала исправно, цветастые растворы в колбах бурлили безостановочно, грохот шаровых дробилок не прекращался ни на минуту.
В заключение Акинин подвел меня к обособленному строению во дворе и трижды нажал кнопку звонка. Скрежетнула задвижка глазка, и из-за обитой железом двери на нас внимательно уставился чей-то глаз.
- Открывай, Иван Федорович, - сказал Игорь, - нового работника тебе привел.
Дверь отворилась и, едва мы переступили порог, тут же захлопнулась.
- Здесь у нас находится святая святых, - подтолкнул меня Игорь вперед, - "храм золотого тельца", так сказать. Другими словами, именно тут происходит конечная стадия производства.
- А это что? - подошел я к озаренному желтоватым сиянием горну. - Довольно красиво смотрится…
- Золото, - буднично ответил Игорь, - обычное золото.
- Четыре девятки? - решил я блеснуть своими познаниями.
- Нет, - поморщился Акинин, - такой чистоты нам не осилить. Лом ведь неизбежно содержит разные примеси: медь, кадмий, рутений… Но хоть наша продукция и изрядно загрязнена, платят за нее неплохо.
- И сколько же? - бестактно поинтересовался я.
- Это только моим бухгалтерам известно, - сухо ответил Акинин.
- Извини, - буркнул я сконфуженно.
На следующий день вдвоем с выделенным мне в помощь электриком Славой мы наладили в моем кабинете освещение, побелили стены и залатали цементом выбоины в полу. Трудились истово, без перерыва, поскольку Игорь без обиняков предупредил, что первую зарплату выплатит мне лишь после того, как возложенное на меня производство принесет хоть какую-то прибыль.
С того достопамятного разговора и начались для меня напряженные деньки. Я забыл, что такое суббота, праздники и полноценный сон. Круглые сутки мотался, словно одержимый, по бесчисленным производственным свалкам, свозил и стаскивал на работу всё, что могло пригодиться для запуска моей первой технологической линии по очистке сточных растворов.
Прежние регулярные стычки с Раисой как-то сами собой сошли на нет. Из дома я уходил, когда она еще спала, а возвращался настолько уставшим, что сил хватало только на душ и остывший ужин. Поначалу жена еще проявляла некоторое недовольство, но потом, похоже, махнула на меня рукой окончательно.
Приближался Новый год, но даже любимый праздник не мог отвлечь меня от поставленной цели. Тем более что дело шло уже к запуску первой электролизной линии, которая, по моим расчетам, должна была наконец прервать цепь моих долгов, достигших к тому времени сумасшедшей суммы в четырнадцать тысяч долларов.
Накануне показательного пуска я проделал всю операцию от начала до конца, и результат оказался ошеломительным: моя первая добыча составила аж 265 граммов чистого серебра!
- Вот это сюрприз! - крепко обнял меня Игорь, когда я сообщил ему о своих достижениях. - Спасибо, друг, за отличный подарок к Новому году! Честно говоря, даже не рассчитывал, что ты так быстро управишься…
А на корпоративном новогоднем банкете я получил от Акинина не только свои первые премиальные, но и… серебряный слиточек величиной с мизинец.
- Это не просто памятная отливка, - торжественно пояснил глава кооператива всем присутствующим. - Это, друзья мои, то самое серебро, которое каждый день утекало в городскую канализацию, улетучиваясь из нашего общего кармана! Но Александр, мой старый школьный приятель, нашел способ положить конец сему безобразию. Честь и хвала ему за это!
Шквал аплодисментов заглушил последние слова Игоря, а я, сжимая в руках конверт с деньгами и сверкающий полированными боками брусочек, долго еще пребывал в замешательстве, не в силах поверить своему счастью. Публичная похвала и высокая оценка моих пригодившихся наконец способностей наполнили меня давно забытым чувством гордости и собственной значимости.
Праздник тот удался и надолго запомнился. К моменту завершения банкета мне удалось перезнакомиться практически со всеми коллегами, и на меня стали смотреть уже не как на чужака, непонятно чем занимающегося в подвале, а как на полноправного члена коллектива.
В январе дела в нашем "Регтайме" пошли еще веселей. После Рождества я запустил вторую электролизную линию, в связи с чем мне даже выделили помощницу - девчонку лет семнадцати (чью-то племянницу), приехавшую из Калуги в Москву поступать в техникум. Расписав Валентине (так звали мою юную напарницу) последовательность манипуляций с оборудованием, я с головой ушел в проектирование новой установки - по разделению титана и платины.
Производственная идиллия продолжалась еще порядка двух месяцев. Валентина оказалась на редкость способной ученицей, и мы с ней развили такую бурную деятельность, что чуть ли не на каждой "летучке" нас ставили всем в пример. Но, увы, всё хорошее имеет странную тенденцию рано или поздно заканчиваться.
Когда я задействовал выделенное мне подвальное пространство до последнего сантиметра, мыслительную инженерную деятельность пришлось свернуть, и потекли унылые будни рядового технолога. Дни стали напоминать бесконечную по размерам и пресную по сути лапшу… Именно в тот "застойный" период у меня и случился очередной жизненный вираж.
Дабы скоротать очередное рабочее "окно", отправился я однажды на поиски приличного общепитовского заведения, коими наша малолюдная городская окраина, увы, не изобиловала. Однако мне повезло: довольно скоро я наткнулся на небольшой павильон, прилепившийся к стене заброшенной котельной. Вошел, принюхался, осмотрелся. Десяток круглых столиков, стойка раздачи… Миниатюрная, восточного облика девчушка в новеньком голубом переднике подлетела ко мне, едва я успел присесть.
- Что желаете? - голоском сказочной Шахерезады пропела она.
- А что у вас есть? - поинтересовался я в ответ, любуясь ее неправдоподобно стройной фигуркой.
- Всё есть, - радушно отозвалась девушка, - шурпа, лагман, хаш, манты, салат из свежих овощей, шашлык из баранины и осетрины…
- О-о, - искренне удивился я, - какой богатый выбор! Тогда, будьте добры, салат, шурпу, манты…
С тех пор я стал ежедневно наведываться на противоположный берег Яузы и к тому роковому дню, с которого началось мое падение в бездну бездумного авантюризма, подружился уже и с владельцем харчевни Юсуфом, и с его дочерью Джанни (той самой "Шахерезадой"), и даже с некоторыми завсегдатаями.
А в конце марта Юсуф устроил торжество по случаю своего сорокапятилетия, и я невольно оказался в числе приглашенных. День, помню, был пятничный, душа просила отдыха, и я позвонил Валентине и предупредил, что после обеда в контору не вернусь: мол, срочно вызвали на важную встречу. Тем более что стол именинник накрыл богатый: фирменная баранина в тесте, обжаренные в масле пирожки с бараньими ребрышками, зеленые пиалы с рубиновыми зернами граната, расписные мисочки с мелко нарезанными огурчиками, грибочками, маринованными овощами и всевозможными специями и соусами… Ну и, как водится, не обошлось и без исконно русского напитка в неограниченном количестве.
Именно в тот день, в самый разгар пиршества, ко мне и подсели два удивительно похожих друг на друга чернявых паренька - Юнус и Айзек. Слово за слово - разговорились. Случись наше знакомство при других обстоятельствах - я, скорее всего, поостерегся бы откровенничать с первыми встречными, но пьяному, как известно, море по колено…
- Уважаемый, - вкрадчиво обратился ко мне Айзек, - не согласишься ли на взаимовыгодное сотрудничество?
- В каком… э-э… смысле? - попытался я сфокусировать взгляд на пареньке.
- Ты сам только что сказал, что имеешь дело с плавильным производством, вот мы и хотим дать тебе возможность подработать…
- А к-конкретнее?
- Понимаешь, Александр, мы с Юнусом работаем на людей, занимающихся ювелиркой. Но у них недавно сгорела печь… Техника импортная, достать запчасти сложно, так что быстро им ее не отремонтировать… Вот мы и хотим попросить тебя помочь с переплавкой…
- Да у нас и сырья-то совсем немного, - суетливо вступил в разговор Юнус, извлекая откуда-то для убедительности скрученный из носового платка узелок и на ходу развязывая его.
Моему нетрезвому взору предстали смятый нательный крестик, половинка золотого червонца, несколько золотых зубных коронок, изуродованное обручальное кольцо, парочка еще каких-то сверкающих безделушек…
- Просто расплавить? - уточнил я, не желая обижать обходительных новых знакомых.
- Нет, - торопливо зашептал Юнус, завязывая и убирая платок обратно. - Полученный расплав надо будет залить сюда, - он выложил на стол круглую, явно самодельную керамическую форму, обмотанную проволокой и напоминающую большую хоккейную шайбу.
- Зачем? - удивленно пощелкал я ногтем по "шайбе".
- А, какая-то безделушка из нее потом получится, - отмахнулся Юнус. - На Востоке, Александр, у людей свои причуды, знаешь ли… Выручай, брат! Работы здесь минут на двадцать, а заплатит заказчик хорошо. Деньги честно поделим, пополам, - жарко зашептал он, придвинувшись вплотную. - Русские бумажки сейчас не котируются, так мы тебе немецкими марками отстегнем! Ну как, по рукам?
Мне бы тогда отказаться, сослаться на строгого начальника или придумать другую какую причину, но… Ребята просили об услуге в общем-то пустяковой, а застой на работе уже опостылел. Да и деньги опять же лишними, как известно, не бывают…
Словом, на "взаимовыгодное сотрудничество" я тогда опрометчиво согласился, поэтому на работу в понедельник явился с маленьким узелком в кармане. Дождавшись конца смены и распрощавшись с напарницей, приступил непосредственно к процессу выполнения обещания. Развернул узелок с драгоценным ломом, положил рядом глиняную шайбу… Вот тут-то меня впервые бес и попутал!
Форма вдруг показалась слишком большой, а кучка бесформенных обломков золота на ее фоне - совсем жалкой. "Вдруг не хватит?! Как потом отчитываться буду?" - начали грызть сомнения. Механически ухватил несколько крупных медных опилок и добавил к золоту. По окончании процесса плавки подставил "шайбу" под сливное отверстие и осторожно влил в нее расплав. Собрал тем временем разлившиеся по поддону капли "лишнего" металла и скрупулезно уложил их обратно в платок.
На следующий день заметно потяжелевшая форма перекочевала из моего кармана в карман Юнуса - в обмен на несколько самых настоящих западногерманских купюр.
- Ой, чуть не забыл, - спохватился я. - У меня тут некоторый… излишек, что ли, образовался. Возвращаю, - и я протянул Юнусу узелок с отходами.
Кавказец несколько удивился: даже подбросил тряпичный кулечек на ладони, словно прикидывая вес.
- Странно, - недоуменно проговорил он. - Впрочем, - добавил после секундной заминки, - больше, как говорится, - не меньше. Держи тогда еще двадцать марок, премия, так сказать… Кстати, Александр, поступили новые заказы. Мода, понимаешь ли… Ты как? Не откажешься?
"Ох, не стоит связываться! Темное это дело… Добром не кончится", - мелькнула в голове здравая мысль. Однако из подсознания тут же выплыла другая: "Ты что, сбрендил?! Тебе в руки плывут такие деньги! Кто знает, как долго этот фарт продлится? Хватайся за возможность подработать, пока есть шанс! Соглашайся!"
- Что ж, я готов продолжить сотрудничество, - ответил я решительно.
Так началась моя вторая, подпольная деятельность.