Он усадил Нага обратно на подушки, а сам сел на трон, который поставили рядом, для него. Наг побледнел и поднес к носу льняную подушечку, пропитанную духами, собираясь с мыслями. Волна за волной по внутреннему двору проносились аплодисменты. Когда они замерли, Апепи хлопнул огромными лапами по подлокотникам трона, чтобы поощрить всех к новым усилиям, и приветствия зазвучали снова – без конца. Он наслаждался чрезвычайно и поддерживал их, пока все почти не обессилели.
С короной дешрет Нижнего Египта на голове его фигура была здесь главной. Рядом с ним Нефер, даже в высокой короне хеджет, казался простым подростком. В конце концов, когда затихла последняя вспышка рукоплесканий, Наг поднялся и поднял вверх обе руки. Наконец опустилась благодарная тишина.
– Пусть выйдет святая дева! – Верховная жрица вывела из-за резного алтаря процессию служительниц и направилась к двойному трону. Перед нею две жрицы несли короны пшент двойного царства. Хор храма пел восхваление богине, а почтенная старуха тем временем сняла короны с голов соправителей и заменила их двойными коронами, что означало воссоединение Египта. Затем дрожащим голосом она произнесла благословение двум фараонам и новой стране и удалилась в глубины храма. Последовало короткое колебание – ведь церемония воссоединения происходила впервые в длинной истории Египта и не было никаких установленных протоколов, чтобы им следовать.
Наг ловко воспользовался этой возможностью. Он снова поднялся и встал перед Апепи.
– В этот благоприятный и счастливый день мы радуемся не только воссоединению двух царств, но и помолвке фараона Нефера Сети и прекрасной принцессы Минтаки. Да будет известно повсюду в двух царствах, что их бракосочетание состоится в этом храме в тот день, когда фараон Нефер Сети отпразднует свое совершеннолетие или выполнит одно из условий, подтверждающих его притязания на корону и собственное единоличное правление без регента, который бы защищал его и советовал ему.
Апепи нахмурился, и лицо Нефера выразило тревогу, но было слишком поздно. Это объявление было сделано публично, и, как регент, Наг говорил от лица обеих коронованных особ. Если Нефер не поймает собственную божественную птицу или не преуспеет на Красной Дороге, таким образом подтвердив свои притязания на трон, то Наг успешно отодвинет заключение брака на много лет.
"Мастерский удар", – горько подумал Таита, одновременно восхищаясь политической сообразительностью Нага. Регент молниеносным размышлением и своевременным вмешательством отвел от себя бедствие. Сейчас, когда его противники были выведены из равновесия, он пошел еще дальше.
– Точно так же я счастлив объявить, что приглашаю фараона Апепи и фараона Нефера Сети отпраздновать мой собственный брак с принцессами Гесерет и Мерикарой. Эта радостная церемония состоится через десять дней от этого дня, в первый день праздника Исиды Восходящей в храме Исиды в городе Фивы.
"Таким образом, через десять дней господин Наг станет членом царского семейства Тамосов и следующим в порядке престолонаследия после фараона Нефера Сети, – подумал Таита мрачно. – Теперь мы точно знаем, кто был коброй в гнезде царского сокола на утесах Бир-Умм-Масары".
В соответствии с условиями договора Хатор местопребывание Апепи сохранялось в Аварисе, а Нефера Сети в Фивах. Каждый управлял своим прежним царством, но как соправитель. Дважды в год, в начале и конце разлива Нила, обоим царям следовало собирать в Мемфисе объединенное царское судебное разбирательство, где бы рассматривались все дела, касающиеся двух царств, принимались новые законы и подавались прошения.
Однако прежде чем оба фараона должны были расстаться, чтобы отправиться в соответствующие столицы, Апепи и его свите следовало проплыть вверх по реке в компании с флотом Нефера Сети к Фивам, чтобы посетить двойную свадьбу господина Нага.
Одновременная посадка обеих свит на причале ниже храма оказалась сложным и запутанным делом, занявшим большую часть утра. Таита смешался с толпой лодочников и грузчиков, рабов и важных пассажиров. Даже его поразили горы личного багажа и прочих вещей, сложенные на берегу в ожидании погрузки на легкие суда, фелюги и галеры. Вместо того чтобы ехать обратно по долгой и неровной дороге вниз по реке, солдаты и Фив, и Авариса разобрали свои колесницы на части и грузили их и лошадей на легкие суда. Это усугубляло беспорядок на берегу реки.
На этот раз Таита не был центром внимания: работа полностью занимала всех. Иногда кто-нибудь отрывался от своего занятия, узнавал его и просил благословения, или женщина приносила ему больного ребенка, полечить. Однако он постепенно продвигался по берегу, незаметно высматривая колесницы и снаряжение отряда господина Трока. Он узнал их по зеленым и красными флагам и, когда приблизился, увидел среди солдат фигуру Трока, которую ни с кем нельзя было спутать. Таита подошел ближе и увидел, что тот, стоя у груды снаряжения и оружия, отчитывает своего копьеносца:
– Глупый бабуин, как ты упаковал мой набор оружия? Вон мой любимый лук, лежит там брошенный. Какой-нибудь чурбан проедет по нему на лошади. – Его настроение не улучшилось со вчерашнего дня, и он зашагал вдоль причала, хлеща кнутом любого, кому не посчастливилось попасться ему на пути. Таита видел, как Трок остановился, чтобы поговорить с одним из своих сержантов, а затем пошел по дорожке к храму.
Как только он скрылся, Таита подошел к его копьеносцу. Солдат, раздетый до набедренной повязки и сандалий, нагнулся над одним из ящиков со снаряжением Трока, поднял его и пошатываясь понес к ожидавшему судну. Таита четко различил на его голой спине круглую сыпь стригущего лишая. Копьеносец передал ящик лодочнику на палубе галеры и пошел обратно. Только тогда он заметил Таиту, стоявшего поблизости, и коснулся груди сжатым кулаком, с уважением приветствуя его.
– Подойди сюда, солдат, – окликнул его Таита. – Давно у тебя зудит спина?
Парень инстинктивно завел руку за спину и почесал между лопатками так энергично, что появилась кровь.
– Эта проклятая штука беспокоит меня с тех пор, как мы захватили Абнуб. Думаю, это подарок от одной из грязных египетских шлюх… – Он виновато замолчал. Таита понял, что он имеет в виду женщину, которую изнасиловал после захвата города. – Простите меня, Чародей, мы теперь – союзники и соотечественники.
– Именно поэтому я позабочусь о твоей беде, солдат. Пойди в храм, попроси на кухне кувшин сала и принеси его мне. Я смешаю для тебя мазь. – Таита сел на груду багажа и снаряжения Трока, а копьеносец поспешно ушел по песку. Среди багажа были три военных лука – Трок был несправедлив в своих обвинениях, потому что тетива с каждого лука была снята, и все они были тщательно обернуты куском кожи.
Таита сидел на сложенных деревянных ящиках – не случайно, поскольку он увидел на верхнем ящике печать Гриппы, мастера по изготовлению луков и стрел из Авариса, делающего стрелы для всех высших гиксосских военачальников. Таита помнил, как обсуждал работу Гриппы с Минтакой. Он вынул из ножен под своим хитоном маленький кинжал, разрезал шнур, которым была привязана крышка, и поднял ее. Слой сухой соломы покрывал стрелы, лежавшие под ней попеременно, кремневый наконечник одной рядом с яркими красными и зелеными перьями другой. Таита взял одну из них и покрутил в пальцах.
Ему в глаза бросилась вырезанная печать – стилизованная голова леопарда с иератической буквой T в рычащих челюстях. Стрела была идентична тем, что он нашел в колчане на месте убийства фараона. Это была последняя нить в ткани измены и предательства. Наг и Трок были неразрывно связаны кровавым заговором, о котором он пока мог еще только строить предположения.
Таита спрятал обвиняющую стрелу в складках своего хитона и закрыл крышку ящика. Затем снова ловко привязал шнур и стал ждать возвращения копьеносца.
Старый солдат многословно благодарил Таиту за лечение, а затем стал умолять о следующей милости:
– У моего друга египетская язва в тайном месте, Маг. Как ему помочь? – Таиту всегда забавляло, что гиксосы называли эту болезнь египетской язвой, а египтяне – наоборот. Всегда оказывалось, что никто никогда не болел ею сам, но имел друга, страдающего от болезни.
Свадебная церемония и пир в честь брака господина Нага и двух принцесс дома Тамоса были невиданно щедрыми. Таита решил, что блеском они далеко превосходят любые из прежних, например фараона Тамоса или его отца, фараона Мамоса, божественных сыновей Ра, да живут они вечно.
Обычным жителям Фив господин Наг выдал пятьсот голов лучших быков, два судна проса из государственных зернохранилищ и пять тысяч больших глиняных горшков лучшего пива. Пиршество продолжалось неделю, но даже голодные рты Фив не смогли поглотить такое количество еды за столь короткое время. Остатки проса и мяса, которое они закоптили, чтобы сохранить, кормили потом город в течение многих месяцев. Пиво, однако, было другое дело: его выпили в первую неделю.
Свадьбу отпраздновали в храме Исиды в присутствии обоих фараонов, шестисот жрецов и четырех тысяч приглашенных гостей. Когда вошли в храм, каждый гость получил в подарок памятный резной драгоценный камень или слоновую кость, аметист, коралл или какой-нибудь другой драгоценный камень с именем гостя, выгравированным на нем между именами регента и его невест.
Обе невесты прибыли на встречу с женихом в парадной повозке, которую тянули священные белые горбатые волы, управляемые голыми погонщиками-нубийцами. Дорога была усыпана пальмовыми листьями и цветами, а перед свадебной повозкой ехала колесница, с которой разбрасывали серебряные и медные кольца безумно счастливым толпам, стоявшим вдоль дороги. Их восторженность в немалой степени была следствием щедрости господина Нага в отношении пива.
Девочки были одеты в тончайшую, белую как облако льняную ткань; младшая, Мерикара, почти сгибалась под грузом золота и драгоценностей, покрывавших ее маленькое тело. Слезы прорезали канавки в сурьме и краске для век. Гесерет сильно сжимала ее руку, пытаясь успокоить.
Когда они достигли храма и вышли из парадной повозки, их встретили оба фараона. Нефер прошептал Мерикаре, когда повел ее в неф храма:
– Не плачь, котенок. Никто не причинит тебе вреда. Ты вернешься в детскую раньше, чем придет пора ложиться спать.
Чтобы заявить протест против брака сестер, Нефер попробовал уклониться от обязанности вести младшую сестру в святилище, но Таита отговорил его.
– Мы тут бессильны, хотя ты знаешь, как мы старались. Наг настроен решительно. Будет жестоко с твоей стороны, если тебя не окажешься там, чтобы успокоить малышку в этот самый устрашающий миг ее короткой жизни. – Нефер неохотно согласился.
Сразу за ними Апепи вел Гесерет. В своих снежно-белых одеждах и блестящих драгоценностях она была прекрасна, как райская нимфа. Месяцы назад она примирилась с участью, которую боги назначили ей, и ее первоначальная тревога и ужас медленно уступили место любопытству и тайному ожиданию. Господин Наг так великолепно выглядел, и ее няни, служанки и подружки жадно и подробно обсуждали его, бесконечно указывая на его видимые достоинства и с тихим хихиканьем рассуждая о скрытых одеждой срамных частях.
Возможно, вследствие этих обсуждений Гесерет недавно начала видеть странные сны. В одном из них она бежала нагишом через пышный сад на берегу реки, преследуемая регентом. Когда она оглянулась, то увидела, что он тоже наг, но человек только до пояса. Ниже он был лошадью, точно как любимый жеребец Нефера, Звездочет. Когда Звездочет был с кобылами, она часто видела его в таком же удивительном состоянии, какое сейчас демонстрировал регент, и ее всегда странно трогало это зрелище. Однако когда регент догнал ее и протянул покрытую драгоценностями руку, чтобы схватить, сон резко прервался, и она обнаружила, что сидит, вытянув ноги, на матраце. Неосознанно она протянула руку и коснулась себя внизу. Пальцы стали влажными и скользкими. Она так встревожилась, что не смогла снова уснуть и вернуться в сон, в то место, где он прервался, хотя изо всех сил старалась сделать это.
Она хотела узнать, чем закончится этот захватывающий сон. Наутро она была беспокойной и раздражительной и обрушила свое плохое настроение на всех вокруг. С этого времени ее девичий интерес к Мерену начал слабеть. Все равно она редко видела его в эти дни: после гибели дедушки Мерена от рук господина Нага его состояние было конфисковано и семейство попало в немилость. Она поняла, что он стал бедняком, рядовым солдатом без покровительства и перспектив. Общественное положение господина Нага почти соответствовало ее положению, а его состояние значительно превосходило ее собственное.
Сейчас, когда Апепи вел ее по длинной гипостильной галерее храма к святилищу, она держалась скромно и целомудренно. Господин Наг ждал там невесту, и хотя он был окружен придворными и боевыми командирами в прекрасных нарядах и великолепных форменных костюмах, Гесерет глядела только на него одного.
На нем был головной убор из перьев страуса в подражание богу Осирису, и он был выше даже Асмора и господина Трока, стоявших по краям. Приблизившись к нему, Гесерет ощутила запах его духов. Это была смесь цветочных эссенций из страны, лежащей за Индией, также содержавшая драгоценную амбру, которую очень редко находили на побережье как знак щедрости богов океанских глубин. Аромат взволновал ее, и она взялась за руку, которую Наг без колебания предложил ей, и взглянула в его обворожительные желтые глаза.
Когда Наг предложил другую руку Мерикаре, та громко разрыдалась, Неферу больше от нее ничего не удалось добиться, несмотря на то, что он успокаивал ее. В течение долгой церемонии, последовавшей затем, она время от времени тихо плакала.
Когда наконец господин Наг разбил кувшины с нильской водой, отмечая кульминацию церемонии, толпа изумленно вздохнула: вода великой реки, на берегу которой стоял храм, приобрела ярко-синий цвет. За первым изгибом реки Наг приказал поставить на якорь от берега до берега цепь барок, и по сигналу, переданному с крыши храма, с них опрокинули в воду кувшины с краской. Эффект был потрясающий, потому что синий был цветом династии Тамос. Наг объявлял миру о своей новой связи с фараонами.
Наблюдая с крыши западной части храма, Таита увидел, как река изменила цвет, и вздрогнул от предчувствия беды. Ему показалось, что на мгновение солнце в высоком египетском небе померкло, и в тот же миг синие воды реки окрасились в цвет крови. Но когда он взглянул вверх, там не оказалось ни облака, ни стаи птиц, которые могли бы затенить солнечные лучи, а когда он посмотрел вниз, вода в реке снова была лазурно-синей.
Теперь Наг породнился с царской кровью, и Нефер лишен даже этой защиты. Я – его единственный щит, но я – один и стар. Хватит ли мне сил отогнать кобру от неоперившегося сокола? Дай мне твою силу, божественный Гор. Ты был моим щитом и моим копьем все эти годы. Не оставь меня сейчас, могущественный бог.
* * *
Господин Наг и две его новые жены в царственном великолепии ехали обратно к воротам дворца по священной дороге, охраняемой рядами гранитных львов. Там они сошли с повозки и двинулись во главе процессии через сады к пиршественному залу. Большинство гостей прибыли раньше и пробовали вино из виноградников храма Осириса. Когда свадебная процессия вошла, шум стал оглушителен. Наг вел под руки обеих своих молодых жен. Трио с достоинством проследовало через толпу и бегло осмотрело соответствующие такому важному случаю груды подарков, сложенных посреди пиршественного зала. Апепи прислал колесницу, покрытую золотым листом. Она так блестела, что даже в слабо освещенном зале было трудно смотреть на нее прямо. Из Вавилона царь Саргон прислал сто рабов, и каждый из них держал ларец из сандалового дерева, наполненный ювелирными изделиями, драгоценными камнями, или золотыми сосудами. Рабы преклонили колени перед регентом и сложили к его ногам свою ношу. Наг коснулся каждого ящика в знак того, что дар принят. Фараон Нефер Сети по предложению господина Нага передал своему шурину пять обширных поместий на берегу реки.
Писцы вычислили, что все эти сокровища стоили более трех лакхов чистого золота. Регент теперь был почти так же богат, как его фараон.
Когда супружеское трио заняло свои места во главе свадебного стола, дворцовые повара накрыли для них и их гостей пиршественный стол, на который тысяча рабов поставила сорок различных блюд. Там были хоботы слонов, языки буйволов и филе нубийской горной козы, мясо дикого кабана и бородавочника, газели и нубийского каменного козла, варана и питона, крокодила и гиппопотама, волов и овец. Были поданы все виды нильской рыбы, от усатого сома, чья плоть истекала густым желтым жиром, до беломясого окуня и леща. С северного моря быстрой речной галерой из дельты были доставлены тунец, акула, групер, лангуст и краб. Птиц воздуха, среди них и лебедей-шипунов, три вида гусей, многочисленные разновидности уток, а также жаворонков, дрофы, куропаток и перепелов зажарили, испекли или зажарили на решетке, замариновали в вине или диком меде, или начинили травами и специями с Востока. Ароматный дым и запахи готовящейся пищи вдыхали толпы нищих и простых людей у ворот дворца и те, кто столпился на противоположном берегу реки или заполнял фелюги на середине реки, соперничая за возможность поглядеть на празднество поближе.
Для увеселения гостей позвали музыкантов и жонглеров, акробатов и дрессировщиков. Взбешенный шумом, один из огромных бурых медведей порвал цепь и убежал. Группа гиксосской знати во главе с господином Троком преследовала его через сады с пьяными криками и убила испуганное животное на берегу реки.
Царя Апепи до того возбудили гибкость и атлетизм двух ассирийских женщин-акробаток, что он схватил обеих под мышку и унес, пинающихся и визжащих, с площадки для танцев в свои палаты. Вернувшись, он поведал Таите:
– Одна из них, та симпатичная с длинными кудрями, оказалась мальчиком. Я так удивился, когда обнаружил, что на самом деле у него между ног, что чуть не позволил ему убежать. – Он громко захохотал. – К счастью, ему не удалось сбежать, поскольку он оказался аппетитнее подружки.
К вечеру большинство гостей напились или так набили живот, что немногие могли держаться на ногах, когда господин Наг и его невесты удалились. Как только они вошли в жилую часть дворца, Наг приказал, чтобы няни увели Мерикару в ее палату.
– Обращайтесь с ней поласковее, – предупредил он. – Бедный ребенок спит на ходу.
Затем он взял Гесерет за руку и повел в свои роскошные палаты, окнами выходившие на реку. Темные воды Нила были усыпаны отражениями золотых звезд.
Едва они вошли в палату, служанки Гесерет увели ее за бамбуковую ширму, чтобы снять с нее свадебное платье и драгоценности.