Легкие боевые колесницы не были предназначены для перевозок, но они загрузили их, так что оси просели и корпус заскрипел. Тем не менее, они не погрузили на них и половину всего. Уговаривая лошадей и ведя их за поводья, они завели перегруженные колесницы в холмы и вернулись за следующей частью груза. Потребовалось еще две поездки, чтобы перевезти все.
Они разделили казну на пять равных частей и захоронили их в четырех отдельных тайниках на достаточном расстоянии друг от друга, очень стараясь не оставить никаких следов, чтобы, если бы один тайник был обнаружен, не потерять все. Пятую часть они погрузили на тринадцать колесниц, и Нефер отправил их под командой Хилто назад в Галлалу. Сразу по приезде в город Хилто должен был вернуться в сопровождении тяжелых крытых повозок, чтобы привезти остальное.
Нефер оставил у себя три колесницы. Их должны были вести он сам, Таита и Мерен. Два отряда разъехались, Хилто с гружеными колесницами снова отправился на юг, а Нефер повел свою меньшую группу на восток, вслед за войском двух фараонов.
Нефер двигался днем, зная, что войско, за которым они следуют, отдыхает, встав лагерем, и что при дневном свете, имея обзор впереди, они вряд ли столкнутся с какими-либо неожиданностями.
Они поднялись по проходу на плато, где обнаружили обилие воды, хотя по большей части – загрязненной тысячами животных и людей, прошедших там до них. Лошади хорошо отдохнули, и они в легко груженных колесницах ехали быстро. Они проезжали мимо сотен покинутых лагерных стоянок, отмеченных кострищами и покосившимися остовами навесов, носилками и валяющимися повсюду отбросами. Там были и торопливо выкопанные могилы, потому что войско на марше всегда постоянно уменьшается. Гиены и шакалы уже разрыли часть их, вытащили из них тела и съели.
– Нам она понадобится, – сказал Нефер, сойдя с колесницы и встав над телом молодой женщины, вероятно, одной из маркитанток. Непонятно было, отчего она умерла, – стервятники почти завершили то, что начали гиены. У мертвой не было глаз и губ, и ее череп усмехался им покрытыми черной кровью зубами.
– Благие боги, – воскликнул Мерен. – Ты утратил обоняние? Она воняет до небес.
– Помогите мне завернуть ее. – Нефер не обратил внимания на его протест. Он нашел выброшенное длинное полотно, до того изорванное и грязное, что даже кочевники, рывшиеся в остающемся за войском мусоре, не нашли способа его использовать. Они вместе положили на него останки мертвой женщины и аккуратно обернули. Затем, несмотря на громко выражаемое Мереном отвращение, они привязали ее сзади к его колеснице.
Хотя с рассвета они ехали в завесе пыли, только к середине утра они догнали арьергард войска. Все экспедиционное войско уже встало лагерем на день, и дым кухонных костров отмечал места сотен отдельных лагерных стоянок на дороге впереди.
Нефер съехал с дороги, и они сделали круг, чтобы обогнуть обоз, держась вне поля зрения людей на дороге. Рассматривая местность впереди, они осторожно покатили вперед. В конце концов они догнали отряд повозок с казной и высокими паланкинами царских жен, остановившийся в роще оливковых деревьев. Было далеко за полдень, когда Нефер подполз к ним поближе и взобрался на тамаринд, откуда мог подглядывать через колючий терновник, окружавший лагерь.
Шатер царицы Мерикары стоял в стороне от шатра Гесерет, но сестры сидели рядом под льняным навесом, защищенные от солнца, и вкушали от обильных яств, принесенных от костров их девушками-служанками.
Нефер был недостаточно близко, чтобы подслушать их беседу. Гесерет сидела лицом к нему, болтая и весело смеясь, и была еще красивее, чем помнил Нефер. Даже в этих обыденных обстоятельствах она тщательно наносила косметику, предназначенную для того, чтобы сделать ее похожей на статую Хатор в Мемфисе. Она украсилась набором великолепных драгоценностей, а ее густые темные волосы были недавно умащены маслом и завиты. Миша, высокая черная девушка-рабыня с превосходным задом, наклонилась через ее плечо, чтобы вновь наполнить золотую чашу царицы. Брызнувшая капля красного вина упала на платье Гесерет. Царица вскочила и ударила Мишу по голове тяжелым веером из серебра и перьев страуса. Девушка упала на колени и закрыла голову обеими руками, но между ее пальцами выступила кровь. Мерикара попыталась остановить старшую сестру, но Гесерет обрушила на голову Миши град ударов и била до тех пор, пока крепление веера не разломилось, затем швырнула обломок в Мерикару и бросилась прочь, выкрикивая через плечо угрозы и ругательства.
Мерикара подняла девушку-рабыню и увела в свой шатер. Нефер терпеливо ждал, скрытый в верхних ветвях тамаринда. Некоторое время спустя Миша вышла из шатра с перевязанной головой. Всхлипывая, она исчезла среди деревьев. Нефер не шевелился, пока Мерикара не появилась у входа в шатер.
Когда они говорили в последний раз, Нефер велел сестре быть настороже и ждать, когда он придет к ней. Теперь она внимательно осмотрелась, болтая со стражником у входа в шатер, и начала без определенной цели прохаживаться по краю лагеря. Было ясно, что она серьезно отнеслась к наставлениям Нефера и внимательно оглядывала окрестности в поисках своих спасителей. Она была единственным деятельным человеком: большинство остальных прятались от жары и солнца, и даже часовые не выказали к ней никакого интереса.
Нефер достал из мешочка маленькое полированное серебряное зеркальце, поймал солнце и послал луч света в лицо Мерикаре. Она тотчас остановилась, прикрыла рукой глаза и поглядела в его сторону. Он послал луч еще три раза – условный знак – и даже с такого расстояния увидел, что ее улыбка стала сияющей, как солнечный зайчик, пляшущий на ее красивом лице.
Мерикара лежала в качающемся и трясущемся паланкине на подушках и матраце из лебяжьего пуха. Миша свернулась у нее в ногах, будто спящий щенок, но Мерикара не спала и была настороже. Занавески в паланкине были раздвинуты, чтобы впускать прохладный ночной воздух, и царица слышала звуки войска на марше: стук копыт, скрип и грохот повозок, мычание тягловых волов, крики погонщиков и топот стражников рядом с паланкином.
Внезапно впереди поднялась суматоха, послышались свист и щелканье кнутов, стук колес по камням, журчание и плеск воды под копытами и колесами. Затем Мерикара услышала раздраженный голос сестры:
– Эй там! Что случилось?
– Великая, мы пересекаем небольшой поток. Мне придется попросить вас спуститься, на случай если паланкин опрокинется. Безопасность вашей божественной особы – наша главная забота.
Мерикара услышала, как Гесерет резко выражала свое недовольство этим неудобством, и использовала это время в своих интересах, чтобы прошептать Мише последние распоряжения. Затем они вышли из паланкина. Рабы с фонарями ждали Мерикару, чтобы повести к берегу реки, где уже стояла Гесерет.
– Они разбудили меня, – сказала она Мерикаре. – Я расскажу об этом чурбане-караванщике моему мужу, фараону Верхнего Египта.
– Уверена, для твоего здоровья будет полезно, если его выпорют так, что кожа слезет со спины, – с легкой иронией согласилась Мерикара. Гесерет вскинула голову и отвернулась.
В этот миг выше по течению просвистел соловей, и Мерикару взволновал этот звук. Когда они были детьми, Нефер пробовал научить ее подражать этим негромким трелям, но у нее никак не получалось. Птица пропела три раза, но только она заметила это. Другие были поглощены переправой неудобного паланкина и тяжелых повозок с казной через ненадежное русло реки. Тысячи проехавших раньше повозок разбили колесами берег у брода и превратили его в болото. Только после полуночи переправа завершилась, и под громкие крики волам: "Вперед!" и щелканье кнутов, последнюю повозку с казной вытянули на противоположный берег.
Затем караванщик приказал принести для царских жен носилки с креслами. Царицам помогли усесться, и команда рабов перенесла их. Когда они достигли противоположного берега, произошла очередная заминка и суматоха: одна из повозок с казной, потеряв колесо, преградила дорогу. В довершение этих неприятностей, рабы, которые перенесли Гесерет, допустили, чтобы вода потекла по ее ногам и намочила сандалии. Гесерет настояла, чтобы их тотчас наказали, и удары кнутов надсмотрщиков и вопли негодяев добавили шума.
Но за всем этим гамом Мерикара вновь услышала свист соловья, на этот раз близко и на этой стороне реки.
– Не подведи, – сказала она Мише.
– Моя жизнь принадлежит вам, госпожа, – ответила девушка, и Мерикара поцеловала ее.
– Ты это часто доказывала, и я никогда не забуду этого. – Она отвернулась от Миши и спокойно пошла в темноту.
Только Гесерет обратила на нее внимание.
– Куда ты, Мерикара?
– Утопить злых духов, – ответила Мерикара словами из их детства. Гесерет пожала плечами, поднялась в свой паланкин и задернула занавески.
Как только Мерикара отошла от дороги, она остановилась и сама кое-как изобразила птичий свист.
Почти сразу же крепкая рука сомкнулась на ее предплечье, и брат прошептал ей на ухо:
– Умоляю, перестань, малышка, ты распугаешь всех соловьев отсюда до Беер-шебы.
Она обернулась, обхватила руками его шею и крепко обняла, слишком взволнованная, чтобы говорить. Он осторожно разжал ее объятия, взял за руку и повел по темному берегу реки. Он шел быстро и, казалось, видел в темноте не хуже леопарда, поскольку не спотыкался и шел уверенно. Он не разговаривал, а лишь шептал предупреждения, когда впереди на тропинке была яма или препятствие. Мерикара шла с ним вслепую. Когда, как ей показалось, прошла половина ночи, Нефер остановился, чтобы дать ей отдохнуть.
– Миша знает, что делать? – спросил он.
– Она будет держать занавески в паланкине закрытыми и говорить всем, кто спросит, что я сплю и не хочу, чтобы меня тревожили. Никто не узнает, что я ушла.
– До завтрашнего привала, – сказал он. – Времени у нас ровно столько, чтобы бежать. Ты готова? Нам нужно перейти реку здесь.
Он легко поднял ее и понес, и Мерикару поразило, каким сильным он стал. Она была в его руках как кукла. Нефер поставил ее на противоположный берег, и они пошли дальше.
Через некоторое время Мерикара потянула его за руку.
– Откуда этот ужасный запах? – Она закрыла рот рукой.
– Это – ты, – сказал он. – Или, по крайней мере, та, что займет твое место.
Прежде чем он договорил, в звездном свете на тропинку перед ними вышли две темные фигуры, и Мерикара тихо охнула от испуга.
– Это всего лишь Таита и Мерен, – заверил Нефер. Они повели ее в рощицу, где их скрывала плотная завеса покрытых листвой веток, и Мерен открыл дверцу фонаря, который нес. Мерикара вновь охнула, увидев в слабом желтом свете нечто ужасное, растянувшееся на земле. Это был труп, но так страшно искалеченный, что было трудно сказать, мужчина это или женщина.
– Теперь быстрее! – сказал Нефер. – Отдай мне все свои драгоценности и одежду.
Мерикара разделась донага и все отдала Неферу. Таита дал ей небольшой узел запасной одежды – тунику, набедренник и сандалии – взамен ее собственных.
Нефер встал на колени рядом с трупом и надел на шею мертвой девушке нити ожерелий, а на кости ее пальцев и запястья кольца и браслеты. Он не мог надеть набедренник Мерикары на толстые ноги, поэтому разорвал его в клочья и выпачкал в грязи, затем уколол себе большой палец острием кинжала и накапал на тонкую ткань свежей крови. Совсем близко раздались визг и смех стаи голодных гиен.
Мерикара содрогнулась.
– Они почуяли труп.
– Они оставят достаточно свидетельств, чтобы убедить Нага: тебя съели дикие звери. – Он поднялся. – Теперь нам пора.
Колесницы ждали их чуть выше по течению. Нефер не хотел оставлять следы слишком близко к телу мертвой девушки. Втянув сестру на площадку рядом с собой, он посмотрел на восток.
– Утренняя звезда, – сказал он спокойно. – Через час будет светло. Нам следует наилучшим образом использовать оставшиеся часы темноты.
Когда в небе позади них забрезжил рассвет, подобный букету роз и мимозы, они уже были на полпути к краю плато, и впереди внизу расстилалась пустыня.
Это был столь величественный вид, что они невольно остановили лошадей и с благоговением стали смотреть на океан золотых песков. Все кроме Мерена. С видом паломника, прошедшего полмира, чтобы достигнуть храма богини, которой поклонялся, он глядел на Мерикару, стоявшую рядом с братом в ведущей колеснице. В течение долгой ночной поездки ее скрывала от него темнота, но теперь раннее солнце осветило царицу, и он рассмотрел ее. Большую часть своей жизни он знал ее как веселую, озорную младшую сестру своего лучшего друга, но сейчас увидел ее впервые после двухлетнего перерыва. Время произвело чудесные перемены. Теперь каждое сделанное Мерикарой движение, каждый жест и поворот ее головы были образцом изящества. Каждый изгиб и каждая плоскость ее лица, все изгибы и линии ее стройного тела были изящны. Ее кожа была цвета сливок и перламутра, глаза – зеленее и ярче любого изумруда, голос и смех звучали самой пленительной музыкой, какую он когда-либо слышал.
Таита заметил выражение его лица и про себя улыбнулся. "Даже в самых тяжелых обстоятельствах люди находят поводы для радости", – подумал он, но вслух сказал:
– Великий, нам не следует задерживаться здесь дольше. Лошадям нужна вода.
У подножия холмов они съехали с дороги и поехали в южном направлении, к Большому Горькому озеру. Они ехали, пока не достигли первого тайника с водяными кувшинами, который приготовили к своему возвращению, и обнаружили, что Хилто побывал там до них. По его следам они могли судить, что колесницы тяжело загружены золотыми слитками: они двигались медленно и были недалеко впереди.
Они с облегчением увидели, что Хилто не израсходовал всю воду, а оставил нетронутыми четыре кувшина. Этого им было достаточно, чтобы напоить лошадей и добраться до следующего оазиса Зиналла.
Хотя Мерикара оживленно болтала и шутила с Нефером и Таитой, она почему-то не узнала Мерена и даже не глядела в его сторону, кроме тех случаев, когда знала, что этого не заметят. Хотя совсем недавно он относился к ней с высокомерным пренебрежением, сейчас Мерен был чересчур взволнован, чтобы открыто приблизиться к ней. Ведь она была царицей, хотя и женой ложного фараона, и в его глазах почти богиней.
В сотый раз с тех пор, как они остановились, он встал перед ней, отдыхавшей в скудной тени большой цветущей акации. На сей раз Мерикара подняла глаза и чуть наклонила голову. Он почтительно поклонился.
– Поздравляю вас, великая. Очень рад видеть вас в безопасности. Я ужасно беспокоился о вас.
Она долго смотрела на него, вспоминая и обдумывая, оценивая его рост и уверенный, мощный разворот плеч. Она видела, какими длинными и густыми стали его волосы, и не в первый раз за день ощутила, как в ее груди что-то странно сжимается.
– Мерен Камбизес, – сказала она серьезно, – в прошлый раз, когда я общалась с вами, вы испортили мой любимый бумажный змей. Могу ли я доверять вам сейчас?
– Даже саму вашу жизнь, – сказал он пылко.
Когда лошади были накормлены и отдохнули и пришло время снова ехать, Мерикара небрежно сказала брату:
– Твои лошади везли дополнительную тяжесть – меня – всю ночь. Я думаю, что сейчас должна облегчить их.
– Как это? – Он глядел озадаченно.
– Я поеду в другой колеснице, – и она пошла туда, где ее ждал Мерен.
На следующий день они достигли оазиса Зиналла и обнаружили там отряд Хилто. Нефер перераспределил вес людей и слитков поровну на пятнадцать колесниц, и они поехали к Галлале куда быстрее.
* * *
Минтака была на крыше храма Хатор, который она и несколько женщин и стариков делали пригодным для обитания богини, так чтобы можно было возобновить служение ей в ее присутствии. Зданию была добрая тысяча лет, сказать точно было невозможно, но многие фрески изумительно сохранились и нуждались только в небольшом подновлении. Крыша – другое дело. Однако ее опоры были целыми и такие крепкими, что огромные дыры в ней значили мало. Требовалось только убрать гнилые стропила, представлявшие смертельную опасность для молящихся внизу. Минтака следила за выполнением этой работы. Она была одета как другие женщины в простую поношенную одежду, и, подобно им, загорела до коричневого цвета. Эта жизнь невероятно отличалась от закрытого существования на женской половине дворца в Аварисе, и она упивалась своей новой свободой, дружбой и обществом новых, простых, друзей.
Она выпрямилась и расправила ноющую спину, легко удерживая равновесие на высокой стене. Затем сощурилась и поглядела на зеленые поля молодой дурры и узоры оросительных каналов, заполненных искрящейся водой из источника Таиты. Стада рогатого скота и курдючных овец паслись в загонах с сочной травой, но лошадей было очень мало. Как каждый человек в Галлале, Минтака остро ощущала их недостаток.
Затем – она делала так каждый час в течение прошедших долгих и одиноких дней с тех пор как Нефер покинул город, – она подняла глаза и окинула взглядом долину и голые, неприступные холмы, которые резко контрастировали с зелеными полями, раскинувшимися вокруг города. С той стороны приедет Нефер. Она глядела в синеву без особой надежды, поскольку в последнее время слишком часто разочаровывалась.
Внезапно она прищурилась от яркого света, и ее сердце застучало быстрее. Там что-то было, крошечное на фоне высокого необъятного неба, иллюзорное и эфирное, как перо, летящее на ветру. Возможно, пыльный смерч, один из вихрей, рожденных горячим воздухом пустыни.
Минтака отвела взгляд и вытерла пот с густых темных бровей, давая отдых глазам. Когда она посмотрела туда снова, облако пылило ближе, и она позволила себе надеяться. В этот миг бараний рог прогудел один длинный сигнал. Дозорные на вершине холмов также увидели ее. Все прекратили работу и стали вглядываться вглубь долины. На улицах под ними раздались взволнованные крики детей, конюхи побежали к конюшням, колесничие туда, где возле рынка стояли их колесницы. Воцарилась общая радостная суматоха.
Минтака не могла больше сдерживаться. С ловкостью воришки, пойманного за кражей плодов в саду, она спустилась по лесам, оплетавшим внешнюю стену храма. Шабако повел свою колесницу через площадь, мимо памятника битве Тана, к воротам.
– Шабако! – Она побежала, чтобы перехватить его. Он отклонился в сторону, чтобы встретить ее, и, как только остановил упряжку, Минтака прыгнула на площадку позади него. Они помчались через ворота и вдоль по изрытой колеями дороге. Впереди туча пыли быстро приближалась.
– Это они, Шабако? Скажи, что это они.
– Я действительно думаю, что это они, великая, – крикнул он в шуме ветра.
– Тогда почему ты едешь так медленно? – Через подъем впереди переехала одна колесница, и Минтака вцепилась в передний щит, пытаясь разглядеть колесничего, но тот все еще был слишком далеко.
– Посмотрите, госпожа! На ней синий флаг. – Шабако указал на лоскут окрашенной ткани, трепещущий на длинном бамбуковом шесте над колесницей.
"Это Нефер! О, все восхваления богине, это он!" – Она сорвала с головы платок и замахала им, а Нефер, подстегивая упряжку, мчался вперед, как в атаку.
– Дай мне сойти! – Она била Шабако по плечу, подкрепляя свой приказ, и возница перевел лошадей на рысь. Минтака спрыгнула с двигающейся колесницы и грациозно приземлилась, не потеряв равновесия. И, широко раскинув руки, побежала навстречу приближающейся колеснице.