– С лошадьми, которых мы освободили от тирании Трока… – при этих словах раздались крики и громкий смех, – …с оружием и колесницами, которые у нас сейчас есть, мы сможем защититься от Трока и Нага. Вы знаете, что каждый день к синему знамени приходят новые солдаты. Скоро речь пойдет не просто о защите, а о возврате того, что было у нас украдено, о воздаянии за страшные дела этих двух чудовищ. На их руках кровь истинных и благородных царей. Они – убийцы царя Апепи, отца благородной женщины, сидящей рядом со мной, и моего родного отца, фараона Тамоса.
Гости замолчали и озадаченно смотрели друг на друга в ожидании объяснения. Затем поднялся Хилто. Нефер подготовил его, попросив задать вопрос.
– Божественно великий, простите мое невежество, поскольку я – лишь простой человек, но я не понимаю. Весь мир знает, что царь Апепи погиб по несчастной случайности, когда его барка загорелась во время стоянки на якоре в Баласфура. А вы сейчас возлагаете вину за его смерть на лжефараонов. Отчего?
– Среди нас есть свидетель истинных событий той трагической ночи. – Нефер протянул руку и помог Минтаке подняться. Присутствующие приветствовали ее, поскольку все полюбили ее за красоту и добрый нрав. Когда Нефер поднял руку, они затихли и стали внимательно слушать ее рассказ об убийстве ее отца и братьев. Она подбирала простые слова и говорила с жителями Галлалы как с друзьями и товарищами, и ей удалось разделить с ними собственный ужас и горе. Когда она закончила, они рычали, как голодные львы в клетке во время кормления.
Теперь Шабако поднялся и задал заготовленный вопрос:
– Однако, божественный фараон, вы говорили и о смерти вашего отца, благословенной памяти царя Тамоса. Как он был убит и кем?
– Чтобы ответить на этот вопрос, мне следует призвать Мага, господина Таиту, от которого нельзя скрыть тайны, какими бы замысловатыми и ужасными они ни были.
Таита повернулся к ним и заговорил шепотом, приковавшим общее внимание. Каждое его слово доносилось до слуха даже сидевших с краю, и эти тихие слова так сильно контрастировали с ужасными событиями, о которых шла речь, что мужчины дрожали, а женщины плакали.
Наконец Таита поднял сломанную стрелу с темно-красными, зелеными и желтыми перьями.
– Вот причина смерти фараона Тамоса. Стрела с печатью Трока, но выпущенная Нагом, человеком, которого фараон любил и которому доверял как брату.
Они выкрикивали в звездное небо над Галлалой слова возмущения и требования справедливости. Таита бросил стрелу в ближайший костер, на котором жарился вол. Она не выдержала бы более близкого осмотра, поскольку это была не стрела, убившая фараона, а одна из тех, что он взял из засыпанной песком колесницы. Он сел и закрыл глаза, как будто успокаиваясь перед сном.
Нефер позволил гостям дать полный выход их чувствам, и когда они начали понемногу успокаиваться, дал знак принести еще кувшины с вином.
Оставалось сделать последнее заявление, и он подождал, пока настроение у всех не смягчилось, после чего встал снова. Все затихли и смотрели на него с ожиданием, усиленным хорошим вином из Бусириса. Ночь принесла уже множество чудес, и они задавались вопросом, что это могло быть теперь.
– Прежде чем царь поведет свои войска против врагов священной земли наших предков, он должен стать настоящим царем, истинным и подлинным. Я намерен повести вас против узурпаторов, но я еще не облечен властью фараона. Я могу пройти это посвящение, если дождусь совершеннолетия, но оно все-таки еще далеко, и я не хочу ждать так долго. Да и мои враги не окажут мне такой любезности. – Он примолк. На него смотрели с обожанием – он был так молод и, однако, высок и прям, в точности как его отец. Но вот Нефер поднял правую руку жестом, каким дается клятва.
– Перед людьми и богами объявляю: я проеду по Красной Дороге, дабы доказать, что я ваш царь.
Одни гости вздохнули и покачали головами, другие вскочили на ноги с криком:
– Нет! Фараон, мы не хотим увидеть вашу смерть!
Некоторые закричали:
– Бак-хер! Если он потерпит неудачу, то умрет храбрецом.
В ту ночь Минтака со слезами допрашивала его:
– Почему вы не сказали об этом первой мне?
– Потому что вы попытались бы остановить меня.
– Но зачем вам это?
– Этого требуют мои боги и мой долг.
– Даже если это убьет вас.
– Даже если это убьет меня.
Она долгим взглядом посмотрела в его зеленые глаза и поняла, каким твердым было его решение. Тогда она поцеловала его и сказала:
– Я горжусь, что буду женой такого человека.
Астрологи из числа жрецов Гора при помощи Мага заглянули в календари и установили, что испытание Красной Дорогой состоится в день новой луны бога. Поэтому, как заметил Таита, у Нефера оставалось мало времени, чтобы подготовиться. Он оставил все свои другие обязанности, передав даже ведение государственных дел Таите и совету, а сам все внимание направил на первую задачу, которую ему необходимо было решить. Новичок мог явиться на испытание только объездив и обучив собственную упряжку, что повезет его по Красной Дороге.
Неферу следовало выбрать лошадей из табуна, захваченного ими в Тане, и приучить их к дышлу колесницы. Ему хотелось попросить Сокко помочь с выбором лошадей для упряжки: тот не только был знаменитым конником, но и знал каждое из захваченных животных. Однако Сокко был одним из пяти воинов в Галлале, проехавших по Красной Дороге, и одним из тех, кому предстояло экзаменовать Нефера. Он не мог помогать ему готовиться к испытанию.
Был другой человек, к кому Нефер мог обратиться: знания Таиты, опыт обращения с лошадьми и в тактике езды на колесницах превосходили даже опыт Сокко. Однако Таита не был воином Красной Дороги. Физический изъян исключил его из этого братства; к этому добавлялись и религиозные соображения. Он никогда не отказался бы от Гора и других богов пантеона, чтобы обратиться к таинственному Красному Богу войны, чье имя знали только его адепты.
Они вдвоем провели первый день на склоне холма над зелеными полями, где паслись необъезженные лошади. Они сидели и смотрели на животных внизу, обсуждая тех, что попадались на глаза. Нефер указал на красивого белого жеребца, но Таита покачал головой.
– Серые смотрятся хорошо в упряжке, но я всегда остерегаюсь их. Я обнаружил, что им недостает выносливости и отваги. Давай поищем черных или гнедых, одинакового цвета.
Нефер выбрал молодую кобылу с белой звездочкой на лбу, но Таита снова покачал головой.
– Кочевники говорят, что белая отметина – след прикосновения дьявола или джинна. Я хочу, чтобы на выбранных нами животных не было белого цвета.
– Ты веришь их болтовне?
Таита пожал плечами.
– Звездочка или белый носок нарушают симметрию. Тебе следует выглядеть фараоном, когда ты будешь выезжать, и твоя упряжка должна быть достойна фараона.
Таита и Нефер оставались на склоне холма до сумерек и на следующее утро, как только достаточно рассвело, чтобы разглядеть тропинку, снова пришли туда вместе с Мереном и тремя конюхами. Они начали сортировать лошадей, выводя всех животных с изъяном на смежное поле. К полудню они уменьшили поголовье до двадцати трех животных; все они были стройные и сильные, без шрамов, пятен и без видимых неправильностей в походке. Ни на одном не было ни единого белого волоска.
Они подождали, пока лошади успокоятся, и когда те стали спокойно пастись, сели на траву и стали смотреть на них.
– Мне нравится тот черный жеребец, – сказал Нефер.
– Он хромой. У него почти наверняка треснуло левое переднее копыто.
– Он не хромает, – возразил Нефер.
– Смотри на его левое ухо. Он дергает им при каждом шаге. Вели Мерену увести его.
Чуть позже Нефер отметил черную кобылу.
– У нее красивая голова и умные глаза.
– Она слишком пуглива. Глаза скорее возбужденные, чем умные. Она испугается шума сражения. Пусть Мерен уведет ее.
– А как тот черный жеребец с длинными хвостом и гривой?
– Длинный хвост скрывает то, что сзади конь ниже на половину длины пальца.
К исходу дня на поле осталось лишь шесть лошадей. По молчаливому согласию они избегали говорить об одном из жеребцов. Слишком ясно было – его им и придется выбрать. Это было изумительное животное: не слишком высокий и не слишком тяжелый, хорошо сложенный, с сильными ногами и спиной. Длинную шею венчала благородная голова. Они смотрели на него дольше, чем на прочих.
Наконец Маг заговорил.
– Я не могу найти в нем никакого изъяна. В его глазах – искры, рожденные огнем в его сердце.
– Я назову его Крус, – решил Нефер. – Кочевники называют так огонь.
– Да, имя очень важно. Я никогда не видел хорошую лошадь с плохим именем. Как будто боги слышат. Пусть Крус будет справа. Но теперь тебе нужен второй конь.
– Другой жеребец… – начал Нефер, но Таита остановил его.
– Нет, слева нам нужна кобыла. Женское влияние, чтобы обуздывать Круса и успокаивать его в пылу боя. Благородное сердце, чтобы поддержать его, когда дорога будет тяжела.
– Ты уже выбрал, не так ли? – спросил Нефер.
– Ты тоже, – кивнул Таита. – Мы оба знаем, кто это должен быть.
Их взгляды вновь обратились к кобыле, спокойно пасущейся около главного оросительного канала, чуть поодаль от Круса и остальной части табуна. Будто понимая, что говорят о ней, она подняла голову и посмотрела на них большими блестящими глазами под густыми ресницами.
– Она прекрасна, – прошептал Нефер. – Я хочу забрать ее, не накидывая веревку. – Таита промолчал, и еще через минуту Нефер решительно сказал:
– Попробую. – Он встал и крикнул Мерену. – Уведи всех с поля. Оставь только гнедую кобылу.
Когда Нефер и кобыла остались на поле одни, он отошел от изгороди и спокойно двинулся в ее сторону, шагая не прямо к ней, а под углом к ее голове. Как только она выказала первые признаки волнения, Нефер сел на корточки на зеленую траву и стал ждать. Кобыла продолжала щипать траву, но то и дело косилась на него. Нефер тихо запел песню об обезьяне, и кобыла подняла голову и снова посмотрела на него. Он вынул из мешочка на поясе лепешку из дурры и, не вставая, протянул ее лошади. Та раздула ноздри и шумно втянула воздух.
– Ну, моя дорогая.
Лошадь сделала неуверенный шаг в его сторону, остановилась и вскинула голову.
– Милая, – тихо говорил он, – моя чудная красавица.
Она медленно подошла, до отказа вытянула шею и шумно понюхала лепешку. Испуганная собственной смелостью, она отскочила и умчалась прочь галопом, сделав широкий круг по полю.
– Летит как ветер, – воскликнул Мерен.
– Дов. – Нефер произнес слово, которым кочевники называли северный ветер, мягкий прохладный ветер зимней поры. – Дов, вот ее имя.
Показав свою женскую капризность, Дов кокетливо вернулась к нему по кругу и подошла с другой стороны. На этот раз она с готовностью приняла угощение, и, когда начала жевать, из ее рта потекла слюна. Она провела бархатистой мордой по открытой ладони Нефера в поисках крошек, и не найдя ни одной, потянулась к мешочку и толкнула его так требовательно, что опрокинула Нефера на спину. Он поднялся и достал другую лепешку.
Пока кобыла ела, он коснулся ее шеи другой рукой. Ее темная коричневато-красная шкура задрожала, показывая ее страх, но она не отпрянула. В ее ухе сидел клещ, и Нефер вытащил его, раздавил между ногтями и протянул кровавые остатки ей понюхать. Она вздрогнула от отвращения и повела глазами от такого оскорбительного запаха, но позволила осмотреть и поласкать другое ухо. Когда Нефер пошел с поля, Дов последовала за ним к ограде, будто собака, перевесила голову через перекладину и заржала ему вслед.
– Меня снедает ревность. – Минтака наблюдала за их встречей с крыши храма. – Она уже любит вас почти так же, как я.
На следующее утро Нефер пришел на поле один. Таита и Мерен наблюдали за ним с крыши храма. То, что происходило, было делом Нефера и Дов, и никому не следовало вмешиваться.
Нефер свистнул, подойдя к ограде, и Дов вскинула голову и галопом поскакала через поле, ему навстречу. Она подскакала к нему и сразу толкнула мордой принесенный им мешочек.
– Ты – типичная женщина, – побранил ее Нефер. – Интересуешься только подарками, которые я приношу тебе.
Она ела лепешку, а он поглаживал ее, пока наконец не обнял одной рукой за шею. Затем он повел Дов вдоль ограды и обратно, и она опиралась на его плечо. Он скормил ей еще одну лепешку, и когда лошадь наслаждалась ей, попятился вдоль ее левого бока, поглаживая ее и рассказывая, какая она красивая. Затем одним плавным движением он подпрыгнул и сел ей на спину. Она шарахнулась под ним, и он приготовился к ее первому сильному прыжку, но Дов не двигалась с места, дрожа, чуть расставив ноги. Затем она повернула голову и посмотрела на Нефера с таким смешным удивлением, что он не удержался и захохотал:
– Все в порядке, моя дорогая. Это то, для чего ты рождена.
Она топнула передним копытом и фыркнула.
– Ну, ну, – сказал он. – Разве ты не попробуешь сбросить меня? Давай сразу решим это. – Она потянулась назад и понюхала палец его ноги, будто никак не могла поверить, что Нефер так ужасно покусился на ее достоинство. Она задрожала и опять топнула копытом, но осталась на месте.
– Ну, поехали! – сказал Нефер. – Давай попробуем легкий галоп. – Он коснулся пятками ее боков, и Дов вздрогнула от неожиданности, но затем пошла вперед. Они спокойно прошли вдоль ограды, и он снова тронул ее пятками. Она пустилась трусцой, затем перешла на спокойный легкий галоп. Мерен радостно кричал на крыше храма, а мужчины и женщины, работавшие в полях, разогнули спины и с интересом наблюдали за происходящим.
– Теперь давай посмотрим, что ты действительно умеешь. – Нефер легко хлопнул ее по шее и подстегнул толчком бедер. Она увеличила шаг и будто поплыла над землей, как легкий ветер, в честь которого ее назвали; изящные копыта, казалось, едва касались земли. Дов бежала так быстро, что ветер жег ему глаза, и слезы струились по вискам, увлажняя густые локоны.
Они мчались и мчались вокруг загона, а на крыше храма хлопала в ладоши и кричала от удивления Минтака.
Рядом с ней сдержанно улыбнулся Таита.
– Царская пара, – сказал он. – Их трудно будет догнать на Красной Дороге.
Весь город услышал о любви, мгновенно вспыхнувшей между фараоном и его кобылой. Теперь по всей Галлале быстро распространилась весть, что Нефер собирается заарканить Круса. Все конюхи знали, что жеребец – с норовом. Их волновала грядущая первая попытка Нефера объездить его. Никто не вышел на поля в то утро, и вся работа в мастерских по изготовлению колесниц и на стройках остановилась. Даже отрядам новобранцев дали отпуск на день, чтобы посмотреть на эту попытку. Поэтому вспыхнули жесткие споры из-за лучших мест на городских стенах и крышах, откуда можно было смотреть на поле ниже источника Гора.
Нефер и Мерен вышли через ворота под иронические приветствия и непристойные советы, выкрикиваемые со стен шутниками из толпы. Крус был в центре табуна. Он выделялся среди других животных совершенной головой и тем, что был выше на целую ладонь. Все лошади ощутили настроение зрителей и были пугливыми и возбужденными, когда двое мужчин остановились у ворот и повесили на изгородь свернутые льняные веревки.
– Попробую сначала подойти к нему с лепешкой, – сказал Нефер, и Мерен засмеялся.
– Посмотри на его глаза. Думаю, он сначала съест тебя, а потом лепешку.
– Однако я попытаюсь. Жди здесь.
Нефер зашел в ворота и стал медленно подходить, как делал это с Дов. Крусу не понравилось это внимание. Он выгнул длинную шею и завращал глазами. Нефер остановился и дал ему успокоиться, так что жеребец снова принялся пастись. Нефер достал из своего мешочка лепешку из дурры и протянул коню, но когда двинулся вперед, Крус вскинул голову, лягнул задними копытами воздух и понесся галопом вдоль изгороди. Нефер с сожалением усмехнулся.
– Так он принимает на мои подарки. С ним будет не легко.
– Посмотри, как бежит, – воскликнул Мерен. – Милосердный Гор, если Дов – северный ветер, то этот – хамсин.
Крус бежал сейчас вместе с другими лошадьми, ведя их. Нефер и Мерен вошли на поле вместе и вдвоем осторожно согнали табун в угол изгороди из тяжелых жердей. Там лошади нервно кружились в пыли, когда они подошли. Затем они рванулись в другую сторону, помчавшись галопом обратно к верхнему концу поля, прежде чем Нефер смог преградить им путь. Еще два раза Крус выводил лошадей из западни, но затем Нефер послал Мерена, отсечь его от табуна на дальнем конце поля, и Крус сделал первую ошибку. Он с топотом вернулся к Неферу.
Нефер размахивал петлей на конце длинной льняной веревки, которую нес смотанной на плече, и ждал, когда жеребец пробежит по узкому промежутку между ним и деревянными перекладинами забора. Выжидая, Нефер поднял петлю в воздух, вращая ее над головой, и, когда Крус галопом промчался мимо, вытянув шею, бросил петлю. Та аккуратно упала ему на голову и опустилась со плеч. Витки веревки один за другим соскакивали с плеча Нефера – Крус уносился прочь. Нефер покрепче уперся в землю ногами, расставив их шире, и отклонился назад. Конец веревки был полдюжины раз обмотан вокруг его запястья.
Веревка, на которой бежал жеребец, сильно дернулась, Нефера сбило с ног и потащило на животе. Жеребец почувствовал охват веревки и натяжение, запаниковал и понесся. Он тащил за собой Нефера, который подскакивал и крутился на другом конце веревки, будто волокуша.
Толпы людей на крышах и стенах взорвались истеричной радостью и приветствиями. Минтака закусила пальцы, чтобы не закричать, а Мерикара закрыла глаза рукой и отвернулась.
– Не могу смотреть на это! – воскликнула она.
Жеребец достиг изгороди в конце поля и помчался вдоль нее. На миг натяжение веревки ослабло, и Нефер воспользовался этим, чтобы перекатиться на ноги. Его живот и ноги были исцарапаны и покрыты зелеными пятнами от травы, но веревка крепко держалась вокруг запястья. Она снова сильно дернулась, и его сильно рвануло вперед, но он устоял на ногах. Используя силу тяги, он устремился вслед за Крусом размашистыми шагами, держась за веревку.
Сделав круг по полю, Крус замедлил бег, и Нефер закрепил свое достижение, глубоко втыкая в землю пятки окованных бронзой сандалий. Затем, когда они затормозили, он резко потянул конец веревки, застав жеребца врасплох. При изменении направления тяги жеребец споткнулся, а как только он выправился, Нефер снова дернул веревку. Жеребец проволок Нефера по земле еще дважды, но всякий раз тому удавалось вновь подняться на ноги и заставлять жеребца считаться с ним.
Тем временем Мерен открыл ворота и вывел остальную часть табуна на смежное поле, после чего закрыл ворота, предоставив человеку и лошади пустое поле для единоборства.
Нефер для опоры втыкал в землю пятки и поворачивал голову жеребца к изгороди, вынуждая его сопротивляться тяге или врезаться в тяжелые жерди. Он выбрал слабину веревки и бросился вперед. Прежде чем Крус смог оправиться, Нефер намотал три витка веревки на тяжелый угловой столб изгороди и остановил жеребца. Крус вставал на дыбы и метался, тряся головой и кося глазами, пока не показались белки.
– Теперь попался, – выдохнул Нефер и стал, перебирая руками веревку, продвигаться к коню. Крус встал на дыбы и дернул веревку, пронзительно заржав.
– Тише, тише. Ты хочешь убить нас обоих?