Двумя часами позже Владович поднялся, положил прочитанную рукопись на стол и накрыл ее ладонью. В жесте было что-то хозяйское, волевое, точно он ставил печать, выжигал тавро, подводил последнюю черту.
– Ваша книга великолепна, – проговорил гость.
Пташка, утомленный ожиданием, облегченно вздохнул.
– Но, мне кажется, вы ознакомились не со всем материалом? – убежденно предположил гость. – Вы, профессор, упустили одну маленькую деталь…
– Какую же? – навострил слух Пташка.
– Рыцари ордена Дракона, жившие в тринадцатом веке, интересовались неким византийцем…
– Да, что-то припоминаю, – утвердительно закивал Пташка. – Кажется…
– Дионисий из Идона, – напомнил ему Владович.
– Его еще прозвали Близоруким, верно?
– Именно так, пан Пташка, – кивнул Мирослав Владович. – Имя этого человека необходимо включить в нашу книгу.
– А чем он так важен, этот Дионисий? Если не секрет, конечно?
Первый раз профессор увидел легкое замешательство на лице своего таинственного гостя. Задел-таки за живое эту скалу!
– Он просто важен, – холодно и без объяснений ответил Владович. Гость отнял руку от кипы листов – снял наконец-таки печать. Точно решая, может или нет сказать большее, устремил на собеседника пронзительный взгляд. – Орден Дракона считал, что Дионисий владеет крайне важной для них тайной. Далее, профессор. Закончить главу об ордене Дракона следует словами ал Багури: "Целью существования рыцари ордена ставят обретение святыни, великого Оружия, которое поможет им завоевать мир".
– У вас отличная память! – улыбнулся Пташка.
– Великолепная, – как ни в чем не бывало отозвался его гость. Заложив руки за спину, Владович прошелся по комнате. – Что до информации о Дионисии, то она должна прозвучать убедительно. Я хочу, чтобы она вызвала особый интерес у читателя. – Обернувшись к хозяину дома, он добавил: – Это очень важно для меня. Есть вопросы, уважаемый профессор?
Пташка легко пожал плечами:
– Нет.
Довольный удачным ходом дела, Мирослав Владович предупредил его, что завтра приедет переводчик-англичанин, ведь книгу надо будет опубликовать как минимум на двух языках. А также редактор и два корректора. Выложив перед автором обещанные пятнадцать тысяч, гость заверил профессора, что в день издания тот получит вторую половину всех денег. Затем серб откупорил дорогой коньяк, и они выпили за сотрудничество. Владович пообещал, что презентация книги в салоне, о котором он сообщит чуть позже, будет на высшем уровне.
– Но ни слова обо мне, – в завершение их встречи очень серьезно предупредил заказчик. – И о том, что я жду покупателя амулета. Я верю вашему слову, пан Пташка.
Профессор понимал, что в игре Мирослава Владовича он был пешкой. Но что поделаешь – платили-то хорошо! Проводив заказчика, Пташка вернулся в гостиную, налил рюмку коньяку и уставился на рукопись. Чем же был так важен его благодетелю этот Дионисий из Идона? И какой такой тайной он владел, что им интересовался орден Дракона?
Альбом превзошел все ожидания автора. Он был великолепен. Роскошная суперобложка, мелованная бумага. Одно удивило автора: в альбоме значилось, что "большинство экспонатов взято из коллекции профессора Зданека Здановича", чья фамилия оказалась обведена в черную рамку, а сама коллекция принадлежит компании "Элефан".
Но даже темная сторона этой истории не могла омрачить великой радости профессора Владека Пташки.
5
Через неделю после открытия выставки Пташка уже готов был сбежать от поздравлений на край света. Он даже боялся брать трубку телефона! Профессор экипировался для поездки на дачу к своим друзьям, когда его телефон вновь ожил.
– Алло, – проговорил он в трубку, решая, какой еще свитер прихватить с собой в дорогу.
– Пан Пташка? – женщина, обладавшая металлическим голосом, очень хотела сделать его приятным и располагающим.
– Именно так.
– Меня зовут Клара Чёрна.
– Очень приятно.
– Мне также, пан Пташка. Я звоню по крайне важному делу.
– Слушаю вас.
– Я прочитала вашу книгу от корки до корки, была на вернисаже и… выбрала то, что очень хотела бы купить.
Пташка улыбнулся: теперь он еще и менеджер по продажам!
– А почему вы не сказали об этом в салоне?
– Видите ли, я хочу приобрести ту вещь, которая не указана к каталоге продаж…
Вот оно что!
– Боюсь, я вряд ли смогу вам помочь…
– А вы постарайтесь, пан Пташка, пожалуйста. – Металлические нотки в голосе плавились от приветливости и выражения самых добрых намерений. – Я буду очень щедрой, клянусь вам!
Как ему ни хотелось, но пришлось отвлечься.
– Что же вас интересует?
– Мне кажется, это не совсем телефонный разговор, – голос стал вкрадчивым, тон – заговорщицким. – Давайте с вами встретимся?
– Это вряд ли, я уезжаю.
– Я звоню из кафе, что напротив вашего дома. Прямо-таки по-соседски, правда? – вкрадчиво добавила она.
Недоумевая, Пташка подошел к окну. В этом кафе он частенько завтракал, когда готовить самому было лень.
– Но… откуда вы узнали, где я живу?
– Это было несложно, поверьте мне. Вы стали знаменитым.
Вот человеческая натура: самая неприкрытая лесть, а приятно!
– Хорошо, – отозвался он. – Я вам уделю десять минут, но не больше.
– Благодарю вас! – зазвенел раскаленный от теплых чувств металлический голос дамы.
Когда через четверть часа он вошел в кафе и отыскал глазами назойливую просительницу, – хватило одного взгляда! – то едва не выбежал вон. Бывают люди, внешность которых не то чтобы шокирует, но укладывает наповал, как удар обухом по голове. У вас пропадает дар речи, пересыхает в горле, начинается легкое головокружение. А когда такой человек смотрит вам в глаза, и точно назло – в упор, вы готовы отключиться.
Пани Чёрна была именно такой женщиной. Прежде чем разглядеть всю ее тушу, Пташку укололи маленькие черные глаза, нежно сощуренные, и улыбка – приторная и ледяная одновременно. И только потом он увидел пани Чёрну всю. Сокрушительно-огромная, похожая на грозовую тучу – в черном кожаном плаще, едва сдерживающем ее формы, она просто пожирала собой пространство! Ее смоляные волосы хитрющим образом заплетались на голове и, как пить дать, каждый локон скрывал змеиную голову. Массивным носом, похожим на вытянутую редьку, она могла при желании нанести случайно налетевшему на нее человеку травму. А от ее родинки, багровой, набухшей, величиной с виноградину, прилепленной к верхней губе, сжималось сердце.
Грозовая туча улыбнулась Пташке как раз в то мгновение, когда он мысленно пролепетал: "Боже праведный…"
– Очень, очень приятно, – пока он отодвигал стул и садился напротив, лопотала дама.
– Я вас слушаю, – стараясь не выдать своих чувств, проговорил профессор.
Пани Чёрна улыбнулась еще приторнее.
– Не то, чтобы я увлекалась древностями, пан Пташка, – начала она, – я от этого далека, но некоторые безделушки собирать люблю. И одна из этой коллекции мне уж больно приглянулась.
– И какая же? – спросил Пташка, неожиданно решив, что родинка на верхней губе пани Чёрны живет своей жизнью, как самостоятельный организм, самоуверенный паразит, где-нибудь на загривке кита.
– Не подумайте, это не нож и не копье. Мне, женщине мирной, оружие даже не нравится. – Она подалась вперед, и вся ее туша, обтянутая черным кожаным плащом, устрашающе колыхнулась. – Это маленькая вещица. Крохотусечная. Амулет…
До этого Пташка старался не встречаться с пани Чёрны взглядом. Шарил глазами по стеклянным витринам за стойкой бара, в лучшем случае останавливал внимание на отдельной части лица собеседницы. Благо, все они были достойны внимания и тщательного изучения. Будь он антропологом, так бы и сидел напротив нее часами. Но тут Пташка непроизвольно взглянул в глаза дамы.
– О каком амулете идет речь?
– Вы должны помнить, профессор. Это дракон в шестиконечной звезде.
– Я помню, – кивнул он. – Золотая вещица… В прямом и переносном смысле, – зачем-то добавил он.
– Вот-вот – золотая, – подтвердила пани Чёрна. – И такая изысканная. – Неожиданно, и как пить дать – непроизвольно, улыбка сошла с ее лица. – В моем вкусе.
Только сейчас Пташка увидел руки собеседницы – огромные и толстые, все пальцы которых, с грубыми ногтями ярко-алого цвета, были сдавлены золотыми перстнями.
– Вы мне поможете? – вкрадчиво спросила дама.
Пташка раздумывал, что ответить. Все, что ему говорил об амулете Мирослав Владович, сейчас хаотично бродило в голове, не желая выстраиваться в логический ряд. Ему мешал пронзительный взгляд пани Чёрны. Он уже чувствовал легкое головокружение. Даже недомогание. Пани Чёрна смотрела на него так, точно говорила: "Милый мой пан Пташка, соглашайтесь, а не то я выманю вашу душу и проглочу ее у вас на глазах!".
– Вам, наверное, известно, что я только написал книгу, – глухим голосом пролепетал он. – Экспонаты мне не принадлежат. Они – чужие…
– Конечно, знаю, – металлическим голосом проговорила грозовая туча. – Они принадлежали некоему Здановичу, теперь – какой-то компании. Это не важно, – тут же заверила она его. – Я бы хотела купить эту вещицу, все равно у кого.
– Хорошо, я сведу вас с ними, – откликнулся профессор.
– Меня это не устраивает, милый пан. – Ее родинка приплясывала вместе с верхней губой, отвлекая внимание Пташки. – Думаю, вы бы не отказались хорошенько заработать. Правда?
– Заработать?
– Ведь вы не миллионер, пан Пташка, я так думаю. А я бы предложила вам хорошую сделку. Только, чур, чтобы все было инкогнито.
– Мне хватает денег, пани Чёрна, – попытался воспротивиться он.
– Вам это не составит никакого труда, пан Пташка. – Ее голос изменился. Улыбка канула без следа. – А лишние деньги не помешают…
Ее пальцы, стянутые золотом, раздраженно и нервно цеплялись друг за друга. Руки пани Чёрны были точно два маленьких откормленных хищника, что зло покусывали друг друга, боролись за первенство. И борьба эта готова была перейти в драку.
– Денег мне ваших не нужно, – глядя на руки собеседницы, проговорил Пташка. – Я вам устрою встречу с моим заказчиком.
– У меня другой план, – выдавив из себя улыбку, процедила пани Чёрна. – Я все продумала. Я дам вам денег, и вы купите амулет у компании. За посредничество – двадцать тысяч долларов.
Руки Клары Чёрны продолжали терзать друг друга. Но теперь Пташка понял, что ошибся. Эти откормленные зверьки не собираются соперничать друг с другом. Скорее они готовы сообща броситься на кого-нибудь, и тогда ярости их не будет предела. А на кого они целились, гадать долго не стоило. Длинные грубые ногти так и вонзались в ладони, в пальцы.
– Двадцать тысяч? – не сразу переспросил Пташка.
– Наличными, – уточнила она. – Тотчас же по передаче.
"Двадцать тысяч за безобидную аферу? – недоумевал Пташка. – Да они все спятили с этим амулетом!"
– Хорошая сделка, разве нет? – колючие стальные нотки звенели в голосе гигантши, а пальцы не унимались. Пташке даже показалось, что ее толстущие руки незаметно двигаются по направлению к нему, ползут через стол. – Ну же, профессор?
Сделав усилие воли, Пташка поднял на собеседницу глаза. Улыбка пани Чёрна точно говорила: "Поглядите, что вы со мной делаете, уважаемый пан: так и до худого может дойти".
Но сделка и впрямь была хороша!
– Я согласен, – четко проговорил он. – Если они продадут мне этого дракона, считайте, что он ваш.
Она выдохнула:
– Великолепно! – и подалась всей тушей, обтянутой черным кожаным плащом, назад.
Кажется, спинка стула была в серьезной опасности. Как и пол самого кафе.
– Я позвоню им сегодня же. – Пташка уже вставал с места, задвигал за собой стул. – А вы мне звоните завтра. Ради такого случая я даже перенесу поездку денька на два.
– Вы настоящий джентльмен, пан Пташка! – оживленно кивала пани Чёрна. – И деловой человек тоже. – Ее палец с хищным ногтем одобрительно качнулся в сторону уже готового дать деру профессора. – Один только вопрос, пан Пташка…
– Да? – уже собираясь откланяться, спросил тот.
– Что же это за компания такая, хозяйка всех этих сокровищ? И что за эксперт работал с вами? Если это не секрет, конечно.
– Не секрет, что касается эксперта, – миролюбиво ответил Пташка. – Его зовут Зоран Радович. Он был на презентации книги. Ему я и собираюсь позвонить. – Он красноречиво развел руками. – Но о компании я ничегошеньки не знаю. Да, если говорить честно, и знать не хочу. Зачем мне это?.. Итак, – он заторопился, – всего наилучшего, пани Чёрна!
– Утром буду вам звонить!
– Лучше в обед. В два! – уточнил он.
Она не спускала с него колючих глаз.
– Боюсь, не дотерплю до завтра. – И уточнила: – До двух, милый пан Пташка!
Утром следующего дня Пташка сидел в просторном салоне серебристого "мерседеса". Приторно пахло кожей. И немного – хорошим табаком. За темными стеклами можно было прочитать очертания Карлова моста.
В машине их было четверо: спортивного телосложения шофер, рядом с ним – такой же крепыш. На заднем сиденье – он, Владек Пташка, и таинственный Мирослав Владович. Руки последнего лежали на коленях. Пальцы правой время от времени оживали и набегающей волной пробегали по колену. С каждой новой волной мутно поблескивал перстень с изумрудом на безымянном пальце.
– А я никому не принесу беды? – очень серьезно спросил Пташка. – Пусть даже этой ведьме Кларе Чёрны?
– Мне всего лишь хочется увидеть человека, которому нужен мой амулет, – холодно ответил заказчик книги. – И вы мне обещали посредничество, помните?
– Еще бы!
План Мирослава Владовича был прост: Пташка говорит, что амулет стоит пятьдесят тысяч. Плюс двадцать за посредничество. Всего семьдесят. После сделки Пташка может оставить половину этой суммы – тридцать пять тысяч – себе, приплюсовав их к гонорару. Но чем больше страстей раздувалось вокруг продажи амулета, чем выше становилась его цена, тем неспокойнее на сердце было у пожилого профессора.
– Мне нужна ваша помощь, – настоятельно проговорил Владович. – Все, что от вас требуется, это вручить даме амулет и получить деньги. Решайте же, профессор!
Ровно в два телефон ожил. Уже около часа Пташка не находил себе места. Мысли путались. Кто знает, какие счеты у Владовича и тех, кто так страстно хочет приобрести дракона? Пятьдесят тысяч он заработал честно, написав книгу. А эти тридцать пять? Никогда ему не везло в лотереи, а эта сделка чем лучше?
Он осторожно взял трубку.
– Алло…
– Пан Пташка?
– Да.
– Здравствуйте, профессор, это пани Чёрна…
– Я догадался.
– Говорите же… Говорите.
– Они хотят за амулет пятьдесят тысяч долларов.
– Вот оно как…
Интонации металлического голоса пани Чёрны сейчас разнились. Как видно, сумма, названная им, неприятно удивила ее. С другой стороны, она была рада, – и не могла скрыть этой радости, – что сделка возможна. А почему бы и нет? Все продается, тем более – золотое украшение. Даже если ему сотни лет.
– Идет, – проговорила она. – Сегодня вечером, пан Пташка, я привезу деньги вам домой. Пятьдесят тысяч. Вы заплатите этой компании, возьмете дракона. И я приду к вам еще с двадцатью тысячами. Не возражаете?
– Возражаю, – ответил он. – Сделку проведем в том самом кафе, где мы встречались.
– В кафе, при посторонних? – искренне удивилась пани Чёрна.
– Ничего страшного, – заверил он ее. – Там меня хорошо знают. Я закажу столик в самом уютном уголке. Мы будем почти в изоляции.
– Пусть будет по-вашему, – ответила пани Чёрна. – Мне абсолютно все равно, где состоится наша сделка. – Она уже торопилась. – Главное, чтобы дело было сделано. А теперь мне пора. Необходимо собрать деньги. До вечера, пан Пташка!
– Да вечера, – едва успел ответить он.
В трубке пошли гудки.
…Забравшись в самый уединенный уголок кафе, грозовая туча открыла перед Пташкой спортивную сумку.
– Пятьдесят пачек, по тысяче в каждой. Не торопитесь, пересчитайте.
Ее забота угнетала. Пташка пересчитывал деньги. Но отвлекался: озирался по сторонам, выглядывал кого-то. Вот этот господин, в костюмчике, с кружкой черного пива, не поверенный ли он его знакомца Мирослава Владовича? Еще один исполнитель, которому поручено следить за ним в оба глаза. Или та парочка – милая девушка и ее ухажер, что время от времени поглядывали в их сторону? Кто его знает. А может быть, тот пожилой сухопарый гражданин, что, опуская газету, посматривал на затылок пани Чёрны?..
– Да куда же вы все смотрите, пан Пташка? – наконец, когда он в очередной раз сбился со счета, прервала его размышления компаньонша. – Вы деньги считайте. Каждую пачку. Сумма-то немалая!
– Я считаю, считаю, – откликнулся он. И тут же улыбнулся. – У вас есть бумага для расписки? Может быть, нужно было у нотариуса?..
– Я вам доверяю, пан Пташка, – серьезно и с вызовом задрожали стальные нотки в голосе пани Чёрны. Ее роскошная родинка устрашающе ползала по верхней губе. – Уверена, вы бы не стали обманывать меня. Ведь… нет?
Он увидел эту девушку не сразу – она сидела в дальнем, противоположном углу, у самого окна. Но легкий холодок пробежал между лопаток у совсем немолодого профессора Пташки. Все потому, что эта девушка, в короткой курточке, схваченной на осиной талии широким кожаным ремнем, в упор смотрела на него. Колени под столом были стиснуты, широко расставлены ступни, туфли – носочками внутрь. Читалось в этом что-то от школьницы – непосредственное, даже пугливое. Темноглазая, с длинными смоляными волосами, она не сводила с него взгляда. Ей было не больше восемнадцати лет. Но какая-то деталь в лице выдавала ее. Говорила, что непосредственность и пугливость ее – враки. Напускное. И тогда он понял – родинка. Очаровательная родинка на верхней губе. Мушка. Легкая совсем. Почти невесомая. Но чувственная, выдававшая всю коварность своей хозяйки. Из-за таких мушек на милых лицах своих возлюбленных кавалеры былых эпох смело теряли голову!
– Пан Пташка…
– Что? – обернувшись к компаньонше, переспросил он.
– Я говорю, вы бы не стали обманывать меня?
Колючие глаза пани Чёрны, сейчас – особенно пронзительные, заставили Пташку замереть, ослабнуть. Точно он и был самой настоящей птахой, которую гипнотизировала коварная, не ведающая жалости змея. Только не изящная, похожая на пружинистый жгут, а иная – настоящая великанша, уже наглотавшаяся всякой всячины, но все еще голодная.
– Не стал бы, – честно признался он.
Видимо, его тон был убедительным.
– Не подумайте чего, пан Пташка, – миролюбиво вздохнула пани Чёрна. – Это я для порядка спросила.
Пока она колыхнулась вместе со стулом, профессор вновь посмотрел в сторону девушки, но той уже не было. Столик пустовал.
Мираж? Призрак?
– Я женщина честная, – продолжала пани Чёрна, – и того же требую от других.
Но видение не отпускало. Все еще стояло перед его глазами.
И Пташка вдруг понял, как они все ему надоели! Мирослав Владович, его секретарь, эта необъятная фурия – Клара Чёрна. Которая вперлась в его жизнь, выбив дверь, разворотив тушей дверной косяк. Забыть бы об их существовании… Сорок восьмая пачка, сорок девятая, пятидесятая… Но он знал – не выйдет. Они, точно пиявки, вцепились в него со всех сторон. Решил человек искупаться в незнакомом озере, оказалось – болото.