- Ну куда ты, свинья, полез?!.. - тоскливо думал он; перед глазами у него встала траттория, полная тепла и света, с компанией собутыльников у камина. Он хотел повернуть назад, но преодолел себя, стиснул зубы и пустился по проклятому месту. Через десяток–другой шагов он наткнулся на какой–то столб - перед ним была виселица; он шарахнулся в сторону и завидел едва распознававшуюся во тьме склоненную башню.
- Кто идет?.. - негромко окликнул оттуда голос.
- Свой!.. - отозвался Луиджи.
- Кто свой?..
- Сокол!..
Около неаполитанца выросла черная фигура.
- Во вторую башню!.. - шепнула она.
Вид живого существа подбодрил Луиджи; у входа в башню у него опять спросили пароль; дверь отворилась и снова захлопнулась за ним.
Странная картина представилась глазам Луиджи: тесное помещение было наполнено людьми в черных плащах, но ни лиц, ни фигур их нельзя было различить в темноте; видны были только ноги да пол, выстланный неровными плитами; у стены стояли несколько лопат, лом и два фонаря с закутанными в тряпки верхними половинами; благодаря этому свет, словно туман, стлался только понизу.
Появились еще несколько человек; высокий, с бархатной полумаской на лице, пересчитал собравшихся и двое людей взялись за лопаты и быстро раскопали небольшую груду мусора у левой стены. Обнажилась каменная плита с ржавым железным кольцом: ее подняли и Луиджи увидал лестницу, ведшую куда то в глубину земли.
- Вы на всякий случай здесь останьтесь!.. - распорядился высокий и отделил четырех человек со шпагами. - Двое наружи караульте и двое здесь.
- За дело, друзья!
Голос его показался неаполитанцу знакомым.
Под плащами у некоторых оказались еще фонари и свет сразу наполнил древнюю башню; ломы и лопаты были разобраны и черное шествие стало исчезать под землею.
Луиджи, на всякий случай пристроившийся к самому концу его, очутился в узком коридоре с низко нависшим сводом; несколько дальше проход расширялся; справа и слева стали зиять впадины; их освещали фонарями и открывались пустыни комнат разных размеров; в некоторых находились изъеденные временем столы и лавки. У одной из камер шедшие столпились и остановились; несколько фонарей сразу осветили ее: у стен сидели и лежали в разных позах восемь скелетов, прикованных цепями за шею либо за пояс. Один стоял с высоко над головой подтянутыми руками. В обширной могиле царила тишина.
Луиджи и его спутники перекрестились и заспешили дальше, уже не засматривая в тайны земли.
Отставать от товарищей и оказаться одному среди мертвецов, вот–вот могущих выглянуть из своих нор, было страшней, чем иметь какое угодно дело с живыми, и Луиджи, подгоняемый страхом, очутился впереди всех, рядом с высоким человеком в маске.
- Что, руки уже чешутся?.. - снисходительно–ласково проговорил последний.
Луиджи угадал в нем Маркони.
- Люблю быть впереди, синьор!.. - стараясь не очень лязгать зубами, ответил неаполитанец.
Маркони жестом руки остановил своих сообщников: путь им преградила кирпичная стена.
- Епископская тюрьма!.. - вполголоса проговорил он, указывая на стену. - Над нами дворец его!
- Да неужели?!.. - воскликнул кто–то. - Значит, мы прошли под землей полгорода?
- Совершенно верно!.. - ответил Маркони. - Я получил старинный план этих подземелий… - он вынул листок папируса из–за борта куртки и Луиджи сейчас же узнал переданную им записку.
Маркони предложил перейти в находившуюся рядом камеру и там разложил на столе папирус для ознакомления желающих.
- Кирпичная стена… - заговорил он, - возведена всего пятьдесят лет назад; подземелье в этой части обрушилось и его замуровали. Стену мы сейчас проломим - и попадем в винные подвалы епископа; пройдя их, пробьем вторую стену и очутимся в самой тюрьме. Останется сбить замки с дверей камер и наши товарищи будут на свободе!
Слова Маркони встретили общее одобрение.
- А шум не услышат?.. - напомнил голос.
- Нет!.. - уверенно отозвался Маркони. - До конца погребов полная безопасность. А там, в тюрьме - там, может быть, придется поработать шпагами.
Дружно и глухо застучали кирки и ломы; посыпались осколки кирпича; коридор наполнился, как дымом, пылью; фонари горели будто за желтою занавеской. Стена оказалась не особенно толстой и вскоре один из ломов проскользнул в сквозную пробоину. Удары участились, зачернело отверстие, вполне достаточное для прохода.
Памятуя слова, что погреб самое безопасное место, Луиджи первым прошмыгнул в него и высоко поднял чей–то фонарь, попавшийся ему под руку.
Обрисовались ярусы больших бочек, уходившие во мрак; не слышалось ни звука и соучастники Маркони один за другим пролезли в подвал.
- Вот это погреб!.. - умилился неаполитанец.
И вдруг ему показалось, будто он наткнулся на острие шпаги и из груди его хлынула кровь; он отшатнулся в ужасе и повалился навзничь на бочку; страшного ничего не оказалось: перед ним с поднятым фонарем в одной руке и длинным жестяным ливером в другой стоял, выпуча глаза, монах; из ливера лилось на Луиджи красное вино.
Несколько рук мгновенно схватили монаха и, не дав даже пикнуть, скрутили веревкой, завернули голову полой его рясы и оставили лежать в проходе.
- Он пьян!.. - проговорил один из вязавших.
- Вряд ли он один здесь пил!.. - заявил, оглядываясь, Маркони. - Нет ли еще кого–нибудь?… осматривайте погреб!
Огоньки разбежались по подвалу и скоро сошлись в отдалении.
Маркони и Луиджи заспешили туда и увидали большую и глубокую нишу, едва освещенную висевшею на стене масляной лампой; струйка дыма спиралькой вилась над ней; на полу, кругом поставленного стоймя бочонка, на ворохе соломы располагались трое людей; один из них был монах - он спал будто убитый, уткнувшись лбом в стенку бочонка; двое других, одетые один в красный, другой в пестрый жилеты и в короткие коричневые штаны, сидели, оба пьяные как бочки, и что–то пытались растолковать друг другу. Появление множества огней и незнакомцев изумило их; оба сделали бесплодную попытку встать, но не смогли и остались сидеть, почмокивая и будто кланяясь. На бочонке лежал пустой кувшин и какие–то недоеденные закуски.
- Кто вы такие?.. - сурово спросил Маркони.
- Мы здешние!.. - жалобной фистулой выговорил тот, что был в красном жилете.
- Тюремщики они, я знаю их!.. - резко вмешался сосед Луиджи. - Давайте ключи сейчас!..
Испуганный окриком пьяный попытался вынуть из–за пояса забренчавшую связку, но не смог; это быстро выполнили за него чужие руки.
- Задача облегчается!.. - проронил Маркони. - Один кто–нибудь останься здесь, караулить этих пьянчуг… Вперед, господа!..
Железная дверь уже виднелась; она оказалась только притворенной.
Маркони осторожно приоткрыл ее: ни слышно, ни видно ничего не было и толпа людей с обнаженными блестевшими шпагами и с фонарями в руках хлынула в новое, просторное подземелье; высоко на верх, вероятно, во двор, вела лестница из серых плит; справа и впереди длинным строем тянулись тяжелые двери с прорезанными крохотными отверстиями: в них появились бледные лица заключенных, взволнованных отсветами огня и шумом в необычное время.
Часть освободителей бросилась вверх по лестнице для охраны входа, но это оказалось излишним - обитая толстенным железом дверь была заперта на внутренний замок и никакой опасности со стороны двора не угрожало. Другие принялись отворять камеры и выпускать оттуда узников - исхудалых, обросших волосами и еще не понимавших совершавшегося перед их глазами чуда; слышались вскрики радости, некоторые узники обнимались со своими избавителями; семеро исхудалых и заросших длинными бородами человек сбились особой кучкой и недоуменно озирались, не зная, что делать; одежда на них висела в лохмотьях.
К Маркони подошел один из его товарищей.
- Здесь есть и чужие!.. - сообщил он, указывая кивком головы на стоявших отдельно.
- Их счастье!.. - весело отозвался тот. - Всех выпустим! Друзья епископа здесь вряд ли отыщутся. А я не вижу Бастиано Паллавичини… где он?
- Здесь, здесь!!.. - посыпались отклики.
Маркони снял маску, быстро вошел в одну из камер, в которой слышались частые, глухие удары кирки; охватило тяжелым воздухом; у стены стоял молодой, стройный человек, прикованный к цепи, и рвал ее; двое из спутников Маркони выламывали из стены большое кольцо, державшее эту цепь.
Увидав друг друга, и заключенный и освободитель вскрикнули и обнялись - видно было, что их связывает крепкая дружба.
Луиджи вертелся около них и расслышал, что в ответ на горячую благодарность Бастиано Маркони сказал:
- Не меня благодари, а синьориту Габриэлу: она добыла план подземелий, а без него и полк солдат не смог бы здесь ничего поделать!
Бастиано встрепенулся, черно–бархатные глаза его просияли.
Кольцо со звоном вылетело из стены; расклепать ошейник было нечем; Бастиано подобрал цепь, обмотал ее вокруг шеи, как шарф, и камера опустела.
Маркони приказал по–прежнему запереть все двери и обрадованная удачей толпа повалила в винный подвал.
Трое пьяных покоились глубочайшим сном. Маркони приказал засунуть связку ключей за пояс красножилетного сторожа. Они были в руках Луиджи, уже чувствовавшего себя как дома; неаполитанец выполнил распоряжение, затем приподнял над головой промокший насквозь берет и обратился к своему патрону.
- Не найдет ли глубокочтимый синьор удобным разрешить нам всем выпить за здоровье почивающего над нами дорогого епископа?
Дружный смех огласил подвал.
- Нужно!.. нужно!.. - поддержали голоса. - Он неглуп, этот петушок!
- Выпить, так выпить!.. - с усмешкой согласился Мар- кони. - Жаль только, что виночерпий святого отца лыка не вяжут, а то мы отведали бы его любимого!
- А есть еще один - связанный!.. - напомнил кто–то.
Луиджи, а за ним еще двое, бросились на поиски, но скоро вернулись с пустыми руками - монах спал так же непробудно, как и его товарищи, и даже не почувствовал, как его развязывали; Луиджи принес только ливер.
- Хорошие вина всегда в маленьких бочках, даже у больших людей! - заявил Луиджи. - Пусть синьоры присядут, мы сейчас разыщем! - И он вспрыгнул на бочки и пошел по ним, светя себе фонарем.
- Есть!!.. - долетел крик его; несколько человек поспешили к нему на помощь и торжественно принесли бочонок, весь заросший тем особенным пепельным и длинным мохом, каким покрываются только столетние вина. Появление его было приветствовано всеобщим одобрением.
Пара глухих ударов по бочонку и пробка из него вылетела.
Луиджи вытянул ливером вина и наполнил им кувшин и четыре кружки, предварительно сполоснув их, причем ополоски выплеснул на лица спавших. Те даже не шелохнулись. Две первые кружки он поднес Маркони и Бастиа- но.
- Думаю, синьор… - обратился он к последнему, - что здесь давали вам вино несколько худшее?
Подвал опять наполнился смехом.
- Да, я попомню здешнее гостеприимство!.. - многозначительно пообещал Бастиано и поднял кружку. - Пью за вас всех, господа! Всем вам великое спасибо за освобождение, а тебе, Помпео, особенное! Я ваш должник!
Он залпом выпил вино и низко поклонился всем.
- А вино действительно чудесное! - одобрил, смакуя, Маркони. - Смотрите, помните, друзья, что ноги нам сегодня еще необходимы: старое вино отнимает их!
Бочонок был быстро распит и вся компания двинулась в дальнейший путь.
У пробоины Маркони остановился, пропустил вперед большинство людей, а остальным приказал покидать в дыру куски кирпичей, валявшихся на плотно убитом полу, и очистить его; затем перекатили два яруса бочек так, что нельзя было даже заподозрить за ними существование пролома.
Кончив работу, арьергард поодиночке боком протискался в отверстие и с шумным говором, уже не опасаясь ничего, двинулся вслед за своими по царству мертвых; Мар- кони и Бастиано шли последними; Луиджи виднелся в середине толпы.
Обратный путь показался недолгим и участники нападения на тюрьму епископа стали надевать маски и подыматься по ступеням лестницы; башня тесно набилась людьми.
- Все ли здесь?.. - спросил Маркони.
Присутствовавшие были пересчитаны и вход в подземелье завалили плитой; сверху был набросан щебень и мусор.
- Вы здешние?.. приют у вас есть? - обратился Марко- ни к семерым оборванцам.
Те переглянулись.
- Не все… нет!.. - отозвались двое.
Маркони достал несколько золотых монет и раздал их незнакомцам; те, кроме одного отказавшегося, приняли с низкими поклонами.
- Ступайте за мною, - добавил он и обратился ко всем остальным. - Пароль остается "сокол"… - если вы мне спешно понадобитесь - на моем окне будет красная занавеска. А теперь по домам, скоро светать станет!..
Башня опустела. На дворе по–прежнему лил дождь, выл и бушевал ветер, изредка стучали ставни; площадь висельников тонула во тьме и в грязи и на ней прочавкали и стихли шаги невидимых людей.
***
Настоящая публикация преследует исключительно культурно–образовательные цели и не предназначена для какого–либо коммерческого воспроизведения и распространения, извлечения прибыли и т. п.
SALAMANDRA P. V.V.
Примечания
1
Колокола появились в Европе из Вавилона, где сперва были найдены их рисунки, а затем и они сами.
2
древних греков звоном их ("додонская медь") созывали народ в храм Прозерпины и Кибеллы на жертвоприношения.
В христианских церквях Запада колокола введены в 410 г. в Кампаньи; византийцьи завели их у себя в IX в. (Здесь и далее прим. автора).
3
Так назывались в Италии бродячие доктора.
4
Турниры.
5
Особенно резко выработался тип странствующого студента в XII веке. Бедняки–схоластики платили монастырям и др. латинскими песнями; некоторые превратили их в свое ремесло и получили прозвище ваган- тов или же голиардов. Они бродили поодиночке и целыми обществами от одного епископа и монастыря к другим; языком они стеснены не были, т. к. все говорили по–латыни; епископы, ведшие веселую жизнь, любили их и призывали даже записывать ях песни наряду с разными занимательными рассказами в сборники.
Некоторые из таких застольных песен до сих пор поются студентами. Очень интересны и ядовиты сатирические песни голиардов, часто направленный против духовенства и Рима.
Шутка их: "Если звательный падеж вызвал тебя в Рим и винительный хочет низложить тебя, привлеки к делу дательный и тогда отпустит тебя творительный".
Была у них и шуточно–сатирическая проза–пародии на буллы, мессы, евангелия, заповеди и т. д.; постоянно упоминается в них Бахус. Развитие этого рода сочинений вызвало разрыв их с церковным обществом и студенты получили новое прозвище "рибальди" (негодяй); в конце XIII в. они уже были в полном упадке, а в XV в. голиарды превратились в нищенствующих студентов, занимавшихся плутнями и чернокнижием. '
6
Полицейские.
7
Длинная жестяная трубка, при помощи которой вытягивают пробы вина из бочек.