Стражники охраняли оба прохода через высокий вал Рэтэррина, поэтому Дирэввин спустилась в ров между двумя проходами. Этим летом шли дожди, и дно рва было заболоченным, но она прошлёпала через него и забралась на широкую насыпь. Она шла медленно, так как ей нужно было прятаться в тени, но ни один из охраняющих входы воинов не видел её, или возможно Лаханна опекала Дирэввин этой ночью, так как она дошла незамеченной до вершины вала. На мгновение она остановилась там, и повернулась посмотреть на солнце, ярко просвечивающее сквозь прорезь тёмных облаков, темнеющих на юго-западе. Люди танцевали вокруг столбов храма Слаола, а вдалеке в верхней части холма стоял опять заброшенный новый Храм Неба.
Она как кошка зашипела на солнце. Ленгар поклонялся Слаолу, и Слаол стал врагом Дирэввин. Она припала к земле над черепами, увенчивающими насыпь, и плюнула в сторону солнца, окрашивающего разорванные облака красным и золотым. Его сияние внезапно исчезло.
И Дирэввин исчезла вместе с ним. Она скользнула вниз с внешнего вала, и через тёмный лес дошла до реки, где повернула к северу. Когда она проходила мимо острова, где впервые узнала любовь с Сабаном, она вспомнила его, но в её воспоминаниях не осталось и следа нежности. Любовь была изгнана из неё, также как и доброта, веселье и сочувствие, всё вместе со слезами было вымыто из неё. Она стала шлюхой из Каталло, и теперь она будет мстить за Каталло.
Заканчивалась короткая летняя ночь, а она всё ещё шла на север.
Позже, намного позже, она услышала лай собак позади себя, но она прошла через реку, и собаки на могли почуять её запах, и поэтому Дирэввин знала, что свободна. Она прошмыгнула мимо стражников, охранявших Мадэн, и пошла через болота, но она чувствовала уверенность и силу, потому что Лаханна сияла над ней, а в своей руке она держала бесценную власть бога солнца, которую она отдаст Лаханне.
Она сбежала, она носила ребёнка Ленгара, и теперь она будет воевать.
* * *
В Сэрмэннине во второй половине дня начался дождь. Ветер усиливался, дождь лил всё сильнее, и сквозь решётку из веток Сабан видел, как по небу переливаются серые и чёрные тучи. Ветер срывал соломенные крыши с хижин, и дождь начал затоплять яму.
Когда прозвучал первый раскат грома, Сабан задрал голову и закричал богу грозы. Он начал скрести руками мокрые стены ямы, по которым стекала вода, пока не нашёл острый камень, которым начал вырезать ступеньку в стене. Он сделал вторую, третью, но его босые ноги постоянно соскальзывали с влажной земли, и он падал вниз в прибывающую воду.
Он зарыдал от бессилия, снова взял камень, и попытался расширить ступени. Вода дошла ему до щиколоток. Дождь молотил по решётке и капал на его лицо, постоянно завывал ветер, и шум был таким громким, что он не расслышал треска поднимаемой решётки. Он только понял, что спасён, когда вниз спустили промокший плащ, и голос Хэрэгга закричал, чтобы он схватился за него.
В потёмках над собой Сабан разглядел Хэрэгга и Кагана. Он ухватился за плащ, и Каган поднял его как ребёнка, так раскачивая, что он растянулся на траве. Он лежал мокрый и дрожащий, глядя в самый центр урагана, пришедшего с моря, чтобы разрушить и потрепать побережье. Деревья швыряло завывающим штормовым ветром, а целые куски крыш сорвало с хижин и отнесло за реку. Не было даже следов воинов, оставленных охранять Сабана.
- Нам надо идти, - сказал Хэрэгг, поднимая Сабана с травы, но Сабан оттолкнул руку торговца. Вместо этого он направился к хижине Керевала и протолкнулся через занавес, ожидая найти своих охранников внутри её, но хижина была пуста, и он обсушился, завернувшись в большую шкуру, затем натянул на себя рубаху из оленьей кожи.
Хэрэгг зашёл следом.
- Нам надо идти, - повторил он.
- Куда?
- Далеко. Здесь царит безумие. Мы должны сбежать от Скатэла.
- Это безумие Эрэка, - сказал Сабан, натягивая на себя обувь и плащ, и взяв одно из бронзовых копий Керевала. - Мы должны идти в Храм Моря.
- Посмотреть на её смерть? - спросил Хэрэгг.
- Посмотреть, какое знамение пошлёт Эрэк, - сказал Сабан, и протолкнулся через кожаный занавес навстречу барабанящему дождю. Один из копьеносцев появился в центре селения и вглядывался в пустую яму. Когда он обернулся позвать своего напарника, увидел Сабана и побежал к нему с копьём наперевес.
- Ты отправляйся в яму! - закричал он, хотя его слова заглушило яростным ветром.
Сабан навёл на него копьё. Стражник покачал головой, как будто показывая, что он не собирается убивать Сабана, а просто хочет, чтобы тот добровольно спустился в яму Скатэла. Вместо этого Сабан пошёл к воротам, и воин попытался ударить его по голове. Сабан отбил копьё в сторону. Внезапно его лишили самообладания все крушения надежд последних недель, его беспомощность при виде того, как Орэнна спокойно идёт на смерть, и он в ответ ударил копьём, замахнувшись словно топором, и его клинок рассёк лицо воина. Кровь брызнула и разлетелась на ветру алыми брызгами. А Сабан, крича от ненависти, вонзил копьё воину в живот, и продолжал пронзать его, пока тот не упал в грязь. Сабану пришлось наступить обутой ногой на живот умирающего человека, чтобы высвободить копьё.
Он побежал, а Хэрэгг с Каганом последовали за ним.
Сабан бежал не из страха перед духом умершего воина, а потому что уже начало смеркаться, хотя он предполагал, что эти сумерки вызваны скорее бурей, чем заходом Слаола. "А это была гроза, - подумал он, - подобная той грозе, во время которой золото появилось в Рэтэррине, гроза, вызванная войной между богами". Сабана качало от сильнейших порывов ветра. Плащ, колыхавшийся за его плечами подобно крыльям гигантской летучей мыши, почти сорвало с него. Он развязал верёвку на шее, и увидел, как кожаный плащ полетел прочь подхваченный ветром. Он пробивался через дождь, почти ослеплённый и оглушённый от ветра.
Он пришёл на горы над морем и со страхом наблюдал, как море старается разбить землю на куски. Волны были всклокоченные, с белыми гребнями и огромные, как горы. И их брызги взрывались на камнях, поднимаясь к тёмным тучам, летящим на штормовом ветре вглубь страны. Сабан шёл, опустив голову, обжигаемый солёной водой, пробиваясь сквозь ветер, и небо казалось темнее, чем когда-либо. Хэрэгг и Каган шли вместе с ним. Было очевидно, что сегодня не будет последнего взгляда Слаола, и возможно, подумал Сабан, этого последнего взгляда больше никогда не будет. Возможно, это был конец света, и он громко закричал от этой мысли.
Удар молнии прошипел далеко над морем, осветив темноту вокруг, а прямо над головой прозвучал раскат грома, и Сабан расплакался от страха перед богами. Он поднялся на невысокий холм. Ещё одна извилистая молния разорвала небо, когда он достиг вершины, и в её неверном свете он увидел Храм Моря. Сначала ему показалось, что там никого нет, но потом он увидел, что толпа людей разошлась вокруг, сбившись кучками в укрытиях из разбросанных валунов. Только несколько человек стояли в храме, и их присутствие поторопило Сабана.
Вздымающееся море в неистовстве билось у подножия скалы, и брызги разлетались высоко к вершине, смачивая камни храма. На уступе прямо под скалой, где должен был полыхать огромный костёр, не было ничего, кроме струек дыма и пара. Жрецы и воины стояли, склонив головы в круге храма, а когда Сабан подбежал ближе, среди них он увидел белое платье Орэнны.
Она ещё была жива.
Воины таскали дрова к краю скалы и кидали сырые палки в затухающий костёр. Скатэл кричал, его одеяние растеряло свои перья под порывами ветра, и если он и видел появление Сабана, не обратил на него внимания. Керевал был в ужасе, он даже боялся подумать о том, что означает такое предзнаменование.
Камабан увидел Сабана, и в этот момент Камабан исполнил необходимый ритуал. Он потащил Орэнну к началу тропы, ведущей к костру, достал из-за пояса нож и срезал золотые украшения, купленные Керевалом вместо утерянных сокровищ Эрэка. Орэнна казалась в трансе. Скатэл проталкивался через ветер и пытался помешать Камабану, но тот рявкнул на него, и Скатэл отступил. В это время Сабан оказался рядом с братом.
- Она должна идти в костёр! - прокричал Камабан.
- Но огня нет!
- Она должна идти в костёр, глупец! - закричал Камабан. Он схватился за горловину насквозь промокшего белого платья Орэнны, и разрезал её ножом.
Сабан схватил брата за руку, чтобы остановить, но Камабан оттолкнул его.
- Так должно свершиться! - прокричал Камабан сквозь клокочущие яростные порывы ветра. - И должно свершиться, как положено! Ты не понимаешь? Должно быть так, как надо!
И внезапно Сабан всё понял. Орэнна должна исполнить свой долг и пойти в костёр, а если не будет пламени, это не её вина. И Сабан отступил, и смотрел, как Камабан разрезал донизу длинное платье Орэнны. Тяжёлая шерсть начала бешено развеваться на ветру, и Камабан потянул за промокшую одежду. Он с усилием сдёрнул платье, и оно упало к ногам Орэнны, которая осталась обнажённой.
Она была обнажена, потому что именно так новобрачная предстаёт перед своим мужем, а сейчас Орэнна должна была отправиться к Слаолу. Камабан закричал ей:
- Иди! Иди!
И Орэнна пошла, хотя это было трудно, так как всё препятствовало её стройному телу, но медленно, очень медленно, словно в трансе, она заставляла себя двигаться вперёд. Камабан шёл в шаге позади неё, умоляя её не останавливаться, а охваченные ужасом жрецы наблюдали из каменного круга храма.
Какие-то струйки дыма и пара всё ещё поднимались к вершине скалы и растворялись в воздухе. Сабан шёл параллельно Орэнне, но придерживаясь внешней стороны камней, обрамляющих священную тропу. Казалось, что при её приближении к краю скалы ветер становился всё сильнее. Её ноги скользили по влажному дёрну, промокшие волосы развевались, но она послушно наклонилась вперёд и проталкивалась через бурю.
- Вперёд! - кричал ей Камабан. - Вперёд!
На краю скалы Сабан увидел, что в костре всё ещё скрываются остатки огня. Куча дров была очень большой, и её подожгли в полдень и постоянно подбрасывали дрова, чтобы жар был как можно сильнее, но ветер, брызги и дождь гасили огонь, задували пламя, превратив его в сырые, чёрные и обугленные куски дерева. Но в центре костра, глубоко внутри, некоторые угли всё ещё сопротивлялись буре.
- Туда! - ликующе закричал Камабан. - Туда!
И Сабан и Орэнна оба подняли головы, чтобы увидеть, что на юго-западе появилась длинная красная полоса. Это был бог солнца. Он наблюдал, и его кровь проступила сквозь облака.
- Теперь прыгай! - пронзительно закричал Камабан.
Раскат грома оглушил всё вокруг. Молния блеснула над скалами.
- Прыгай! - снова закричал Камабан, и Орэнна, вскрикнув от страха, или может быть от восторга, когда она шагнула с края скалы в промоченные дождём и морем остатки костра. Она покачнулась, приземлившись. Её сбило сильным порывом ветра и обугленными ветками, рассыпавшимися у неё под ногами, и она упала. Сабан увидел последние клубы дыма, и внезапно огонь погас. Орэнна сделала то, что должна была сделать, но бог отказался от неё.
Сабан прыгнул вниз на уступ. Он стянул с себя рубаху, и натянул её на голову Орэнне. Она не могла пошевелиться, и он натянул рубаху на её тело, чтобы укрыть от дождя. В этот момент она подняла взгляд на его лицо, и он крепко обнял её своими голыми руками, и она, обессиленная, зарыдала на его плечах над истёрзанным штормом морем.
Она осталась жива. Она сделала то, что должна была сделать, но в Сэрмэннин пришла беда.
* * *
Буря начала ослабевать. Море всё ещё билось об скалы, рассеиваясь на множество белых брызг в темнеющем воздухе, но ураган превратился в обычные порывы ветра, и вместо ливня начался дождь.
Сабан повёл Орэнну на вершину скалы. Она просунула руки в рукава рубахи, и уцепилась за него словно во сне.
- Она вернулась! - закричал жрецам Камабан.
Хэрэгг спустился с холма и тоже закричал.
- Она вернулась!
Керевал выглядел абсолютно убитым. Считалось, что судьба невесты солнца предсказывает будущее племени на предстоящий год, и никто никогда не видел, чтобы она отправлялась в огонь, а потом возвращалась.
Скатэл истерично кричал, и в гневе он схватил копьё у одного из воинов и направил его на Камабана.
- Это всё ты! - закричал он. - Это ты сделал! Ты вызвал грозу! Тебя видели в храме Мэлкина прошлой ночью! Ты вызывал грозу!
При этих словах дюжина воинов присоединилась к главному жрецу и направилась к Камабану.
Сабан бросил копьё, помогая Орэнне, а сейчас она вцепилась в него, и он ничего не мог сделать, чтобы спасти своего брата - но Камабан не нуждался в помощи.
Он просто поднял одну руку.
В руке был кусочек золота. Большой ромб из хижины Санны.
Скатэл остановился. Он увидел золото и поднял руку, остановив воинов.
- Ты хочешь, чтобы я бросил это сокровище в море? - спросил Камабан. Он раскрыл другую руку, показывая одиннадцать маленьких ромбиков. - Мне всё равно! - он внезапно рассмеялся диким смехом. - Что значит для меня золото Эрэка? А что оно значит для тебя? - его голос сорвался на крик. - Ты потерял его, Скатэл! Ты даже не смог уберечь ваши сокровища! Так позволь ему снова исчезнуть! Пусть отправляется в море!
Он повернулся и замахнулся, как будто намереваясь швырнуть золото в бурлящие волны.
- Нет! - с мольбой закричал Скатэл.
Камабан обернулся.
- Почему нет? Ты потерял его, Скатэл! Ты, жалкий кусок высохшего помёта ящерицы, потерял золото Эрэка! А я вернул его в Сэрмэннин, - он держал высоко в воздухе золотые ромбики. - Я - колдун, Скатэл из Сэрмэннина, - произнёс он громким голосом, - я - колдун, а ты - грязь под моими ногами. Я заставил всех духов воздуха и воды лететь в Каталло спасать это золото, золото, которое вернулось в Сэрмэннин несмотря на то, что ты нарушил договор вашего вождя с моим братом. Ты, Скатэл из Сэрмэннина, не подчинился Слаолу! Он хочет, чтобы его храм переместили, и его величие было восстановлено, а что делает Скатэл из Сэрмэннина? Он стоит на пути бога, как бешеный кабан перед благородным оленем! Ты мешаешь Эрэку! Так почему я должен отдать тебе это золото, которое Эрэк отобрал у тебя? Оно отправится в море!
Он стоял на скале над потухшим костром, и вновь угрожающе замахнулся, чтобы швырнуть золото в бурлящее море.
- Нет! - закричал Скатэл. Он неотрывно смотрел на золото, словно это был сам Эрэк. Слёзы лились по его измождённому лицу, а выражение настоящего восторга стояло в его глазах. Он упал на колени.
- Пожалуйста, нет! - умолял он Камабана.
- Ты отправишь храм в Рэтэррин? - спросил Камабан.
- Я отправлю храм в Рэтэррин, - смиренно сказал Скатэл, всё ещё стоя на коленях.
Камабан указал на север.
- В своём безумии, Скатэл, - сказал он, - в горах ты построил двойной круг камней. Это тот храм, который я хочу.
- Ты получишь его, - сказал Скатэл.
- Решено? - спросил Камабан Керевала.
- Решено, - подтвердил Керевал.
Камабан всё ещё высоко держал крупный кусок золота.
- Эрэк отверг невесту, потому что вы отвергли то, чего он хочет! Эрэк хочет, чтобы его храм был в Рэтэррине!
Люди выползали из своих укрытий и прислушивались к Камабану, который стоял высокий и устрашающий на тёмном краю скалы. Ветер развевал его длинные чёрные волосы и перестукивал косточками, привязанными на их концах.
- Ничто не происходит просто так, - закричал он. - Потеря вашего золота было несчастьем, но несчастьем со смыслом, и что же оно означает? Оно означает, что Эрэк увеличивает своё могущество! Он распространит свой свет до самого центра мироздания! Он вернёт свою настоящую невесту, саму землю! Он вернёт нам жизнь и счастье, но только в том случае, если мы сделаем то, чего желает он. И если вы перевезёте храм в Рэтэррин, вы все станете подобны богам, - он ссутулился, совсем измождённый. - Вы все станете подобны богам… - повторил он.
- Спасибо за её спасение, - шепнул Сабан, обнимая Орэнну.
- Не будь глупым, - устало сказал Камабан. Он пошёл вперёд и опустился на колени перед Скатэлом. Он положил золото, все двенадцать ромбиков, на траву между ними, и двое мужчин заключили друг друга в объятия, как два давно не видевшихся брата. Оба рыдали, и оба поклялись сделать всё, что прикажет бог солнца.
Орэнна осталась в живых, Камабан победил, и Рэтэррин получит храм.