Охота по-дракуловски была совсем не первым делом, которому обучались кандидаты. Тренировки на горе, Пруте и урочище были очень необычными. Кандидаты носили и кидали на вершину горы все более и более тяжелые камни, из них строили укрепления с четырьмя узкими входами на все стороны света, которые мгновенно заваливали до половины при их атаке и держали оборону без потерь, включая защиту от падающих сверху стрел. Мы рыли все виды подземных ходов, о которых я вам рассказать не могу, потому что мы успели их вырыть в Молдове и Валахии сотни, и все они действующие. Мои кандидаты переходили огромные овраги и скальные трещины сначала по толстым неподвижным, а затем тонким качающимся деревьям длиной до двадцати шагов. Воины прыгали с жердями через ручьи и овраги, становившиеся все шире и шире, затем через кусты, небольшие деревья, скалы, а потом повторяли эти потрясающие прыжки без жердей. Я бросал в Цецино пылающие колеса, а кандидаты успевали проскочить сквозь них даже не один раз. Ночью, без дороги они проходили сложное урочище Ринва у Прута от Сторожинца до Бурдея и от Цецино до Михальчи и даже Кривки. Воины залезали на высокие деревья, ствол которых был полностью гладким, вгоняли в них острые, а потом тупые гвозди голыми руками, гнули в разные стороны подковы и разминали пальцами твердый воск. Кандидаты боролись один на один, потом шеренгой, стоя, сидя, на коленях, лежа, без рук.
Каждый витязь имел несколько мечей разной длины, формы и веса, длинные кинжалы и метательные ножи без гарды, луки и несколько боевых коней, подобранных именно под его тело. Воины бились двумя мечами каждый друг против друга, булавами, копьями, рубили вязкую глину, струи воды, падающие платки. Особые тренировки позволяли рубиться одному или вдвоем спина к спине, против одного, двух, четырех и десяти противников, которых сменяли несколько раз. "Валашским веером" владели все витязи Дракулы, но применять его разрешалось только в случае смертельной опасности для жизни и задания, поскольку остаться живым после его проведения было очень непросто.
Все витязи в совершенстве владели не только всеми видами румынского, европейского, азиатского оружия. Они скакали на лошадях с двумя саблями в руках и кинжалом в зубах, которыми рубили лозу и шесты со шлемами, стояли на скаку в седле на голове, танцевали на спине лошади, заставляя ее постоянно менять направление движения, броском кинжала или ножа сбивали всадника с коня на расстоянии до тридцати шагов.
Лучшие витязи умели отбивать двумя мечами летевшие в них несколько стрел. Во время ночных тренировок они одевались в черное, мазали сажей лицо и руки, затемняли мечи и становились совершенно невидимыми для врага. Они рубились на накрытых столах, не задевая на них не только блюд, но и наполненных бокалов.
Все витязи Дракулы знали лекарственные травы, умели приготовить из них лечебные снадобья, перевязывать и лечить раны. У них были смеси трав, позволявших воинам на некоторое время удваивать свои силы.
На экзаменах наши воины разрубали пополам деревянные колоды с надетыми на них рыцарскими доспехами из Европы и Азии. Они дотрагивались до стены раньше появления на ней своей тени. Пятерками тайные стражи совершали невидимый рейд за Дунай через всю Молдову и Валахию и незаметно захватывали османских командиров, имитируя их случайную смерть, после чего доставляли их на "Альбу Регию".
Все мастера тайной стражи, как ассасины Хасана ас-Саббаха, могли перевоплощаться в венгров, поляков, австрийцев, турок, персов, пилигримов, купцов, мореходов, нищих, вельмож, знали морское и пушечное дело. Они тушили подсвечник выдохом на расстоянии до четырех шагов, чувствовали опасность заранее. Могу с гордостью сказать, что никто из моих мастеров ни разу не попал ни в одну из вражеских засад.
Мастера разговаривали и подавали сигналы звериными и птичьими голосами. Несколько их десятков могли имитировать приход или отступление большого войска, ночью и днем они незамеченными проникали во вражеский лагерь, захватывали гонцов с охраной и передвигались под водой. Особыми движениями мастера снимали с себя цепи и даже кандалы, исчезали на ровном месте, передвигались ночью по звездам и бездорожью, путали следы от людей и собак, горстью и пальцем пробивали арбуз, с завязанными глазами двумя мечами рубили быстро летевшие в них одно за другим яблоки, меняли внешность, походку, голос и возраст.
Мы с Владом также закончили школу на горе Цецино, могли появляться ниоткуда и исчезать в никуда. Господарь любил проводить разведку боем, всегда во главе своих воинов, и, как все остальные, совершил рейд за Дунай до Никополя и захватил янычарского агу. Я любил проводить тайную операцию так, чтобы ее никто не видел и до конца не знал, что мы сделали и узнали, а что нет.
Пройдет пять лет, и никто и никогда не будет знать, где находится и что будет делать господарь Влад. В Буде, Вене, Кракове, Праге, Стамбуле визири и вельможи будут докладывать своим государям, что "о планах валашского князя ничего достоверно не известно".
Сотни наших мастеров и конфидентов действовали в Венгрии, Чехии, Австрии, Польше, Турции, при этом я очень редко, только для дезинформации, имел дело с сановниками и вельможами, за деньги легко продававшими родину направо и налево, а только с их помощниками и секретарями. У тайной стражи господаря Влада везде были тайные убежища с запасами оружия, одежды и денег.
Как будто чувствуя надвигающуюся беду, я купил второй бриг "Альба Юлия" и вооружил его основательнее "Альбы Регии". Теперь сразу пятьсот воинов, а если надо, и больше, могли быстро оказаться за ночь совсем в другом месте и совсем не там, где их ждали.
Я запретил мастерам безрассудную удаль и дурацкую смерть. Они были осторожны, терпеливы, умели подчинять все свои чувства и мастерство достижению поставленной цели. Воины сами обдумывали способы выполнения труднейших заданий, если ситуация неожиданно менялась, добивались успеха и при этом оставались живыми. Витязи Дракулы умели быстро сеять хаос, а позднее и ужас во вражеских войсках, вызывали в них панику, а затем чувство обреченности и накатывающейся гибели. Их действия просчитать было совершенно невозможно.
Тайная стража Влада Дракулы по ценам на рынках и товарам, перевозимым на торговых путях, могла определить, ведется ли в стране подготовка к большой или малой войне, а также на кого и когда она собирается нападать. В этой страже служили великие воины и потрясающие мастера своего дела, которым не было равных во всей Европе и Азии.
Валашский отряд Влада Дракулы стерег Черновицы, возводил Хотин, учился в школе на горе Цецино, совершал походы на запад, север и восток. Ветер шумел в парусах наших бригов, не раз по Пруту и Дунаю выходивших в Море, Карпатские горы принимали нас как родных и одна за другой открывали свои секреты. Влад, я и мы все были молоды и счастливы, хотя и понимали, что вернуться в Тырговиште и победить сидящего там Дана, которому покровительствовал регент Венгрии Ян Хуньяди, нам самим не удастся. А вместе с Молдовой мы сможем, наконец, объединить Цара Ромынеяскэ и даже войти в родную Трансильванию. Мы трудились для счастья Валахии день и ночь год за годом, и, казалось, ничто не предвещало беды. Она случилась, эта беда, и предусмотреть и предотвратить ее не смогла бы никакая тайная стража в мире, в котором вдруг грянул 1451 год.
Однажды на позднем зимнем рассвете нового 1451 года к нам только с двумя воинами на взмыленном коне прискакал князь Штефан. За несколько часов до этого в Сучаве люди Петра Арона зарезали его отца, молдавского господаря Богдана, и новый узурпатор тут же объявил о том, что Молдова переходит под протекторат Польши, а он сам становится вассалом короля Казимира.
Этим же утром колокола Каменца-Подольского рассказали нам, что в город и крепость одна за одной входили польские хоругви, а на следующий день ожидался приезд самого короля.
Помочь занять Сучаву Штефану Влад и его тысяча могли, но удержать столицу и отбиться от поляков одной Молдове было невозможно. Штефан еще возбужденно рассказывал брату о страшных событиях прошлой мартовской ночи, когда я почти со всеми витязями Дракулы рванулся в Сучаву, из которой без боя, но не без шума, вывез мать и двух сестер Влада и всю семью Штефана. Оба Брига уже ждали нас на Пруте у Батошан, мы посадили на них вырванных, к счастью, из рук Петра Арона Дракулешты и Драгошей, и обе "Альбы", на которых находилась половина наших воинов, рванулись на веслах к Дунаю в стылой весенней воде. Я со своими мастерами и кандидатами через заранее подготовленные подставы на последнем дыхании вернулся к Владу и Штефану, нагнав их отряд уже у Жванца по дороге к Хотину.
Мы могли в новой крепости отбиваться хоть год, но это, конечно, не имело ни малейшего смысла. Хотин был пограничной молдавской крепостью, ее бывший господарь Богдан был убит, а его семнадцатилетнего сына в Сучаве ждал только убийца Петр Арон, которого уже признало большинство молдавских бояр. Было ясно, что обоим князьям нужно как можно быстрее уходить из Буковины. Они и ушли, а я, конечно, с ними, успев надежно спрятать в Хотине наши валашские тайны и свернув лагерь на горе Цецино.
В Каменце, Могилеве и Рыбнице стояли польские хоругви, да и делать на польской земле валахам было совершенно нечего. С юга собирался идти к Черновицам Петр Арон, чтобы присягнуть польскому королю, и родная Валахия была для нас закрыта. Через Рашков и Ставучаны мы ушли к Карпатам, и у Вижницы нас приняли в объятия наши родные горы.
Это был совсем не конец, а только начало. Внук Мирчи Великого и сын Влада Дракона не собирался сидеть всю свою жизнь в горах. Мы все понимали, что ему пока закрыта дорога не только в Молдову Петра, но и в Валахию Дана. Штефан сказал, что Казимир совсем не друг регенту Венгрии, а значит, надо просить покровительства Яноша Хуньяди.
Влад сидел черный, и не только потому, что Хуньяди был фактически убийцей его отца. На Дунае в наших бригах, нигде не пристававших к берегу, находились семьи его и Штефана и половина наших воинов, и с этим тоже надо было что-то делать. В этот тяжелый день в наш лагерь у Рахова добрались два моих мастера, которые рассказали, что в Эдирне сменился султан, и теперь Османской Портой правит уже не Мурад, а Мехмед Второй. Когда Влад и я услышали эту весть, мы облегченно вздохнули, потому что смена власти в Турции меняла все дело.
Не успев принять султанский венец, Мехмед, который вошел в историю с титулом Фатих-Завоеватель, сразу же объявил о том, что уничтожит остатки Византии с Константинополем, а затем займет все Балканы. Угроза потери независимости Венгрии стала почти осязаема, и главным ее врагом становилась совсем не католическая Польша, с которой всегда можно было договориться, а безжалостная Османская Порта, с которой договориться было нельзя.
Я попросил у Влада разрешения перехватить гонцов Дана к новому султану, чтобы получить доказательства его измены Хуньяди, и господарь согласился. Мои мастера как серые тени в пасмурный день ушли на Дунай, а к Хуньяди за покровительством поехал князь Штефан. Он вез с собой письмо Влада венгерскому регенту, в котором он просил Хуньяди разрешить его семье жить в Трансильвании, в собственном доме в Сигишоаре.
По моей настоятельной просьбе Влад написал в письме, что хочет защищать Трансильванию от поляков и от османов. Теперь, после заявлений Мехмеда, этой решимости бороться с султаном-захватчиком была совсем другая цена. Если Хуньяди не сумасшедший, а он точно в здравом уме, которому может позавидовать половина европейских правителей, то он использует подконтрольный ему меч Второго Дракона не только для отражений османского нашествия, но и для того, чтобы заменить занервничавшего в Тырговиште Дана на своего ставленника, которым может посчитать Влада. Мы были не против, и я собирался содействовать этому всеми силами. Владу Дракуле был очень нужен сейчас переданный ему в держание за военную службу замок в Карпатах. А там видно будет. Я послал своих мастеров узнать, в каком состоянии находятся интересовавшие меня еще раньше предкарпатские замки Унгвар, Мункач и Хуст, с которым мистическим образом была связана жизнь и судьба второго Дракона.
Мехмед II сразу же после торжественного вступления на престол Османской Порты заявил, что для обретения земли надо быть воином, и его войско тут же пополнилось хотевшими получить поместья османами. Молодой султан никогда не держал своего слова, считая, что на него земные законы не распространяются. Все его договоры с европейскими государями для Мехмеда не значили ничего, потому что он объявил христианский мир "миром войны, который должен стать турецким". Мехмед кичился своей образованностью, но при этом сам рубил головы ни в чем не повинным людям прямо во дворце. Уже в конце 1451 года он начал осаду Константинополя с установления контроля за Босфорским проливом, и было ясно, что столица исчезнувшей в Турции Византийской империи сможет устоять, только если сильно захочет помощи от христианских государей. То, что вслед за Константинополем будут атакованы Буда, Вена, Прага, Тырговиште, Сучава, Краков и даже Рим, уже не вызывало сомнения в Европе.
Хуньяди очень быстро разрешил семье Влада жить в Сигишоаре и сам предложил второму Дракону не помнить зла, взять в держание замок в Мишкольце или Ниредхазе, собрать вокруг себя своих сторонников и быть готовым к войне с Османской Портой, а если надо, то и с Польшей и самой Священной Римской империей.
Влад не торопился с ответом, пока не дождался возвращения моих мастеров с Предкарпатья, привезших сведения об Унгваре, Мункаче и Хусте. Оба наших брига с Дракулешти и Драгошами успешно прошли чуть ли не по всему Дунаю, отбив попытку их захвата у Кэлэраши. От тысячи нападавших на пятидесяти лодках людей Дана неранеными осталась всего одна треть, и то только потому, что они вовремя остановились, увидев, как пылают кораблики с их товарищами, перейдя невидимую границу перед нашими "Альбами". Очевидцы говорили, что у Кэлэраши вдруг загорелся Дунай. Так оно и бывает, когда шестнадцать пушек вдруг выстрелят пороховым зарядом почти в упор, а потом тут же сделают это еще раз.
Турки нас не трогали, потому что бриги проходили их крепости ночью на веслах, а люди Данешти в Турну и Оршове уже не рискнули напасть на суда, имевшие на флагштоках штандарты второго Дракона. Войдя в сербские земли, обе "Альбы" ушли направо в Тису и вскоре встали на якоря у Хуста, в котором Влад с облегчением встретил свою мать и сестер, Штефан – свою семью, а я был счастлив оттого, что среди полутысячи наших воинов не было убитых.
Получив предложение Хуньяди перебраться под его пристальный присмотр совсем не в Трансильванию, а в Венгерское королевство, Влад попросил не Мишкольц, а Унгвар, Мункач или Хуст. Бумаги писал я и сделал это так, чтобы венгерский регент ни за что не дал нам первые два, а только третий. Хуст-над-Тисой находился всего в пяти днях пути от Сигишоары, в которую мы благополучно перевезли семью Влада, и в восьми днях хода от Тырговиште, и эта дорога была хорошо известна обоим Драконам.
Мы хотели Хуст, и мы получили его, вместе с надеждой вернуть на валашский трон второго Дракона. Хуньяди до самой смерти так и не понял, что сыграл в нашу игру по нашим правилам, и я гордился этим своим делом даже больше, чем умению проделать "валашский веер" в одиночку. Влад, как всегда, дважды прочитал мой обзор о прикарпатских замках, и до нашего возвращения в Тырговиште оставалось еще четыре года.
Унгвар на реке Уж у подножья Карпатских гор
В том месте, где река Уж раздваивается у Карпатских подножий, белые хорваты в далеком IX веке, задолго до образования Киевской Руси, построили деревянное укрепление Горяны. Никто, конечно, не дал им спокойной жизни у Варецкого перевала, соединяющего Восточную и Южную Европу.
В начале XIII века неизвестный автор писал в хронике "Gesta Hungarorum – Деяния венгров", что уходившие с тяжелыми боями от ударов печенегов в конце X века мадьяры с ходу пересекли перевал, взяли Горяны и убили их князя Лаборца. После создания в 1000 году Венгерского королевства вождем Арпадом новая крепость во главе комитата Унг, названная Унгваром, смогла в конце столетия не только отбиться, но и не пропустила на Дунайские равнины печенежскую орду хана Кутеска. Однако от монгольских полчищ деревянный Унгвар защититься не смог и в 1241 году был сожжен. Более полувека монголы совершали через Варецкий перевал грабительские нашествия на Венгрию и Трансильванию, пока, наконец, их огромная империя не рухнула изнутри.
Восстановленный на стратегическом перекрестке Унгвар вошел в королевский домен Арпадов, один из которых передал его за воинскую службу вельможам Друитам-Дроздам, которые и по сей день охраняют в нем польско-венгерскую границу, не забывая организовывать многодневные охоты, особо великолепные в этих местах.
В конце XIV столетия Друиты перестроили на скалистом холме высотой в сорок шагов, прямо над рекой Уж, деревянный замок в каменный, в виде четырехугольника с мощными башнями по углам и стенами длиной в двести шагов каждая. С одной стороны крепость защищал крутой обрыв, а с трех других были прямо в скале выбиты рвы шириной двадцать и глубиной десять шагов, камень из которых пошел на высокие и толстые стены.
В Унгваре, который все чаще называют Ужгород, оберегается символ венгерских королей – огромный бронзовый коршун – турул с широко распластанными крыльями и мечом в страшном клюве.
Князья Другеты любят живьем замуровывать в стенах своей крепости пробравшихся в нее лазутчиков.
Внутри Ужгорода находятся княжеский дом, казармы, оружейная, склады, колодец, пробитый в скале на глубину в пятьдесят шагов. В ярусных подземельях расположены подземные ходы к реке и лесу, в стенах находятся потайные галереи и лестницы, которые позволяют незаметно перемещаться по крепости в любом направлении.
Между Унгваром и Мункачем построена подземная дорога длиной в пятьдесят верст, но место, где она начинается и расположена, установить не удалось.
Венгерский регент Ян Хуньяди не будет ссориться с вельможами Другетами, у которых не может по закону даже ненадолго забрать комитатский замок ни под каким предлогом. Он не даст Унгвар второму Дракону, которого самого Унгвар не устраивает по многим причинам. И слава богу.
Мункач и Сент-Миклош над вьющейся, как змея, Латорицей
В пятидесяти верстах к юго-востоку от Унгвара, на высокой горе с IX века стояло деревянное укрепление русинов, мирно живших с карпатскими племенами лемков, бойков и гуцулов.
"Деяния венгров" повествуют, что "в 902 году от Рождества Христова семь мадьярских вождей перешли высокие горы, и тот замок, который они завоевали первым, назвали Мункач, ибо добыли его в великих муках". Взяв укрепление, мадьяры объявили, что от Мункача начнут завоевание всех дунайских земель, и в знак этого судьбоносного решения всем войском принесли огненную сакральную жертву, великолепного белого жеребца, своему главному богу Годуру, после чего двинулись на Горяны и далее на запад. Попытка венгров занять Карпатские горы была пресечена ушедшими туда русинами и поддержавшими их гуцулами.
Гора Мункач высотой восемьдесят шагов имела внизу длину четыреста пятьдесят и ширину триста шагов, вверху – длину двести пятьдесят и ширину сто двадцать шагов и располагалась в тысяче шагов от реки Латорицы. На ней при короле Бэле IV началось строительство каменного замка, который не смогли взять орды печенегов, половцев и монголов.