Вахид-паша хорошо знал слабости своего повелителя. Он подобрал для него отличную одалиску, что обещала стать настоящей звездой гарема. Да что там звездой - новой Роксоланой. Католический монах, что рекомендовал её, был воистину знатоком женской красоты.
Султан стал смотреть в небольшое оконце, из которого можно было отлично разглядеть новую красавицу. Султан даже ахнул когда увидел женщину.
- Да это просто роза!
- Я это и говорил моему повелителю, зная, что он оценить этот бутон по достоинству.
- Как она грациозна. И как держит себя. Словно ты выкрал её из королевской спальни, мой Вахид. Я видел много женщин, и в моем гареме их много. Но эта - воистину жемчужина среди других.
- И я так подумал, мой повелитель.
- Где ты сумел добыть такую красавицу? - султан посмотрел на казаскера Анатолии.
- Это пленница, купленная мною недавно.
- Пленница? - султан строго посмотрел на Вахида. - И как долго она была в твоем гареме?
- Гареме? Что ты, мой повелитель, падишах полумира и гроза неверных. Мог ли я даже подумать, чтобы коснуться это женщины? Она была мною куплена только для моего повелителя. Я оценил её достоинства и приготовил дар султану. Она уже была куплена не девственницей.
- Я это помню. Но это хорошо, что ты к ней не прикасался. А другие?
- Она не тронута уже много месяцев. Так говорит мой врач-венецианец, что осматривал её.
- Кто она? - султан успокоился.
- Её имя Изабелла, мой повелитель. И она из ляшских земель. Образована, и, очевидно, знатного рода.
- Её род меня мало интересует. Разве среди знатных ляшских пани мало уродин? В женщине важна не знатность рода, но стать какой наградила её судьба.
- Мой повелитель исключительно тонкий ценитель женской красоты. Потому угодить ему может не каждый. Главный евнух султанам мало, что понимает в этом.
- Ты прав, Вахид, - согласился султан, - оценить женскую красоту может не каждый. Но и строго судить евнуха не стоит. Ему уже чужды эти услады жизни. Что может он понимать? Да и по традиции в мой гарем поставляют одних девственниц…
Неделей ранее…..
Вахид-паша долго готовился к этому дню. Он много раз беседовал с красавицей Изабеллой.
- Ты можешь покорить султана и стать властительницей его помыслов на долгие годы. Если Роксолана сумела покорить самого Сулеймана Великолепного, одного из самых великих султанов Османской империи, то ты без труда подчинишь Мухаммеда Охотника.
- Я уверена, что смогу это сделать. Но ты, эфенди, чего ждешь от меня?
- Я? Я желаю устроить твое счастье, красавица. Султан Мухаммед влюбчив, но он слаб. И иные без труда смогут оттеснить его от тебя через время. И вот здесь тебе понадоблюсь я.
- Значит, ты действуешь не только из любви к султану? - притворно спросила она, хота давно знала, зачем она нужна Вахид-паше.
- Я, конечно, люблю султана, ибо он наместник Аллаха, милостивого и милосердного. Но я действую только ради себя самого. Меня устраивает султан Мухаммед IV до тех пор пока он милостив ко мне и отличает меня.
- Откровенные слова, эфенди.
- Да. Я желаю показать тебе, что мы должны стать союзниками. Ты покоришь султана и станешь им повелевать.
- И стану покровительствовать тебе? - догадалась красавица Изабелла.
- Да. А я стану прикрывать тебя от посягательств завистников. А их у тебя скоро будет очень много. Например, нынешняя кадуна* (*кадуна - любимая наложница султана) падишаха Мухаммеда Охотника, грузинка Олия. Она мстительна как сама богиня мести. И она не дрогнет перед тем чтобы зарезать тебя.
- А не проще ли удалить её подалее?
- Это может сделать только сам падишах. А он пока не удалит грузинку. Это произойдет поле того, как ты покоришь его сердце.
Изабелла улыбнулась. Она была уверенна в своей победе….
Стамбул: Фанар, дом купца Адреотиса
Купец-фанариот Адреотис был немало обеспокоен тем, что Федор Мятелев так и не появился в его доме. Для него от этого зависело многое.
Он уже давно тайно служил Ордену, и исполнить приказ кардинала Ринальдини, было для него делом чести. Он хорошо знал монсеньора Пьетро, и понимал, что будет с ним, если приказ не будет выполнен.
Монсеньор нацелился на древние сокровища и убедил себя, что только Мятелев сможет привести его к ним. А если его убьют в Стамбуле? Кто тогда будет виноват? Он - грек Адреотис.
- Эфенди, - в комнату бесшумно скользнул слуга. - К тебе пришел тот человек. Еврей.
- Бен Лазар? Срочно его ко мне! Прямо сюда веди!
Адреотис много раз имел дело с этим еврейским купцом, что содержал большую торговлю. И они много раз оказывали друг другу услуги.
- Рад видеть почтенного эфенди…. - начал было приветствие еврей, войдя в комнату.
Но Адреотис прервал его:
- Что удалось узнать? Ты нашел этого человека?
- Гяура по имени Федор?
- Да. Но говори же! Не тяни!
- Я нашел его, хотя мне это стоило не дешево, но помня нашу с тобой старую дружбу….
- Где он?! - снова прервал Бен Лазара Адреотис.
- Его привез с собой один турок. Но этот турок привез в Стамбул его и с ним двух товарищей тайно. Он не желает, чтобы кто-то раньше времени узнал про них.
- И этот турок?
- Дауд-бей, винительное лицо при дворе великого визиря.
- Тот, кого назначили на высокую должность камакам-паши? Это про этого Дауд-бея ты мне толкуешь Бен Лазар?
- Про него, почтенный эфенди Адреотис.
- И он держит этих троих под замком?
- Тех гяуров, которых он привез тайно в Стамбул? Отчего под замком? Они часто гуляли по Стамбулу. И мои люди выследили их.
- Гуляли? Без охраны?
- Да и за ними никто не следил в тот момент.
Адреотис задумался. Мятелев уже в Стамбуле и его свобода практически не ограничена. Все, как и говорил Ринальдини. Но почему тогда боярский сын не пришел к нему? Его дом не столь трудно отыскать.
- Он пытался найти мой дом? Он вообще интересовался Фанаром? Что узнали по этому поводу твои люди?
- Он никогда не направлялся в сторону Фанара. А насчет того, интересовался ли, не знаю. Но могу определенно сказать - Дауд-бей для чего-то этих гяуров готовит. Да и не ты один желаешь найти этого боярского сына, почтенный, эфенди Адреотис.
- Не я один? А кто еще?
- Анатолийский казаскер Вахид-паша весьма интересуется этими сбежавшими с галеры рабами.
- Вот как?
- Он уже донес султану, что эти рабы не просто рабы, но тайные послы московского царя. И султан приказал их найти.
- Султан?
- Да сам султан Мухаммед Охотник. И по их следу спущены лучшие ищейки стамбульского Бостанджи-баши*! (*Бостанджи баши - начальник полиции).
- Это плохо, Бен Лазар! Сын боярский Мятелев нужен мне живым. Его не должны убить!
- Но пока его никто и не нашел.
- Вот тебе тысяча динаров, - Адреотис бросил еврею туго набитый золотом кошель. - Озолоти своих людей, но ни на минуту не упускай этих гяуров из вида.
- Не проще ли просто выкрасть его и привести к тебе? Это много Проше и гораздо дешевле.
- Не тебе, Бен Лазар, судить о том, что дешевле, а что дороже. Похищать этого гяура нельзя. Нельзя. Он должен сам прийти ко мне в дом. Только сам. Но для этого мне нужно чтобы он был жив.
- Я сумею за ним присмотреть.
- Если будут еще расходы - трать сколько нужно! Я все тебе возмещу сторицей! И приходи ко мне, когда будут новости. Приходи в любое время.
- Все будет исполнен, - еврей поклонился, сунул колешь за пазуху своего халата и вышел….
Под Чудновом: ставка крымского хана
Хан крымский и повелитель многих кочевых орд, потомок Чингисхана, Мехмед IV Гирей снова был на войне с гяурами. Султанские послы заставили его сунуть ногу в стремя боевого коня.
В громадном шелковом шатре, разделенном на несколько покоев, хан был со своим другом Селим-беем. Они играли в шахматы, и пили шербет. Хан проигрывал и Селим уже стал жалеть, что не поддался Гирею.
- Я снова проиграл, мой Селим! - хан оттолкнул от себя доску, и часть фигур попадала с неё.
- Разум моего повелителя был занят не игрой. Думы тревожат его, - ответил Селим-бей.
- Да, ты прав. Думы. Они просто разрывают мне голову. Мои мурзы уже порядком устали от этой войны.
- Это известно всякому, мой повелитель. Но тебя никто не винит. Все знают, что мы здесь по воле султана. Наши мурзы и салтаны любят походы и набеги, но они не жалуют больших и долгих войн.
- Мы теряем воинов на просторах этой дикой Сарматии, Селим. И мы уже сражаемся не за себя. Наша задача была ослабить Войско Запорожское и Речь Посполиту. Это уже сделано. Но теперь мы ввязались в большую войну с Москвой.
- Но и нам не выгодно, чтобы Московский царь усилился за счет Украинских земель, мой повелитель. Разве нет?
- Это так. Но пусть себе воют поляки с московитами. Пусть украинские полковники рвут глотки друг другу как шакалы. То нам выгодно. Но сейчас мы сражаемся за интересы султана. А он не спешил нам помочь.
- Султан не вникает в дела государства. В Стамбуле правит великий визирь Мехмед Кепрюлю.
- Знаю, - хан взял пиалу и отхлебнул шербета. - И даже знаю, что Кепрюлю уже подыскал мне замену. Этого проходимца Чобан-Гирея. Хотя он такой же Гирей, как и последний раб в Бахчисарае. Слишком много они унижают Крым!
- Мы не можем, открыто восстать против османов, мой повелитель, но стоит действовать хитростью.
- Хороша хитрость, - горько усмехнулся хан. - Мы идем в битву и скоро сотни правоверных устелют своими телами степи Сарматии. А где те самые алаи* (*алай - полк) спахиев, и янычарские орта* (*орта - отряд янычаров), которые нам обещал султан? Их нет. Падишах бережет своих солдат. Ему нужно, чтобы и мы ослабли в этой войне. Чем Крым слабее, чем он будет сговорчивее.
- Нам стоит разбить урусов Шеремет-паши, мой повелитель. Это выгодно и нам. А затем стоит подтолкнуть поляков к перемирию. А если Речь Посполитая подпишет перемирие, то и мы сможем уйти в Крым.
- И поляки пойдут на перемирие, если мы победим? Чарнецкий рвется в бой после своих побед. Особенно после победы армией Хованского.
- Но в Варшаве и Кракове многие сенаторы ждут мира. Стоит послать к ним тайных послов с подарками. Особенно нам может помочь в том сенатор Моршинский, главный подскарбий Речи Посполитой* (*Главный подскарбий - главный казначей а Польше).
- Ты уже наладил с ним связь? - хан посмотрел на своего друга.
- Мог ли я решиться на то без ведома моего повелителя?
- Тогда не медли более. Действуй.
- Это возможно только после победы нашей над армией Шеремета-паши.
- В этой победе нет никакого сомнения, мой Селим. Шеремет горяч и смел. Он чем-то сродни князю Пожарскому, что мы разгромили под Конотопом. Мы заманим его в ловушку. Думаешь, зачем я разбил здесь лагерь? Поляки отогнали Шермата от Любара. И они ринется на нас.
- Но мы окажемся в клещах если поляки не подойдут к нам на помощь. Разве нет?
- Это только в том случае, если Хмельницкий выступит к Шеремету-паше на помощь! Но этого не случиться. Поляки уверили меня, что Юрий Хмельницкий не тронется с места.
- Не станет помогать, но и не станет мешать?
- Уже тем, что он просто не поможет русским, он окажет мне услугу. Так что в моей победе над урусами я уверен. И после этого Юрий переметнется к королю, как это сделал до него гетман Выговский. Нам удалось вбить между гяурами клин. И они еще не скоро поймут как их обманули.
- Умелая дипломатическая война стоит не менее чем война на поле брани, - произнес Селим-бей.
- Но нам стоит подумать, чтобы османы вот также не обманули и нас, - хан снова отхлебнул шербета из пиалы. - Как максимально использовать плоды нашей будущей победы?
- Разгром армии Шереметева даст нам господство на Юге Сарматии вплоть до самого Киева! И если мы сделаем это без помощи султана, то сможем заключить союз с Речью Посполитой. И к этому союзу мы принудим и гетмана Хмельницкого.
Хан улыбнулся. Селим понял его тайные замыслы.
- И мы пойдем на мир с Москвой. Царь устал от войны и примет его. И тогда султан в Стамбуле должен будет задуматься и начать считаться со мной. Ведь и королю и гетману нужны сабли против урусов и османов. Им этот союз выгоден. А взамен они отдадут нам все земли вплоть до Киева!
- Мой повелитель, мечтает о возрождении великого Крымского государства?
- Пока эти мечты тайна. Я доверил её лишь тебе, мой Селим. И если все произойдет именно так, то не зря мои воины гибли на просторах дикой Сарматии….
Стамбул: опочивальня повелителя империи
Молодой султан османской империи Мухаммед IV был счастлив. Новая наложница сумела покорить его всего лишь за одну ночь. Они наслаждались любовью до самого утра, когда с минаретов послышались вопли муэдзинов.
Голова женщины лежала на коленях мужчины, и её пышные волосы рассыпались по его ногам. Султан произнес:
- Я стану звать тебя Белла.
- Как будет угодно моему господину.
- Я не просто твой господин, Белла. Что такое господин? Я господин для миллионов подданных моей империи. А завтра могу стать господином всей страны Золотого Яблока* (*Сарана Золотого яблока - страны Европы), если мой великий визирь Кепрюлю не лжет. Но для тебя я стал еще и твоим мужчиной.
- Об этой чести мечтают многие женщины твоей империи. Они мечтают стать твоими хоть на один час.
- В гареме много женщин, Белла. Я даже не смогу назвать их точного числа.
- Тебе жаль их?
- Гаремных женщин? Это их судьба, Белла. Одни получают все, иные многое, иные немногое, а иные вообще ничего. Так также говорит мой визирь Кепрюлю. И ты пока получила кое-что, а станешь получать еще больше. Ибо солнце твоего повелителя не закатиться для тебя. Эту фразу я слышал от моего главного евнуха, Белла.
Султан засмеялся. Мухаммед Охотник в этот момент не желал казаться лучше и умнее, чем он был на самом деле. Сейчас он был беспечен и счастлив.
Он спросил её:
- Ты столь искусна в любви, Белла. Скажи мне, где ты так научилась любить?
- Повелитель, отлично разбирается в любви. Он правильно заметил, что любовь это искусство. Это не просто животное утоление похоти. И в этом деле так мало настоящих поэтов.
- Ты права. В моем гареме большинство женщин ничего не понимают в любви как в искусстве. И мои евнухи не могут их этому научить. Меня быстро утомляют ласки рабынь, Белла. Они скучны и однообразны. Они доступны и боязливы. И от них я часто бежал на охоту.
- Но грузинка Олия сумела покорить сердце повелителя.
- Олия? - произнес султан задумчиво. - Она просто дикарка. И она понравилась мне тем, что не такая как иные. Но Олия не умеет любить. Никто из грузинок этого не умет. Они страстные, но необузданны в порывах. Ты совсем иное дело.
- Так падишах прогонит Олию?
- Если пожелаешь, я прогоню всех, - горячо прошептал Мухаммед. - Ты моя кадуна. Ты моя жена!
Мухамед Охотник поцеловал её в губы….
В османской империи султаны всегда брали в жены рабынь, ибо жениться на турчанках у них было не принято. Обряда бракосочетания у турок также не было. Султан мог произнести только "Это моя жена!" и гаремная рабыня сразу поднималась до ранга царицы.
И вот султан произнес это в первую же ночь! Правда, не при людях, а пока наедине. Но все еще было впереди…..
Стамбул: дом в купеческом квартале
Толстый Дауд-бей был не тем человеком, кто мог просто так стать незаметным путем переодевания. Его можно было узнать в любой одежде. Вот и сейчас в драном халате водоноса его сразу же засекли соглядатаи Вахид-паши.
- Ты знаешь, что это за дом? - спросил один соглядатай другого.
- Нет. Но чтобы Дауд приходил сюда ранее - такого не было, - ответил второй соглядатай.
- А его слуги ходили?
- И слуги его никогда не были здесь. Разве что мы не знали про это.
- Стоит доложить об этом господину, - произнес первый.
- Зачем? Он приперся сюда для встречи с какой-нибудь вдовой. Он ведь коренной турок этот Дауд-бей. А они любят вдов. Особенно такое вот толстяки. Его собственный гарем уже не волнует его, и молодые горячие рабыни не горячат кровь.
- Думаешь? - пробормотал первый. - Может и так. А может, и нет. Но нам стоит докладывать про все.
- Про все важное. Но что мы видели важного? За всеми его слугами следят. И мы с тобой заметили самого Дауда в этом нелепом наряде. Устал и решил навестить свою тайную знакомую. Вахид-паша станет высмеивать нас с тобой. Подмечать нужно не все подряд. Он сам нам столько раз говорил про то.
- Стоит присмотреться к этому дому. Как скоро он выйдет обратно? И куда пойдет отсюда? Домой? Или еще куда?
- Давай пристроимся вон там за портиком и понаблюдаем, если ты так хочешь.
- Давай.
Два человека нырнули в портал и спрятались от посторонних глаз…
Федор Мятелев и Василий Ржев были удивлены тем, что увидели самого Дауд-бея в таком одеянии. Толстый турок был смешон в этом старом халате. Он утратил свое величие и благообразие, что давала ему шелковая одежда богатого человека, и превратился в комического персонажа рыночных комедиантов.
- Селям тебе, Дауд-бей, - поздоровался Ржев, сдержав улыбку.
- Селям, - ответил Дауд.
- Ты пришел к нам в такой одежде? Что-то случилось? - спросил его Федор.
- Вас смешит мой вид? - спросил он и сам ответил на свой вопрос. - Да я смешон в этом наряде. Но над моей головой собрались тучи. Да что там тучи - гроза собралась, - турок тяжело опустился на ковер. - И если завтра грянут гром и молнии, то от меня не останется ничего.
- Но ты камакам-паша Османской империи. Второй человек после великого визиря. А ваш великий визирь Кепрюлю стоит в империи больше султана. Что может омрачить твое будущее? - спросил Ржев.
- Кепрюлю действительно выше султана во всем кроме одного. Султан может сместить его с поста и заменить другим. Мой враг Вахид-паша уже омрачил мое будущее. И скоро сам великий визир мне ничем более помочь не сможет. Мехмед Кепрюлю не станет рисковать из-за меня.
- Вахид-паша? - снова удивился Ржев.
- Да. А он держит сторону Ибрагим-паши. А Ибрагим метит на место великого визиря вместо Мехмеда Кепрюлю, моего покровителя. Вахид сильно укрепил свое положение в последние несколько дней.
- И ты пришел к нам за помощью? - спросил Федор.
- Да. Вы можете устранить с моего пути одно препятствие. И зовут это препятствие Изабелла.
Федор и Василий с удивлением переглянулись. Уж не спятил ли с ума турок со страху?
- Не понимаете про что я? Анатолийский казаскер Вахид-паша подсунул под султана новую наложницу. И она сумела за одну ночь покорить его. Понимаете? За одну ночь. Такое бывает лишь в сказках Шахрезады!
- И что с того? - не понял Федор. - Ну покорила девка султана. И что с того?
- Как что с того? - Дауд посмотрел на Мятелева с раздражением.