Великий визирь строго спрашивал с тех, кто допускал восстания во вверенных ему областях империи. И наместник Трапезунда трясся за свое место. Было отправлено на борьбу с повстанцами три отряда. Дауд возглавил один из них лично, а в другие назначил верных командиров, которым доверял. Толстому Дауду не по душе были конные прогулки, но приходилось выполнять повеление наместника…
Спахии Дауда быстро отогнали толпу местных разбойников в горы. Те отступили, потеряв при этом больше половины своего отряда.
Они освободил имение Ферхада и Дауд-бей порадовался тем разрушениям, что здесь были. Теперь его конкурент и враг не скоро сумеет восстановить свое хозяйство.
- Мой бей! Показался отряд всадников! - сообщил Дауд-бею, дозорный. - Их не менее 30.
- Всадники? Но там действует большой отряд Рахманкули! У него больше 200 всадников. Они не могли пропустить мятежников сюда в мой тыл!
- Они могли просочиться со стороны Темного Ручья, господин, - высказал свое предположение сотник спахиев.
- Ты также думаешь, что это мятежники?
- Даже если так. Нам не страшны 30 всадников. У нас отряд в 150 воинов. Дай мне всего 50 и я встречу их!
- Хорошо. Я тебе верю.
- Это не спахии судя по одежам, господин, - снова заговорил дозорный. - Но и на мятежников не похожи. Идут уверенно как бывалые воины.
Дауд еще раз внимательно всмотрелся вдаль и понял кто это такие. Это был его собственный отряд из Черной Скалы. И вел их ни кто иной, как Али Чернобородый.
- Бояться нечего, - Дауд успокоил воинов. - Это мой собственный отряд из Черной Скалы.
- Да, господин? Тогда все хорошо. Они помогут нам охотиться на мятежников.
Отряд быстро поравнялся со спахиями. Али подъехал к своему господину и приветствовал его.
- Я искал тебя, мой бей.
- И я желал тебя видеть, мой Али! Ты можешь мне пояснить, что все это значит? - Дауд грозно сдвинул брови.
- Ничто не укроется от твоей прозорливости, мой бей. Я и твои люди приложили к этому мятежу руку. Но все это для твоей пользы, мой бей.
- Говори тише. Нас могут услышать, мой Али. Отъедем в сторону.
Они отъехали на безопасное расстояние.
- Итак, ты нанес убыток Ферхаду? Это неплохая мысль, мой Али. Но если бейлер-бей кое-что заподозрит?
- Нет. Я приказал сжечь твою старую маслобойню. Так что ты также пострадал, господин.
Али понял, что хитрить с хозяином дело опасное и быстро решил сменить тактику. Хозяин наверняка догадался о том, что этот мятеж его рук дело. Слишком он поторопился. Стоило все сделать более хитро и не так быстро.
Но это ничего. Али знал, как повернуть даже такое в свою пользу. Дауд все узнает и сам отдаст ему все что нужно, и еще поблагодарит его за этот мятеж. Адике хорошо сделала свою работу.
- И ты, сын собаки, ждешь, что я стану этому радоваться? Лукавый раб? Ты принес мне убыток! Ты думал не обо мне, но о себе, - стал бушевать Дауд-бей.
Али выждал гнев своего хозяина. Он слишком хорошо знал бея.
- Ты несправедлив ко мне, мой господин. Но выслушай меня сначала, а потом хоть сажай на кол.
- Говори!
- Все гарнизоны санджака теперь станут снабжаться твоими имениями. Больше того, можно быстро скупить у разоренных спахиев их маслобойни. Но и это не самое главное. Скажи, господин, что будет, если ты сообщишь в Стамбул великому визирю о том кто есть глаза и уши московского царя в Бахчисарае?
- А это здесь при чем? Я тебе говорю о мятеже!
- Но он помог мне найти шпиона московского царя!
- Шпиона? - не совсем понял Али Дауд-бей.
- Да. В наши сети попал сам резидент московского царя. Он был послан в Крым, но там случайно попал на галеру в качестве раба.
- Это верные сведения? - быстро спросил Дауд.
- Да. Их передала мне Адике.
- Твоя молодая рабыня?
- Она втерлась в доверие к двоим рабам, что были отобраны мною тобою на галерах и сумела подслушать их разговоры.
- Где сейчас эти рабы?
- Пока на свободе. Но я в любой момент смогу захватить их. Но и это еще не все хорошие новости, почтенный господин мой.
- Что? У тебя есть что-то еще, мой Али?
- Один из этих гяуров-гребцов лицом весьма походит на молодого Асана Мустафу Кепрюлю.
- Что? На сына великого визиря? Ты в своем уме Али?
- Я видел сына визиря год назад в Стамбуле. И долго не мог понять кого мне напоминает этот раб. Но затем вспомнил. Если его как следует побрить и помыть, то из него можно будет сделать Асана Мустафу.
Дауд-бей понял, что в его руках настоящий клад. Великие визири из рода Кепрюлю славились в империи. И Асан Мустафа станет когда-нибудь во главе империи. Это может пригодиться в будущем если он попадет в Стамбул.
- Срочно доставь этого гяура в мой замок Черная Скала, Али. И его и второго и твою девку с ними. Обращаться хорошо. Ни один волос не должен упасть с их голов. За это ответишь лично ты.
- Как велишь, господин. Но я хотел чтобы они…
- Я уже сказал тебе что делать, Али.
- Да, господин….
Хутор Субботов: личное владение рода Хмельницких
Ночь опустилась на замок. В спальне хозяйки Анны Яненченко не горела ни одна свеча. Свет не был нужен ни ей, ни её мужу. Они долго не виделись и сейчас наслаждались обществом друг друга молча….
Полночь. Анна поднялась на кровати и посмотрела на своего мужа.
"Он еще так молод и так неопытен. Кто же поможет ему если меня нет рядом с ним там в Чигирине? - думала Анна. - Кто станет ему опорой? Мой брат Юрий ни на что не годен. Если бы мне разрешили быть с ним всегда".
Иван Яненченко был на год младше Анны и во всем доверял жене.
- Ян! - громко прошептала она. - Давай уедем в Варшаву!
- В Варшаву? Но Юрий разве захочет, чтобы я уехал в Варшаву?
- Какое мне дело до того, что хочет мой малоумный брат! Ты отдал ему вчера тысячу золотых!
- Он просил меня о том, и я не мог ему отказать, Анна. Он гетман и он сделал меня генеральным хорунжим.
- Да? И что дала тебе эта должность? Что ты сумел получить благодаря ей? Ян! Нам нужно уехать отсюда в безопасное место. В Варшаве ты сможешь получить больше.
- Я православный, Анна. А там дают ход лишь католикам.
- Долго ли нам принять католичество? Разве это преграда?
- Но твой отец не хотел…
- Мой отец, гетман Богдан Хмельницкий умер, Ян. Его больше нет. Он умер не довершив до конца начатое. Или ты думаешь, что Юрась удержит в своих руках булаву Богдана?
- Если ему помогут то удержит.
- Не мели ерунды, Ян. Нам нужно подумать о себе. У меня есть золото и драгоценности. И Юрась все чаше запускает в них свои жадные руки. И кончиться все тем, что мы останемся с тобой нищими.
- Что же ты предлагаешь, Анна?
- Бежать!
- Юрий просто сойдет с ума от злости….
- Пусть! - упрямо твердила женщина. - Я не желаю смотреть, как он пускает по ветру мое достояние. Все равно он долго не будет гетманом, Ян. Только слепой может того не видеть! Юрась полное ничтожество. У него ничего нет кроме имени моего отца - Хмельницкий.
Иван Яненченко понимал, что его жена права. Но бросить все и уехать просто так он не мог.
- Анна, нам не стоит торопиться.
- Пока другие набивают свои карманы, ты Ян, раздаешь наше с тобой достояние. И это глупо. Я бы тебя поняла, если бы служил отчизне и благу её народа. Но ради чего все это? Подумай!
- Анна, а кто служил отчизне? Выговский?
- Не знаю, но Выговский был достоянным вождем и за ним шли. Неужели ты не видишь разницы между ним и моим братом?
- Вижу, но бежать сейчас я не согласен. И не стоит говорить про это, Анна.
- Но хоть обещай, что больше не дашь ему денег.
- Он обещает все вернуть…
Анна засмеялась:
- И ты поверил ему, Ян? Он никогда и никому ничего не возвращал. Юрась умеет только брать. И потому он не долго просидит на мете гетмана. Булава Богдана ему не по руке….
Сам гетман Украины Юрий в этот момент сидел на кровати в своей спальне и думал. Спать он уже не мог, его мучили кошмары.
"Сны! - метались мысли в его голове. - Мне сняться сны! И я помню их! Это неспроста!"
Он соскочило с кровати, и бросился к двери:
- Эй, кто там!
Двери отворились и в спальню гетмана вбежали слуги.
- Старая ведьма Иванковна здесь? - спросил гетман.
- Дак надо полагать что здесь, - ответил молодой парень.
- Найди её и приведи ко мне!
- Сейчас, пан гетман?
- Да.
- Так ночь на дворе!
- Исполняй приказ! - Юрий схватил слугу за чуб и сильно тряхнул.
- Сию минуту, пан гетман. Все исполню, ваше вельможность!
Двери закрылись, и гетман снова остался один в комнате. Всюду горели свечи. Юрий не любил темноты. Она пугала его….
Трапезунд: имение Дауд-бея Черная Скала
В сыром подвале, редко освещенном факелами, сидел на длинной цепи узник.
Это был дворянин Василий Ржев. Три дня назад его с Федором и Адике поймали и отправили сюда. Совсем не долго они погуляли на воле. И теперь он сидит здесь один и ничего не знает о судьбе товарищей…
Двери заскрипели на ржавых петлях, и в каземат вошел в сопровождении немого палача с факелом толстый турок. Это был сам Дауд-бей.
- Ты знаешь, кто я такой? - спросил Дауд по-турецки.
- Да. Ты тот самый турок, что выкупил меня у капитана галеры "Меч Падишаха".
- Я Дауд-бей. В прошлом спахия, а теперь купец и владелец имений с рабами.
- Ты пришел сюда с палачом?
- Это мой слуга, что только иногда исполняет обязанности плача. Но сейчас у него не будет работы. Я хочу с тобой говорить.
Дауд опустился на складной стул, что поставил для него немой палач.
- Говорить со мной? Я всего лишь галерный раб. Или ты желаешь знать, кто устроил побег рабов? Так я ничего про это сказать не могу.
Турок засмеялся.
- Побег? Меня не интересует этот побег, гяур. Меня интересуешь ты.
- Я? Но я простой воин. Служил в войске в полку дворянской кавалерии Шереметева. Затем попал в плен и стал рабом. Что во мне может быть интересного?
- Но ты хорошо говоришь по-турецки.
- Ты желаешь сделать меня толмачем* (*толмачь - переводчик)?
- Толмачей у меня достаточно. Мне нужно от тебя иное. Ты знаешь кто такой Асан Мустафа, гяур?
- Нет.
- Не знаешь? Так я скажу тебе. Это второй сын великого визиря Блистательной Порты Мехмеда Кепрюлю.
- Я не знаю его. Что мне до великого визиря? Он мне не кум и не сват.
- Это и понятно. Но ты редким образом похож на него. И ты знаешь турецкий язык и еще другие языки, не так ли?
- Знаю польский.
- И ты простой воин дворянской конницы? - усмехнулся турок.
- И что с того? Разве простой воин не может говорить на нескольких языках?
- Может быть. Бывает всякое. Но не в твоем случае. Ты знаешь вельмож хана в Бахчисарае? - неожиданно спросил Дауд-бей.
Ржев вздрогнул как от удара хлыстом.
- Вельмож крымского хана?
- Да вельмож хана крымского Мехмеда IV Гирея?
- Откуда я могу знать их? Я простой воин…
- Не стоит лукавить, гяур. Ты не простой воин.
- А кто же я? - Ржев изобразил искреннее удивление.
- Ты шпион московского царя. И тебе знаком резидент царя в Бахчисарае.
"Черт! - про себя выругался Ржев. - Откуда ему про это известно? Неужели Федора пытали, и он показал это под пыткой?"
Турок снова засмеялся и его толстые щеки при этом затряслись. Но он быстро взял себя в руки.
- Ты думаешь, что я приказал пытать твоего товарища? Нет. Пытками не всегда добьешься того, что нужно. Я знаю, кто ты такой, ибо Дауд-бея обмануть нельзя. Я знаю, что ты и твой друг боярский сын хотите попасть в Стамбул. И я могу вам в том помочь.
- Ты?
- Я. Больше того мы можем с тобой помочь друг другу, Василий. Ты сможешь оказать много услуг своему царю, а я своему. Зачем же нам ссориться и дальше играть в никому не нужную игру? Сам Аллах свел нас с тобой.
- Твой царь и мой враги, почтенный Дауд-бей. Наши государства ведут войну.
- И что с того? Эта война не навсегда. И не стоит забывать, что и твой царь и мой султан имеют общих врагов.
- Это так, но с чего ты взял, что я могу быть доверенным лицом моего царя?
- Если я ранее и не был в этом уверен, то теперь знаю наверняка. Ты большой человек в Москве. И не стоит говорить, что ты простой дворянин.
- Но это так. Хоть я и получил хорошее…
- Не стоит продолжать, гяур! - прервал его Дауд-бей. - Мне эта игра надоела.
- Желаешь допросить меня при помощи палача, эфенди?
- Зачем? Ты мне нужен. Думаешь, если я узнаю имя резидента вашего царя в Бахчисарае, то выдам его? Какая мне в том выгода?
- Допустим, я знаю его, эфенди. Только допустим. Но если ты узнаешь, кто он, ты станешь вредить моему государю.
- А вот это не так, молодой гяур. Я видел твоего товарища боярского сына. Он глуп и прямолинеен. С таким мне говорить нет резона. Но вот ты умен, хоть и молод. Опыта маловато, но это еще придет.
- Ты говоришь загадками, почтенный, - Ржев направил Дауда высказаться точнее.
- Я могу тебе помочь хорошо устроиться в Стамбуле.
- И что с того?
- Ведь ты стремился в Стамбул? Для твоего царя иметь там своего человека дело важное. А если ты станешь приближенным большого человека? Что скажешь о такой перспективе? Есть от чего закружиться твоей голове?
- Может и так, но…
- Так помоги мне стать большим человеком в Стамбуле! И я смогу тебя устроить на хорошую должность при мне.
- И что это будет за помощь? Что я должен сделать?
- Выдай мне резидента в Бахчисарае для начала.
- Я так и знал, почтенный. Лучше приготовь все для пыток. Я не столь глуп.
Дауд-бей понял, что пора выкладывать другие козыри в игре с этим урусом.
- Пытки? - переспросил турок. - Ты желаешь видеть пытку? Мой немой палач мастер на эти дела.
- Я готов, - твердо заявил Ржев. - Посмотрим кто из нас крепче, твой палач или я.
- Скажи-ка мне, гяур, а ты уже спал с этой девкой по имени Адике?
Ржев ничего не ответил. Этот турок что-то затеял.
- Значит, уже успел сделать её женщиной. Как она тебе понравилась? Молчишь? Но я вижу, что она пришлась тебе по душе. Вот сейчас я кликну людей, и её доставят сюда. И ты будешь смотреть, как её пытают и думается мне что ты скажешь все.
- Какое мне дело до твоей девки, почтенный? - равнодушно спросил Василий Ржев.
- Тебе есть до неё дело, гяур. Я ведь дольше тебя живу на свете, и многое могу видеть. Ты сломался на этой девке. Сломался на ничтожной и глупой рабыне для удовольствий. Впрочем, ты молод. И я тебя за это осуждать не могу. Слушай меня внимательно, гяур. Я даю тебе шанс подумать о моем предложении. Или ты сотрудничаешь со мной для нашей обоюдной выгоды, или я стану убивать медленно Адике. Или придумаю еще кое-что похуже. Прикажу сделать тебя евнухом. Знаешь что это такое?
Турок снова засмеялся. Василий Ржев вздрогнул….
Глава 3
Война и политика
1660 год
Трапезунд: имение Дауд-бея Черная Скала
Федора Мятелева уже три дня держали в узкой и темной комнате, где он спал на холодном каменном полу. Рядом с ним валялись человеческие черепа и кости. Их он смог разглядеть, когда два раза в день тюремщик приносил ему еду.
Федор понял, что в этом месте Дауд-бей замучил до смерти не одну живую душу.
- Пропал ты, гяур, - вчера бросил ему фразу турок-тюремщик, поставив миску с едой на пол.
- Пропал? - Мятелев дернулся, и его цепи жалобно звякнули.
- А как же! Думаешь, из этого каменного мешка кто-нибудь вышел?
- Так меня надолго заперли здесь?
- Наш господин Дауд-бей, да пошлет ему Аллах долгую жизнь, сажает сюда только тех, кто должен умереть.
Федору стало страшно. Умереть вот в таком месте? Во тьме и сырости?
- Тот, кто сидел здесь до тебя умер от вшей и тоски. Он просидел здесь почти два года. Поначалу кричал и бросался на меня. Но потом только зубами лязгал и стонал.
- А кто это был? - спросил Федор.
- Гяур, как и ты. Из казаков. Хотел убить нашего хозяина, и был осужден им на вечное сидение. Чем ты Дауда нашего прогневил?
- Бежал из рабства.
- Бежал? Но за побег так жестоко он не наказывает. За побег раба учат плетками. Или отрезают ухо. А чтобы вот так на вечное сидение в этом мешке…
- А почему ты сегодня стал говорить со мной? - вдруг спросил Федор. - Вчера ты молчал как рыба!
- А ты не доволен? - спросил турок.
- Ты все это делаешь, дабы напугать меня! - Федор вскочил с места, но цепи не дали ему дотянуться до врага. При этом он перевернул миску с едой.
- Поганый ишак! - вскричал турок. - Все поганые отродья гяурских шлюх таковы! Вот и жри теперь с пола.
- Я в следующий раз верну тебе шею! Стоит тебе только приблизиться ко мне так близко…
- Собака гяурская. Тебя здесь сожрут вши и крысы!
Турок покачал головой и вышел. Двери закрылись, и снова наступила тьма.
- Господи! - вскричал Федор, став на колени. - Господи! Помилуй мя грешного, и освободи из этого узилища! Не дай пропасть здесь! Я не хочу здесь умирать! Не хочу! Пусть бы это была смерть на поле боя. Пусть даже от топора палача. Но годы сидеть и гнить здесь без всякой надежды на спасение!
Он долго молился и, наконец, уснул тревожным сном. Его разбудил скрип двери.
В камеру ворвался свет. Он зажмурился и сел, прикрывшись руками.
- Что это? - спросил он.
- Ты хотел света? - прозвучал голос незнакомого человека. - Я принес тебе свет. Ты молил разогнать тьму. Или нет?
- Но кто ты? Почему так ярко светит факел?
- Это не факел, Федька. Али не признал меня?
Федор стал привыкать к свету.
- Не признал? - повторил пришедший.
- Степан Силыч? Ты? - Федор искренне удивился старому знакомому. Это был знакомец его отца, стремянной стрелец. Тот самый, которому он подарил саблю, отнятую им в бою у татарского мурзы.
- Я, Федька. Говорил я тебе, что не умрешь ты хорошей смертью. Али не прав был?
- Но откуда ты здесь, Степан Силыч? Ко мне еду токмо турок носил, али ты вместо него стал?
- Ах, и дурак ты, Федька. Да нешто я на старости лет стал бы турке поганому служить?
- Но как попал сюда, Степан Силыч?
- Я теперь всюду бывать могу, Федя. Убили меня поганые. Вот как. Попали мы в засаду устроенную польскими гусарами. Едва пробились. Много наших полегло. И твоих знакомцев тож. Думал я что снова смерти избегнул. А уже возле самого стана нарвались на татар. Они и посекли меня саблями.
- Значит, ты умер, Степан Силыч? - спросил Федор с трепетом.
- Да, Федя. Умер.
- И ты пришел за мной?
- За тобой?
- Если ты мертвый и пришел ко мне - стало быть, и мой черед пришел?
- Нет. Тебе на тот свет рано еще.
- Рано? Но скажи мне, Степан Силыч, неужто мне в этом каменном мешке пропасть суждено? Подохнуть от вшей и грязи?
- А ты такой смерти себе не желаешь?