– Позволь возразить тебе, Повелитель – вмешался Себхак. – Мужчины Земли Пчелы в большинстве своём давно не держат дома настоящего боевого оружия. Они слишком избаловались под охраной твоих солдат. Они будут вооружены как попало. Не говоря уже об отсутствии доспехов и даже приличных щитов.
– Это неважно, Себхак. Они могут взять хоть дубины и колья. Их задача будет простой – смешать ряды неприятеля, и принять на себя весь ливень стрел, чтобы снизить потери среди моих солдат.
Дым от светильников плавал, струился, и в дыму этом лица сановников выглядели странно – одна сторона освещена колеблющимся пламенем светильников, на другую падает рассеянный солнечный свет, проникающий снаружи. И оттого ближайшие соратники выглядели двуликими.
– Да, мой Повелитель – чуть склонил голову Себхак. – Всё понятно.
Нармер снова улыбнулся одним уголком рта. В языке людей Страны Кемет ещё не было понятия "штрафной батальон".
* * *
Тутепх шёл по очень узкой улочке, где двое прохожих должны были поворачиваться боком, чтобы разойтись. Где-то здесь…
– Скажите, почтенная – обратился он к пожилой женщине, закутанной в толстую холстину – Где тут дом старой Ни?
– Это у которой убили сына? – женщина зябко куталась в свою тряпку. Старая кровь совсем не греет, подумал Тутепх. – Да вон он – женщина кивнула на жижину в конце проулка. – Только она не выходит с тех пор, как не стало её Бубу. И никого не хочет видеть.
Тутепх тяжело вздохнул. Похоже, всё именно так, как он и предполагал. Но тем не менее, идти надо.
– Спасибо тебе, почтенная.
Он обернулся и зашагал к дому, огороженному высоким камышовым забором. Дверь, некогда окрашенная в нарядный красный цвет, полиняла и облупилась от времени, и крыша хижины потемнела от зимних дождей. Пройдёт ещё несколько лет, и крыша прогниёт, начнёт протекать…
Тутепх вдруг поймал себя на мысли, что боится. Когда лежал в засаде, глядя на приближающийся караван и колонну солдат проклятого Нармера, не боялся. А сейчас боится до дрожи. Он тряхнул головой, рассердившись сам на себя. В конце концов…
В ответ на резкий, настойчивый стук в дверь некоторое время было тихо. Затем послышались негромкие, шаркающие шаги.
– Кто? – послышался слабый старческий голос.
– Здесь ли живёт почтенная Ни? – Тутепх спросил как можно более вежливо.
– Живёт? – в голосе послышалось изрядное сомнение. – А впрочем… да, тут.
Послышался скрежет засова, и дверь отворилась. На пороге стояла женщина, закутанная в покрывало, с лицом, будто вырезанным из тёмного дерева – застывшим, без всякого выражения. На голове женщины неопрятным колтуном свалялись седые пряди.
– Могу я войти? – Тутепх слегка поклонился. Сколько ей лет? В Земле Папируса редко кто из женщин доживал до такого возраста, чтобы годы смогли вот так вот выбелить волосы.
Вместо ответа женщина молча посторонилась, пропуская гостя во двор. Молча же прошла в хижину, оставив дверь открытой. Помедлив, Тутепх шагнул следом, в полумрак и какой-то сырой холод жилища. Огня она не разводит, что ли?
Всё так же, без единого слова, женщина указала Тутепху на циновку в углу. Сама села напротив, кутаясь в покрывало.
– Я Тутепх, командир отряда, где был твой сын – сказал Тутепх, как в холодную воду с разбега прыгнул.
– Я узнала тебя, славный Тутепх – ровным мёртвым голосом отозвалась женщина.
– Он хорошо сражался и погиб как герой. Ты можешь гордиться им.
Лёгкая неуловимая гримаса проскользнула по мёртвому деревянному лицу.
– Гордиться… Чем? Тем, что его тело истлеет среди чужих камней? Тем, что не будет он больше спать у очага, или тем, что никогда не произнесёт уже больше свои стихи? Или тем, что у меня никогда не будет внуков? Гордись ты его славной гибелью, вождь. Мне гордиться нечем.
– Зря ты так, почтенная Ни. Не он один погиб в том бою.
– Это ты скажешь другим матерям, славный Тутепх. Я не виню тебя ни в чём, но и добрых слов от меня не жди. Если у тебя всё…
– Мы пришлём тебе ячменя и эммера – Тутепх встал – И дров. Не нужно ли ещё чего?
– Нет, спасибо. У меня всё есть.
– Прости за вопрос, почтенная Ни. Давно ли ты ела последний раз?
На лице женщины отразились лёгкое удивление и некоторое раздумье.
– Ела? Да, ела… Кашу ела, вчера… Или позавчера? Впрочем, я не помню…
– Так нельзя – как можно мягче сказал Тутепх. – Да, твой Бубу погиб. Но мы сражались и победили проклятых солдат проклятого Нармера.
– Кому как, вождь – женщина смотрела перед собой так, будто вглядывалась во что-то, видимое ей одной. Что она там видит? У Тутепха по спине пробежал холодок. – Кому как… Это ты победил, да. Но меня лично победили они. И даже не они, а жизнь. Извини, я устала.
Выйдя за дверь, Тутепх встряхнулся и зашагал прочь по узкой улочке. Оказывается, есть в мире вещи пострашнее солдат Нармера. Глядеть вот в такое лицо, как у этой Ни, например.
* * *
– Ах-ха… М-м-м…
Сотис извивалась под настойчивыми руками, подставляя себя под ласки мужа. Однако, надо бы чуть осторожней… Сказать? Ну нет… Не сейчас… Пусть закончит… Не такая она дура…
Потом они отдыхали, слушая звуки ночного дворца – тихое шипение горящего фитиля, слишком сильно выдвинутого из масляного светильника, доносящееся откуда-то стрекотание сверчка… Вдруг где-то далеко завыла гиена, тяжко и тоскливо, ей ответила другая, закончив свой вой злобным визгливым хохотом.
– Спи, моя дорогая – Нармер поцеловал жену, прильнувшую к нему. – Завтра у нас будет трудный день.
Так и сказал: "у нас". Конечно, Сотис вела дом, и слуги уже давно приучились повиноваться её слову, как слову самого Повелителя. Для ленивых и нерасторопных имелись палки.
– У нас каждый день труден, муж мой.
Как всё-таки приятно – все в Земле Пчелы обращаются к этому вот мужчине не иначе как "мой Повелитель". Все, абсолютно все, даже такие люди, как Себхак, на которого иным и глядеть-то боязно. Которого в Нехене боятся даже собаки… И только она, Сотис, может называть этого мужчину просто "муж мой". Ну что, сказать уже?
Сотис решилась. Змейкой скользнула мужу на грудь.
– У меня есть для тебя новость, муж мой.
– Глупая Ири опять заслужила десять палок?
Сотис засмеялась. Как она всё-таки красива, подумал Нармер. Тонкое, точёное лицо, и даже на ночь глаза подведены зелёным малахитом… Красива, как кобра после линьки, всплыло вдруг в мозгу неожиданное сравнение. И откуда только?
– По такому пустяку я не стала бы тебя беспокоить. Эта новость серьёзней. Сам догадаешься, или помочь тебе, о мой Повелитель?
Вот. Дошло, похоже. Мужчины – не такие уж безнадёжно тупые существа, надо только уметь правильно с ними обращаться.
– Это правда? – Нармер осторожно ощупывал живот жены чуть дрожащими пальцами. Сотис улыбнулась. Смешно всё-таки. Только что наваливался, как лев на антилопу, а сейчас пальцами тронуть боится.
– Разве я стала бы тебя обманывать, муж мой? У нас будет маленький.
Нармер порывисто притянул жену к себе, залепив рот поцелуем.
– Ты самая лучшая женщина во всей Земле Пчелы! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!
* * *
-…Это что, вы теперь со мной и по нужде ходить будете?
Тутепх был зол. Эти Смотрящие чересчур уж мудры, как он поглядит. Додумались тоже – к здоровенному мужику приставить охрану из ещё более здоровенных парней! Народ будет смеяться при виде такой оравы праздношатающихся орясин…
– Не сердись на них, Тутепх – Смотрящий Гехемн покачал головой. – Ты слишком беззаботен, извини. Или ты думаешь, Нармеру ничего не известно о твоих замыслах? Ты плохо знаешь их Повелителя, поверь мне. Ему ничего не стоит подослать людей, чтобы убрать с дороги некоего Тутепха, мешающего его планам.
– Я сам кое-чего стою!
Но Тутепх уже осознавал, что спорит зря. Действительно, не так уж это трудно – пустить из закоулка стрелу, напитанную змеиным ядом. И ищи потом убийцу…
– По твоему лицу я вижу, что споришь ты уже из чистого упрямства – усмехнулся Гехемн.
– Ладно – Тутепх поднял обе руки ладонями вверх. – Ты прав, о Смотрящий. Но у меня нет возможности держать вас дома, ребята. Моя жена надорвётся, пытаясь накормить такую ораву. – он засмеялся.
– Не беспокойся – улыбнулся Гехемн. – Дроблёное зерно и мука уже выделены из общественных запасов Красного Дома. Ведь ты наш вождь, и не должен нуждаться. И ещё тебе положено серебро и медь, чтобы твоя Сидха могла купить мясо, рыбу и всё, что пожелает.
– А я могу заодно охранять твою жену на улице, – внезапно подал голос молодой, крепкий парень, не уступающий Тутепху в росте, – и на рынке тоже. И по хозяйству если чего помочь…
– Чего? – прищурился Тутепх, и парень увял. Зато на лицах других телохранителей проступили усмешки. – Вот за это сердечное спасибо тебе, парень. И как это мы с Сидхой жили до сих пор без тебя?
Гехемн неожиданно засмеялся первым, глухим старческим смехом, и вслед захохотали все охранники разом. Тутепх и парень, предложивший помощь по хозяйству, засмеялись последними.
– Ладно, Тутепх, он это сдуру ляпнул. – старший охранник перестал смеяться. – Твою Сидху будет охранять не он один, само собой. Нас с ней будет четверо. А насчёт дома не беспокойся – мы будем караулить снаружи, за твоим забором, меняясь по очереди. По пять человек с улицы и задворков. И возьмём сторожевых собак, не помешают.
Тутепх перевёл взгляд на Смотрящего.
– Ты уж потерпи, Тутепх – Гехемн смотрел без всякого смеха. – Всё это дело скоро закончится. Так или иначе.
* * *
Сидха смотрела, как Тутепх уминает за обе щеки знаменитые лепёшки с рыбой и оливками, запивая немалыми глотками пива. И почему ей так хорошо, кога она видит, как ест её муж?
– Тебе…умм… должны были привезти зерно и муку… – Тутепх говорил невнятно, с набитым ртом – Мне, как вождю… умм… положено…
– Уже привезли. Всё засыпано в горшки – женщина кивнула на угол, где вдоль стены в землю были врыты здоровенные горшки, прикрытые деревянными крышками. – Хватит до следующего разлива, и даже больше…
Сидха коротко, судорожно вздохнула. Тутепх перестал жевать, внимательно взглянул на неё.
– Эй, ты чего?
Женщина вскинула на него сухо блестящие глаза.
– Увидим ли мы с тобой ещё один разлив?
– Да ты что! – Тутепх привлёк жену к себе, и та разом разрыдалась, будто ждала этого. – Ну что ты, что ты… Ну не надо, правда… Ну вот увидишь, всё будет как надо. Мы разобьём проклятого Нармера, и больше никто не посмеет нарушить наше счастье. Вот увидишь! Веришь?
– Тебе да не верить… – сквозь слёзы рассмеялась Сидха. – Кому тогда? Прости, я просто ляпнула. Всё время я чего-нибудь ляпаю, дура…
Резкий, настойчивый стук во входную калитку прервал их беседу. Сидха улыбнулась – этот стук можно было узнать безошибочно, колотили явно крепеньким девичьим кулачком.
– Эй-ей, хозяева! Открывайте скорее, не то меня загрызут эти ужасные собаки и заколют копьями суровые стражи, толпящиеся вокруг вашего дома! – подтверждая догадку, зазвенел насмешливый девичий голосок.
– Кто ты такая, чтобы отрывать великого и могучего вождя от важных дел? – зычно и грозно ответствовал Тутепх, в глазах которого зажглись озорные огоньки. Сидха фыркнула.
– Откройте немедленно! – в голосе Мерит послышалось возмущение. – Ибо я устала и проголодалась, а у вас пахнет лепёшками с рыбой и оливками! К тому же эта собака лезет мне под юбку! И нюхает!! Ай!!!
– Как смеешь ты обзывать моих храбрых стражей собаками?! – ещё более грозно спросил Тутепх. Сидха не выдержала, захохотала, и за забором тоже засмеялись стражники – понравилась шутка.
– Слушай, убери! Сейчас же убери своего пса!! Сестрица, открывай уже!! Он меня ЛИЖЕТ!! В одно место!!!
Теперь и Тутепх валился от хохота. Да, Мерит могла уморить смехом хоть Великий Совет в полном составе.
Как только калитка отворилась, Мерит рыбкой скользнула во двор.
– Уф! Я думала, пока ты наденешь свою юбку, эти собачищи стащат с меня мою.
– С чего бы я ходила по дому без юбки? – округлила глаза Сидха.
– О! Так ты занимаешься ЭТИМ не снимая юбки? – совершенно искренне изумилась Мерит. Похоже, мысль, что у сестры при наличии дома мужа могут быть и другие занятия, девушке в голову просто не приходила.
– Не сердись на них, Мерит – притворно-сокрушённо вздохнул Тутепх, по-прежнему озорно блестя глазами. – Они же кобели, что с них взять? Учуяли течную…
Сидха захохотала, хватаясь за живот, даже голову слегка закинула.
– Ой, не могу! Ой, кончайте свои хохмы! Мне вредно!
– У… – обиженно глянула Мерит на хозяина дома. – Стал верховным вождём, так и можно обзывать безответную девушку, да? Короче, где лепёшки и пиво для гостьи? И ещё я хочу фруктов!
– Садись, садись. Вот тебе лепёшки, а вот пиво. Насчёт фруктов – обойдешься финиками. Больше нет ничего, всё съели, а на рынок сегодня я не ходила.
– Какой смысл быть верховным вождём, если в доме нет даже фруктов? – девушка вовсю уплетала свежую лепёшку.
– Не справляется хозяйка – снова притворно-сокрушённо вздохнул Тутепх. Вдруг прояснел лицом, словно набрёл на отличную идею – Слушай, Сидха… Тебе же трудно теперь будет одной? Давай я возьму в дом вторую жену? Вон в верхних землях это запросто – он двумя пальцами взял Мерит за голую грудь, помял. – Хорошая же девушка, правда… Весело будет с утра до ночи…
– У! – отмахнулась Мерит. – Ты, конечно, великий и прочая. Но у меня есть Ави, вот!
Сказано это было так, что Сидха внимательно посмотрела на сестру, погасив улыбку. Тутепх, впрочем, ничего не заметил, поглощённый трапезой.
Откуда-то появилась Басет, возмущённо фыркая и мотая хвостом. Она была раздражена до крайности. Ещё бы, понаставили кругом громадных псов! Еле домой добралась по заборам! Как жить?
– О, а вот и ваша Басет! Кис-кис… – Мерит протянула кошке кусочек рыбы.
– Пойдём-ка чего покажу, сестрёнка – Сидха встала, отряхивая юбку-каласирис.
– Чего? – настороженно отозвалась Мерит, почуяв в голосе сестры напряжение.
– Да чего языком болтать? Пойдём, увидишь.
– Это чего такое у нас в доме есть, что я не знаю? – возмутился было Тутепх, но Сидха коротко глянула на него, и он тут же взял следующую лепёшку. – Впрочем, я позже гляну. Лепёшки стынут!
Когда сёстры вошли в козий загон, плетёные стены которого просвечивали многочисленными щелями, молодая женщина заперла за собой дверь и обернулась к сестре, загородив проход.
– Сними-ка юбку, сестрёнка.
– Чего? – опешила Мерит. Впрочем, блеск глаз и испуг только окончательно укрепили Сидху в подозрении.
– Громче, громче ори, чтобы за забором было слышно. – Сидха коротким движением развязала каласирис у сестры, резко сдёрнула.
– Да ты чего, Сидха?! – но голос окончательно выдал девушку, сев до полушёпота. Очевидно, Мерит понимала, "чего".
– Тихо – не повышая голос, скомандовала Сидха. – Ноги врозь. Смирно стоять!
Сказано это было таким тоном, что Мерит помимо воли встала, широко расставив ноги, и даже отвела руки назад, подчиняясь осмотру.
– Так… – Сидха отёрла пальцы, окончательно убедившись в правильности своих подозрений. – Мать знает?
– Не… – сейчас на Мерит было жалко смотреть.
– Ну, про отца я и не спрашиваю… Давно? И часто?
– Четыре раза всего… – Мерит всхлипнула.
– А ты подумала, что когда понесёшь, отец не получит за тебя не то что медного кольца – горсть ячменя?
– Ну и пусть! – глаза девушки сверкнули неожиданно зло и ярко. – А ты подумала, что Ави может не вернуться? Это война! Я буду, буду с ним, и пусть понесу! Я этого хочу, поняла?!
Сидха зажала сестре рот рукой. Девушка возмущённо попыталась вырваться, но старшая сестра держала её крепко, и Мерит вдруг разом обмякла, тихо заплакав. Сидха ощутила, как её пронзает жалость – довести Мерит до слёз было ой как непросто, не та девица… И она права. Разумеется, она права. Полностью и во всём.
– Одевай юбку, сестрёнка… И вот что… У нас с Тутепхом есть серебро. Я попрошу, и он не откажет, я знаю. На твой выкуп хватит. Скажешь Ави, чтобы пришёл сюда. И больше молчок, чтобы ни одна живая душа!
Мерит кинулась к старшей сестре на шею, едва не задушив.
– Ты самая лучшая, самая чудесная, самая умная на свете, Сидха! И Тутепх! И ваша Басет!
Коза в загоне заблеяла, одобряя ход мыслей гостьи.
– И ваша коза тоже!
– Да тише ты, ну что ты так орёшь? – тихонько засмеялась Сидха.
– Но только скоро Ави вам отдать не сможет! – внезапно испуганным голосом произнесла Мерит, округлив глаза.
– Ну отдаст же когда-нито – засмеялась молодая женщина своим мягким смехом. – Если мы победим, это уже не будет иметь большого значения.
Сидха вдруг резко оборвала смех. Помолчала миг, другой.
– А если НЕ победим, то и вообще никакого.