Он оставил её восхищённому поклонению Висенте и вышел на крыльцо.
- Ублюдок всё ещё беседует?
- Говорит с "граппо", сэр, - доложил Харпер, не отрывая глаз от трубы. - Ближе не подходят. Полковник полон неожиданностей, верно?
- Как пудинг сливами.
- Что мы делаем, сэр?
- Мы перенесём Дэна в комнату для слуг за кухней. Доктор посмотрит его. Если его можно везти, мы пойдём в Амаранте.
- Захватим девчонку?
- Нет, если она замужем, Пат. Проклятье, если она замужем, мы не можем так поступить с ней. Она теперь принадлежит ему, как дом, капитал и бочки. - Шарп почесал за воротником место, где его укусила вошь. - Симпатичная девочка.
- Она-то? Я не заметил.
- Лживый ирландский ублюдок…
Харпер усмехнулся:
- Ну, она приятна для глаза, сэр, но она - замужняя женщина.
- Руки прочь, да?
- Жена подполковника? - ответил в тон Харпер. - Я бы на вашем месте об этом не мечтал.
- Я не мечтаю, Патрик, - сказал Шарп - Я думаю, как нам убраться отсюда. Как вернуться домой.
- В расположение армии? Или в Англию?
- Бог его знает. Куда хотели бы вы?
Их второй батальон 95-го стрелкового полка сейчас находился в Англии, в своих бараках в Шорнклиффе. Шарп и его люди были отрезаны от остальных "зелёных курток" во время аръергардных боёв при отступлении к Виго, и им не удалось соединиться со своими. Об этом позаботился капитан Хоган. Ему была нужна защита во время составления карт диких территорий на границе между Португалией и Испанией, и команда отличных стрелков, по его мнению, была просто послана ему небесным провидением. Умело перепутанная документация, "случайно" направленные не по назначению депеши, выцарапанные из армейской казны деньги - и Шарп со своей ротой остались на войне.
- В Англии меня ничто не держит, - сказал Харпер. - Здесь я счастлив.
- А парни?
- Большинству здесь нравится, некоторые хотят домой. Кресакр, Симс - просто ворчуны. Джон Вилямсон хуже. Он говорит, что вы здесь потому, что хотите выслужиться, и что ради этого пожертвуете всми нами.
- Он так говорит?
- И даже хуже.
- Хорошая мысль, кстати, - беспечно заметил Шарп.
- Но я не думаю, что кто-нибудь верит ему, кроме нескольких ублюдков. Большинство из нас знает, что мы здесь случайно. - Харпер покачал головой. - Рано или поздно я должен буду сделать Вильямсону выволочку.
- Вы или я, - согласился Шарп.
Харпер снова посмотрел в трубу:
- Ублюдок возвращается. А тот, другой, остаётся у них.
Он вернул Шарпу трубу.
- Оливье?
- Он, дьявол его побери! - Харпер был возмущён.
В трубу Шарпу было видно, что Кристофер едет назад к деревне в сопровождении гражданского, судя по его одежде, и это - не лейтенант Оливье. Тот, видимо, в сопровождении драгун отправился на север.
- Эти говнюки, должно быть, видели нас, - сказал Шарп.
- Ясно, как белый день, - согласился Харпер.
- И Лейтенант Oливье сказал им, что мы здесь… Тогда, чёрт возьми, почему они оставили нас в покое?
- Он заключил с ублюдками договор, - предположил Харпер, имея ввиду Кристофера.
Шарп подумал, с какой стати английский офицер будет договариваться с врагом.
- Надо врезать ему, - заявил Шарп.
- Нельзя. Он полковник.
- Тогда два раза, - беспощадно продолжил Шарп. - И проклятая правда сразу выйдет наружу.
Они замолчали, потому что Кристофер уже, не торопясь, подъезжал к дому. Человек, сопровождающий его, был молод, рыжеволос и в простой гражданской одежде, но на крупе его лошади виднелось французское армейское клеймо, да и седло было армейское. Кристофер с интересом посмотрел на подзорную трубу, которую Шарп держал в руках.
- Вы, наверное, сгораете от любопытства, Шарп, - сказал он с необычной сердечностью.
- Мне любопытно, почему наш пленный был возвращен врагу.
- Потому что я принял такое решение, конечно, - Кристофер спешился. - Он обещал не воевать против нас, пока французы не вернут британского военнопленного, равного по званию. Все нормально, Шарп, нет повода для возмущения. Это - мсье Aржантье, который собирается вместе со мной посетить генерала Крэддока в Лиссабоне.
Француз, услышав в разговоре своё имя, нервно поклонился Шарпу.
- Мы идем с вами, - заявил Шарп, игнорируя француза.
Кристофер покачал головой:
- Не думаю, Шарп. Мсье Аржантье примет меры, чтобы нам позволили переправиться по понтонному мосту в Опорто, если он восстановлен. Не думаю, что наши французские друзья позволят полуроте стрелков пересечь реку у них перед носом, не так ли?
- Если вы договоритесь с ними, то всё возможно, - сказал Шарп. - Кажется, у вас довольно дружественные взаимоотношения.
Кристофер бросил поводья Луису, потом жестом предложил Аржантье спешиться и проследовать за ним в дом.
- "Есть многое, Горацио, на свете, о чём не снилось вашим мудрецам"… - процитировал Кристофер и, проходя мимо Шарпа, бросил. - У меня есть кое-какие планы относительно вас.
- У вас есть планы относительно меня? - переспросил Шарп грубо.
- Полагаю, что в армии Его Величества короля Британии подполковник превосходит чином лейтенанта, саркастически заметил Кристофер. - Так было всегда, и разве это не означает, что вы подчиняетесь моему руководству? Итак, когда я вас вызову, вы придёте за новыми указаниями. Мсье?…
Он холодно смерил Шарпа с головы до ног и вместе с Аржантье поднялся по ступенькам.
На следующее утро пошёл дождь и похолодало. Серая завеса ливня, принесённого с запада, из Атлантики холодным ветром, который сорвал лепестки глициний, словно победитель знамёна побеждённого врага, бил в ставни виллы и гулял холодными сквозняками по галерее. Шарп, Висенте и их люди спали на конюшне, а часовые дрожали от холода и вглядывались во влажную мглу. Шарп, делая обход в середине ночи, видел свет, пробивающийся из-за дрожащих от ветра ставен в одном из окон, и с верхнего этажа ему послышался крик - так кричит попавшее в беду животное. В течение нескольких секунд он был уверен, что узнал голос Кейт, но потом убедил себя, что это либо ему показалось, либо это ветер воет в дымоходе. На рассвете он пошёл проведать Хэгмэна. Старый браконьер был весь в поту, но живой. Он спал и во сне несколько раз громко произнёс: "Эми… Эми…". Доктор, который вчера посетил раненого, фыркнул, пожал плечами и заявил, что Хэгмэн умрет. Рану он промыл, перевязал, но деньги взять отказался.
- Держите влажными повязки, - сказал он Висенте, который переводил разговор для Шарпа. - И ройте могилу.
Последние слова португальский лейтенант не перевёл.
Шарпа вызвали к подполковнику Кристоферу вскоре после восхода солнца. Полковник был укутан в горячие полотенца перед бритьём.
- Он работал парикмахером, - сказал полковник. - Разве не так, Луис? Вы ведь были парикмахером?
- И хорошим, - заметил Луис.
- Вы смотрите так, словно хотите научиться этому ремеслу, Шарп. Сами подстригались, верно?
- Нет, сэр.
- А похоже. Словно крыса обгрызла.
Бритва проскребла вниз по подбородку. Луис вытер лезвие о фланель и прдолжил.
- Моя жена должна будет остаться здесь, - сказал Кристофер. - Я недоволен.
- Недовольны, сэр?
- Она не будет в безопасности в каком-нибудь другом месте, не так ли? Она не может ехать в Опорто, там полно французов, которые насилуют всё живое, а также, вероятно, и мёртвое, но ещё свежее. Это место пока безопасно. Итак, она останется здесь, и будет удобнее, Шарп, если она останется здесь под защитой. Вы станете охранять мою жену, ваш раненый товарищ выздоровеет, вы отдохнёте, размышляя над тем, насколько неисповедимы пути Господни… А примерно через неделю я вернусь, и вы сможете покинуть виллу.
Шарп выглянул в окно, где садовник косил лужайку, наверное, первый раз в году. Коса скользила в траве, усыпанной бледными лепестками глицинии.
- Миссис Кристофер может сопровождать вас на юг, сэр, - предложил он.
- Нет, проклятье, не может, - отрезал Кристофер. - Это слишком опасно. Капитан Аржантон и я - мы должны пройти через линию фронта, и это будет нелегко, если мы возьмём с собой женщину.
Настоящая причина, конечно, состояла в том, что он не хотел, чтобы Кейт встретила свою мать и рассказала ей о своём браке.
- Кейт останется здесь, - подвёл итог Кристофер. - И вы будете относиться к ней с уважением.
Шарп ничего не ответил, не сводя с подполковника взгляда. Тот неловко пошевелился.
- Конечно, будете. Уезжая, я поговорю с деревенским священником и договорюсь, чтобы селяне поставляли для вас пищу. Хлеб, бобы и бычок - вашим людям на неделю должно хватить, а? И - ради Бога! - не обнаруживайте себя. Я не хочу, чтобы французы разграбили этот дом. И ещё… В подвалах, чёрт побери, много прекрасного порто, и я не хочу, чтобы ваши жулики добрались до него.
- Они не тронут порто, сэр, - пообещал Шарп.
Вчера вечером Кристофер показал Шарпу письмо за подписью генерала Крэддока. Письмо было сильно затёрто, особенно вдоль сгибов, чернила выцвели, но оно совершенно ясно гласило на английском и португальском языках, что подполковник Джеймс Кристофер выполняет чрезвычайно важное задание, и любой английский или португальский офицер обязан подчиняться распоряжениям подполковника и оказывать любое содействие, которое он потребует. Подделкой письмо никак не выглядело, оно свидетельствовало, что Кристофер имео право отдавать приказы Шарпу, и теперь он старался проявлять по отношению к подполковнику большую почтительность, чем до вчерашнего вечера.
- Хорошо, хорошо. Это всё, Шарп. Вы свободны.
- Вы идёте на юг, сэр? - вместо того, чтобы немедленно уйти, спросил Шарп.
- Я же сказал, что нам предстоит встреча с генералом Крэддоком.
- Тогда, возможно, вы захватили бы моё письмо к капитану Хогану?
- Пишите быстро, Шарп, очень быстро. Я должен отправляться.
Шарп написал несколько слов. Писать он не любил, потому что в школе не учился, и знал, что его стиль изложения столь же неуклюж, как коряв почерк. Он сообщил Хогану только о том, что был окружён на северном берегу, что ему дан приказ оставаться на вилле, и как только приказ будет выполнен, он немедленно вернётся к исполнению своих обязанностей. Шарп предполагал, что Кристофер прочтёт его письмо, поэтому не упоминал в нём о подполковнике, не критиковал его распоряжений. Он отдал письмо Кристоферу, который в сопровождении француза - оба в гражданском - уехали около 9-ти утра. Луис поехал с ними.
Кейт тоже написал написала письмо, адресованное матери. Утром она была бледной и заплаканной, что Шарп приписал грусти из-за расставания с новобрачным, но, по правде говоря, Кейт расстроилась, потому что Кристофер не позволил ей отправиться с ним. Эту идею подполковник категорически отказался даже рассматривать:
- Мы направляемся в очень опасное место. Переход линии фронта, дорогая, чрезвычайно рискован, и я не могу подвергнуть вас такой угрозе.
Увидев, что Кейт расстроилась, он взял её за руки:
- Неужели вы полагаете, что я хочу так скоро расстаться с вами? Разве вы не понимаете, что только долг, высокий долг способен заставить меня покинуть вас? Вы должны доверять мне, Кейт. Я думаю, что доверие очень важно в браке, не так ли?
И Кейт, пытаясь сдержать слёзы, согласилась с ним.
- Вы будете в безопасности, - пообещал Кристофер. - Шарп будет охранять вас. Я знаю, что он выглядит неотесанным, но он - английский офицер и, значит, почти джентльмен. И у вас много слуг, чтобы составить вам компанию. - он нахмурился. - Надеюсь, присутствие здесь Шарпа вас не беспокоит?
- Нет, - ответила Кейт. - Я постараюсь не встречаться с ним.
- Не сомневаюсь, что он будет только рад этому. Леди Грейс, возможно, приручила его немного, но он явно чувствует себя не в своей тарелки в цивилизованном обществе. Я уверен, что вы будете в полной безопасности, пока я не вернусь. Если вы волнуетесь, может быть, оставить вам пистолет?
- Нет, - сказала Кейт, зная, что в оружейной комнате отца был пистолет, к тому же она не думала, что ей понадобится пистолет, чтобы удерживать Шарпа в рамках приличия.
- Как долго вы будете отсутствовать? - спросила она.
- Неделю. Самое большее - десять дней. Точнее сказать не могу, но будьте уверены, моя дорогая, что я уже спешу вернуться к вам.
Она передала ему письмо для матери. Письмо, написанное при свечах перед рассветом, должно было рассказать миссис Сэвидж, как дочь её любит и сожалеет о том, что обманула мать, но теперь она замужем за замечательным человеком, которого миссис Сэвидж, разумеется, полюбит, как собственного сына. Кейт обещала, что присоединится к матери, как только сможет, а до того времени вверяет себя, своего мужа и мать божьему заступничеству.
Полковник Джеймс Кристофер прочитал письмо своей жены по пути в Опорто, а затем и письмо Шарпа.
- Что-то важное? - спросил капитан Аржантье.
- Ерунда, мой дорогой капитан, просто ерунда, - беспечно ответил Кристофер и перечёл письмо Шарпа во второй раз.
- Милосердный Боже! - сказал он. - И как они позволяют столь безграмотным личностям в наши дни нести службу Его Величеству?!
С этими словами он порвал оба письма в крошечные клочки. На мгновение, подхваченные холодным, пронизанным дождём ветром, они закружились позади лошади, словно снежинки.
- Полагаю, нам потребуется пропуск, чтобы пересечь реку?
- От штаба я доберусь один, - ответил Аржантье.
- Хорошо, - сказал Кристофер. - Очень хорошо.
Капитану Аржантье было неизвестно, что в седельной сумке подполковника было третье письмо. Кристофер написал его в самых изящных выражениях на прекрасном французском языке, а адресовано оно было бригадиру Анри Виллару, стороннику маршала Сульта, человеку, которого остерегались Aржантье и остальные заговорщики. Кристофер улыбался, вспоминая радости прошлой ночи и предвосхищая их скорое продолжение. Он был счастлив
Глава 4
- Паутина, - прошептал Хэгмэн. - Паутина и мох. Это поможет, сэр.
- Паутина и мох?
- Припарка, сэр. Паутина, мох и немного уксуса. Наложить на обёрточную бумагу и туго привязать.
- Доктор говорит, что нужно просто держать повязки влажными, Дэн, и больше ничего.
- Мы знаем лучше чем доктор, сэр, - голос Хэгмэна был еле слышен. - Моя мать всегда говорила: уксус, мох и паутина. - он затих, хрипло дыша, потом добавил. - И оберточная бумага. Моего отца, сэр, когда его подстрелил привратник из Данхема, она вылечила уксусом, мхом и паутиной. Она была замечательной женщиной, моя мать.
Шарп, сидящий у постели раненого, подумал, стал бы он другим человеком, если бы знал свою мать, если бы был воспитан ею. Он вспомнил, как леди Грейс, умершая три года назад, однажды сказала ему, что он полон гнева. Не потому ли в нём этот гнев? Но его он заставил себя, как всегда, перестать думать о Грейс. Это всё ещё было слишком больно. Он заставил себя улыбнуться:
- Вы говорили об Эми, когда спали, Дэн. Это ваша жена?
- Эми? - Хэгмэн заморгал удивлённо. - Эми? Я о ней годы не вспоминал. Она была дочкой ректора, сэр, дочкой ректора, и она делала вещи, о которых ректорская дочь не должна даже знать.
Он хихикнул, это, должно быть, отозвалось болью, и Хэгмэн скривился и застонал, но Шарп был уверен, что у Хэгмэна есть шанс. Первые два дня его трепала лихорадка, но она прекратилась.
- Долго мы здесь пробудем, сэр?
- Так долго, сколько понадобится, Дэн. Если правда - сам не знаю. Мы остаёмся здесь, пока не выполним приказ полковника.
Письмо генерала Крэддока и заявление Кристофера, что он едет к главнокомандующему, сильно изменили отношение Шарпа к подполковнику. Подполковник был явно по горло в своей загадочной работе. Шарп теперь задавался вопросом, верно ли он истолковал слова капитана Хогана о том, что за Кристофером надо присматривать. Может, Хоган хотел, чтобы он защищал подполковника, который занят чем-то необычайно важным? Так или иначе, Шарп выполнял приказ, от исполнения которого его мог освободить лишь подполковник. И всё же он чувствовал вину, потому что он со своими людьми отдыхал на вилле, в то время, как на юге и востоке война продолжалась.
По крайней мере, он думал, что боевые действия продолжаются, потому что достоверных известий в течение нескольких дней никто сообщить не мог. Коробейник, продававших костяные пуговицы, стальные булавки и штампованные оловянные медальоны с ликом Девы Марии, сказал, что португальцы все еще удерживают мост в Aмаранте, где они отразили атаку большой французской армии. Он также утверждал, что французы направились на юг, к Лиссабону. Затем распространился слух, что маршал Сульт всё ещё в Опорто. Монах, который просил подаяния на вилле, принёс те же новости.
- Это хорошо, - заметил Шарп в разговоре с Харпером.
- Почему это, сэр?
- Если Сульт сидит в Опорто, есть ли шанс, что он возьмёт Лиссабон? Нет, потому что дальше Опорто лягушатники не продвинулись.
- Но, говорят, они уже к югу от реки!
- Возможно, несколько проклятых кавалеристов, - ответил беспечно Шарп, хотя его беспокоило отсутствие информации о происходящем.
К своему удивлению, Шарп ждал возвращения подполковника Кристофера, который мог рассказать о развитии событий.
Кейт, несомненно, ждала мужа с ещё большим нетерпением, чем Шарп. В течение первых нескольких дней после отъезда подполковника она избегала Шарпа, но чем дальше, тем чаще они встречались у постели Хэгмэна, которому Кэйт приносила еду и подолгу сидела и беседовала с ним. Постепенно она убедилась, что Шарп вовсе не грубый мужлан, как показалось ей вначале, и она начала приглашать его в парадные комнаты на чай, который заваривала собственноручно в украшенном лепными розочками фарфоровом чайнике. Иногда компанию им составлял и лейтенант Висенте, но он почти ничего не говорил, только сидел на краешке стула и не сводил с Кейт печального обожающего взгляда, а если она с ним заговаривала, краснел и запинался. Кейт отводила взгляд, тоже смущенная, потому что ей, кажется, лейтенант тоже нравился. Шарп чувствовал, что она всегда была очень одинока. Однажды вечером, когда Висенте проверял посты, она рассказала, как росла в большом доме в Опорто единственным ребёнком, как её посылали учиться в Англию.
- Нас было три девочки, мы жили в доме пастора, - рассказывала она.
Это был холодный вечер, и она сидела у огня, разожжённого в изразцовом камине гостиной.
- Его жена учила нас готовить, убирать и шить, - продолжала Кейт. - А пастор преподавал священное писание, немного французского, немного математики и Шекспира.
- Я столькому не учился, - сказал Шарп.
- Вы же не дочь богатого купца, - улыбнулась Кейт.
Позади нее кухарка вязала в вечернем сумраке. Когда Кейт находилась в обществе Шарпа или Висенте, с ней всегда была одна из служанок, видимо, чтобы у мужа не было никаких оснований для подозрений.