- Только благословение от вас, отец, - это всё, что я хочу. Благословение от вас, от Бога, и от святых. - он достал из кармана ещё несколько монет и отдал их священнику, который решил, что благословение не может никому повредить.
- И вы действительно собираетесь получить наставления в вере? - спросил отец Жозеф.
- Я уже давно ощущал, что Бог призывает меня присоединиться к вашей церкви, - ответил Кристофер. - И, полагаю, я должен принять его волю. И тогда, отец, вы сможете заключить наш брак должным образом.
Отец Жозеф облачился, вошёл в алтарь, где опустился на колени, перекрестился, а потом подняся и обернулся с улыбкой к Кейт и высокому, красивому мужчине рядом с ней. Священник плохо знал Кейт, поскольку семья Сэвидж никогда не водила знакомства с сельскими жителями и, конечно, не посещала церковь, но слуги с виллы говорили о ней только хорошее, и отец Жозеф, хотя он был холостяком, мог сказать, что эта девочка была редкой красавицей. Поэтому его голос был полон теплоты, когда он призывал Бога и святых одобрить союз этих двух душ. Он чувствовал себя виновным, что теперь они будут вести себя как женатые люди, хотя женаты не были, но такие вещи были распространены, и в военное время хороший священник должен знать, когда закрыть глаза на некоторые несоответствия порядку.
Кейт слушала слова на латыни, которую не понимала, смотрела мимо священника на алтарь, где поблёскивающий серебряный крест был накрыт черной прозрачной завесой, потому что Пасха еще не наступила, и чувствовала, как бьётся её сердце, ощущала руку любимого, властно сжимающую её пальцы, и ей хотелось кричать от счастья. Будущее казалось золотым, простираясь под лучами солнца перед нею дорогой, усыпанной цветами. Это была не совсем та свадьба, о которой она мечтала. Она хотела вернуться в Англию, которая для неё и её матери всё ещё была домом, и пройти там по проходу между скамьями в сельской церкви, заполненной её румяными родственниками, чтобы её забрасывали лепестками цветов и зёрнами пшеницы, а потом сесть в фаэтон, запряжённый четвёркой лошадей и направиться в таверну, где на обед будет подана говядина, пиво и доброе красное вино. А, может, она была бы более счастлива, если бы только ее мать была в церкви, но она утешала себя, что они помирятся, она была совершенно уверена в этом. Внезапно Кристофер сжал её руку так сильно, что причинил ей боль.
- Скажите "Я согласна", - приказал он ей.
Кейт покраснела.
- О, я согласна, - сказала она. - Я, действительно, согласна.
Отец Жозеф улыбнулся ей. Через небольшие, высоко прорезанные в стенах окна церкви солнечный свет озарял её увитую цветами голову, и отец Жозеф поднял руку, чтобы благословить Джеймса и Кэтрин крестным знамением… В этот момент двери церкви со скрипом отворились, впуская внутрь поток солнечного света и зловоние, словно от навозной кучи.
Кейт обернулась и увидела в дверях солдат. Они стояли против света, и она могла различить только их очертания, но у них за плечами было оружие. Она решила, что это французы и задохнулась от страха, но полковник Кристофер казался совершенно невозмутимым, поскольку наклонился к ней и поцеловал ее в губы.
- Мы женаты, моя любимая, - сказал он мягко.
- Джеймс, - выдохнула она.
- Моя дорогая, дорогая Кейт, - подполковник улыбнулся ей. - Моя дорогая, дорогая жена.
Потом он обернулся на звук шагов, резко прозвучащих в маленьком нефе. Это были медленные, тяжёлые шаги подбитых гвоздями ботинок, неуместно громко стучащих по древним камням. Офицер шёл к алтарю. Он оставил своих людей на церковном крыльце и вошёл один. Когда он подошёл ближе, стало слышно, как звенит в ножнах его длинный меч. Он остановился и вгляделся в бледное лицо Кейт, и Кейт содрогнулась, потому что у офицера в оборванным потёртом зелёном мундире выражение загорелого лица было тяжелее железа, а пристальный взгляд можно было определить как нахальный.
- Вы - Кейт Сэвидж? - спросил он, удивляя ее, потому что вопрос был задан по-английски, тогда как она посчитала его французом.
Кейт ничего не сказала. Ее муж был рядом, и он защитит ее от этого неприятного, пугающего и наглого человека.
- Это - вы, Шарп? - требовательно спросил подполковник Кристофер. - Ей-Богу, это вы! - он был странно взволнован, его голос сделался неприятно визгливым, и он усилием воли взял себя в руки. - Что, черт возьми, вы делаете здесь? Я приказал вам уходить на юг, за реку, чёрт бы вас побрал!
- Был отрезан, сэр, - ответил Шарп, не глядя на Кристофера и не сводя глаз с лица Кейт, обрамлённого вплетёнными в волосы нарциссами. - Я был отрезан лягушатниками, сэр, большим количеством лягушатников. Я прорвался, сэр, и прибыл, чтобы найти мисс Сэвидж.
- Её больше нет, - холодно сказал подполковник. - Позвольте мне представить вас моей жене, Шарп, госпоже Джеймс Кристофер.
Кейт, искренен верившая, что стала замужней женщиной, услышав своё новое имя, подумала, что её сердце разорвется от счастья.
Только что соединившиеся подполковник и госпожа Кристофер вернулись на виллу в пыльном кабриолете, обогнав Луиса и солдат, которые шли следом. Хэгмэн, все еще живой, ехал теперь в ручной тележке, хотя тряска этого транспортного средства, казалось, причиняла ему больше боли, чем передвижение в носилках.
Лейтенант Висенте тоже выглядел больным, он был настолько бледен, что Шапр опасался, как бы бывший адвокат не подхватил в последние дни какую-нибудь болезнь.
- Вы должны показаться доктору, когда он приедет, чтобы ещё раз взглянуть на Хэгмэна, - заявил Шарп.
В деревне был доктор, который уже обследовал Хэгмэна, объявил, что тот умирает, но пообещал днём заехать на виллу и снова осмотреть пациента.
- У вас такой вид, словно живот расстроился, - продолжал Шарп.
- Это не болезнь, - ответил Висенте - Не то, что доктор может вылечить.
- Тогда что?
- Это - мисс Kатерина, - с несчастным видом пробормотал Висенте.
- Кейт? - Шарп удивлённо воззрился на него. - Вы знаете ее?
- Каждый молодой человек в Порто знает Кейт Сэвидж. Когда ее послали в школу в Англии, мы тосковали о ней, и когда она приплыла назад, это было, словно солнце взошло.
- Она довольно симпатичная, - признал Шарп и лишь потом осознал, в чём на самом деле сейчас признался ему адвокат. - О, черт…
- Что? - оскорбился Висенте.
- Не хватало, чтобы вы влюбились!
- Я не влюблён, - заявил Висенте, все еще оскорбленный, но было очевидно, что Кейт Кристофер его очаровала. Последние два или три года он набюдал за ней издалека и мечтал о ней, когда писал свои стихи; мысли о ней отвлекали его, когда он пытался погрузиться в свою философию, фантазии о ней не оставляли его, когда он рылся в пыльных книгах по юриспруденции. Она была как дантова Беатрис, недосягаемая английская девушка из большого дома на холме… И вот теперь она замужем за подполковником Кристофером!
Вот чем, думал Шарп, объясняется исчезновение глупой сучки. Она тайно сбежала! Но он всё же не мог понять, почему она скрывала свои чувства от матери, которая конечно одобрила бы ее выбор? Кристофер, насколько Шарп мог судить, благородного происхождения, богат, должным образом образован и, к тому же, джентльмен, - то есть, всё то, чего о Шарпе сказать, конечно, было нельзя. Кристофер тоже сильно злился и, когда Шарп достиг виллы, встретил его на ступеньках и вновь потребовал объяснить присутствие стрелка в Вила Реаль де Зедес.
- Я сказал вам, - повторил Шарп. - Нас отрезали. Мы не смогли пересечь реку.
- Сэр, - Кристофер оборвал его и замолчал, ожидая, что Шарп повторит обяснения, но Шарп молчал и смотрел мимо него в прихожую, где Кейт распаковывала большой кожаный чемодан, доставая свою одежду.
- Я дал вам приказ, - настойчиво напомнил о себе Кристофер.
- Мы не смогли пересечь реку, потому что не было моста. Он рухнул, - повторил Шарп. - Мы пошли к парому, но проклятые лягушатники сожгли его, так что теперь мы идем в Амаранте, но не можем двигаться по дорогам, потому что там лягушек, как вшей. И быстро идти я тоже не могу - у меня раненый. Есть ли здесь комната, куда мы можем его определить?
Кристофер сразу не ответил. Он ждал, чтобы Шарп добавил к своей тираде слово "сэр", но стрелок упрямо молчал. Кристофер вздохнул и посмотрел вдаль, туда, где в небе кружил канюк.
- Вы собираетесь остаться здесь сегодня вечером? - спросил он отстранённо.
- Мы шли три часа, - ответил Шарп.
Он не был уверен, что именно три, потому что у него не было часов, но, наверное, что-то вроде этого.
- Мы отдохнем и выступим завтра на рассвете.
- Французы захватят Амаранте, - сказал Кристофер, -
- Без сомнения, - неприветливо отозвался Шарп. - Но что ещё я могу сделать?
Кристофер вздрогнул от стона Хэгмэна.
- Позади дома есть конюшня, - сказал холодно подполковник. - Разместите раненого там. И кто это, чёрт возьми?
Он заметил пленника Висенте, лейтенанта Оливье. Шарп проследил взгляд Кристофера.
- Лягушатник, - ответил он. - Которого я собираюсь вздёрнуть.
Кристофер с ужасом уставился на Шарпа, но тут из дома вышла Кейт и приблизилась к нему. Он привлёк её к себе и обратился к Оливье:
- Monsieur! Venez id, s’il vous plait. (Мсье, подойдите, пожалуйста!)
- Он - пленный, - объяснил Шарп.
- Офицер?
- Лейтенант 18-го драгунского полка, - неохотно сказал Шарп.
Оливье с трудом протиснулся через ряд угрюмых стрелков, охранявших его.
Кристофер смерил Шарпа взглядом, полным высокомерного недоумения, и холодно сказал:
- Общепринятая практика предполагает разрешить офицеру дать слово чести. Где сабля лейтенанта?
- Это не мой пленный, а лейтенанта Висенте, - отозвался Шарп. - Лейтенант - адвокат. У него, видите ли, есть странная идея, что офицер должен предстать перед судом, а я всего лишь собирался его повесить.
Кейт тихо вскрикнула.
- Может, вам лучше зайти в дом, моя дорогая? - предложил Кристофер, но она не двинулась с места, и он не настаивал.
- За что вы собирались его повесить? - всмето этого спросил подполковник.
- Потому что он насильник, - непримиримо заявил Шарп, и это побудило Кейт снова вскрикнуть.
На сей раз Кристофер всё же вытеснил её в прихожую и резко сказал:
- Думайте, что говорите, в присутствии моей жены.
- Когда та девушка пристутствовала в своём доме, этот ублюдок изнасиловал ее, - парирвал Шарп. - Мы взяли его со спущенными брюками и болтающимся "инструментом". И что мне с ним было делать? Угостить его бренди и предложить ему партию в вист?
- Он - офицер и джентльмен, - заявил Кристофер, весьма заинтересованный тем, что Оливье служил в 18-м драгунском, то есть - вместе с капитаном Аржантоном. - Где его сабля?
Лейтенант Висенте, который забрал саблю у Оливье, представился, и Кристофер потребовал, чтобы французу вернули оружие. Португалец попытался объяснить, что Oливье обвиняется в преступлении и должен быть осуждён, но подполковник на безупречном португальском отверг эти доводы:
- Военные конвенции предполагают, что офицеры не должны подвергаться суду, как гражданские лица. Вы это должны знать, если вы - адвокат, как заявляет Шарп. Разрешение гражданского суда над военнопленными вызовет ответную реакцию. Судите этого человека и казните его, и французы сделают то же самое с каждым португальским офицером, взятым в плен. Вы понимаете это, конечно?
Винсенте признал силу аргумента, но не собирался сдаваться:
- Он - насильник!
- Он - военнопленный, - возразил Кристофер. - И вы передадите его под мой контроль.
Висенте все еще пытался сопротивляться. Кристофер, в конце концов, был в гражданском!
- Он был взят в плен солдатами португальской армии! - упрямо стоял на своём лейтенант.
- А я - подполковник британской армии Его Величества и, думаю, выше вас званием. Поэтому вы повинуетесь моему приказу, иначе окажетесь перед судом военного трибунала.
Висенте, потерпев поражение, отступил, и Кристофер, слегка поклонившись, вручил Оливье его саблю.
- Вы окажете мне честь подождать внутри? - предложил он французу, и, когда совершенно свободный Оливье вошёл в дом, Кристофер взбежал по ступенькам и посмотрел поверх голов Шарпа и Висенте на белое облако пыли, появившееся на тропе, тянущейся от дороги. Большой отряд всадников приближался к деревне, и Кристофер понял, что это - каитан Аржантон со своим эскортом. Тревога омрачила его лицо, он взглянул на Шарпа, потом на приближающихся кавалеристов. Он не мог позволить им встретиться!
- Шарп, - заявил он. - Я даю вам ещё один приказ.
- Как скажете, сэр, - неохотно отозвался Шарп.
- Вы останетесь здесь и будете охранять мою жену, - сказал Кристофер. - Это ваши лошади? - Он указал на дюжину лошадей, захваченных в Барка д’Aвинтас, большинство которых были все еще осёдланы. - Я возьму двух.
Он заглянул в прихожую и подозвал Оливье:
- Мсье! Вы будете сопровождать меня. Мы отправляемся прямо сейчас. Дражайшая? - он взял Кейт за руку. - Вы останетесь здесь и будете ждать моего возвращения. Я отлучусь ненадолго. Самое большее - на час.
Он наклонился, поцеловал пальцы Кейт, затем поспешно вышел, вскочил в седло, подождал, пока к нему не присоединится Оливье, а потом оба всадника поскакали вниз по дороге.
- Оставайтесь здесь, Шарп! - крикнул, отъезжая, Кристофер. - Никуда не уходите! Это - приказ!
Висенте проводил Кристофера и француза взглядом, пока они не скрылись вдали:
- Зачем он взял француза?
- Бог его знает, - отозвался Шарп.
Пока Додд и три других стрелка повезли Хэгмэна к конюшне, он поднялся на крыльцо, вынул свою превосходную подзорную трубу, устроив её на краю резного каменного вазона, и направил на приближающихся всадников. Зелёные мундиры с розовой отделкой, коричневые чехлы на отполированных шлемах… Французские драгуны! Сотня? Может, и больше. Всадники придержали лошадей, увидев появившихся из деревни Кристофера и Оливье. Шарп передал трубу Харперу.
- О чём этот скользкий педераст говорит с "граппо" (по французски - "жабами", но на английском слово звучит как "говнюки")?
- Бог его знает, сэр, - отозвался Харпер.
- Так понаблюдайте за ними, Пат, понаблюдайте, - сказал Шарп, - И если они приблизятся, сообщите мне.
Он вошёл в дом, пинком небрежно распахнув массивную дверь. Лейтенант Висенте не сводил преданного и восхищённого взгляда с Кейт Сэвидж, которую, очевидно, нужно было называть уже Кейт Кристофер. Шарп снял кивер, пригладил рукой недавно подстриженные волосы.
- Ваш муж отправился вести переговоры с французами, - сказал он и, натолкнувшись на хмурый неприветливый взгляд девушки, задался вопросом, чем именно она недовольна: тем, что её муж общается с французами, или тем, что он, Шарп, имел наглость обратиться к ней. - Вы можете мне объяснить, почему?
- Вы должны спросить его, лейтенант, - ответила она холодно.
- Меня зовут Шарп.
- Я знаю ваше имя.
- Для друзей - Ричард.
- Хорошо, что у вас есть хоть какие-то друзья, мистер Шарп, - заявила Кейт.
Она смело смотрела на него, и Шарп подумал, какая же она красавица. Именно такие лица живописцы увековечивают на своих картинах. Было неудивительно, что все эти заумные поэты и философы, приятели Висенте, поклонялись ей, как божеству, не смея приблизиться.
- Итак, почему подполковник Кристофер беседует с лягушатниками, мэм?
Кейт захлопала глазами, удивлённая не тем, что её муж ведёт беседы с врагом, а потому, что её впервые назвали "мэм".
- Я сказала вам, лейтенант, - сказала она не слишком любезно. - Спросите у моего мужа.
Шарп обошёл вестибюль. Он восхитился изогнутой мраморной лестницей, пристально рассмотрел прекрасный гобелен, изображающий охотниц, преследующих оленя, и два бюста, стоящие в нишах напротив друг друга. Бюсты, очевидно, были привезены из Англии господином Сэвиджем, потому что один изображал Джона Мильтона, а на другом была подпись "Джон Баньян".
- Меня послали за вами, - сказал он Кейт, всё ещё не сводя глаз с Баньяна.
- За мной, мистер Шарп?
- Капитан Хоган приказал найти вас и проводить к вашей матери. Она волнуется за вас.
Кейт покраснела:
- У моей матери нет никакой причины волноваться. У меня теперь есть муж.
- Теперь? - спросил Шарп. - Вы вышли замуж сегодня утром? Мы это видели в церкви?
- Это не ваше дело! - в отчаянии выпалила Кейт.
Висенте расстроился. Ему казалось, что Шарп запугивает обожаемую им женщину.
- Если вы замужем, мэм, то это, конечно, не моё дело, - заявил Шарп. - Я же не могу забрать замужнюю женщину у её мужа, не так ли?
- Конечно, нет, - отрезала Кейт, - И мы действительно поженились этим утром.
- Мои поздравления, мэм, - отозвался Шарп и остановился перед превосходными старинными напольными часами с маятником. Их циферблат украшали улыбающиеся луны и надпись "Томас Томпэн, Лондон". Он открыл полированную дверцу и дёрнул гирьку, чтобы привести в действие механизм.
- Думаю, ваша мать обрадуется, мэм.
- Не ваше дело, лейтенант, - еле сдерживаясь, ответила Кейт.
- Жаль, что её здесь не было, а? Ваша мать была в слезах, когда я видел её в последний раз. - Шарп дразнил её. - Он и вправду подполковник?
Вопрос застал Кейт врасплох, особенно после известия, что её мать была расстроена. Она покраснела, потом приняла надменный и оскорблённый вид.
- Конечно он - подполковник, - негодующе заявила она. - А вы - наглец, мистер Шарп.
Шарп засмеялся. Шрам на щеке придавал ему зловещее выражение, но когда он улыбался или смеялся, его лицо становилось совсем другим, и Кейт, к ее удивлению, почувствовала, что ее сердце на мгновение замерло. Она помнила историю, которую Кристофер рассказал ей, о том, как леди Грейс погубила свою репутацию, живя с этим человеком. Кристофер выразился так: "ловила рыбку в грязном пруду", - но внезапно Кейт позавидовала леди Грейс, а затем вспомнила, что меньше часа назад вышла замуж, и очень устыдилась. Но всё же, думала она, этот проходимец ужасно привлекателен, когда улыбается… и он продолжал ей улыбаться.
- Вы правы, - сказал Шарп, - Я наглец. Всегда таким был и, наверное, буду. Прошу прощения, мэм. - он ещё раз осмотрелся. - Это - дом вашей матери?
- После смерти отца это - мой дом, - сказала Кейт. - Теперь, я предполагаю, это - собственность моего мужа.
- Мой человек ранен, и ваш муж сказал, что он должен быть размещен в конюшне. Мне не нравится, что раненый находится в конюшне, когда в доме столько комнат.
Кейт покраснела, хотя Шарп не понял, по какой причине, и указала на дверь, ведущую в заднюю половину дома:
- Слуги располагаются возле кухни, и я уверена, что там найдётся удобная комната.
Она отступила в сторону и вновь жестом показала дверь на половину слуг:
- Не хотите ли посмотреть?
- Непременно, мэм, - сказал Шарп, но не сдвинулся с места, продолжая изучающее разглядывать её.
- Что-нибудь ещё? - спросила Кейт, смущённая его помрачневшим пристальным взглядом.
- Поздравляю с заключением брака, мэм.
- Спасибо, лейтенант.
- Поспешный брак, - Шарп сделал паузу, увидел вспышку гнева в её глазах и вновь ей улыбнулся. - Такое бывает в военное время. Я покручусь снаружи, мэм.