При таких обстоятельствах лишь редкие испанские и португальские корабли рисковали добираться до Японии и Китая, радуясь дружественным отношениям с Новороссией. Сами русы, два года потратили на попытки установления дипломатических и торговых отношений со страной Утренней Свежести, как называют Корею, ничего не добились. Все многочисленные послания, письма, подарки, направленные официальным властям Кореи Фёдором Лютовым, не получили никаких ответов. Просто никаких, даже отрицательных, русов игнорировали самым невозмутимым образом. А попытки торговать в корейских портах, даже просто зайти в порт и высадиться там с кораблей, пресекались, вплоть до выстрелов из пушек. Столкнувшись с ярко выраженным нежеланием корейцев вести равноправные переговоры о сотрудничестве, русы не стали вести себя, как казаки атамана Кольцо. Никаких антикорейских действий русы демонстративно не допускали, руководство Новороссии нуждалось в союзнике на Дальнем Востоке, однако, в отношении Китая подобных запретов не было.
Потому, с уменьшением судоходства в дальневосточных морях, русы перешли к прямым нападениям на китайское побережье. Новороссийские корабли не только ограбили богатейшие порты Циндао и Ханчжоу, где захватили фантастическую добычу. Русские капитаны наладили связи с южно-китайскими инсургентами, давно мечтавшими о независимости от Пекина. Теперь корабли с оружием и боеприпасами из Волжска шли не только в Чхонджин, Находку или острог Восточный на острове Хонсю, но и в южно-китайские порты. А инструкторы-русы усиленно тренировали молодых ханьцев в обращении с ружьями и приёмам победоносной войны. Самым удачным решением подобных тренировок стало участие двух тысяч китайских инсургентов в боевых действиях против извечных врагов - японцев, на острове Хонсю.
Когда к войскам русов, захватившим север острова Хонсю, добавились две тысячи китайцев, их количество фактически утроилось. Кроме того, японцы, вынужденные терпеть поражение за поражением от извечных противников - ханьцев, резко упали духом. Отряды самураев бросались в самоубийственные атаки, надеясь ввязаться в рукопашную с проклятыми ханьцами. Но, даже не доходили до своих врагов, расстреливаемые на расстоянии из ружей. В свою очередь, в отличие от индусов и русов, китайцы ненавидели японцев, уничтожая их при каждом удобном случае. Так сказать, делали им "обратку", за геноцид айнов. А Лютов и его командиры, насмотревшиеся на "подвиги" самих самураев в отношении простых людей, рубивших головы простолюдинам без особых причин, сплошь и рядом, не пытались остановить "китайских товарищей".
Потому, спустя два месяца после привлечения ханьцев к боевым действиям на острове Хонсю, отступление японцев превратилось в повальное бегство. Когда наступающие отряды русов продвигались по сорок-пятьдесят вёрст в день, в условиях бездорожья и пеших переходов. При этом дворянские поместья стояли брошенными или сожженными, только нищие крестьяне равнодушно ждали своей участи. Что характерно, этих забитых крестьян, ханьцы не трогали, не считая их достойными врагами. Только на подступах к Киото трёхтысячный отряд Фёдора Лютова, наконец, встретил собравшуюся армию сёгуна. По разным оценкам, японцы нагнали от ста пятидесяти тысяч, до двух сотен тысяч войска. Видимо собирались дать решительный бой агрессору на берегах озера Бива. Чтобы русы не обошли армию сёгуна, согнанные со всей округи крестьяне вырыли вокруг столицы настоящую оборонительную линию, из рва и насыпи, утыканных частоколом. Когда разведка донесла о приготовлениях, Лютов едва не отказался от дальнейшего продвижения. Но, почти три года войны с айнами и японцами, дали необходимый опыт, его отряд лишь замедлил движение, усиленно подтягивая тылы и боеприпасы.
Дополнительно с прибывших на побережье кораблей были демонтированы и доставлены на берег три четверти орудий, с боезапасом. Благо, боеприпасов было в достатке, оружейная фабрика в Волжске всё равно не имела иного рынка сбыта, кроме, как своим отрядам и казакам. Из привезённых четыре года назад сотни орудий, почти три десятка давно вышли из строя, расстреляв стволы. По пять орудий остались на приданных кораблях, да в каждом остроге не меньше пяти пушек установили. К счастью Пётр Головлёв не забывал отправлять Лютову новые, модернизированные гаубицы именно для работы на суше. В результате, к озеру Бива армия русов имела в своём составе три тысячи пехотинцев, четыре десятка старых пушек, тридцать новых гаубиц с дальностью стрельбы семь вёрст, двенадцать морских орудий с дальностью стрельбы шесть вёрст.
- Что, господа офицеры, рискнём? - Мрачно обвёл взглядом Лютов своих офицеров на последнем военном совете, когда до позиций японской армии остались всего двадцать вёрст. Полтора часа прошли в обсуждении предстоящего сражения, в рассмотрении всех возможных вариантов на созданном макете. - У нас последняя возможность уклониться от сражения. Если кто-то не верит в нашу победу, прошу высказаться именно сейчас, пока мы сможем спасти отряд от разгрома.
Офицеры молчали, даже самоуверенные китайцы притихли, высчитывая количество врагов, приходящееся на каждого своего бойца. Предстоящее сражение попахивало отвратительной авантюрой. А зная поведение самураев после боя, их отношение к побеждённым врагам, никто из присутствующих не надеялся на плен и выкуп. Проигранное сражение обещало верную гибель всем, от последнего обозного крестьянина, до самого Фёдора Лютова. Однако, отступление при всех шансах выжить, приносило полную потерю территории и лица, как говорят на Востоке. Все офицеры это понимали, как и то, что начинать через год-два с большей армией всё заново будет гораздо сложнее. И крови прольётся в десять раз больше. И русов будут бить в спину, предавать и обманывать, как людей трусливых и бесчестных.
- Надо идти вперёд. - После долгого молчания ответил за всех начальник штаба. - Лучше погибнуть с честью, чем жить с позором. Но! - Офицер поднялся и осмотрел всех своих коллег. - Но! Я уверен в нашей победе, да, уверен! Как нас учил Пётр Иванович, воюют не числом, а умением. Никто в мире, тем более, на этом сыром острове, не сравнится с нами умением воевать. Русы прошли половину мира и нигде не знали поражений! Оружия и боеприпасов у нас достаточно, чтобы каждого врага убить по три раза, главное, чтобы завтра никто не струсил и не изменил план сражения.
- Хорошо, завтра мы должны доказать, что не хуже отряда подполковника Гогеншауфена, разбившего армию Великих Моголов. Тем более, что нас больше, чем было бойцов у подполковника. Уверен, мы справимся с задачей, бойцы сёгуна не сильнее загиндаров армии Великих Моголов. - Подытожил Лютов, заканчивая совещание.
Главным сюрпризом прошедшего совещания был предстоящий ночной марш отряда русов к расположению армии сёгуна. Три тысячи опытных бойцов двигались по заранее разведанной трассе, где их через каждые полверсты встречали высланные разведчики. С артиллерией и боеприпасами было хуже, но накануне утром Фёдор Лютов лично проехал на машине до выбранной позиции неподалёку от армии сёгуна. Лютов с начальником штаба и командирами трёх батарей побывал на месте предстоящей дислокации. Офицеры разметили при свете дня позиции, наметили контуры орудийных двориков, произвели измерения дальности до цели, сняли угломером координаты цели, произвели привязку целеуказателей. Ночью задачей русов был не только быстрый марш, но и оборудование необходимых позиций.
К счастью, именно этой ночью природа помогла русам, ясная сухая погода спокойно давала полумесяцу освещать дорогу. Передовые отряды по мере прибытия на место сразу начинали окапываться, выдвинутые заранее вперёд китайцы под руководством пушкарей спешно сооружали позиции для батарей. Что такое двадцать вёрст для обычного человека? Четыре часа пути, редко - пять. Почти столько же для машин, двигающихся ночью с грузом боеприпасов и прицепленными орудиями. И вдвое больше времени понадобится для гружёных припасами телег, чьё черепашье движение грозило сорвать всю операцию. Ночи в субтропиках, на широте города Киото, несмотря на южный пояс, всё же не длиннее восьми часов. Потому, когда отряд Фёдора Лютова закончил окапываться и приготовился к сражению, часть стрелкового боеприпаса была ещё в пути.
- Начнём? - Лютов рассматривал в подзорную трубу позиции армии сёгуна, где с рассветом только начинался подъём. Раскинувшаяся на огромном поле в трёх верстах от русов японская армия казалась бескрайней. Ровно посреди моря шатров красовался аккуратный квадрат ставки сёгуна, подчёркнуто отрезанный от остальных линией нетронутого травяного покрова. До него было от орудийных позиций пять вёрст шестьсот метров, это офицеры измерили ещё накануне. Именно с этого квадрата и начнут свой обстрел новейшие гаубицы русов. Морские орудия имеют свои разведанные цели - их задача уничтожить немногочисленную японскую конницу. Простые пушки выведены на прямую наводку и будут молчать, в ожидании контратаки войск сёгуна.
Да, именно в расчёте на массированное применение артиллерии строился весь замысел предстоящего сражения. Задачей окопавшейся в круговой обороне пехоты была защита пушкарей. В сражении с любым отрядом такая тактика, наряду с внезапностью начала артподготовки, давала полную уверенность в победе. Но, полторы-две сотни тысяч вражеских бойцов одной своей массой могли задавить любую тактику, любое воинское искусство. При таком-то превышении в численности, на два порядка. Как в аналогичной ситуации говорил маршал Жуков - "При такой численности о сопротивлении противника не докладывают, докладывают о скорости продвижения вперёд".
Первые выстрелы разбудили всю округу озёрной дичи, десятки стай уток заметались над камышами, сталкиваясь друг с другом. Тут же взлетали напуганные цапли и журавли, чтобы попытаться спрятаться в ближайших зарослях. Однако, два пристрелочных выстрела из одного орудия быстро взяли ставку сёгуна в узкую вилку, пушкари воевали давно, и не тратили попусту боеприпасы. После уточнения прицелов, гаубицы, а за ними морские орудия открыли беглый огонь по лагерю армии сёгуна. После первых двух попаданий в ставку сёгуна, каждое орудие начало стрельбу по своей, заранее написанной программе, где были указаны прицельные данные. Таким способом Лютов пытался охватить огнём максимальную площадь вражеского лагеря, в надежде не дать собраться японцам для контратаки. Орудия неторопливо смешивали вражеские позиции с землёй, временами давая остыть раскалённым стволам. Канонада длилась полчаса, территорию бывшего вражеского лагеря затянуло густой пеленой пыли и дыма.
- Прекратить огонь, - скомандовал Лютов. - Отправить третью китайскую роту на разведку.
На позициях раздались крики командиров, пушкари занялись уборкой и чисткой орудий. Как раз к этому времени в тылу появились первые машины, тянувшие на прицепах подводы с боеприпасами. Кашевары полевых кухонь заканчивали приготовление завтрака. Несмотря на густую вонь сгоревшего пороха, окутавшую позиции, и не спешившую уплывать по ветру, все русы и китайцы чувствовали облегчение. Что бы ни произошло дальше, врагу досталось очень хорошо, совесть бойцов была чиста, они не зря провели бессонную ночь. Так, в привычных боевых хлопотах прошёл час, китайцы успели вернуться из разведки, прихватив пару пленников и труп сёгуна, остальные бойцы позавтракали. Пыль и дым над позициями японцев рассеялись, открыв для обзора тягостное зрелище.
Впрочем, для офицеров и бойцов русского отряда, зрелище было вполне привычным и ожидаемым. По указанию Лютова наблюдатели сразу занялись подсчётом убитых и раненых японцев. А конно-моторизованные группы разведки отправились в трёх возможных направлениях самой вероятной концентрации отступивших вражеских войск. Лютов не спешил менять обустроенные позиции отряда, пока не прояснится перспектива с вражеской армией. Он никогда не считал противника слабым и глупым, а сам Фёдор наверняка бы уже организовал сбор бежавших отрядов и попытался обойти врага, чтобы ударить в тыл. Значит, следовало ждать подобных действий от японцев, для чего и нужна разведка.
- Ладно, - Лютов встряхнул головой, выходя из воспоминаний. Он сделал глоток своего "казачьего чая", который остыл вполне, чтобы пить его свободно, но, не настолько, чтобы потерять вкус. - Чёрт возьми, старею, стал часто вспоминать прошлое. Говорят, так поступают лишь старики. Хотя, есть чем гордиться, после гибели сёгуна японская армия не смогла собраться, разбежавшись по своим княжествам.
- Да, именно поэтому и удалось, сегодня подписать мирный договор, - Фёдор допил напиток и подошёл к печи, прижавшись рукой к тёплым изразцам. - Однако, пришлось ждать мирного договора полгода, за которые успели выстроить острог и дома для бойцов и офицеров. У многих печи не просохли, правда. Вроде, неплохо сработали, не хуже Гогеншауфена, и результат достойный.
- Сейчас можно заняться вплотную островами Окинавой и Формозой, как и приказывал Пётр Иванович.
Глава четвёртая. Польский след
Ранним июльским утром 7113 (1605) года пятеро всадников въезжали в славный город Льеж через западные ворота. Дремавшие на ласковом утреннем солнышке стражники непроизвольно вытянулись вдоль дороги, удивлённо рассматривая таинственных незнакомцев. Посмотреть было на кого, все пятеро сидели на редких грациозных туркменских жеребцах посадкой опытных наездников. Въевшийся многолетний загар и чёрные волосы мужчин ясно показывали, что все они южане, но не мавры, кожа на лицах когда-то была белой. Одеты всадники были по последней моде, пришедшей из Западного Магадана, синие брюки из хлопковой ткани, лёгкие рубашки, синие же хлопковые куртки русского стиля, полусапожки из натуральной хромовой кожи. Широкополые шляпы и поясные кобуры с револьверами дополняли скромные, но дорогие костюмы мужчин, выдержанные в привычном стиле русов, без всяких украшений и кружев. Не считать же украшениями большие нагрудные золотые православные кресты на золотых цепочках, видневшиеся в распахнутых воротах рубашек.
- Русы, - едва не поклонился от испуга десятник стражи, вспоминая пять лет, проведённые в плену. Но удержался, вспоминая, как приветствуют воины-русы друг друга, поднял ладонь правой руки к виску, отдавая честь.
Все пятеро всадников привычно вскинули правые руки к полям шляп, отвечая на приветствие. Одновременность и привычность движений выдавала офицеров, старыми служаками русы, не могли быть в силу своей молодости. Самый старший из них вряд ли достиг двадцати пяти летнего возраста. Он и спросил у десятника, остановив коня неуловимым движением колен, - Командир, в какой гостинице клопов меньше?
- "Толстый олень", от ворот направо, двести шагов, - также на русском языке ответил десятник, показывая рукой направление.
- Спасибо, - приподнял шляпу парень, блеснув на солнце ярко-синими глазами, улыбнулся оскалом белоснежных зубов и продолжил неторопливый путь в указанном направлении. Его молчаливые спутники последовали за ним, управляя жеребцами без помощи уздечки, а шпор на сапогах у них и не было.
- Жадные эти русы, даже монетку пожалел богатей, - пробормотал толстый Эдмунд, усаживаясь на свой продавленный тюфяк. - Наш барон обязательно бы монетку кинул. А эти скряги…
- Дурак ты, - беззлобно отвернулся десятник, глядя вслед последним русам. - Они нам честь отдали, как равным. И офицер "спасибо" сказал, знаешь, что это по-русски означает?
- Нет, я по-русски только торговаться умею. - Пожал плечами Эдмунд.
- Спаси бог, вот что это означает. Благословил он нас, понял, дубина? - Десятник с горечью очередной раз пожалел, что не остался в Новороссии, когда вербовщики предлагали, домой захотел, дурак! - Какой дворянин тебе честь отдаст или благословенья пожелает? Они и деньги нам не в руку дают, а кидают, как свиньям или нищим. А в Новороссии нищих нет. - Скрипнул зубами десятник, размышляя о превратностях судьбы. Ясно же было, что спутники старшего офицера совсем не русы, видать, хватило ума у парней завербоваться в Новороссию, молодцы. Может, и мне всё бросить, да податься в Новороссию? Нет, старый уже, дети, хозяйство, отец болеет, придётся доживать дома. Опоздал.
А пятеро всадников тем временем заносили свои вещи в гостиницу, не самую дорогую, но, действительно, самую чистую в черте городских стен Льежа. Вещей у привычных путешественников было немного, пара смены белья, второй комплект одежды и обуви, несколько банок тушёнки. Больше половины груза занимали три переносных рации с батареями, патроны к карабинам и револьверам. Да спутники Сергея Кожина не могли обойтись без своих клинков, у всех в походных вьюках были припрятаны привычные боевые сабли, прошедшие горы Афганистана и пустыни Туркестана. Сам командир группы безопасников, давно стремился работать по принципу своего отца. Николай Кожин любил повторять, - Если ты начал стрелять или убивать, считай, работа провалена.
Потому и не брал ничего с собой, кроме верного револьвера, капитан безопасности Новороссии Кожин. Да, уже капитан, четвёртую звезду на погон, он получил неделю назад, за успешное пресечение восстания на Острове. Будут, конечно, и другие награды, - ордена и премии, в этом капитан не сомневался. Но, сейчас он стремился распутать клубок иностранных следов, так удачно обнаруженных в Петербурге. Там, на родине, после успешного отражения попытки интервенции со стороны ирландских эрлов, после которой сорок тысяч крепких ирландских мужчин оказались в плену, и, без того было много интересной работы с пленными. Утонувших и погибших никто не считал, но, не менее десяти тысяч будет. Потеря пятидесяти тысяч мужчин, в большинстве своём воинов, в течение одного дня поставила Изумрудный остров в сложное положение.
Большинство ирландских сторонников войны с Новороссией (читай - агенты Франции, Испании и Папской области), лишились своих дружин и отрядов. Этим, наверняка, воспользуются другие эрлы, не рискнувшие отправить своих воинов в набег на Новороссию. Капитан Кожин не сомневался, что работа ирландского отдела службы безопасности в этом направлении уже ведётся. И, не пройдёт и пары месяцев, как Ирландия запылает огнём гражданской войны, в которой противникам Новороссии придётся туго. Сергей с удовольствием бы окунулся в интереснейший клубок плетения интриги во вражеской стране. Нет ничего азартнее вбрасывания нужных слухов, распространения дозированной информации, чтобы враги своими руками резали друг друга, к пользе и выгоде Новороссии. Хотя, Кожин и так выбрал себе самое интересное направление работы, уцепился за след таинственного Вацлава Поляка.
Тогда в Петербурге, после получения досрочного звания, временный наместник Новороссии Валентин Седов долго беседовал со своим крестником Сергеем Кожиным. Сын Николая Кожина не подвёл его друга, команда детей и внуков магаданцев справилась с попыткой бунта и восстания на Острове, отстояла побережье от ирландской интервенции. Ситуацию на островной части страны быстро удалось нормализовать, отделавшись небольшими потерями. Жаль, Ульян Мальборо, тело которого к тому времени нашли, оказался одним из организаторов заговора. Как удалось узнать из допросов его приближённых, бывшему лорду и пэру не давала покоя необходимость подчиняться выскочкам-русам. Пусть умным, много знающим, пусть дворянам, но, Мальборо были пэрами, а в Новороссии они стали вровень с кузнецами и торговцами, простыми офицерами и крещёными индусами.