Горные кручи вокруг и глубокие ущелья с дозорными Шамиля на вершинах. Терцы вышли в поход…
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 5
Глава третья 9
Глава четвертая 14
Глава пятая 20
Глава шестая 26
Глава седьмая 32
Глава восьмая 38
Глава девятая 42
Глава десятая 49
Глава одиннадцатая 53
Глава двенадцатая 58
Глава тринадцатая 63
Глава четырнадцатая 68
Юрий Иванов-Милюхин
АБРЕКИ ШАМИЛЯ
Роман
Глава первая
Три чистопородных кабардинца вынесли за околицу станицы троих вооруженных всадников, где их уже поджидал небольшой отряд терских казаков, собравшихся нести службу на кордоне. Вся группа галопом помчалась на заход солнца, восседая на лошадях как влитые, с выдвинутым вперед левым плечом. Так ездили только чеченские и дагестанские наездники, презирающие даже смерть. Наступало то время суток, когда день сходился с ночью, размывая очертания предметов, но дорога была знакома до мелочей, каждый бугорок или куст на ней успел формами впечататься в сознание служивых. И все-таки хорунжий Панкрат выдвинул двух верховых саженей на сто перед отрядом, ему были известны повадки абреков, извлекающих выгоду из любого природного неудобства. Вот и сейчас, не успели разведчики подъехать к зарослям камыша, как один из них поднял руку, призывая станичников задержать движение. Подождав немного и не увидев успокаивающей отмашки, хорунжий указал глазами, чтобы увязавшиеся за ним двое его младших братьев, Захарка с Петрашкой, оставались с отрядом, сам же рысью направился к разведчикам. Казаки продолжали стоять на месте, не решаясь въезжать в густой лес тростника.
- Заметили что? - подскакивая, негромко спросил Панкрат.
- Кажись, засада, - ответил недавно призванный в строевые малолетка. - Со стороны берега камышовые махалки здорово качнулись.
- А ежели это кабан или другой какой зверь? - с сомнением посмотрел на хорунжего другой из малолеток, не переставая выдерживать стойку. Постоянное напряжение принуждало казаков четко исполнять все команды, пусть даже потом угроза оказывалась ложной.
- Сейчас проверим.
Дав знак, чтобы молодые казаки приготовили ружья к бою, Панкрат потянул за поводья, осторожно въехал в заросли по пробитой патрулями тропе. Он понимал, что постовые на кордоне ждут пересменки и разбросанные по берегу реки секретчики могли присоединиться к ним, чтобы вместе выкурить трубку или попить чайку. Такое случалось редко, только тогда, когда русские полки переходили на другой берег Терека и наводили порядок в чеченских аулах. Сейчас был именно тот случай, перед большим наступлением войсковое начальство решило нагнать шороху на немирных горцев, пытаясь отбить у них охоту в свое отсутствие нападать на мирные населенные пункты. Но и без секретчиков чеченцы лишь в единичных случаях устраивали засады на этом участке - слишком близко на въезде в станицу располагались русские и казачьи посты.
Казак сумел проехать до середины тропы, когда из сухостоя выпрыгнул одетый в рваный бешмет абрек и почти не целясь выстрелил в него из ружья. Панкрат едва успел спрятаться за холкой коня, в следующее мгновение он ударил лошадь каблуками под брюхо, на ходу вырывая шашку. Разбойник шмыгнул было снова в заросли, но конец клинка глубоко вспорол ему спину. Заваливаясь на тростниковую подстилку, абрек оскалил крепкие зубы, осыпая врага беззвучными проклятиями. Панкрат завертелся на месте, он знал по опыту, что чеченские бандиты по одному не ходят, значит, где-то прятались остальные. Вокруг ничего не указывало на присутствие людей, но ощущалось, что это обстоятельство обманчиво. Жестяной шорох прожаренного за лето камышового сухостоя нагнетал чувство тревоги, она заполняла грудь, призывая немедленно покинуть это место. Хотелось крикнуть оставшимся на границе с зарослями подчиненным, чтобы они поворачивали обратно. И вдруг Панкрат отчетливо понял, что его занесло в самый центр разбойничьей засады. По телу прокатился холодок от мысли, что секретчиков, скорее всего, в живых уже нет, их или неслышно сняли кинжалами, или накинули на шеи волосяные удавки и пустили тела по течению. Одного он не знал, почему разбойник выстрелил в него из ружья, глупым поступком привлекая к себе внимание. Лишь много позже выяснил, что чеченцы боялись сходиться с ним в поединках, считая его самым искусным воином на всей Кавказской линии. А сейчас он думал о том, что абреки решили, если они обезглавят отряд, то победа полностью будет принадлежать им. Отчасти так оно и было на самом деле.
К сожалению, планы противника оказались куда коварнее. Пока Панкрат крутился на месте в поисках врага, отряд сорвался на выручку его самого, и это стало непростительной ошибкой всех без исключения.
- Назад, назад! - закричал хорунжий, предвидя, какой конец ожидает станичников. - Стай-ять, твою дивизию…
Но было уже поздно, как только верховые ворвались в заросли камыша, с разных сторон по ним ударили залпы из винтовок и пистолетов, в ответ прозвучало лишь несколько суматошных выстрелов. Старые воины и малолетки падали с седел перезрелыми грушами, обезумевшие от грохота и свиста пуль лошади тащили за собой хозяев, не успевших выдернуть ноги из стремян. Впервые Панкрат наблюдал свое воинство в таком беззащитном состоянии, он готов был зубами вцепиться во врага, которого надежно укрывали длинные полые стебли, отзывавшиеся костяным стуком на каждое проявление загнанной в угол тишины. На какое-то мгновение сознание у него прояснилось, он бросил дикий взгляд на остатки отряда, заметил вдруг повисшего на холке лошади Захара и сорвался ему навстречу:
- Гони, братка, на кордон, - выдергивая из-за голенища ноговицы нагайку, огрел он ею Захарова кабардинца. Брат оторвал плечи от лошадиной гривы, поддернул уздечку, а Панкрат не уставал стегать его коня по бокам. - Уходи отсюда, братка, богом заклинаю…
Средний из братьев встрепенулся, воткнул каблуки сапог под конские бока, с места переходя в карьер, за ним едва не над тропой взвился на лошади рассыльный Пантелейка. Еще один малолетка на рысаке распушил полы черкески, норовя не отстать от ушедших вперед. А Панкрат продолжал крутиться на крохотном пятачке, бешенными зрачками пожирая каждого упавшего с седла на землю сослуживца, он искал младшего Петрашку. Среди казаков на дороге, убитых или подававших еще признаки жизни, его не находилось, не оказалось и в камышовых зарослях между станичниками, разметавшимися в последнем боевом рывке. Из-за коричневых стеблей выскочили вооруженные до зубов абреки во главе с кровником Мусой, восседавшем на арабском скакуне. Остановившись сбоку тропы, одноногий главарь разбойников поддернул поводья, сплюнул в сторону и нагло ухмыльнулся. Сейчас он наслаждался властью над своим врагом, попавшим в бандитские силки. Ведь не только сотник Дарган, отец Панкрата, срубил троих самых близких родственников абрека - деда с отцом и с двумя родными тетками, но и сам хорунжий покалечил главаря, отрубив ему ногу выше колена.
- Вот мы и встретились, Панкрат, - покривил он тонкие губы. - Если гора с горой не сходятся, потому что они каменные, то человеку это свойственно, человек - существо суетливое.
- Если случай свел нас вновь, то почему бы нам не продолжить поединок, - ощущая, что начинает превращаться в настоящего зверя, немедленно откликнулся казак. - Прикажи своим головорезам расчистить место и приступим.
- Ты хочешь, чтобы мы померялись силой прямо здесь? - уперся руками в бока абрек.
- Лучшего места, Муса, нам сейчас не сыскать, - подзадорил чеченца хорунжий. - Надеюсь, ты не забыл, как хотел ускакать от меня, когда мы сошлись с тобой на подворье нашего дома? Тогда я успел достать тебя шашкой, штанина, вон, до сих пор пустая. Видать не отросла нога-то. Так что продолжим, Муса, ведь ты же мужчина.
- С поединком ты опоздал, казак, - с угрозой ухмыльнулся абрек, видно было, что он рассчитывал на такие обстоятельства, при которых его честь не будет затронута. - Во первых, тут не место для выяснения отношений, а во вторых, ты прекрасно знаешь, что скоро здесь будут и часовые с кордона, и русские с казаками из станицы.
- Тогда что ты предлагаешь? - ощерился Панкрат, успокаивая пытавшегося подняться на дыбы кабардинца.
- Тебе ничего не остается, как сдаться на милость победителя, - хохотнул разбойник. - Мы наслышаны о сокровищах, которые твой отец привез из похода в страну, где правил Наполеон. Вот пусть он с нами и поделится теми драгоценностями. За тебя.
- Ты в своем уме? Откуда такие сведения? - опешил хорунжий. - Даже я не ведаю, что у батяки есть, а чего нет.
- А мы знаем, потому что есть люди и у вас, и у нас, помнящие, на какие деньги Дарган выкупил дом у войсковой старшинихи, на какие содержал табуны лошадей, за которыми присматривали конюхи с пастухами, - начал перечислять главарь. - Несколько лет назад он отправил твоего брата Захара учиться в Санкт - Петербург, по нашим сведениям, за учебу с проживанием сип-сиповичи берут немалую плату. А сейчас на каникулы приехал твой младший брат Петрашка, тоже три года как в московских университетах. На все про все нужны большие деньги.
- Батяка с мамукой оплачивают учебу вырученными от продажи лошадей ассигнациями, про это тебе никто не намекал?
- Не спорю, на Кавказе лошади идут первыми после оружия, но их или разводят сами, или угоняют у ленивых, или силой отбирают у слабых. Покупают только единицы и состояния на них не сделаешь, - покривился Муса, он тут-же прищурил бесцветные глаза. - Мы считаем, что у Даргана от французского похода остались сундуки, полные золота, потому что здесь тратить сокровища не на что.
- Тогда попробуй найти эти сундуки и забрать их себе, а за меня ты ломанного гроша не получишь, даже если этот грош, как ты говоришь, окажется в нашей семейной копилке, - взорвался хорунжий. - Выходи на поединок и пусть твои прихвостни станут свидетелями, каким паршивым бараном ты был всегда.
Главарь абреков завилял налитыми бешенством глазами, оскорбления казака хлестко ударили по его щекам, вспыхнувшим огнем ярости. Затем он процедил сквозь зубы:
- Я уже сказал, что с удовольствием сразился бы с тобой один на один, как повелевают законы наших гор, но у нас нет времени, - он нервно подергал усами. - Твоего брата мы переправили за Терек и начальная цена ему уже определена. Осталась очередь за тобой.
- Вы захватили его?.. - подался вперед Панкрат, его словно окатили ледяной водой, он вспомнил, что Петрашки нигде не оказалось. - Если это правда, то ты мой кровник до конца твоих дней. Говори, бешенный зверь, что ты решил сделать с братом?
- Твои дни, хорунжий, тоже сочтены. А малолетку мы продадим в рабы тому, кто больше за него заплатит русскими деньгами, - сверкнул стальными зрачками абрек. Он коротко приказал своим воинам. - Взять казака.
В одно мгновение Панкрат оценил обстановку вокруг, отбросив мысль о мести на потом, он рванул уздечку на себя и швырнул кабардинца на кинувшихся к нему разбойников. Боевой конь легко взметнулся над их папахами и опустился за спинами нападавших, позволив хозяину ударом шашки на лету срубить голову самому назойливому. Тело лошади распласталось над тропой в летящем галопе, унося от места засады всадника с перекошенным одновременно болью и праведным гневом лицом.
- Стреляй! - донесся до него заполошный вопль главаря. - Догнать гяура…
Но выстрелов не последовало, абреки не успели перезарядить свои старинные ружья с полками для пороха, а пистолетами купцы снабдили горцев пока не всех. Панкрат никогда не стегал нагайкой своего жеребца, сейчас же бока у лошади избороздились кровавыми полосами. Казалось, камышовые заросли не закончатся, коричневые махалки били по лицу не переставая, мешая рассмотреть что-то дальше взбунченной ветром гривы, они лупили наотмашь, осыпая черкеску со спиной скакуна твердыми крупинками семян. Наконец впереди засветился просвет, копыта кабардинца застучали по твердой земле, а Панкрат не прекращал стегать его по бокам, крутясь налево и направо. Он скрипел зубами не только от того, что как едва оперившийся малолетка, умудрился попасть в самый центр засады, устроенной абреками, но ненавидел себя и за то, что разрешил братьям поехать с ним на кордон нести службу. Нужно было, как советовала мамука, отправить их на учебу в университеты и больше никогда не допускать до казачьей службы с походами на правый, враждебный, берег Терека. Раньше так и было, студенты, как только заканчивались каникулы, под нажимом всей семьи подхватывали дорожные саквы с продуктами и укатывали постигать науки в свои столицы. Поначалу все складывалось именно так…
Когда у старшего сына Даргана, хорунжего Панкрата, родился сын Александр, в станице Стодеревской на левом берегу Терека наметилось большое веселье. В доме главы рода собралась вся близкая и дальняя родня. Как и у кавказцев, у терских казаков появление мальчика в семье считалось значимым событием, потому что со временем он становился и хозяином на собственном подворье, и до старости воином, получающим жалованье за службу русскому царю и отечеству. Мальчик, в отличие от девочек, имел право занять место главы казачьего рода. Именно по этой причине за праздничным столом собралась вся большая семья, так же заскочили и станичники. И завертелось казацкое веселье, на котором что ни движение, то услада себе или угроза противнику. Рядом с Панкратом примостился долгожданный из своих университетов Захар, за ним крутил белобрысой головой Петрашка, тоже ставший студентом, таким же редким в доме как и его средний брат. Новые черкески сидели на них как на корове седло, они смущенно поправляли мешавшие движениям широкие рукава, передвигали кинжалы на один бок, в который раз принимались надраивать набор газырей - обыкновенных гильз для ружья - сверкавших латунью в кармашках на грудях.
- Совсем от рук отбился, - сокрушался по поводу среднего сына успевший пропустить не одну чапуру с чихирем Дарган. - Гутарить по казацки ишо не разучился?
- Батяка, разве родная кровь даст о себе забыть? - отбивался Захар. - В университетских аудиториях я как был терским казаком, так им и остался.
- Не женился там, в столицах? - не отставал Дарган, подмигивая захмелевшим гостям. Казаки понимающе улыбались.
- Ну как тебе сказать… - начинал подминаться средний из братьев.
- А как есть, так и скажи, Петрашка, вон, в Москве чи кацапку, чи какую-то немку уже подцепил.
Младший из сыновей косился на отца, но молчал, смущенно принимаясь теребить крылья тонкого носа.
- И у меня невеста имеется, - не отказывался Захар. - Но до помолвки дело пока не дошло.
- О как, уж о помолвке загутарил, не спросясь отца-матери, - в который раз заводился глава семейства, он был осведомлен о жизни Захара в северной столице Российской империи, но казачья привычка выставлять на показ заслуги отпрысков и собственное своеволие заставляли поднимать вопрос заново. - Ты бы прояснил ситуацию родным, кто она, какого роду-племени.
Сидящая на противоположном краю стола Софьюшка сияла счастливыми глазами, она давно одобрила выбор среднего сына учиться дальше, радовалась и за стремление его к наукам. Благо, стежкой Захара заторопился и младший из братьев Пьер, скоро год как одолевавший науки в Москве. В голове у нее неустанно строились планы о продолжении учебы Захара в Париже и о вхождении его в наследство французским замком, выкупленным на добытые в свое время сокровища. За Пьера она не беспокоилась тоже, с получением знаний тот приглядывал заодно за приобретенной у Заславских усадьбой недалеко от московского кремля. Софьюшке не давали покоя лишь Панкрат да две девки. Старший сын наотрез отказался от всяческих учеб, выбрав отцовскую дорожку, пока на этом пути ему везло, о чем говорили погоны хорунжего. А дочери Анна с Марией росли как на дрожжах, всем видом заявляя о том, что за ними скоро хвостами потянутся женихи.
- Из шведок она, батяка, в Санкт - Петербурге немцев, голландцев, шведов с финнами много, почти все они несут службу при дворе его Величества императора Николая Первого, - еще ниже опускал причесанную макушку Захар. - Отец моей невесты профессор из Стокгольмского университета, работает в России по найму.
- А вот гляньте на дурака, ишо Петр Первый разгромил шведов под Полтавой, в той битве участвовали и твои прадеды, - притворно вскидывал руками Дарган. - А ты на побежденной решил жениться. Другой нации не нашлось?
- А где ты ее найдешь, такую нацию? - со смехом подхватывали разговор станичники. - Вряд ли какая выстоит супротив России.
- Опосля татаров с монголами русский дух, вишь ты, остался не сломленный.
- А теперь и вовсе железом покрылся.
- Сынок, какая девушка тебе понравится, на той и женись, - решилась вмешаться в разговор хозяйка дома.
Станичники сбавили тон в споре, им было непривычно, что в мужские рассуждения влезает женщина, но в доме у Дагана такой порядок был заведен со дня появления в нем иноземки, хотя согласиться с этим нововведением получалось не у всех. Некоторые казаки с интересом посмотрели в ее сторону.
- А свои скурехи пущай нетоптанными ходють? - как всегда в таких случаях, решил выправить положение Дарган. - Гляди повырастали, одна краше другой, любая не прочь с нами породниться.
- На девок последние годы урожайные, - поддержал кто-то добродушный настрой хозяина, посетовал. - Не дай бог к войне, братья казаки, перед большой битвой всегда так бывало - то на мальцов дород немалый, то казачек Господь сподобит на девочек.
- В этих краях война никогда не прекращалась, еще со времен прихода сюда наших предков.
- Все одно, пора бы утихомириться бабьему приплоду, иначе от любушек деваться станет некуда.
- А посему, слава новоявленному православному казаку, сыну Панкратия Александру, - подвел черту под домыслами с пожеланиями есаул Гонтарь, соратник Даргана по военным походам.
- Слава, слава, слава!
Станичники подняли полные домашнего вина чапуры и выпили, застучали ложки по чашкам с наваристым борщом, захрустели корочки от свежевыпеченного хлеба. Когда на второе подали хорошо прожаренную баранину и казаки взялись рвать мясо руками, к другу Панкрата Николке живо обернулся секретчик Гаврилка:
- Слыхал новость с того берега Терека?
- Какую? - заинтересовался подхорунжий.
- У абрека Мусы, кровника Панкратки с его батякой, родился второй сын.
- Плохая весть, - нахмурился помощник хорунжего.
- А есть еще хуже, - не унимался урядник Гаврилка.
- Говори, - пристукнул кулаком по столу казак.
- У Кусамы, средней сестры Мусы, на свет появился тоже мальчик.
Между гостями заметно стихли разговоры, непривычная тишина заставила их повернуть головы к обсуждающим проблему сослуживцам. Народу в дом набилось много, во время больших событий ворота у станичников были на распашку для всех.