- Перекроился род убиенного Ахмет - Даргашки, у него у самого были одни девки, а теперь и пацаны пошли, - подключился к разговору Николкин сосед по лавке кашевар Ермилка. - На род нашего Даргана сразу три новых кровника.
- Не считая покалеченного Мусу и сродичей двух убитых братьев Бадаевых, у которых тоже, я слыхал, родились сыновья, - дополнил счет вымахавший в доброго казака посыльный Пантелейка. - Большая сила собирается, недаром на кордонах теперь каждый вечер стрельба.
- И русские полки все никак не разомнутся, пора бы немирных обуздывать покруче.
- Забыл про объявленный Шамилем газават? Сейчас все горцы взялись объединяться, так что, готовься к большой войне, брат казак, все только начинается.
- Вот когда полезут скопом, тогда и встретим.
- Твоя правда, брат. Отцу и сыну…
Сидевший по правое плечо от батяки, Панкрат внимательно посмотрел на станичников, затем повернулся к главе дома, собираясь что-то сказать, но Дарган уже поднимался сам, хмель с него как рукой сняло. Огладив усы, он положил правую ладонь на кинжал и громко заговорил:
- Станичники, мы помним о непобедимых воинах Александра Македонского, в честь которого мой старший сын Панкрат назвал сына уже своего, моего внука, мы слышали о походах Тамерлана - Тимура Хромого. Многие из нас принимали участие в битвах с Наполеоном. Правителей, решивших овладеть миром, было много, они разоряли государства, топили в крови целые народы, но ни один из них не справился с поставленной перед собой задачей, - он вскинул голову повыше. - Мусульмане считают себя правоверными, а нас, христиан, неверными, Шамиль тоже объявил газават всему христианскому народу. Скажу сразу, хотя Шамиль имеет духовный сан третьего имама Дагестана и Чечни, его песенка, как и других кровожадных верховодов, все равно будет спета, потому что кровью мира не завоевать.
Дарган бросил короткий взгляд на супругу, с которой в спорах на эту тему провел не одну бессонную ночь, Софьюша не сводила с него восхищенных глаз, впервые она оказалась свидетелем красноречия мужа, и впервые осознала, что совместные искания истины не пропали даром, а подняли уровень сознания ее мужа еще на одну ступень. И это была ее победа над заскорузлыми правилами казачьего уклада жизни. А сотник меж тем продолжал.
- В молитвенном доме уставщик читает нам главы из Библии, и все мы знаем, что Иисус Христос никого не убивал, не грабил, не насильничал, как воины выше названных великих полководцев, он нес людям только слово правды. Лишь слово, и за это люди его распяли. Распяли одного, а не целые народы, внемлющие до сей поры его устам. Эти народы по доброй воле бросились к его ногам, признав своим повелителем. Так что на земле сильнее - булатный клинок или всего лишь слово?
В комнате установилась долгая тишина, привыкшие все в жизни измерять лишь силой, казаки предпочли промолчать, они понимали, что устами их вожака с ними сейчас говорила образованная его Софьюшка. Но станичники, соглашаясь в душе с правильностью выводов из прослушанной ими проповеди, категорически отказывались признавать превосходство бабы над собой, потому что не мыслили жизни по иному. Наконец кто-то нерешительно согласился:
- Слово, конечно, главнее, но его не разглядишь. А сила видна.
- Казаки сильны единым духом, в этом наши крепость и сила, - заговорили гости разом.
- Сила в первую очередь, об чем разговор. Хотя и слово бывает булатным.
- Куда там Шамилю с его одичалыми бирюками, пускай суется со своим зеленым кораном, а мы ему в ответ православным крестом да по обритому лбу.
- Слава казакам, защитникам Отечества!
- Слава, слава, слава!
- Отцу и сыну, аминь.
Софьюшка печально усмехнулась, завела за ухо золотистую прядь волос и вслед за казаками подняла наполненную домашним вином чашку. Она понимала, что в этом сказочном месте с не менее красивыми, как дети, людьми, сила еще долго будет занимать верхнюю ступень на пьедестале разума, а слово будет эту силу не усмирять, а только подкреплять. Она с тревогой посмотрела на свою надежду на будущее, на своих студентов Захара с Пьером, решив отправить обоих на учебу не дожидаясь конца каникул. Снова в благодатном краю назревали грозные события и опять сердце матери начало сжиматься от тревоги. Но она и не думала роптать на судьбу, которая занесла ее на край немеряной Российской империи, Софьюшка была благодарна ей за все испытания. Вот и сейчас жена главы рода Даргановых лишь на миг дозволила, чтобы на ее прекрасное европейское лицо опустилась вуаль печали, в следующее мгновение она вскинула голову и со вниманием и любовью посмотрела на мужа, сыновей и дочерей. На всю свою многочисленную семью с не менее большой родней. Работы для нее было еще много и начинать ее следовало прямо сейчас, со среднего и младшего сыновей. Их нужно было уберечь от надвигающейся опасности, чтобы они закончили учебу и продолжили род. И когда казаки принялись за закуску, Софьюшка повернулась к сыновьям, в полной тишине сказала не терпящим возражений голосом:
- Захар и Пьер, завтра вы должны отправиться в путь.
- В какой путь? - оторвался от глиняной чашки средний сын.
- Надо ехать в университеты, продолжать учебу.
- Но у нас еще есть время, - возмутился было Петр.
Дарган присмотрелся к супруге, пытаясь сообразить, к чему она затеяла преждевременный разговор с отъездом сыновей. Догадка не заставила себя ждать, он положил руки на стол:
- Если мать что сказала, так нужно и сделать, - под все понимающие ухмылки станичников поставил он в споре твердую точку.
Тогда братья уехали учиться. Но именно с желания принять участие в стычках с абреками началось брожение в их умах и продолжалось оно еще два года, пока не привело к плачевным результатам…
Со стороны кордона показался отряд секретчиков, среди которых находился дядька Панкрата, младший брат Даргана и тоже отец двоих подрастающих сыновей. Хорунжий радостно ощерился и наподдал кабардинца каблуками под брюхо. Буланая шкура у того успела перекраситься в гнедую масть.
- К берегу… к берегу… - еще издали закричал он, разворачивая лошадь под прямым углом. - Николка, веди казаков на тот берег и пали по абрекам со всех винтовок.
Небольшой отряд караульных сходу повернул коней к реке, бросился в крутые волны Терека, оставляя после себя пенные дорожки. За ними поспешал Панкрат, горло его перехватывала тревога за Петрашку и бешенная злоба на главаря разбойников, в который раз встающего на его пути и змеей успевающего ускользать в свою нору. Если бы Муса оказался сейчас в его руках, казак не задумываясь разорвал бы его зубами на части. Лошади вынесли всадников из воды, помчали через камышовый сухостой к чинаровой роще, на одной из полянок их попытался остановить одиночный выстрел, станичники срубили оставленного в засаде абрека, словно это был кочан капусты. Вскоре тропа вылетела на дорогу к аулу, но на ней разбойников не было, клубок пыли поднимался далеко в стороне, по направлению к мрачным склонам диких гор. Муса уводил бандитов в неприступные скалы с узкими расщелинами между ними, там после набегов они укрывались и от преследователей из числа ограбленных ими жителей, и от русских солдат. Николка натянул поводья, с досадой сплюнул под копыта скакуна:
- Не догнать, - ощерил он частокол крепких зубов. - В горах абреки как у себя дома, у них там в пещерах целые лежбища.
Панкрат закрутил кабардинца на одном месте, на губах у него появились клоки белой пены, он с трудом владел собой:
- Вперед, Николка, их надо достать и сничтожить. Всех, - зарычал хорунжий, сейчас он был похож на разъяренного снежного барса. - Друг, они захватили Петрашку, моего младшего брата…
Подхорунжий понимающе посмотрел на своего товарища, отвел взгляд на горные хребты вокруг. Подождав, пока Панкрат выплеснет ярость, пояснил:
- Они успеют проскочить в ущелье и оттуда встретят нас залпом из десятков ружей, ко всему, я уверен, что на склонах за камнями прячутся их сообщники, - виновато поморгав черными глазами, он закончил. - А нам и схорониться будет негде, потому что вокруг гольная равнина.
- Николка прав, чеченов из пещер сейчас не выкуришь, надо дождаться, когда они сами выползут оттуда и порубить всех в капусту, - согласился Захар, еще не пришедший в себя от нападения абреков с бешенной гонкой за ними. - Брат, выход здесь только один.
- А Петрашки уже не будет в живых! - вновь взвился на дыбы хорунжий.
- Все знают их повадки, - Захар с надеждой посмотрел на остальных казаков, словно заручаясь их поддержкой.
- Это правда, - поддержал студента его родной дядька Савелий. - Так они поступали всегда.
- К тому же, сначала они предложат Петрашку выкупить, - добавил Захар.
- Выкупить… моего брата… - совсем завелся Панкрат, будто впервые услышал про чеченские обычаи. Он придвинулся к Захарке. - Ты… ты… мой родной брат… Это ты подговорил Петрашку напроситься со мной на службу.
- Он сам кого хочешь уговорит, - не согласился Захар.
- Уезжай отсель на свои учебы, чтобы я тебя здесь не видел, - не унимался Панкрат, вспыхнувший в его груди костер ненависти не желал гаснуть. - Как возвернемся в станицу, чтобы духу твоего не было.
- Как батяка скажет, так оно и будет, - неожиданно набычился средний брат. - Не бери на себя много, постарше тебя найдутся.
- Что-о!? - ошалел Панкрат. Это был открытый вызов вековым казачьим устоям, в которых слово старшего брата для младших членов семьи считалось равным с отцовским. Он наклонился к Захарке вплотную, впился серыми зрачками в его глаза. - Ишо вонючей Русью тут не пахло, повтори, что ты сейчас сказал?
- Что слышал, батяка с мамукой еще в силе, - вскинулся в седле и средний брат. - Мамука первая скажет, что ты пошел на поводу у зла, а оно до добра не доводит.
Хорунжий скрипнул зубами, потерзал пальцами рукоятку нагайки. Затем молча сапанул воздух ноздрями и отъехал в сторону. К нему приблизился Николка:
- Панкратка, прав твой Захарка, хоть и променял нашу жизнь на занудное учение, - как можно спокойнее сказал он. - Абреки объявятся все равно, тогда захватить их сколь ни то и предложить сделать обмен. Я тоже думаю, что надо подождать, а там дело само повернет куда следует.
Панкрат кинул на друга раскаленный взгляд, затем обжег таким же огнем Захарку. Он помнил до мельчайших подробностей, как братья в каждый свой приезд на побывку вымаливали у него с отцом возможность послужить на кордоне…
Прошло два года, оба студента снова приехали в отпуск. И снова лето незаметно перевалило на вторую свою половину. В преддверии зимы засуетились банды абреков. По Кизлярско - Моздокской линии объявили о предстоящем наступлении русских войск. Но поход полков только частично был связан с набегами разбойников, задача ратникам ставилась более сложная. По станице загарцевали на орловских рысаках щеголеватые столичные офицеры, они были расквартированы по куреням и занимали на подворьях саманные флигеля. Кого-то пускали и в комнаты, но редко какая казачка долго выдерживала запах вонючего табака, москальского одеколона и начищенных ваксой хромовых сапог. От атамана Кавказского войска Даргану пришла цедулка, в которой предписывалось, чтобы он собрал из станичников сотню и приготовился через Большую Чечню к походу на Турцию. Вместе с русскими полками нужно было перевалить через Гребень, пополнить отряд гребенскими и сунженскими казаками, недавно влившимися в состав Кавказского войска, и через крепость Грозную, через грузинский Крестовый перевал, приблизиться к границе с Турцией.
- А дальше дело само покажет, - прочитав цедулку, задумчиво поцарапал щеку ногтями сотник. - Одного не пойму, на кого перекладывать немирных чеченов с дагестанцами, на малолеток или на русских солдат? Что одних, что других сначала надо обучить ведению боевых действий в тылу врага, а потом уж оставлять их на постах и заставах.
- Абреки Шамиля могут запросто ударить нам в спину, - обронил Панкрат, продолжая собираться для несения службы на кордоне. За это время у него успел родиться второй сын Павел, агукавший в зыбке в отведенной его семье комнате. Мальчика снова назвали царским именем с намеком на то, чтобы когда вырос, сумел его оправдать, - Я уж докладывал москальскому полковнику, что необходимо создать заградительные отряды и разместить их на нашей стороне для прикрытия населенных пунктов.
- А он тебе ответствовал, что казаки обязаны оберегать себя сами, так? - повернулся к нему отец. - Это мы уже слышали лет триста назад.
- Батяка, возьми меня с собой в поход, - вдруг снова попросился Захар. - А то я так и не научусь владеть шашкой.
- Тебе в дорогу пора собираться, чтобы ученье продолжать, - ловя на себе беспокойный взгляд Софьюшки, отмахнулся было Дарган. - Да и поздно уже джигитовкой заниматься, двадцать один год стукнуло.
- Я бы тоже хотел сходить в дальний поход, - вслед за средним братом спокойно заявил и младший Петрашка. - Что мы, разве не терские казаки?
- Что это с вами случилось? - забегал глазами по парням сотник, перекинул взгляд на старшего сына. - Панкрат, не ты опять их подначиваешь?
- Разбаловались они в отпусках, вот что, насмотрелись на военные действия и самим захотелось характер показать, - решился высказаться тот. - Пора отправлять по университетам, ишо возни с ними не хватало. Пусть лучше в науках себя проявляют.
- Здесь свежий воздух, привычное с детства питание, вот силушка-то и взыграла, - снимая для каймака пенки с топленого молока, объяснила поведение сыновей Софьшка. Обращаясь к мужу, добавила. - Ты как хочешь, а я против.
- В походе вам делать нечего, - сказал как отрубил Дарган. - Набивайте саквы припасами, будем собирать вас в путь-дорогу.
- Тогда пусть Панкратка возьмет нас в ночной дозор, - пристал как банный лист Петрашка.
- А это уже у него спрашивайте, хотя и на кордоне неспокойно.
- Там спокойствия никогда не было, - передвигая горшки, вздохнула Софьюшка.
- Вот видите, вся семья против вашего участия в стычках, - развел руками Панкрат.
Какое-то время каждый занимался своими делами, потом Захар прошел на середину комнаты и упрямо произнес:
- Мы все равно проберемся на кордон, мы уже договорились друг с другом.
- Что там делать! - вконец возмутился Дарган.
- Потому что мы терские казаки, - последовал жесткий ответ. - Не все время в науках застревать, пора и к военному делу приобщиться. У нас на Кавказе и Пушкин с Лермонтовым побывали, и убиенный в Персии Грибоедов. Все дрались с абреками.
- А это ишо кто такие? - Дарган отложил наточенную шашку в сторону, хотя был наслышан о русских грамотных барах.
- Поэты и писатель, книжки надо читать, - подскочил с подковыркой Петрашка.
Панкрат посмотрел на сотворенную им дурацкую фигуру, непривычную в здешних местах, и добродушно засмеялся:
- Совсем братья окацапились, уж театры разыгрывать научились, - затем высказал отцу свою догадку. - Они насмешек от станичных малолеток не выдержали, вот и запросились на войну.
- Во-от оно что! Тогда причина серьезная, - насупился глава семейства. - В роду Даргановых симулянтов и трусов отродясь не бывало.
- Дарган, они выбрали другой путь, более цивилизованный, - насторожилась Софьюшка. - Он для большинства казаков не понятен.
- Казаки разбираются во всем, - пристукнул ножнами по полу сотник. - А показать свою удаль для поддержки славы рода Даргановых никогда не поздно. На следующей неделе оба пойдете в отряд к Панкратке, пусть он вас там погоняет.
Видно было, что высказывание Панкрата о насмешках станичников над учеными братьями крепко зацепило старого вояку, больше он не желал слушать никаких оправданий. Софьюшке оставалось лишь развести руками…
С этого все началось. Панкрат огрел кабардинца плетью и один пошел наметом измерять пространство по направлению к аулу. Привстав в стременах бешено скачущей лошади и не уставая хлестать ее нагайкой по бокам, он ругал себя последними словами за то, что рассказал батяке о насмешках над братьями их станичных сверстников. Если бы не его выводы, они бы сейчас мирно отмеряли версты по просторам Великой Российской империи, каждый до своей столицы. Оба в них уже сумели обосноваться. Но все получилось по другому. Проводив хорунжего тревожным взглядом, Николка подал знак патрульной группе, устремился за ним. Дерзкий нрав товарища был знаком ему с детских соплей, и что он мог натворить на чужой территории, было известно одному богу. А Панкрат и правда не видел ничего вокруг, он торопился исправить ошибку любой ценой, пока не остыли горячие следы от нее. Лошадь ворвалась на улицу с низенькими саклями, осаженная всадником, взвилась на дыбы посреди дороги. Казак завращал зрачками, стараясь угадать, в каком из строений жила Айсет и ее брат разбойник Муса, но все сакли были похожи одна на другую. Прошло несколько лет с того момента, когда он однажды увидел, из какого подворья девушка выбежала к нему на свидание. Мало того, он наблюдал за аулом со стороны одинокой скалы, а ворвался в него со стороны горных хребтов. Поняв, что если вломится не в тот дом, исполнить задуманное вряд ли удастся, Панкрат помчался дальше. Лошадь донесла его до небольшой площади и закрутилась на ней волчком, всадник заметил сидевших у глиняной стены стариков, подскочил к ним:
- Аксакалы, мне нужна сакля Мусы Дарганова, - понимая, что старейшины могут притвориться глухонемыми, на родном для них языке обратился он к ним.
- А кто ты такой? - отозвался седобородый старик в татарской тюбетейке на лысой голове.
- Я Панкрат из казачьего рода Даргановых, - не стал скрываться хорунжий. - Замужем за мной Айсет, младшая сестра Мусы.
- Что тебе нужно от Мусы? - после долгого молчания задал вопрос все тот-же аксакал, скорее всего он был главным среди старейшин. Остальные старики искоса и недружелюбно рассматривали всадника, от них несло лишь угрозой.
- Захотел посмотреть на свою тещу, - едва удерживаясь, чтобы не сорваться на грубости, пристукнул ручкой ногайки по луке седла казак. - На свадьбу не приходила, внуков еще не видала.
- Вы ее на свадьбу не приглашали.
- Если бы и послали сюда гонцов, их бы все равно не приняли.
- Тогда что тебе нужно от Мусы с его матерью?
Панкрат соскочил с седла, подлетел к старейшине и с ненавистью прошипел:
- Ваш Муса захватил моего младшего брата в заложники, хочу извести весь его поганый род, чтобы духом их не пахло.
- Вряд ли тебе это удастся, - зрачки у старика налились животным бешенством, они помутнели, скоро от глаз остались одни латунные бляшки. - В доме уважаемого Мусы сейчас находятся мужчины, они свернут шею тебе первому.
- Где этот дом и где твои мужчины? - захлебнулся слюной Панкрат, он перестал владеть собой окончательно.
- Оглянись назад, поганый гяур, мужчины собрались за твоей спиной.