Джигит вскинул руки над головой и упал на спину скакуну, сбросившему его как ненужный груз. Раздался дружный залп из казачьих ружей, за первым последовал второй, за ним третий, а горцы все не могли взять разбег. Воины аллаха, как только их товарищи начали падать под копыта коней, снова сбились в кучу, норовя каждый спрятаться внутри нее. Мюриды опять забрались на возвышение и оттуда пытались командовать абреками. Но громкие приказы редко долетали до ушей правоверных мусульман, их как всегда устраивал один легкий успех, который приносили им внезапные и стремительные набеги. Не помогли и подоспевшие к ним товарищи, засевшие за стенами крепости и за углами саманных саклей. Ритуальный круг, остановленный было джигитом Садо, возобновил свое бесконечное вращение.
- Захарка, я поведу станичников в атаку, а ты с Николкой будешь прикрывать наше войско с боков, - крикнул полковник своим помощникам, - Лупите по абрекам, засевшим за стенами, со всех ружей, чтобы они не поднимали головы.
- Понял, братука, - заторопился с исполнением поручения Захарка. - Петрашка с Буалком, бегите обеспечивать тыл.
Часть казаков под командованием Захарки развернула ружья в сторону хижин, другая под руководством Николки направила их на крепостную стену. Слаженные действия обоих привели к тому, что залпы горцев прекратились, перейдя в одиночные выстрелы. Панкрат поднялся на ноги, с силой потянув на себя уздечку. Его кабардинец вскочил с земли, подкидывая на спину своего хозяина.
- Казаки, шашки во-он! С места галопом, впере-ед! - первым вырывая из ножен клинок, подал команду атаман.
С противоположной стороны улицы донесся пронзительный свист, это дядюка Савелий с Никитой Хабаровым тоже повели в атаку червленцев с ищерцами. Что с одной, что с другой стороны до врага было не больше семидесяти сажен, применять огнестрельное оружие было уже ни к чему, потому что кони пролетали это расстояние моментально. В ослепительных лучах солнца, успевшего оторваться от горных вершин, засверкало множество клинков, словно казачьи папахи накрыла вдруг стылая лавина, превратившая прозрачный воздух над ними в куски льда. Два людских потока стремительно надвигались на третий, крутившийся юлой, чтобы сшибиться с ним и поглотить его в смертельном водовороте. Но в последний момент отряд мюридов сорвался с места и понесся в проулок между саклями, увлекая за собой всю армию абреков. Горцы вздымали скакунов на дыбы и устремлялись в узкую щель между заборами, возведенными из осколков скальной породы, не могущую пропустить всех сразу. Дикие вопли вперемежку с визгами животных огласили пространство, это острые края камней сдирали с лошадей шкуру, заодно выворачивая всадникам конечности. Между тем, терцы соединились, они насели на последние ряды абреков, не успевших влиться в проход, полосуя их шашками направо и налево. Панкрат заметил Никиту Хабарова, работавшего клинком без устали, видимо, яма в селении Цахтуры с разложившимися трупами, в которой он побывал во время своего плена у разбойников, превратила его в беспощадного их врага. Сейчас он тоже не замечал никого и ничего, снося головы и вспарывая спины направо и налево. Оторвать его от этого занятия могла теперь только окончательная победа на противником. Атаман перевел взгляд на дядюку Савелия, рубившегося вместе со своими сыновьями в самом центре казачьей лавы, но и сотник вряд ли бы внял его слову. Тогда он протиснулся к своему другу Николке и крикнул:
- Николка, отзывай стодеревцев с наурцами и скачите вдоль улицы. Между саклями должен быть еще один проход.
- Ты хочешь перехватить абреков, чтобы они не успели выбежать за стены крепости? - догадался подъесаул.
- Надо связать их боем, - не стал вдаваться в подробности полковник. - А тут управятся червленцы с ищерцами.
- Ясное дело, Панкрат, а шелковцев бы следовало отрядить на ихних стрелков, засевших за стенами. Уже достали, проклятые.
- Сам об этом подумал…
Две сотни станичников разом прекратили атаку и галопом помчались за Николкой вдоль улицы, их место тут-же заняли терцы из других станиц. Если бы мюриды были поумнее в военном деле, они могли бы завернуть своих воинов и, воспользовавшись тем, что врагов стало меньше, нанести им сокрушительный удар. Но они первыми покинули поле боя, возглавив бегство всей своей армии. Большая часть горцев все-таки сумела пробиться на другую улицу, остальные развернулись лицом к терцам и взвыли высокими голосами. Они поняли, что вырваться из кольца вслед за товарищами им уже не удастся, к тому же вход в проулок завалили горы трупов с остатками одежды на заборах, забрызганных кровью. Абреки приготовились к последнему своему броску, они заголосили бирюками, попавшими в охотничьи силки.
- Никита, отсекай горцев от проулка, надо их окружить, - приказал Панкрат атаману ищерцев, наконец-то приблизившемуся к нему.
- Мы их почти обложили, - смахнул Никита Хабаров пот с лица. - Дядюка Савелий подвернет чуток левый фланг червленцев, и абреки окажутся в казачьей сапетке.
- Тогда расстреливайте их как стадо паршивых баранов.
- Понял, Панкрат.
- А я попробую догнать Шамиля, пока он не ушел за стены своей крепости.
- Если достанете супостата, не порешайте его без меня.
- На кругу судить будем…
Полковник перелетел через завал из трупов людей с животными, которые усеяли весь путь до второй улицы. Видимо смертельно раненные абреки держались в седлах до последнего, выпадая из них вместе с каплями жизни, покидавшими их тела. Конь то и дело поджимал ноги, стараясь не наступить на мертвых. Наконец он выскочил из коридора, ощетинившегося острыми углами, и остановился на середине дороги. Рядом с атаманом замерли догнавшие его Захарка с Петрашкой и Буалок. Все разом уставились в противоположную стену крепости с воротами, распахнутыми настежь, видневшуюся далеко впереди, они знали наверняка, что этот путь должен обрываться пропастью. Абреки влетали в узкие створы и пропадали из глаз, будто сигали вниз. Спешили покинуть аул и горцы, прятавшиеся за башнями, вливаясь по ходу движения беглецов в их нестройные ряды.
- Куда это они направляются? - недоуменно приподнял плечи Захарка. - Мы сами видели, что за стенами крепости глубокая пропасть.
- К тому же, ущелье накрыла лавина, вместе с тропой по его краю, - дополнил рассуждения среднего брата Петрашка. - Там не то что человек - черт ногу сломает.
- Не иначе аллах горцам крылья подарил, - осклабился один из казаков, унимая бурное дыхание. - Мы считали их за людей, а они оказались птицами.
За спинами терцев послышался дробный топот копыт, это галопом приближался отряд под командованием подъесаула Николки, посланный Панкратом искать второй проулок. Станичник на всем скаку осадил коня и обратился к атаману:
- Панкрат, может попробуем Шамиля догнать? За крепостью ему деваться некуда.
Полковник со свистом всадил шашку в ножны и с досадой прохрипел:
- Я думаю, Николка, что с погоней мы с тобой опоздали. В том направлении как раз и пролегает главная ихняя дорога, - он криво усмехнулся. - А мы посчитали, что она бежит по левому склону горы, который самый пологий.
- Да еще с гнездом имама на ее вершине, - наконец-то откликнулся и Буалок. - Братья казаки, нам остается только проверить наши догадки и заняться подсчетами, что нам принес этот поход.
- Вот… чистый француз, кому что, а ему надобны одни деньги, - сказал себе в бороду Петрашка, потом развернулся к свояку. - А Павлушку с Марьюшкой где теперь искать?
- Именно это я имел ввиду, Петрашка. Догнать Шамиля мы теперь вряд ли сможем, зато пленных у нас наберется на целый полк, - развел руками Буалок. - Вряд ли горцы откажутся от выгодного размена. А еще надо проверить аварские сакли и расспросить здешних жителей со всем пристрастием.
Панкрат тронул поводья кабардинца и ходким галопом поскакал вдоль улицы, он понимал, что надежда вызволить из плена меньшего своего сына с младшей сестрой тает как сумерки в горах, сразу переходившие в ночь. Знал он и о том, что изловить кровника Мусу и его господина, имама Шамиля, теперь будет практически невозможно. А ведь всего несколько мгновений назад они были в в руках казачьего атамана, сумевшего разбить армию абреков. Что стоило набросить на их шеи волосяные арканы и под страхом смерти заставить рассказать все как есть, заодно пообещав отпустить на волю, если они передадут мальчика и девушку в его руки. Целыми и невредимыми. И пусть бы потом с третьим имамом Дагестана и Чечни разбирался сам русский царь, зато кровник не ушел бы никуда, атаман расправился бы с ним по законам гор. Жаль, что судьба соглашается улыбнуться человеку всего один раз в жизни, потом она издевается над ним как ей нравится. Все время кажется, что эта хозяйка в твоих руках и никуда от тебя не денется, на самом деле она как та блудливая скуреха - и поманит, и покажет, а покушать не дает. Так и вихляешься неприкаянный рядом с ней, лишь под конец осознавая, что в сущности ничего не добился.
Вот и сейчас трудный поход, стоивший немалых человеческих жизней и невероятных усилий со стороны казаков из нескольких левобережных станиц, грозил оказаться бесплодным. Расправа над родственниками братьев Бадаевых была не в счет, этих увальней можно было подстеречь и возле собственного дома в их родном ауле. Разгром армии абреков тоже не вызывал особой радости, горцы скоро оправятся и с еще большей яростью станут нападать на казачьи станицы, на военные обозы и одиноких путников, сея смерть и заливая все вокруг потоками крови. Их не учит поражение на поле брани, они, как дети, все равно будут совать пальцы в огонь. Таков их менталитет, а значит, характер, от которого зависит сама судьба. Полковник подскакал к концу улицы и выехал за ворота крепости. То, что открылось глазам станичников, остановившихся за ним, не поддавалось описанию. Прямо возле конских копыт разлилось море плотного молочного тумана, оно кипело, всплескивало волнами, бросая их к самым стенам крепости. Горная тропа ныряла в это море и через несколько шагов пропадала в нем. В лучах полуденного солнца комковатая его поверхность переливалась радужными оттенками, словно белую пену прошили нитями из драгоценных металлов. А вокруг вздымались в небо и растворялись в голубизне острые пики с таким же голубоватым льдом, покрывавшим их. Казалось, они выходят за границы земного пространства, достигая того загадочного края, где цветут вечные сады и живут не ведающие страха люди. И странно было чувствовать себя на краю этого величия в полном боевом снаряжении. На некоторое время воцарилась тишина, затем кто-то из казаков восхищенно протянул:
- Красота-а… Я с подобным еще не встречался, хотя облазил все вершины Большого Кавказа.
- Это горячие воды выходят на поверхность и, охлаждаясь, превращаются в пар, - пояснил ученый Петрашка. - Этот пар заполнил пропасть под нашими ногами, отсюда такая картина.
- Но мы пришли сюда не за этим, - перебил его Николка. - Надо попробовать пойти следом за абреками.
- Которые устроили нам засаду за первой скалой, - усмехнулся Захарка. - Горцы в этих местах ориентируются как станичные кобели на казачьем базу.
Атаман долго теребил в руках ручку нагайки, оплетенную кожаными ремнями, он понимал, что средний брат сказал правду и в то же время его не оставляла мысль о том, что любое дело нужно доводить до конца.
- Ненька Панкрат, давай мы с Петрашкой и Буалком пробежимся по тропе, - подал голос из-за его спины Надымка. - Если по ней пройти будет невозможно, то мы сразу вернемся.
- Абреки уходят, Панкрат, - поддержал малолетку Петрашка. - А вдруг нам повезет.
- Попробуйте, - неохотно согласился атаман. - Но если почуете опасность, тогда со всех ног назад.
Как только всадники погрузились в густое молоко, он продвинулся вперед и напряг слух. Снова все вокруг обложила тишина, нарушаемая лишь позвякиванием конской упряжи. Она продолжалась недолго, позади раздался дробный топот копыт, к воротам вылетела группа казаков во главе с дядюкой Савелием и его сыновьями. За ним показался Никита Хабаров с ищерцами.
- Конец пришел абрекам Шамиля, - направил сотник коня к атаману. - Никто из них достойного сопротивления не оказал.
- Всех порубили? - повернулся к нему Панкрат.
- Около сотни горцев оставили в живых, из тех, кто сложил оружие и добровольно вызвался показать хаты своих мюридов, - дядюка Савелий обернулся назад и подозвал к себе терца, ведущего на поводу лошадь, навьюченную поклажей. Когда тот приблизился, с гордостью вскинул подбородок. - Гляди, что мы в сакле у имама Шамиля раскопали.
Он протянул руку и отбросил с поклажи иранский ковер, взорам окружающих открылся дубовый сундук, окованный медными пластинами. Сотник вместе с верховым поднял крышку и заставил своего коня отступить назад. Из глубины короба полыхнуло золотое сияние, простреленное во всех направлениях разноцветными искрами. Казалось, это разверз нутро колодезь, доверху наполненный драгоценностями. Искры осыпали станичников, окруживших сундук, с ног до головы, они взлетали вверх и опадали вниз, смешиваясь с искрами на поверхности молочного моря, они фонтанировали, разгораясь все ярче в лучах солнца, достигшего зенита. Терцы невольно разразились восторженными восклицаниями, редко кому из них приходилось любоваться подобными сокровищами. Лишь Панкрат едва уловимо улыбнулся, он отвел взгляд от сундука и с надеждой обратился к сотнику Савелию:
- О Павлушке с Марьюшкой узнать ничего не удалось?
Дядюка Савелий захлопнул короб и только после этого ответил:
- Никто ничего не знает, Панкрат, - он поправил папаху и подмигнул. - Но надежды терять не следует, теперь у нас и пленные есть, и драгоценностей немеряно. У Никиты Хабарова еще парочка таких кладов.
- Все будет в порядке, Панкрат, - подтвердил атаман ищерцев. - Даст Бог разберемся и с этим делом, было бы на то наше желание.
В этот момент со стороны тропы, уходящей в туман, донеслись приглушенные выстрелы. Они повторились еще раз и еще. Терцы перекинули ружья на грудь, навели дула на дорогу. Наконец откуда-то снизу послышался топот копыт, из тумана выпрыгнули Буалок, за ним Надымка и наконец Петрашка. У Надымки по щеке растекалась струйка крови.
- Ненька Панкрат, абреков нам не догнать, - подъехал он к атаману. - Тропа узкая, она петляет по самому краю пропасти и нужно растягиваться в цепочку, чтобы по ней проехать.
- Мало того, за каждым поворотом Шамиль оставил засаду, - дополнил Петрашка рассказ Надымки. - Они спрятались за выступами и лупят по любой тени, которую приметят.
Буалок засунул нагайку за голенище ноговицы, затем забросил ружье за спину и только после этого высказал и свое мнение:
- Дело в том, что копыта лошадей подкованы, железо цокает по камню и звук опережает наше движение, - он запахнул полы черкески, не забыв поправить и шпагу. - Горцы сначала слышат этот звук, а уж потом видят тени. И начинают стрелять наугад.
- А вам и вовсе из-за этого тумана ничего не видно, - включился в разговор подъесаул Николка. - Мало того, абреки на этой тропе знают каждый поворот, вам же она не ведома.
Панкрат метнул недобрый взгляд в ту сторону, откуда вернулись разведчики и заставил кабардинца переступить ногами. Терцы терпеливо ждали его решения, они понимали, что атаман не сделает необдуманного поступка, потому что отвечает за их жизни. И когда полковник осадил своего коня назад, чтобы повернуть на дорогу, ведущую снова в аул, они приладили ружья за плечами и приготовились тронуться следом за ним.
- Еще свидимся. Если мы до логова Шамиля добрались, куда царским войскам хода нет, то до другого дома имама всех правоверных мусульман доберемся и подавно, - за всех пообещал Надымка, стройный как молодая раина и юркий как лесной хорек. - Хоть и закрыт он пока от нас вечными туманами.
Глава восьмая
Три коляски, запряженные гнедыми жеребцами терской породы, выстроились под раинами, окружавшими просторное даргановское подворье. Лошади отличались от своих сородичей тем, что были как один поджарыми, с высокими холками и с точеными ногами и мордами. Эксперимент по разведению новой породы начал еще Дарган Дарганов, хозяин усадьбы и родоначальник атаманского рода, убитый абреками во время похода на правый берег Терека для освобождения младшей своей дочери и маленького внука, угнанных чеченцами в плен. После окончания войны с французами он пригнал в станицу из дальних краев табун разномастных скакунов и принялся скрещивать их друг с другом, отбирая лучшие экземпляры. Поначалу дело продвигалось медленно, а потом пошло как по маслу. Терские скакуны на скачках в станице Пятигорской, в которой отдыхала столичная знать, начали занимать призовые места. Дело расширилось, оно обещало приносить хорошие доходы. К тому времени подросли трое сыновей, которые оказались хорошими помощниками. Они помогали отцу до тех пор, пока двое из них не отправились на учебу в Москву и Санкт-Петербург, столицы Российской империи, а старший не завел свою семью. Но и тогда эксперименты по селекции животных не останавливались, они продолжались до последнего момента, до тех пор, пока жизнь Даргана не оборвала пуля абрека. Они проводились и теперь под присмотром Панкрата, старшего сына атамана, заместившего убитого отца не только в хозяйственных делах, но и на атаманском посту. Но все сводилось пока к тому, чтобы поставлять изящных и выносливых скакунов по две по три особи на показательные соревнования в той же Пятигорской или в Кизляре. Столичные заправилы лишь приглядывались к новой породе лошадей, не слишком веря в их способности. Да и сам Панкрат был в постоянных разъездах, скоро и он стал надеяться, как когда-то отец на него, на своего старшего сына Александра. А тот из конюшен перестал вылезать.