Он стремительно вернулся в собственное тело и обнаружил, что сидит, скрестив ноги, на постели в своей комнате в Облачных Садах. Печаль расставания после такой короткой встречи легла на него тяжким грузом.
Все последующие месяцы маг сражался со своей новой плотью. Таита всегда был всадником и поэтому обращался с ней как с необъезженной лошадью, подчиняя ее силой и уговорами. С самой юности он требовательно относился к своему телу, безжалостно тренируя и дисциплинируя его. Так и теперь – вначале он использовал технику дыхания, которая давала ему исключительную выносливость и способность сосредоточиваться. Затем научился управлять своими заново сформированными гениталиями. Очень скоро он уже мог, не прикасаясь к себе, с утра до вечера держать пенис в возбужденном состоянии. Таита упражнялся до тех пор, пока не научился бесконечно долго сдерживать выброс семени и выпускать его точно в тот момент, когда пожелает.
Деметер описывал, что ему пришлось пережить, пока Эос держала его в своей власти и "дьявольски совокуплялась" с ним. Таита знал, что вскоре тоже станет жертвой подобного плотского вторжения и, если хочет уцелеть, должен научиться сопротивляться. Все его приготовления к этой схватке казались тщетными. Ему предстояла встреча с одним из самых прожорливых сексуальных хищников всех времен, а ведь он девственник.
"Мне нужна женщина, чтобы я мог работать над собой, – решил он. – Желательно опытная".
С первой встречи он не раз видел в библиотеке доктора Лусулу. Как и Таита, она, казалось, много времени проводила в занятиях. Они обменивались краткими приветствиями, но хотя Лусулу как будто готова была делать дальнейшие шаги, маг не давал ей такой возможности. Теперь он стал искать ее и однажды утром увидел за рабочим столом в одной из комнат библиотеки.
– Да пребудет с тобой милость богини, – негромко поздоровался он. Таким приветствием обменивались Ханна и Рии. Лусулу подняла голову и тепло улыбнулась. Ее аура пошла яркими зигзагами, на щеках заиграл румянец, глаза блеснули. Когда Лусулу взбудоражена, она очень привлекательна.
– Милости и тебе, властительный, – ответила она. – Мне чрезвычайно нравится новый фасон твоей бороды. Тебе очень идет.
Они проговорили несколько минут, потом Таита извинился и направился к своему столу. Он не смотрел на Лусулу, пока много времени спустя не услышал, что она сворачивает свой свиток и встает. Ее сандалии легко постукивали по полу, когда она шла мимо. Таита поднял голову, и их взгляды встретились. Лусулу кивнула на дверь и снова улыбнулась. Он вышел за ней в лес. Она медленно шла по тропе в сторону лечебницы, но не прошла и ста ярдов, как он догнал ее. Они поболтали, и наконец Лусулу сказала:
– Я часто задумывалась о том, каковы результаты операции, проведенной доктором Ханной. Все ли идет так же хорошо, как началось?
– Определенно, – заверил он. – Помнишь, ты обсуждала с доктором Ханной мою способность эякулировать?
Аура Лусулу вспыхнула ярче, когда он произнес это провокационное слово, и она ответила, слегка охрипшим голосом:
– Да, помню.
– Что ж, могу заверить, что теперь это происходит регулярно. Как врачу и посвященному, тебе, вероятно, было бы интересно увидеть демонстрацию.
Продолжая притворяться, будто ведут профессиональный разговор, они вошли в ее комнаты. Таита задержался, чтобы прикрыть шпионский глазок в углу, потом вернулся туда, где стояла женщина.
– Мне снова понадобится твоя помощь, – сказал он, раздеваясь.
– Конечно, – согласилась Лусулу и с готовностью подошла к нему. Легла и после нескольких искусных поглаживаний заметила: – Ты очень вырос с нашей последней встречи. – Немного погодя она спросила: – Позволь я спросить, господин, знал ли ты раньше женщину?
– Увы! – Он печально покачал головой. – Я не знаю, с чего начать.
– Позволь мне учить тебя.
Обнаженная, она оказалась еще привлекательнее. Широкие бедра, большие упругие груди с крупными темными сосками. Когда Лусулу легла на матрац на спину, развела ноги и ввела в себя Таиту, он, захваченный врасплох теплом и липким маслянистым объятием ее тайной плоти, оказался в опасной близости к завершению, еще не успев начать. С огромным усилием Таита совладал с собой и своим телом. Вот когда пригодились многодневные упорные тренировки. Он отринул собственные ощущения и сосредоточился на чтении ауры Лусулу, как моряк читает карты. Он определял ее желания и стремления раньше, чем она начинала их осознавать. Он заставил ее стонать и всхлипывать. Заставил кричать, как кричит осужденная под пытками палача. Все ее тело судорожно изгибалось. Лусулу молила его остановиться – и никогда не останавливаться.
– Я сейчас умру! – всхлипнула она наконец. – Священным именем богини молю тебя, довольно.
Но он не останавливался.
Лусулу слабела, не в состоянии выдерживать его напор. Лицо ее вымокло в слезах и поту. Темные тени страха появились в глазах.
– Ты дьявол, – прошептала она. – Ты сам дьявол.
– Да, дьявол, которого создали ты, Ханна и все остальные.
Наконец Лусулу была готова. У нее не осталось сил сопротивляться. Таита прижимал ее, глубоко проникая в ее плоть. Не только тело, но и сознание Лусулу простерлись перед ним. Он накрыл ее рот своим, заставил открыть губы, изогнул спину и, как ныряльщик за жемчугом перед погружением делает последний глубокий вдох, извлек из женщины всю ее силу, все знания, все ее победы и поражения, страх и глубоко скрытое чувство вины.
Он забрал все и, опустошенную, оставил Лусулу на матраце. Она дышала быстро и неглубоко, кожа ее побледнела и стала прозрачной, как воск. Женщина смотрела не мигая и молчала. Остаток ночи Таита просидел рядом ней, читая ее воспоминания, узнавая тайны, постигая ее по-настоящему.
Первые лучи рассвета проникли в комнату, когда Лусулу наконец пошевелилась и повернула голову.
– Кто я? – еле слышно прошептала она. – Где я? Что со мной? Я ничего не помню.
– Тебя зовут Лусулу, и ты в своей жизни причинила огромное зло. Тебя мучит чувство вины. Я забрал у тебя все. Но ничего из этого не хочу сохранить для себя. Возвращаю все это тебе, особенно вину. В конце концов она тебя убьет, и ты заслуживаешь такой смерти.
Он наклонился и снова проник в нее. Лусулу пыталась оттолкнуть его, но у нее не было сил. Когда Таита вторично входил в нее, она закричала, но крик замер у нее на устах. Единым мощным семяизвержением он вернул ей все, встал и пошел мыться.
Когда он вернулся, Лусулу одевалась. Она с ужасом взглянула на Таиту, и он увидел, что ее аура разорвана в клочья. Лусулу добралась до двери, распахнула ее и вышла в коридор. Послышался топот ее бегущих ног.
На мгновение Таите стало ее жалко, но он вспомнил все ее гнусные преступления, и жалость прошла. Потом Таита подумал: "Она все же частично искупила свою вину, научив меня, как обращаться с ее хозяйкой, великой ведьмой".
День за днем, неделю за неделей Таита терпеливо ждал приглашения Эос; он знал, что оно непременно придет. И вот однажды утром он проснулся с необыкновенным ощущением ожидания и полноты жизни. "Ведьма призывает меня в свое логово", – сказал он себе. На террасе, выходящей на озеро, он съел скромный завтрак из фиников и инжира, глядя, как солнце встает из тумана и окутывает стены кратера золотистым сиянием. Кроме слуг, он никого не видел: ни Ханну, ни Рии, ни Ассема. К своему облегчению: он не доверял себе после тех откровений, которые прочел в свитке из тайной комнаты. Никто не окликал его и не пытался задержать, когда он направился ко входу в верхний сад.
Таита шел медленно: требовалось время, чтобы собрать и оценить свои силы. Единственные надежные сведения об Эос содержались в рассказах Деметера. На ходу Таита слово за словом вспоминал его рассказы. Возможности его памяти были так сильны, что старик Деметер словно вновь говорил с ним.
– Если ей грозит опасность, она может менять внешность, как хамелеон, – прозвучал в его ушах голос Деметера, и Таита вспомнил призраков, которые выходили из грота: чертенка, фараона, богов и богинь и себя самого.
– Но среди ее многочисленных пороков есть и тщеславие. Она умеет быть невообразимо прекрасной. Ее красота поражает чувства и ослепляет разум. Когда она принимает такое обличье, ей не в силах сопротивляться ни один мужчина. Ее вид даже самых благородных превращает в скотов.
Таита обратился к облику Эос, какой она была в операционной лечебницы. Сквозь плотную вуаль он не видел ее лица, но ее красота была такова, что и невидимая заполнила комнату.
– Несмотря на всю свою подготовку посвященного, я не сумел сдержать низменные инстинкты, утратил способность и желание считаться с последствиями. Для меня в тот миг не существовало ничего, кроме нее. Меня поглотила похоть. Ведьма играла мной, как осенний ветер играет сухим листком. Мне казалось, она дарит мне все земные радости. Она отдала мне свое тело. Даже теперь это воспоминание приводит меня на грань безумия. Каждый подъем и каждое падение, каждое пленительное отверстие и каждое душистое углубление… Я не пытался сопротивляться, да и никакой смертный не смог бы.
"А я смогу?" – подумал Таита.
Тут в его сознании прозвучало самое грозное предупреждение Деметера:
– Таита, ты заметил, что подлинная Эос была ненасытна в любви, и это истинно, но эта, другая Эос превзошла ее. Целуя, она высасывает из любовника жизненную силу, как мы с тобой пьем сок спелого апельсина. Когда она сжимает мужчину бедрами в изысканном, но дьявольском совокуплении, она забирает у него самую суть. Забирает душу. Эта жизненная суть – амброзия, которой она питается. Она подобна чудовищной ламии, которая кормится человеческой кровью. В жертвы она выбирает только высшие существа, мужчин и женщин с добрым разумом, слуг Истины, прославленных магов и одаренных пророков. Обнаружив жертву, она преследует ее безжалостно, как волк оленя.
"Как преследует меня", – подумал Таита.
– Она всеядна. – Так говорил Деметер, который знал ее лучше прочих. – Ей не важны внешность и возраст, физическая хрупкость или несовершенство. Ее аппетит утоляет не плоть, но души жертв. Она пожирает молодых и старых, мужчин и женщин. Поймав их в свои сети, окутав шелковой паутиной, она извлекает из них все знания, мудрость и опыт. Она высасывает все это своими проклятыми поцелуями. Извлекает из лона своими отвратительными объятиями. И оставляет пустую оболочку.
Слуги ведьмы, Ханна, Рии и Ассем, восстановили мужской орган Таиты с одной-единственной целью: чтобы Эос смогла уничтожить мага, его тело, мозг и душу. Маг подавил ужас, поднимавшийся в нем, как приливная волна, и грозивший затопить его.
"Я готов к встрече, готов, как никогда. Но довольно ли этого?"
Ворота сада были широко раскрыты, но, когда Таита приблизился, странная тишина опустилась на кратер. Легкий ветер стих. Соловьиный дуэт смолк. Ветви деревьев застыли в неподвижности, точно выписанные на голубом занавесе неба. Таита несколько мгновений вслушивался в тишину и прошел в ворота.
Почва под его ногами дрогнула, затряслась, и ветви деревьев сочувственно заколебались. Часть стены кратера откололась и с шумом обрушилась на лес внизу. Земля под Таитой накренилась, как корабельная палуба в бурю. Он едва не потерял равновесие и ухватился за столб ворот, чтобы не упасть. Снова поднялся ветер, но на сей раз он дул со стороны грота. Он раскачивал вершины деревьев и поднял вокруг Таиты водоворот сухих листьев. Ветер был холоден, как рука трупа.
"Эос старается запугать меня. Она хозяйка вулканов. Она повелевает землетрясениями и огненными реками лавы, текущими из преисподней. Она показывает мне, как я мал и слаб перед лицом ее мощи", – подумал Таита. И крикнул:
– Услышь меня, Эос! Я принимаю твой вызов!
Дрожь земли прекратилась, и кратер снова окутала таинственная тишина. Теперь тропа перед магом была свободной и соблазнительной. Миновав наконец щель между двумя высокими камнями, Таита услышал журчание воды, вытекающей из грота. Он пробрался через густые заросли и вышел на поляну у пруда. Все было таким же, как в прошлый раз. Таита занял привычное место на траве спиной к поваленному стволу и принялся ждать.
Первым предупреждением для него послужил ледяной ветер, коснувшийся шеи; маг почувствовал, как волосы под мышками встают дыбом. Таита посмотрел на выход из грота и увидел, что тот окутан тонким серебристым туманом. В тумане показалась темная фигура, она величественной походкой спускалась к нему по замшелым ступенькам. Это была та самая женщина в вуали, которую он видел в кабинете Ханны, одетая как и прежде, в просторные развевающиеся черные шелка.
Эос вышла из серебристого тумана, и Таита увидел, что она босиком. Из-под одеяния выглядывали пальцы ног – единственная видимая часть тела. Влажные и блестящие от воды источника, брызгавшей на них, маленькие и совершенной формы, словно вырезанные из слоновой кости рукой великого художника. Ногти жемчужно-яркие. Единственная часть тела, которая ему видна, и необыкновенно эротичная. Таита не мог оторвать взгляда от этих пальцев. Он чувствовал, как разбухает его мужской орган, и с огромным усилием прекратил это.
"Если на меня способны так подействовать одни только пальцы ее ног, как сдерживаться, когда она покажется вся?"
Наконец он смог поднять глаза и попытался разглядеть что-нибудь под вуалью, но ткань была непроницаема. Тогда он ощутил внимание Эос, легкое прикосновение бабочки к коже. Ведьма заговорила, и у него перехватило дыхание. Он никогда не слышал такого певучего голоса. Словно звонили хрустальные колокольчики. Их звук наполнил трепетом основания души.
– Как долго я ждала тебя, – сказала Эос, и хотя Таита знал, что это великая Ложь, он не мог не поверить.
* * *
После того как Онка увез Таиту в Облачные Сады, Мерен и Фенн много месяцев прятали Сидуду. Вначале она была обессилена пережитыми испытаниями, смущена и подавлена. Мерен и Фенн обращались с ней мягко, и вскоре она привыкла полагаться на них. Кто-нибудь из них постоянно был с ней. Сидуду медленно поправлялась, к ней возвращалась уверенность в себе. Наконец она смогла рассказать о пережитом и о Храме Любви.
– Храм посвящен единственной истинной богине, – объяснила она. – Все храмовые девственницы избираются из числа переселенцев, никогда – из благородных семейств. Каждая приехавшая семья должна предъявить своих дочерей, и тем, чьи дочери избраны, это приносит большие почести и привилегии. Все жители нашей деревни участвовали в празднике в честь богини, меня одели в лучшее платье, голову украсили венком из цветов и отвели в храм. Отец и мать провожали меня, смеясь и плача от радости. Меня передали верховной жрице и оставили. Больше я родителей не видела.
– А кто тебя выбрал для служения богине? – спросила Фенн.
– Нам сказали, что таково решение олигархов, – ответила Сидуду.
– Расскажи о Храме Любви, – попросил Мерен.
Сидуду примолкла, словно задумалась. Заговорила она негромко и нерешительно:
– Храм прекрасен. Когда я только появилась, там было много других девушек. Жрицы были очень добры к нам. Дали красивую одежду и вкусную еду. И объяснили, что достойные отправятся в горы к самой богине, и она их возвысит.
– Тебе там нравилось? – спросила Фенн.
– Сперва да. Конечно, я скучала по матушке и отцу, но нам каждое утро давали вкусный шербет, он наполнял нас радостью, легкостью и весельем. Мы смеялись, пели и танцевали.
– А потом? – спросил Мерен.
Сидуду отвернулась и заговорила так тихо, что Мерен с трудом слышал ее.
– Пришли мужчины. Мы думали, они будут нашими друзьями. Мы танцевали с ними. – Она беззвучно заплакала. – Мне стыдно рассказывать дальше.
Все молчали. Фенн взяла девушку за руку.
– Мы твои друзья, Сидуду, – сказала она. – Будь с нами откровенна. Расскажи нам все.
Сидуду всхлипнула и обняла Фенн за шею.
– Жрицы приказали нам отдаться гостям.
– Кто эти мужчины? – мрачно спросил Мерен.
– Первым стал властительный Аквер. Он был ужасен. Его сменили другие, много других, и наконец Онка.
– Можешь больше не рассказывать.
Фенн погладила ее по волосам.
– Нет! Я должна! Эти воспоминания жгут. Я не могу скрыть их от вас. – Сидуду глубоко, с дрожью вздохнула. – Раз в месяц нас осматривала женщина-врач по имени Ханна и отбирала одну или несколько девушек. Их уводили в горы, чтобы их возвысила богиня. И они больше не возвращались в храм. – Она замолчала, и Фенн протянула ей льняную ткань для носа. Сидуду высморкалась, аккуратно сложила ткань и продолжила: – Одна из девушек стала моей лучшей подругой. Ее звали Литане. Она была очень нежной и любящей, очень тосковала по родителям и ненавидела то, что делали с нами мужчины. Однажды ночью она убежала из храма. Она рассказала мне о своем замысле, и я пыталась ее остановить, но она была полна решимости. На следующее утро жрицы положили ее на алтарь, мертвую. И в назидание заставили нас всех пройти мимо. Они рассказали нам, что Литане поймали в лесу троги. И на алтаре она больше не была красивой и нежной.
Девушке позволили всплакнуть, потом Мерен сказал:
– Расскажи про Онку.
– Онка из благородной семьи. Он племянник властителя Аквера. И глава всех шпионов. Поэтому пользуется особыми правами. Благодаря своему положению он получил разрешение встретиться со мной несколько раз. Ему даже позволили забрать меня из храма, и я жила в его доме как рабыня. Я была наградой, которую Онка получил за службу государству. Напиваясь, он бил меня. Ему доставляло удовольствие причинять мне боль. От этого у него блестели глаза, и он улыбался. Однажды, Онка уехал по делам, и ко мне тайно пришла женщина. Она рассказала, что работает в библиотеке в Облачных Садах. И объяснила, что происходит с девушками, которых уводят в горы. Их не возвышает богиня. У них из живота вырезают младенцев, еще до рождения, и отдают богине. Поэтому богиню тайно называют Пожирательницей Младенцев.
– А что происходит с девушками после того, как у них отбирают детей?
– Они исчезают, – просто ответила Сидуду и снова всхлипнула. – Некоторые исчезнувшие девушки мне нравились. В храме есть и другие, которых я люблю. Они тоже пойдут в горы, когда у них в животе будет ребенок.
– Успокойся, Сидуду, – прошептала Фенн. – Не стоит рассказывать о таких ужасах.
– Нет, Фенн, пусть бедная девочка говорит, – вмешался Мерен. – Ее слова разжигают во мне гнев. Джарриане – чудовища. Гнев послужит мне оружием против них.
– Значит, ты поможешь спасти моих подруг, Мерен? – Сидуду доверчиво взглянула на него.
– Я сделаю все, о чем ты попросишь, – сразу ответил он. – Но расскажи еще об Онке. Его первого настигнет моя месть.