Так они говорили час за часом. И хотя маг знал, что гениальность ее холодна и злобна, Эос по-прежнему казалась ему очаровательной и соблазнительной. Таита чувствовал, как его пронизывает возбуждение, физическое и интеллектуальное. Но со временем, к своей досаде, почувствовал настоятельную потребность облегчиться. Он не успел ничего сказать, как Эос заметила:
– Тебе отведены покои. Через дверь справа от тебя и по коридору до конца.
Комната, куда ведьма направила его, была просторной и внушительной, но Таита едва заметил это: его мозг напряженно работал. Никакой усталости он не чувствовал. В небольшой выгородке он нашел резной стул с ведром под ним и справил нужду. В углу из крана в бассейн стекала ароматная вода. Умывшись, Таита торопливо вернулся в зеленое помещение, надеясь, что Эос еще там. Солнце больше не светило в отверстия в потолке. Наступила ночь, но горный хрусталь в стенах источал теплый свет. Эос сидела на прежнем месте. Как только Таита занял свое, она сказала:
– Подкрепись.
Прекрасной рукой она указала на столик слоновой кости рядом с лежанкой. За время отсутствия Таиты на столике появились серебряные тарелки и чаши. Таита не чувствовал голода, но фрукты и шербет выглядели очень заманчиво. Он в меру съел и выпил и с нетерпением вернулся к разговору:
– Ты так легко говоришь о вечной жизни?
– Это мечта всех людей, от фараонов до рабов, – согласилась Эос. – Они мечтают о вечной жизни в воображаемом раю. Даже те древние, что жили до меня, рисовали на стенах пещер картины своей мечты.
– А возможно ли ее осуществить? – спросил Таита.
– Я перед тобой – живое тому доказательство.
– Сколько тебе лет, Эос?
– Я была уже стара, когда смотрела, как фараон Хеопс воздвигает великую пирамиду в Гизе.
– Но как это возможно?
– Ты когда-нибудь слышал о Купели?
– Это миф, восходящий к глубокой древности, – ответил он.
– Это не миф, Таита. Купель существует.
– А что это такое? И где она?
– Это Лазурная Река жизни, вечная сущность, правящая вселенной.
– Действительно река или фонтан? И почему "Лазурная"? Ты можешь описать ее?
– Даже на тенмассе нет слов, которые могли бы верно передать ее красоту. Когда мы станем едины, я отведу тебя к ней. Мы бок о бок окунемся в Лазурь, и ты выйдешь из нее во всем великолепии юности.
– Но где она? На земле или на небе?
– Она перемещается с места на место. Как передвигаются моря и возникают и сглаживаются горы, так и Купель движется с ними.
– А где она сейчас?
– Недалеко от того места, где мы сидим, – сказала Эос, – но будь терпелив. Со временем я отведу тебя к ней.
Она лжет. Конечно, лжет. Она и есть Ложь. Таита знал, что, даже если Купель действительно существует, Эос никого не отведет к ней, но все же ложное обещание интриговало.
– Вижу, ты все еще сомневаешься во мне, – негромко промолвила Эос. – В доказательство своей доброй воли, я позволю тебе взять с собой к Купели еще одного человека, чтобы разделить с ним ее благословение. Того, кто тебе дорог. Есть такой?
Фенн! Таита мгновенно замаскировал эту мысль, так что даже ведьма не могла ее прочесть. Эос расставила ловушку, и он едва не угодил в нее.
– Такого человека нет, – ответил он.
– Но, когда ты сидел у водоема в глуши, я видела с тобой девочку, красивую девочку со светлыми волосами.
– А, да, – согласился он. – Я даже забыл, как ее зовут. Она из тех, кого ты называешь термитами. Она была со мной совсем недолго.
– Не хочешь взять ее с собой к Купели?
– У меня нет на то причин.
Эос молчала, но Таита ощутил легчайшее прикосновение к вискам, словно его пощекотали волшебные пальцы. Он понял, что его слова не убедили Эос и она пытается проникнуть в его сознание, "подглядеть" его мысли. Усилием воли он преградил ей вход, и она мгновенно отступила.
– Ты устал, Таита. Тебе нужно поспать.
– Я ничуть не устал, – ответил он и не солгал: он чувствовал себя свежим и полным сил.
– Нам столько с тобой нужно обсудить, что мы подобны бегунам в начале долгой гонки. Надо подравняться. В конце концов нам суждено заключить вечный союз. Торопиться незачем. Время – наше орудие, а не противник.
Эос встала с кушетки и, не сказав больше ни слова, вышла через дверь в задней стене, которую Таита раньше не замечал.
* * *
Хотя маг не чувствовал усталости, едва улегшись на шелковый спальный матрац в своей комнате, Таита крепко заснул. Проснулся он от солнечного луча, пробившегося сквозь отверстие в потолке. Он чувствовал себя на удивление свежим и полным жизни.
Его грязная одежда исчезла, но рядом лежала чистая – и пара новых сандалий. На столике у изголовья ждал завтрак. Таита помылся, поел и оделся. Одежда, присланная Эос, была из тонкого материала, который ласкал тело, а сандалии из кожи неродившегося козленка, вышитые золотой листвой, подошли точно по ноге.
Вернувшись в комнату Эос, Таита обнаружил, что она пуста. Сохранился только аромат. Таита подошел к двери, через которую Эос вышла накануне вечером. Длинный коридор за ней вывел его на солнце. Когда глаза привыкли, Таита понял, что очутился в другом вулканическом кратере, не таком большом, как кратер Облачных Садов, но гораздо более красивом. Однако Таите было не до роскошных лесов и орхидей, пышным покровом облекавшим дно кратера. Прямо перед ним расстилалась зеленая лужайка с небольшим мраморным павильоном над прудом в центре; в пруд водопадом изливался чистый ручеек. А вот в пруду вода была черная и блестящая, как полированный черный янтарь.
В павильоне на мраморной скамье сидела Эос с непокрытой головой – однако Эос повернулась так, что лица не было видно, только волосы. Таита неслышно направился к ней, надеясь подойти незаметно и взглянуть на лицо. Волосы Эос ниспадали до пояса, такие же темные, как вода в пруду, но бесконечно более блестящие. Подойдя ближе, Таита заметил, как солнце отражается в ее волосах, словно там горят бесценные рубины. Ему очень захотелось прикоснуться к этим волосам. Он уже протянул руку, но тут Эос набросила на голову вуаль, лишив его возможности хотя бы на миг увидеть ее лицо. Потом она повернулась.
– Садись рядом со мной. Здесь твое место.
Они немного посидели молча. Таита был сердит и раздражен: ему страстно хотелось увидеть лицо Эос. Она, казалось, уловила его настроение и накрыла его руку своей. Ее прикосновение взволновало Таиту, но он справился с собой и спросил:
– Мы много говорили о внешней оболочке, Эос. У тебя какой-нибудь изъян? Поэтому ты прячешься под вуалью? Стыдишься своей внешности?
Он пытался спровоцировать ее, как она его. Но Эос ответила спокойным мягким голосом:
– Я прекраснее всех женщин и мужчин, живших на земле.
– Тогда почему ты прячешь свою красоту?
– Потому что она может ослепить мужчин, увидевших ее, и затуманить их разум.
– Бахвалишься?
– Нет, Таита. Это правда.
– Ты никогда не откроешь мне свою красоту?
– Ты увидишь мою красоту, когда будешь готов к этому, когда осознаешь последствия и будешь готов принять их. – Ее рука по-прежнему лежала на его руке. – Разве ты не замечаешь, как тебя волнует мое легкое прикосновение? Кончиками пальцев я чувствую биение твоего сердца. – Эос убрала руку, оставив его в смятении чувств. Таите потребовалось немало времени, чтобы снова овладеть собой. – Поговорим о другом. У тебя есть ко мне много вопросов, и я отвечу на них, правдиво.
Голос Таиты, когда он откликнулся на это приглашение, звучал чуть взволнованно.
– Ты перегородила верховья Нила. Зачем?
– Я преследовала две цели. Во-первых, это было приглашение прийти ко мне. Ты не смог ему противиться и теперь сидишь рядом со мной.
Таита глубоко задумался и спросил:
– А вторая цель?
– Я готовила тебе дар.
– Дар? – воскликнул он.
– Брачный. Едва мы сольемся душой и телом, я дарую тебе оба египетских царства.
– После того как уничтожишь их? Какое чудовищное и варварское подношение!
– Когда ты наденешь двойную корону и мы воссядем рядом на троне Египта, я верну воды Нила в наше царство… в первое из множества наших царств.
– А тем временем страдают только термиты? – спросил Таита.
– Ты уже начинаешь думать и действовать как владыка творения, каким скоро станешь. У грота в Облачных Садах я кое-что показала тебе. Господство над всеми народами, вечная жизнь, вечная молодость и красота, мудрость и знания всех веков, которые суть "алмазная гора".
– Величайшая из наград, – признал Таита. – Я называю ее истиной.
– Все это будет твоим.
– Я все же не верю, что ты ничего не потребуешь взамен.
– О, я ведь уже говорила. В обмен я потребую твоей вечной любви и преданности.
– Ты так долго жила одна – зачем тебе понадобилась пара?
– Меня одолели скука вечности, неподвижность духа и тоска оттого, что не с кем разделить мои чудеса.
– И это все, что ты у меня просишь? Я оценил твой могучий разум. Если твоя красота соответствует ему, цена ничтожна. – Его ложь была замаскирована под правду. Маг делал вид, что верит ведьме. Они напоминали полководцев, которые маневрируют армиями. Это были лишь легкие стычки и засады, которые предшествуют битве. Таита боялся, но не за себя, а за Египет и за Фенн – за самое для него дорогое.
Последующие дни они проводили в павильоне у пруда, а ночи – в комнате Эос. Постепенно она все больше открывала ему свой физический облик, оставляя нераскрытой душу. Разговоры с ней становились с каждым днем все интереснее. Изредка Эос протягивала руку за кусочком плода на серебряном подносе, и рукав ниспадал, обнажая предплечье. Или меняла позу на лежанке слоновой кости, так что из-под черного одеяния показывалось колено. Таита мог бы уже привыкнуть к совершенству ее форм, но так и не привык. И опасался того момента, когда она покажется целиком, сомневаясь в своей способности устоять перед соблазном.
Дни и ночи мелькали стремительно. Плотское и астральное напряжение стало почти непереносимым. Эос касалась Таиты, брала его за руку, когда хотела подчеркнуть свои слова. Однажды она прижала руку мага к своей груди, и ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не застонать от боли в паху, когда он ощутил теплую упругость ее груди.
Однажды утром они сидели в зеленой комнате, и на Эос было прозрачное платье из белого шелка. Раньше она никогда не надевала белое. Посреди разговора она неожиданно встала и, переступая маленькими босыми ногами, подошла к нему. Белая кисея облаком окутывала ее. Сквозь прозрачный материал ее кожа, когда на нее падал свет, сверкала оттенками розового и слоновой кости. Виднеющаяся сквозь шелк, ее фигура казалась нематериальной. Живот цвета бледной луны поджарый, как у борзой, а в его основании – загадочная треугольная тень. Груди казались округлыми холмиками сливок, увенчанными земляничинами сосков.
– Хочешь, чтобы я вся открылась тебе, господин? – спросила она.
Захваченный врасплох, Таита не сразу сумел ответить. Немного погодя он сказал:
– Мне кажется, я ждал этого всю жизнь.
– Я хочу целиком принадлежать тебе. Ничего от тебя не утаю. И не ставлю тебе никаких условий. Не жду от тебя ничего, кроме любви.
Она откинула серебристые рукава и протянула обнаженные руки, стройные, округлые и упругие. Длинными сужающимися пальцами Эос взялась за край вуали и начала приподнимать ее с лица. Остановилась на уровне подбородка. Шея у нее была длинная и изящная.
– Ты должен быть совершенно уверен, что хочешь увидеть мое лицо. Я предупредила тебя о возможных последствиях. Моя красота порабощала всех, кто ее видел. Сможешь ли ты устоять перед ней?
– Даже если это меня погубит, я должен рискнуть, – прошептал он. Таита знал: битва начинается.
– Да будет так, – сказала Эос и с мучительной медлительностью начала поднимать вуаль. Подбородок, закругленный, с ямочкой. Губы, полные и изогнутые, налитые, цвета спелой вишни. Язык, заостренный и загнутый на конце, как у зевающего котенка. Он оставил блестящий след слюны на ее губах и вновь спрятался за маленькими блестящими зубами. Нос, ровный и прямой, но чуть приплюснутый на кончике. Скулы высокие, а лоб широкий и крутой. Брови дугой создают прекрасное обрамление для глаз, которые кажутся темными алмазами, своим блеском разгоняющими тени. Они смотрели прямо в душу Таите. Каждая черта ее внешности была совершенна. А все в целом – невероятно прекрасно.
– Я тебе нравлюсь, властительный? – спросила она, сбрасывая вуаль с головы и позволяя ей скользнуть на зеленые малахитовые плитки пола. Волосы Эос упали на плечи черным водопадом, пронизанным рубиновыми огоньками. Они, извиваясь, опустились до талии, живя собственной жизнью.
– Ты мне не ответил, – сказала Эос. – Я тебе не нравлюсь?
– Мое сознание не может вместить твою красоту, – дрожащим голосом ответил Таита. – Нет слов, чтобы описать даже десятую часть ее. Глядя на тебя, я понимаю, как человек может сгореть, превратиться в пепел, словно в огне лесного пожара. Твоя красота ужасает меня, но я не в силах ей противиться.
Она подплыла поближе, и Таиту окутал аромат солнечной лилии. Эос стояла перед ним, и он вынужден был повернуться к ней. Она медленно наклонилась и губами, мягкими и теплыми, прижалась к его губам. Ее изогнутый кошачий язычок глубоко проник Таите в рот. На мгновение он обвился вокруг его языка, потом исчез, но рот Таиты заполнился его вкусом, словно соком удивительного плода.
Эос отплыла по малахитовым плиткам. Прозрачное одеяние взвивалось вокруг нее; она откинулась назад так, что головой едва не коснулась выпуклости ягодиц, и ее волосы легли на плитки пола. Ноги Эос двинулись в танце и скоро замелькали с таким проворством, что едва не сливались. Глаз не успевал следить за ними. Но вот они остановились, Эос приподнялась на цыпочки, неподвижная, как статуя, в пелене волос.
– И это не все, властительный. – В ее голосе звучал напор и стремление убедить, какого маг раньше не замечал. – Есть гораздо больше. Или ты видел достаточно?
– Если буду смотреть на тебя тысячу лет, не насмотрюсь, – ответил он.
Мотнув головой, она отбросила волосы на плечи и посмотрела на Таиту горящими глазами.
– Ты стоишь на краю вулкана, – предупредила она. – Даже сейчас еще не поздно отступить. Но если нырнешь, возврата не будет. Вселенная для тебя изменится навсегда. Цена будет высока – гораздо выше, чем ты можешь себе представить. Ты готов платить?
– Готов.
Она приспустила одеяние с одного плеча. Изгиб плеча идеально гармонировал с длинной изящной шеей. Эос позволила одеждам спуститься ниже, обнажив одну грудь. Затем обе. Круглые, полные и женственные, они покачивались одна подле другой. Платье сползло еще ниже, до изгиба бедер. Живот ее был белым, как свежевыпавший снег. В пупке пламенел рубин. Эос качнула бедрами, и платье скользнуло вниз по ее стройным ногам.
Она переступила через него и длинными скользящими шагами, обнаженная, подошла к Таите. Снова наклонилась над ним и рукой обняла за шею. Другой рукой взяла свою грудь, поднесла к его лицу и сунула ему в рот сосок.
– Попробуй, господин, – прошептала она Таите на ухо.
Он принялся сосать, как ребенок, и сосок у него во рту разбух и начал выделять густую маслянистую жидкость. Таита наслаждался ее вкусом, пока Эос не оттолкнула его голову и не вынула сосок из рта.
– Не жадничай, – предупредила она. – Мое тело даст тебе множество наслаждений. Не спеши насытиться.
Эос отступила и плавным скользящим движением провела руками по животу. Таита не мог оторвать взгляда от ее рук. Она раздвинула ноги и согнула колени, широко разведя бедра. Ее рука погрузилась во впадину между ними, в облако темных волос. Но вот Эос извлекла руку и вытянула указательный палец. Он был покрыт блестящей прозрачной жидкостью.
– Посмотри, как я жажду тебя, – хрипло прошептала она, касаясь кончика указательного пальца большим. Потом развела пальцы, и между ними протянулась тонкая нить. – Вот истинная амброзия, которой жаждут все мужчины. – Она подошла к Таите. – Открой рот, властительный. – Она просунула палец меж его губ, и острый запах ее лона заглушил в нем все прочие чувства. Свободную руку Эос запустила под край одеяния мага и взяла его член. Он уже был тверд, как бронза, но в ее искусных пальцах становился все тверже и длиннее.
Таита заглянул ей в глаза и увидел откровенный голод хищницы, которого мгновением раньше не было. Он знал, что Эос держит в руке не его член, а его душу целиком и именно ее жаждет получить. Но вот Эос взяла Таиту обеими руками, заставила его встать и отвела к лежанке. Наклонилась перед ним, распустила шнурки сандалий и разулась. Подняла голову, взяла его член в губы и принялась жадно сосать. Потом через голову сняла с Таиты одеяние и вновь толкнула мага на лежанку. Одной ногой переступила через него, словно садясь верхом, и опустилась, направляя его член в свои тайные глубины.
Таита застонал: наслаждение стало таким острым, что перешло в боль. Эос неподвижно застыла над ним. В глубине ее тела напрягались и сокращались мышцы, она неумолимо сжимала Таиту, как удав свою жертву. Слилась с ним в неразрывное целое. Смотрела ему в глаза с торжествующим блеском, как смотрит воин, собираясь нанести смертельный удар.
– Ты мой. – Голос ее напоминал шипение змеи. – Все твое теперь мое.
Больше никакого притворства – она явила свою подлинную сущность.
Таита почувствовал ее плотское вторжение. Словно орда варваров осадила крепость его души и билась в ее стены. Он собрал все силы, чтобы оказать сопротивление, закрыть ворота, не дать ей пройти, отбросить от бреши. Во взгляде Эос зажегся ужас: она поняла, что он заманил ее в ловушку. На лице ведьмы появилось свирепое, убийственное выражение, и она снова бросилась в атаку.
Битва началась, и сперва их силы были равны. Таита сдвинулся в сторону, и, когда Эос переменила положение, чтобы противостоять его движениям, сбросил ее с лежанки. Сцепившись, они упали на малахитовый пол, но здесь Эос оказалась внизу и выдержала силу его удара. На миг мышцы в глубине ее тела расслабились от сотрясения. Таита воспользовался этим, чтобы проникнуть еще глубже, стремясь дойти до ее центра. Эос мгновенно напряглась, сдерживая его. Они молча сражались, не щадя сил, удерживая друг друга в неустойчивом равновесии.
Маг почувствовал, что ведьма пускает в ход резервы, и собрал свои. И вот Эос лавиной обрушилась на его рассудок, пытаясь пробить брешь в его обороне, проникнуть в тайные уголки его души. Он чувствовал, что его тело уступает. В ее глазах снова вспыхнуло торжество. Таита протянул руку и сжал в кулаке амулет Лостры, который по-прежнему висел у него на шее. Мысленно он произнес слово силы: менсаар! Его член подпрыгнул, и, почувствовав толчок, Эос испустила невнятный крик.
– Кидаш! Нкубе! – вскричал Таита. Из амулета хлынул поток психической энергии. Как удар молнии, он отбросил Эос от бреши в его душе. И снова они держали друг друга в равновесии. Силы их были равны. Впившись друг другу в плоть, они лежали неподвижно, как фигурки из слоновой кости.