- Да, но возьми храм Тарксиена на Мальте, - вмешалась Хетер. - Или главные стены Кносса. - И прежде чем я смог помешать, проект стал всеобщим и сменил наши вечерние импровизированные концерты.
И вот с учетом всего, что было найдено на раскопках, используя свои разнообразные способности, мы сделали несколько рисунков города.
Массивные красные стены, украшенные шевроном - рисунком волн, которые сделали Финикию такой знаменитой. Красные стены, на которые падают лучи заходящего солнца, вечернее благословение великого бога солнца Баала. Из темно-зеленой листвы молчаливой рощи встают высокие башни, символы плодородия и процветания. За ними вертикальный разрез в утесе ведет в загадочную пещеру. И опять символ половых органов. Разумеется, это место посвящено Астарте, которую в Карфагене обычно называли Танит, богине земли и луны, и вот процессия одетых в белое жрецов движется по роще, мимо башен, в таинственную пещеру.
Мы знали, что финикийцы приносили своим богам и богиням человеческие жертвы (Ветхий Завет описывает, как младенцев бросали в пламенеющее чрево Баала), и гадали, какие ужасные ритуалы видел наш мирный изумрудный бассейн. Мы изобразили на краю бассейна жертву, убранную в золото и самоцветы, рядом верховный жрец заносил жертвенный нож.
- Если бы бассейн был помельче! - воскликнула Салли. - Бен хотел исследовать его с помощью ныряльщиков, но так глубоко они не смогут работать.
В пространстве между внешней и внутренней стеной храма, где лежал самый толстый слой пепла и была найдена большая часть золотых бусин и богатых украшений, мы нарисовали жилища жрецов и жриц, лабиринт глиняных стен и тростниковых крыш. И реконструировали улицы и дворы жрецов и знати.
- А как же царь и его двор? - спросил Питер. - Разве они жили не за стенами?
И мы отделили жилища жрецов от царского двора, привлекли то немногое, что известно о Кноссе, Карфагене, Тире и Сидоне, чтобы вдохнуть в картину жизнь. Рал обнаружил во внешней стене ворота: это был единственный вход, и он смотрел на запад.
- Отсюда дорога должна была вести прямо к гавани. - Салли нарисовала ее.
- Да, но рядом с гаванью наверняка был базар, место торговли и обмена, - предположил Рал и показал на карте. - Вот здесь. Район, который озадачил Питера.
- Представьте себе, какие там груды слоновой кости, меди и золота, - вздохнула Лесли.
- И рабы, предназначенные на продажу, - подхватила Хетер.
- Погодите! Погодите! Ведь у нас научное исследование, - пытался я сдержать их.
- И корабли, вытащенные на берег, - Салли начала рисовать. - Большие биремы с носами, как тараны, покрытыми позолотой и эмалью.
Снова поднялись стены и башни, наполнилось блестящей водой озеро, а гавань и харчевни наводнили люди, умершие две тысячи лет назад. Прогуливались воины, стонали рабы, проезжали в носилках благородные женщины, из восточных земель приходили караваны, нагруженные золотом и сокровищами, через большие ворота, повесив на плечо щит, украшенный розетками проходил белый царь, и его вооружение сверкало на солнце.
Замысел забавный, к тому же он подстегивал воображение. К тому времени, как Салли положила на холст последние мазки, минуло четыре недели, а прямым результатом наших упражнений стало открытие Питером верфи: биремы, как и предполагала Салли, лежали на берегу озера.
Мы обнаружили стапель, на нем киль и остатки корпуса. Недостроенный корабль сгорел, а обгоревшие остатки рассыпались. Только воображение и вера могли распознать в них судно. Я знал, что мои научные противники не признают открытия, но анализ с помощью углерода-14 дал прежнюю дату - 300-й год нашей эры; между собой мы называли этот период "временем большого пожара".
Я получил возможность больше времени проводить с Салли. Я брал с собой в пещеру ленч и плавки. Вначале сохранялась некоторая неловкость, но я очень старался успокоить Салли, и вскоре между нами установились прежние дружеские отношения, благодаря которым мы так хорошо работали вместе. Только однажды я упомянул о наших более близких отношениях.
- У тебя по-прежнему хандра, Салли? - спросил я, и она долго смотрела на меня, прежде чем ответить.
- Пожалуйста, дай мне время, Бен. Я должна кое-что решить для себя.
- Хорошо. - Я как можно бодрее улыбнулся и приготовился к долгому ожиданию.
Иногда к нашему ленчу у бассейна присоединялись другие: хотя снаружи стояла сорокашестиградусная жара, в пещере было прохладно. Мы плескались в воде, перекликались, нам отвечало гулкое эхо. Одно из моих неизгладимых впечатлений - Лесли в бикини, преследуемая неутомимым Ралом, резво и кокетливо плещется в бассейне, точно самка гиппопотама в брачный период.
Через пять недель после своего возвращения я пришел в пещеру с хорошей новостью.
- Только что со мной связался Ларкин, Сал. Завтра утром прилетает Лорен.
Ее негативная реакция меня разочаровала: мне казалось, что она преодолела свою первоначальную неприязнь к Лорену и он начал ей нравиться.
Я пошел встречать Лорена на полосу и, увидев его, поразился. Он потерял 20 фунтов веса, а его кожа, обычно здорового золотистого оттенка, стала бело-серой, как мел. Под глазами темнели пятна, похожие на синяки.
- Бен! - Он обнял меня за плечи. - Как приятно тебя видеть, старый разбойник. - Но голос у него был усталый, а на висках я заметил серебристые полоски, которых прежде не было.
- Господи, ты выглядишь ужасно.
- Спасибо. - Он сухо улыбнулся и забросил сумку с вещами на заднее сиденье "лендровера".
- Серьезно, Ло. Ты не болен? - Меня расстроил его усталый и болезненный вид.
- Мне пришлось нелегко, Бен, - признался он, садясь в "лендровер" рядом со мной. - Четыре недели шли переговоры, и я был вынужден сам вести их, никому не мог доверить. А противная сторона выставляла команды переговорщиков, меняя их, когда они уставали.
- Ты себя убиваешь, - бранил я его, точно надоедливая супруга. Он легко сжал мне руку и рассмеялся.
- У тебя рука ослабла, партнер.
- А стоило ли браться? Чем ты занимался?
- Роскошным проектом, Бен! Грандиозным! Медь и железо, Юго-Западная Африка, район реки Гунене, крупное месторождение руды с низким содержанием меди и высоким - железа. В целом - настоящее сокровище. - Усталость из его голоса исчезла. - Я разложил этих японских ублюдков на столе и высек. Чтобы получить металлы, они финансируют строительство глубоководной гавани и железной дороги. Это обойдется им в сто пятьдесят миллионов. - Он разволновался, бледные щеки порозовели. - Строительство, конечно, будет вести одна из моих компаний. - Он заговорщицки приложил палец к губам, и я рассмеялся. В таком настроении он мне особенно нравится. - Будем строить обогатительную фабрику и… - Он стал подробно объяснять свой замысел, смеясь и сжимая мне руку при каждом упоминании о тех пунктах сделки, по которым ему удалось победить.
- А что это тебе даст? - спросил я наконец, и он взглянул на меня, слегка сбитый с толку.
- Ты имеешь в виду деньги?
- Конечно! А что еще?
- Дьявол, Бен. Я уже объяснял. Деньги не самое главное. Дело не в деньгах, а в экспорте и занятости, в открытии новых источников ресурсов, будущем строительстве, в реализации потенциала нашей страны и… и…
- И еще в том, чтобы выбить дух из соперников, - предположил я.
Он снова рассмеялся.
- Ты слишком проницателен, Бен. Ты прав, и это тоже. Сама игра, а не счет.
- Видел последний выпуск журнала "Тайм"? - спросил я, зная, что это заденет его.
- Ради бога, Бен!
- Твое имя - в списке тридцати богатейших людей мира.
- Ублюдки! - мрачно сказал он. - Теперь все удвоят цены. Почему они не занимаются своими делами и не дают мне заниматься моими?
- Убивая себя?
- Ты прав, Бен. Я действительно устал и беру неделю отпуска. Целую неделю каникул.
- Замечательно, - усмехнулся я, - каникулы с твоими УМЛ, которые каждые полчаса приезжают на совещания, а все остальное время ты будешь вести переговоры по радио.
- Забудь об этом, - он улыбнулся. - Я собираюсь смыться и взять тебя с собой.
- Как это, Ло?
- Расскажу позже. - Он не стал отвечать на вопрос, потому что мы приблизились к развилке проселочной дороги, и я машинально затормозил, собираясь повернуть к домам.
- Прямо, Бен, - сказал Лорен. - Я хочу в пещеру. Я мечтал об этом неделями. - Голос его стал мягким и задумчивым. - Когда за столом переговоров мне приходилось туго, я вспоминал о мире и спокойствии этого места. Кажется, что… - он замолк и кашлянул в замешательстве.
Лорен не часто так говорит.
Салли работала у задней стены пещеры - розовая шелковая блуза, оливково-зеленые брюки, волосы распущены и блестят. Когда она пошла навстречу Лорену, я с легким удивлением отметил, что она впервые за много недель накрасила губы.
Салли сразу заметила его усталый вид, и в ее глазах появилась озабоченность, хотя она ничего не сказала. Небрежно, почти бесцеремонно поздоровавшись, она сразу вернулась к работе. А Лорен немедленно отправился к портрету белого царя. Я пошел с ним, и мы некоторое время молча рассматривали странную фигуру. Наконец Лорен заговорил:
- Тебе не кажется, что он хочет нам что-то сказать, Бен? Странный вопрос для Лорена, но я ответил серьезно, ведь и спросил Лорен вполне серьезно.
- Нет, Ло, не кажется.
- Что-то в нем есть, - убежденно сказал Лорен. - Что-то ты… мы не заметили. Ключ к этому месту, к тайне пещеры.
- Ну, Ло, можно… - начал я, но он не слушал. Салли оставила свой мольберт и подошла к нам. Сев рядом с Лореном, она внимательно взглянула ему в лицо.
- Меня не покидает это чувство, Бен. Помнишь шахту в пустыне Опустошения? Мои геологи давали отрицательную оценку, но я чуял другое. Помнишь?
Я кивнул. Пустыня Опустошения давала теперь двадцать тысяч каратов алмазов в месяц.
- Что-то здесь есть. Я в этом уверен. Но что? - Он повернулся и посмотрел на меня так, будто я что-то скрывал от него. - Где это, Бен? Пол, стены, крыша?
- Бассейн, - сказал я.
- Хорошо, начнем с бассейна, - согласился он.
- Слишком глубоко, Ло. Никакой ныряльщик…
- А что ты знаешь о нырянии? - спросил он.
- Я нырял несколько раз.
- Ради бога, Бен! - резко перебил он. - Когда мне нужна операция на сердце, я отправляюсь к Крису Барнарду, а не к местному коновалу. Кто лучший ныряльщик в мире?
- Наверное, Кусто.
- Прекрасно. Мои люди свяжутся с ним. С бассейном ясно. Теперь пол. - Иметь дело с Лореном все равно что попасть в ураган. К исходу часа он наметил грандиозную схему тщательных исследований пещеры, потом обычным тоном предложил: - Ну что ж, Бен, отправляйся в лагерь. Хочу час побыть здесь в одиночестве.
Мне не хотелось лишаться его общества, но я сразу поднялся.
- Идем, Сал? - спросил я. Ведь Лорен хотел остаться один.
- Бен, я как раз в середине…
- Ничего, Бен, - сказал Лорен, - она мне не помешает. И я оставил их в пещере.
Гостевой дом был давно готов, но я пошел туда, чтобы присмотреть за выгрузкой багажа Лорена. Я заметил, что кто-то нарезал диких лилий, растущих под утесами, и поставил букет в пивной кружке у постели. Я хотел поблагодарить матабеле, назначенного нашим поваром и дворецким, за этот небольшой, но приятный сюрприз. Цветы смягчали унылость дома.
Проверив, все ли нормально действует в доме Лорена, я отправился в большое бунгало и убедился, что в холодильнике вдоволь льда и холодной воды. Потом распечатал свежую бутылку "Глен Грант": мы с Лореном оба питаем слабость к этому божественному напитку. Пока я занимался бутылкой, с раскопок вернулись Рал и Лесли, я слышал, как они прошли в соседний кабинет. Я не собрался подслушивать, но перегородки здесь тонкие, как бумага.
Рал рявкал, как рассерженный зверь, а Лесли пищала.
- Ты чудовище! - задыхаясь, воскликнула она; ясно было, что к ней применялось физическое воздействие. - Кто-нибудь увидит!
- Но то, что я собираюсь делать ночью, никто не увидит, - объявил Рал.
- Тише! - попыталась унять его Лесли, но тщетно.
- Пять недель. Я думал, он никогда не приедет. Я сходил с ума.
- О Ралли Далли, дорогой, - прошептала Лесли.
Я покраснел. Тихо поставил бутылку и выбрался из комнаты. Я отчасти недоумевал, почему прибытие Лорена - ясно ведь, что речь шла о нем, - внесло такое улучшение в физическую близость Рала и Лесли, и завидовал им: у меня таких надежд не было.
Всем нам осточертели бесконечные консервы. Лорен привез много свежих фруктов, овощей и мяса. На ужин у нас был молочный поросенок с золотисто-коричневой потрескавшейся корочкой, с жареной картошкой и зеленым горошком, и гигантская миска свежего салата. За столом разговаривали очень мало.
Когда унесли тарелки, Лорен закурил сигару. Я наполнил стаканы, и мы уселись в кружок. Вначале я рассказал Лорену о том, как мы открыли карьер, и о тех выводах, которые мы сделали. Затем я перешел к выставке, посвященной реконструкции города, подготовленной Салли.
Я не ожидал от Лорена такой реакции. Мне казалось, что ему, как и всем нам, будет просто интересно, но он принял мои слова как доказанный факт. Он очень взволновался, вскакивал со стула, рассматривал каждую иллюстрацию, задавал множество вопросов, иногда снова садился и напряженно всматривался в изображения. Лицо его, по-прежнему осунувшееся и изможденное, временами приобретало почти безумное выражение.
Салли с нарочитой театральностью приберегла белого царя напоследок, а когда повесила рисунок на доску, Лорен застыл. Белый царь был изображен в полном боевом вооружении: шлем и нагрудник из сверкающей бронзы, в руке щит, на поясе короткий меч. Рыже-золотистая борода причесана и уложена, поза царственная. За ним через большие ворота идут его оруженосцы: один несет боевой топор царя, другой - его лук и колчан со стрелами, а третий - золотой кубок вечной жизни.
Салли проявила немалое искусство, делая этот рисунок, и из всей серии он производил наибольшее впечатление. Мы все смотрели молча, потом я быстро подался вперед, от удивления пролив виски. Из-за золотой бороды я не замечал этого раньше, но теперь вдруг понял, кого Салли взяла в качестве модели. Я взглянул на Лорена: тот же высокий благородный лоб над широко расставленными пронзительными бледно-голубыми глазами, тот же прямой нос и изящно вырезанные ноздри, тот же гордый изгиб рта с чуть чувственной нижней губой.
- Бен! - Голос его звучал хрипло, он не отрывал взгляда от портрета. - Замечательно! До сегодняшнего вечера я не осознавал, что это значит. До сих пор это были всего лишь камни, несколько бусинок и кусочков золота. Я никогда не думал о живших тут людях. Как это важно, Бен! Эти люди, путешествуя, добирались до границ известного мира, они создали в дикой местности величественные сооружения… - Он замолчал и медленно покачал головой, думая о величии древнего города. Потом повернулся ко мне. - Бен, мы должны узнать, что с ними случилось - с их городом. Неважно, сколько времени потребуется и сколько это будет стоить. Нужно узнать. - Он погасил сигару, вскочил со стула и принялся расхаживать, едва сдерживая возбуждение. - Пора поставить в известность мир, Бен. Я созову пресс-конференцию. И ты все объяснишь. Мир должен узнать об этих людях.
Я встревожился и, запинаясь, начал:
- Но, Ло, этого нельзя делать. Не теперь, еще нет, пожалуйста…
- Почему? - он яростно повернулся ко мне.
- У нас нет достаточных доказательств, - я похолодел от ужаса, представив себе, как вцепятся в меня критики, четвертуют меня, если я сейчас выступлю с такой историей. - С меня снимут скальп, Ло. Разорвут на куски.
- Покажем им это. - Он указал на рисунки.
- Боже! - Я задрожал при этой мысли. - Это всего лишь предположение, фантазия. Единственная подтвержденная подробность - это кубок.
Лорен смотрел на меня, и я видел в его глазах безумие. Вдруг он виновато рассмеялся и хлопнул себя ладонью по лбу.
- Фью! - смеялся он. - Я действительно устал! На мгновение эти картины стали для меня реальностью, самой жизнью. - Он остановился перед портретом и задумчиво посмотрел на него. - Я должен знать, Бен, - сказал он. - Просто обязан.
На следующий день - мы обедали у изумрудного бассейна в пещере - Лорен сказал, что мы с ним уезжаем. Угольком Салли он начертил на камне схему.
- Мы здесь, а в шестидесяти пяти милях отсюда на северо-востоке - руины Домбошабы. Если твоя теория верна, между городами существовал древний караванный путь. Возьмем "лендровер" и попытаемся отыскать старый след.
- Местность очень неровная, - без энтузиазма заметил я. - Совершенно неисследованная, ни дорог, ни воды.
- И никаких УМЛ, - улыбнулся Лорен.
- В таком случае сопротивляться бесполезно, - я ответил улыбкой, вспомнив, что поездка будет лечебной, а не научной. - Когда отправляемся?
- Завтра на рассвете.
Когда я проснулся, было еще темно, часы у кровати показывали четыре тридцать. Слишком поздно, чтобы снова заснуть, и слишком рано, чтобы встать. Я заколебался, но тут дверь тихонько отворилась. Я приготовился дать отпор грабителям, однако на фоне освещенного луной проема появилась косматая голова Рала.
С перепугу я рявкнул:
- Чего надо?
Мой испуг не шел ни в какое сравнение с реакцией Рала. Испустив вопль ужаса, он подпрыгнул на три фута в воздух, размахивая руками, точно журавль в брачном танце - крыльями. Прошло не менее двух минут, прежде чем он смог направиться к своей кровати, пробормотав:
- Я ходил в туалет.
Я встал, оделся и отправился проверять "лендровер". Я, вероятно, догадывался тогда, что Рал был с Лесли, но не подумал, что из этого следует.
Целый день ушел у нас с Лореном на то, чтобы найти дорогу, по которой мог бы продвигаться "лендровер". Мы ехали на север вдоль линии холмов, пока они не начали мельчать, постепенно превращаясь в невысокие пригорки, так что мы смогли проехать по котловине между ними. Подъем оказался трудным, даже наш прочный внедорожник одолел его с трудом, но потом дорога пошла по плоской саванне, среди редких акаций, и продвижение вперед ускорилось. При этом мы повернули на юг, чтобы отыскать караванный путь, который, основываясь на предположениях, начертил на своей схеме Лорен.
Заночевали мы рядом с этим путем, вернее, там, где, как мы надеялись, он пролегал. Мы взяли с собой много бензина и воды, поэтому места для бивачных роскошеств не оставалось. К тому же, чтобы стряхнуть смог и грязь цивилизации, путешествие обязано быть трудным - ностальгическим возвращением к экспедициям нашей юности.
Мы поджарили на угольях куропатку и пили "Глен Грант" и теплую воду из эмалированных кружек. Потом, выкопав углубления в твердой земле, завернулись в спальные мешки и около часа сонно болтали, прежде чем уснуть.
На рассвете Лорен растирал спину и пытался вернуть гибкость мышцам.
- Только что вспомнил, что мне уже не двадцать, - простонал он.
Однако на третий день ему уже можно было дать и двадцать. Он снова загорел, синяки под глазами исчезли, и он легко смеялся.