Продвигались мы медленно. Часто приходилось возвращаться, когда пересеченная местность с холмами и ущельями не давала возможности проехать. Иногда мы оставляли "лендровер" и отправлялись на разведку пешком. Впрочем, мы не торопились и потому наслаждались каждой милей, пробираясь на север или на восток по местности, которая постоянно меняла свои очертания и характер с колдовской прелестью, присущей только Африке.
Каждый час пути вознаграждал нас новыми свидетельствами жизни птиц и животных. Птицы пустыни уступили место цесаркам, турако и гигантским журавлям. Среди деревьев мопани и масаса изредка серебристо-серым пятном мелькала убегающая антилопа куду с рогами штопором, прижатыми к спине.
- Где-то поблизости вода, - заметил Лорен, когда, остановив "лендровер" на краю одной из открытых полян, мы следили, как в дальней роще исчезает стадо черных антилоп. Это самые красивые антилопы Африки, на их гордых головах высоко поднимаются рога в форме ятагана, а черное тело создает ошеломляющий контраст с белоснежной грудью.
- Еще один исчезающий вид, - печально заметил я. - Отступает перед жадностью и напором людей.
- Да, - согласился Лорен. - Знаешь, ни один представитель homo sapiens, включая Рэкел Уэлч, даже вполовину не так красив.
Эту ночь мы провели в роще деревьев масаса с их необычной листвой, какой нет ни у одного другого дерева на земле - розовой, мягкой бежевой и пламенеюще-красной. Днем Лорен подстрелил молодого самца антилопы импала, и мы поджарили филе, а я приготовил соус из лука, помидоров и большого количества чеснока. Мы ели мясо с толстыми ломтями ржаного хлеба и желтым консервированным маслом, и никогда еще мне не было так вкусно.
- Если будешь искать работу, Ло, можешь устроиться ко мне поваром, - сказал я с набитым ртом.
Он улыбнулся, пошел к "лендроверу" и включил радио.
- Что случилось? - спросил я.
- Просто новости. - У него хватило совести смутиться. - Не могу насовсем оторваться.
Мы слушали сообщения о событиях в обезумевшем мире. Почему-то в этом отдаленном и спокойном месте все людские дела казались неважными, мелкими и преходящими.
- Выключи, Ло, - сказал я. - Кому это нужно?
Он протянул руку к приемнику, но замер: мы услышали знакомое имя.
- Радио Лусаки сообщило, что банду террористов, напавших вчера на отряд полиции в районе Вэнки в Родезии, в результате чего было убито четверо и ранено двое полицейских, возглавляет самозваный "полковник" Тимоти Магеба, о котором два месяца назад после драматичного угона самолета писали газеты всего мира. Представитель родезийской полиции назвал Магебу одним из самых опасных террористов Африки. За информацию, которая позволит уничтожить или захватить его, назначена награда в десять тысяч родезийских долларов.
Свирепым рывком Лорен выключил радио и вернулся к костру. Прежде чем заговорить, он отпил виски.
- Он орудует в ста километрах к северу отсюда. Все бы отдал, чтобы с ним встретиться.
Новости о Тимоти глубоко встревожили меня, и ночью я долго лежал без сна, глядя на великолепие ночного звездного неба. Прежде чем я уснул беспокойным сном с кошмарами, Венера ушла за горизонт.
Утром солнце заново позолотило вершины пригорков и расписало небо ярким кармином и пурпуром, прогнав мрачные мысли. Медленно пробираясь на восток, мы болтали и смеялись.
В разгар утра мы увидели летящих на север стервятников. Одно из самых замечательных приглашений, какие делает Африка, это следовать за пожирателями падали. Они обязательно приведут к сцене отчаянной борьбы в нескончаемой драме жизни дикой природы.
- Тут всего несколько миль, - заметил Лорен, глядя через ветровое стекло.
Я разделял его любопытство. К дьяволу разрушенные города и погибшие цивилизации - нам предстояло увидеть суровый закон клыка и когтя в действии.
Мы за четверть мили увидели на вершинах деревьев сгорбленные силуэты птиц, эти дьявольские плоды адского сада.
- Они не трогают добычу, - возбужденно проговорил Лорен. - Что-то удерживает их на деревьях и в воздухе.
Он остановил "лендровер" и выключил двигатель. Мы выбрались из машины, и Лорен проверил свой большой "Магнум-345", заменив монолитные пули другими, с мягкими наконечниками, которые обладают большей силой удара.
- Пойдем пешком, - сказал он. - Хотелось бы встретить большого черногривого льва. - Он щелкнул затвором. - Возьми дробовик, Бен.
По пояс в траве Лорен пошел вперед, я следом, стараясь держаться чуть в стороне, чтобы он не перекрывал мне линию огня. Дробовик был заряжен, мои карманы оттопыривались от запасных зарядов. Мы шли медленно, стараясь определить центр этого сборища стервятников - поскольку те расселись на деревьях на площади в пол квадратной мили.
Каждый шаг усиливал напряжение. Мы все время ожидали встречи с целым прайдом львов, лежащих в траве. С деревьев, мимо которых мы проходили, срывались в полет птицы, и едва они переходили в свою родную стихию, неряшливая поза неожиданно сменялась грациозной и прекрасной.
У меня пересохло в горле от напряжения и приятного страха. Рубашка на спине Лорена потемнела от пота, и взмок он не только от жары. Каждое его движение было наполнено сдерживаемой энергией, готовой вырваться на свободу при первых же признаках добычи. Я люблю эту часть охоты, ведь в каждом из нас дремлет эта атавистическая страсть; а вот убийство отталкивает меня.
Лорен застыл, подняв ружье. Перед нами была площадка с утоптанной и смятой травой. В ее центре лежало тело буйвола: его брюхо вздулось от газов, на мертвых глазах и в открытой пасти кишели большие блестящие зеленые мухи. Следов когтей на толстой шкуре, покрытой короткой черной шерстью, не было.
Я посмотрел под ноги, чтобы ненароком не наступить на сухую ветку, и на взрыхленной муравьями земле увидел отпечаток детской ноги.
Волосы на затылке у меня зашевелились: мы встретились с чем-то куда более опасным, чем львиный прайд. Я быстро взглянул на мертвого буйвола и впервые заметил маленький двухдюймовый стержень, торчащий из шеи. Тело буйвола вокруг него вспухло и затвердело.
- Ло! - хрипло прошептал я. - Надо отсюда убираться: это бушмены.
Голова Лорена дернулась, он посмотрел на меня. Я увидел, как раздулись и побелели его ноздри.
- Откуда ты знаешь? - так же хрипло спросил он.
- След у твоих ног, - ответил я, и он посмотрел вниз. - Стрела в шее буйвола.
Я убедил его.
- Тут ты специалист, Бен. Что нам делать? Теперь мы оба обливались потом.
Я ответил:
- Не делать резких движений! Не поворачиваться спиной. Они следят за нами, Ло - вероятно, сейчас тоже.
Мы начали пятиться, сжимая оружие вспотевшими руками, беспокойно поглядывая по сторонам.
- Заговори с ними, Бен, ради бога, - прошептал Лорен. Я нашел время удивиться тому, что угроза яда может превратить в труса даже такого человека, как Лорен.
- Не хочу рисковать. Можно ждать любой реакции.
- А вдруг они сзади. - Голос Лорена дрожал; я чувствовал, как холодеет спина в ожидании стрелы. С каждым шагом назад мой страх убывал, и в пятидесяти ярдах от буйвола я осмелился крикнуть:
- Мир! Мы не желаем вам зла.
Ответ пришел незамедлительно, бестелесный, точно птичий щебет - казалось, нам ответил сам нагретый воздух.
- Скажи большому белоголовому, чтобы положил оружие, потому что мы его не знаем.
- Ксаи! - воскликнул я с облегчением и радостью. - Брат мой!
Глаза его ярче желтой луны,
Копыта выбивают огонь из железных холмов.
Мы все вместе пели песню буйвола. Мужчины сидели на корточках вокруг костра, хлопая себя в такт по ляжкам. Женщины, раскачиваясь, танцевали вокруг нас, изображая буйвола и храброго охотника. Огонь костра освещал их золотисто-желтую кожу, по-детски маленькие тела с удивительно выпяченными ягодицами и маленькие желтые груди, качавшиеся в ритме танца.
Птица-стрела вылетела из моей руки,
Быстрая, как пчела, как падающий ястреб.
На ветвях деревьев вокруг нас висело множество кусков мяса - для высушивания, а в темноте раздраженно кричали гиены и шакалы, принюхиваясь к дразнящим запахам.
Кровь его яркая, как цветок,
А плоть сладкая, как дикий мед.
Наконец танец кончился, и женщины с хихиканьем подсели к костру, чтобы затолкать еще мяса в свои круглые маленькие животы. Бушменов привлекает размер и сила, и для них Лорен был золотым великаном. Женщины откровенно и беззастенчиво обсуждали его достоинства, начав с головы и спускаясь все ниже, пока я не рассмеялся.
- Что тебя насмешило? - спросил Лорен. Я объяснил.
- Боже, неужели они так сказали! - шокированный Лорен с ужасом посмотрел на женщин, а те, хихикая, прикрывали рты руками.
Я сидел между Ксаи и Лореном - один курил, другой ел сигару "Ромео и Джульетта" - и был их переводчиком. Они, оба страстные охотники, разговаривали о животных и птицах.
- Мой дед рассказывал мне, что в его молодости буйволы в этой земле ниже великой реки были многочисленны, как саранча, от них чернела земля, но скоро пришла красная болезнь.
- Чума крупного рогатого скота, - объяснил я Лорену.
- И, умирая, они падали друг на друга, и стервятники не могли взлетать от тяжести в желудках, и кости буйволов белели на солнце, точно поля намакванских маргариток весной.
Женщины и дети давно свернулись в пыли, как щенята, и уснули, а они все говорили. Они говорили о благородных животных и больших охотах, они стали у костра друзьями, и наконец Ксаи сказал мне:
- Я бы хотел поохотиться с ним. Я покажу ему слона вроде тех, которых знал мой дед, - с бивнями толщиной с мое туловище и длиной с древко копья.
"И тут кончается даже видимость поисков руин и караванных путей", - подумал я, видя, как осветилось лицо Лорена при этом предложении.
- Но он говорит, что "лендровер" нужно оставить здесь, - добавил я. - Они услышали нашу машину за час до появления, а слон очень старый и хитрый. Это значит, нужно поспать. Завтра будет дьявольски тяжелый день.
К восходу мы уже три часа находились в пути. Роса промочила наши брюки до колен, но от ходьбы мы согрелись; приходилось стараться, чтобы не потерять из виду маленьких коричневых человечков. Ксаи и Гал двигались той свободной рысцой, которая за день позволяет покрыть множество миль, их маленькие коричневые фигуры приплясывали впереди, пробираясь сквозь густые кусты.
- Как дела, Бен?
Я хмыкнул и переложил дробовик с одного плеча на другое.
- Хорошо идут, стервецы.
- Братец, это только начало, - предупредил я. Бушмены привели нас в неприветливую пересеченную местность, где из земли торчали неровные глыбы бурого железняка, покрытую густыми зарослями серого колючего кустарника; появились глубокие ущелья с крутыми стенами; жара усилилась и высасывала последние капли жидкости из наших тел, на рубашках выступили белые пятна соли. Именно такую местность выберет в качестве убежища старый слон, всю жизнь преследуемый людьми.
В полдень мы с полчаса отдохнули в тени большого камня, поверхность которого обжигала при прикосновении, выпили по несколько глотков теплой воды, пошли дальше и почти немедленно взяли след.
- Вот и вот. - Концом отравленной стрелы Ксаи обвел след слона на твердой почве. - Ты разве не видишь? - удивленно спросил он, когда мы стали вглядываться, наклонив головы. Ни я, ни Лорен не видели никаких признаков следа.
- Если это след слона, то я китайский лудильщик, - пробормотал Лорен. Но Ксаи уверенно двинулся по новому направлению через кусты, идя по следу, который мы с Лореном так и не смогли разглядеть. У вершины холма лежала груда слоновьего помета, еще влажного, несмотря на невероятную жару, и над ним висела туча желтых и оранжевых бабочек, привлеченных влагой. Помет походил на матрац из волокна кокосовой пальмы.
- Осень исьвиняюсь, - сказал я Лорену, - вася каслюля готова.
- Да он просто волшебник. - Лорен удивленно покачал головой, снимая тяжелое ружье с плеча.
Мы снова пошли, на этот раз медленно, с частыми остановками - Ксаи и Гал осматривали непроходимые заросли кустарника впереди. Идти в этом колючем кустарнике было очень трудно, приходилось обдумывать каждый шаг и делать его только по сигналу Ксаи. Когда его изящная рука с розовой ладонью показывала вперед, мы делали шаг, когда она замирала, останавливались.
"Идите", - приказала рука, и мы пошли. Вдруг: "Стоп!" Короткий резкий знак запрета; потом рука ударила в кулак другой руки, и кулак показал вперед: дурная примета указывать на добычу пальцем.
Мы стояли точно изваяния, наши лица блестели от пота; мы смотрели на серую стену кустарника и вдруг увидели призрачно-серую фигуру слона: он двигался неторопливой неуклюжей раскачивающейся походкой, серая сморщенная кожа свисала на животе большими складками и мешками, хвост облысел, спина - костлявая, сквозь кожу ясно проступали спинные позвонки. Старый слон. Большой слон.
"Оставайтесь на месте", - приказала мне и Галу рука Ксаи, и я кивнул в знак согласия.
"Иди со мной!" - указательный палец Ксаи повернулся к Лорену, согнулся, и они вместе стали обходить слона с фланга. Фигура бушмена рядом с большим телом Лорена казалась кукольной. Старик вел его туда, откуда удобно стрелять.
Слон остановился и начал объедать кустарник, осторожно обрывая кончиком хобота зеленые побеги, заталкивая их в пасть, совершенно не подозревая об опасности, а сбоку от него Лорен занял позицию для выстрела, расставил ноги, откинулся, готовясь встретить отдачу тяжелого ружья.
В жаркой тишине выстрел прозвучал оглушительно громко. Я слышал, как пуля ударила в тело, слон покачнулся от этого удара, обернулся к Лорену, высоко поднял большие желтые бивни, расставил огромные серые уши и пронзительно затрубил, увидев человека. Он трубил от гнева: его застарелая ненависть к людям вспыхнула ярким пламенем.
Развернувшись, он бросился в атаку, прячась за кустарником и не давая возможности выстрелить вторично. Я увидел, что Лорен повернулся и побежал в сторону, чтобы открыть линию огня. Его нога угодила в нору муравьеда, он упал, тяжело ударился о землю, ружье вылетело из его рук - и он остался лежать прямо на пути бегущего слона.
- Лорен! - закричал я и, вооруженный только дробовиком, сорвался с места, стараясь привлечь внимание нападавшего раненого самца.
- Сюда! - кричал я на бегу. - Сюда! - Стараясь увести слона, я краем глаза следил за Лореном - тот на четвереньках тяжело полз к ружью. - Эй! Эй! - заорал я во всю мочь, и самец замедлил бег и повернулся ко мне. Его маленькие поросячьи глазки отыскивали нового противника, хобот в поисках нового запаха поднялся.
Я вскинул дробовик и с тридцати футов прицелился в эти глазки, надеясь ослепить слона.
"Бам! Бам!" - Я выстрелил из обоих стволов прямо ему в морду, и он бросился на меня. Я почувствовал огромное облегчение: я увел слона от Лорена, это главное. Дрожащими пальцами я пытался перезарядить дробовик, зная, что не успею.
- Беги, Бен, беги! - пробился сквозь топот нападающего самца пронзительный голос Лорена. Но ноги отказались мне повиноваться, и я стоял перед бегущим слоном, глупо шаря по карманам в поисках зарядов, бесполезных против этой горы плоти, как зернышки перца.
Мой оцепеневший мозг воспринял грохот выстрела, потом другого. Серая гора по-прежнему неслась ко мне, но уже мертвая: череп слона разлетелся от удара тяжелой пули, как перезрелый плод.
Мои ноги точно вросли в землю, я не мог пошевелиться, не мог уклониться, и выставленный вперед хобот со свирепой силой ударил меня. Я почувствовал, что лечу. Последовал сильный удар о землю, яркая вспышка перед глазами, и я потерял сознание.
- Глупый ублюдок! Глупый храбрый маленький ублюдок! - долетел ко мне из темного далекого туннеля голос Лорена, и этот звук странно отозвался в моей голове. Мне в лицо плеснули холодной водой, благословенная влага смочила губы, и я открыл глаза. Лорен сидел на земле, держа мою голову у себя на коленях и брызгая мне в лицо водой из бутылки.
- Кого это ты называешь ублюдком? - прохрипел я, и радостное облегчение, сменившее тревогу на его лице, стало одним из самых светлых впечатлений моей жизни.
Тело мое онемело и болело, плечо и спину покрывали синяки и царапины, на затылке вскочила шишка, к которой больно было притронуться.
- Идти можешь? - суетился надо мной Лорен.
- Попробую. - Оказалось не очень больно, и я даже захотел сфотографировать огромного мертвого зверя: слон упирался большими желтыми бивнями в землю, а Лорен и Ксаи сидели у него на голове.
- Сегодня мы заночуем у Воды-В-Скалах, - сказал мне Ксаи, - а завтра вернемся и заберем бивни.
- А далеко это? - с сомнением спросил я.
- Близко! - заверил меня Ксаи. - Очень близко.
Я неуверенно поморщился. Я уже слышал, как он точно такими же словами предупреждал о переходе в пятьдесят миль.
- Хорошо бы, чтоб действительно близко, - сказал я по-английски, и, к моему удивлению, действительно идти оказалось недалеко, гораздо ближе, чем я ожидал. Да и многого другого я тоже не ожидал.
Мы пересекли один хребет - я шел, опираясь на руку Лорена - и оказались на широкой гранитной площадке, большом куполообразном камне размером почти в четыре акра. Достаточно было одного взгляда на мелкие круглые углубления, усеивавшие всю ее поверхность, чтобы я испустил крик радости. Неожиданно я перестал нуждаться в поддержке Лорена, и мы побежали по камню, задыхаясь от радости, осматривая правильные контуры углублений, сглаженных погодой.
- Большой был рудник, верно, Бен? - возбужденно воскликнул Лорен, подсчитывая отверстия. - Тысяча?
- Больше! - возразил я. - Больше двух тысяч!
Я остановился, вообразив длинные правильные ряды голых рабов, склонившихся к скале, каждый над своим углублением, каждый связан цепью с соседом, у каждого в руках тяжелый железный пест, каждый бьет по куску золотоносной породы, зажатой между коленей.
В своем воображении я видел, как вдоль рядов расхаживают надсмотрщики с кожаными хлыстами в руках: следят, как руда превращается в порошок. Видел бесконечные колонны рабов с корзинами руды на головах, которые они несут из забоев. Все это происходило здесь почти 2 000 лет назад.
- Интересно, где шахта, - мысли Лорена развивались параллельно моим.
- И вода? - добавил я. - Нужно много воды, чтобы промывать золото.
- К дьяволу воду! - крикнул Лорен. - Мне нужна шахта. Эти ребята в старину разрабатывали руду только при содержании золота в три унции и больше и прекращали работу, добравшись до воды; тут где-то поблизости настоящая сокровищница.
Именно из-за этого оказались уничтожены все древние шахты. Нужно отдать должное искусству древних геологов и металлургов почти все современные шахты в Центральной Африке были открыты ими 2 000 лет назад. Современные шахтеры, торопясь обнажить золотоносную породу, в спешке уничтожили все следы древних разработок. Я дал клятву, что по крайней мере сейчас буду первым, прежде чем эти вандалы пустят в ход свои буры и динамит.