Вновь задумавшись о Клее, которому она вот, пожалуйста, за здорово живешь, доверила товар, Милли пришла к выводу, что человек он, конечно, грубый и бесцеремонный, но все-таки есть в нем нечто, что вызывает чувство безграничного доверия, а также таится в нем, несомненно, какая-то скрытая нежность. Да, на него можно положиться. Врагам он не даст спуску, а слово, данное другу, сдержит, несмотря ни на что. Милли гадала о том, кто он, откуда, что у него осталось в прошлом и что заставляет его так настойчиво разыскивать Джека Дивэйна. Может, Дивэйн сделал ему что-то такое… Впрочем, Милли сама родилась и выросла в суровом краю и хорошо знала законы, которыми руководствовались здешние жители, так что на жизнь она смотрела открыто, не прищуривая глаз и не отворачиваясь стыдливо в сторонку. Клей был "крепкий, сильно крепкий", но Джонни Буффало был рад, что он на его стороне. И она сегодня тоже очень довольна, что он - на ее стороне. Этот человек излучает силу и энергию, которые так необходимы ей именно теперь.
Когда караван скрылся вдали, Милли вернулась в свою комнату с новым, неясным еще ощущением предстоящего счастья в груди.
Даже для жилистого индейца трястись на копе, лежа животом поперек седла, - слишком суровый способ протрезвления. Однако Клей, остановив караван, развязал Джонни, снял его с лошади и обрек на еще большие мучения. Он подтащил индейца к ледяному горному потоку и окунул его голову в воду. Джонни глотал воду и давился, и, когда Клей отпустил его, он едва пришел в себя.
- Ночью мы с тобой вроде как договорились, - взялся читать ему нотацию Клей, - но ты не выполнил уговор. Это суровое лечение, но тебе следует пройти полный курс.
И голова Джонни опять окунулась в воду. Да, это было, пожалуй, самое жестокое отрезвление в его жизни! Но когда некоторое время спустя они опять тронулись в путь, он, окончательно протрезвев, заладил, не переставая:
- Да, крепкий человек, сильно крепкий…
На следующее утро, после хорошего ночного отдыха и завтрака у костра, Клей положил индейцу руку на плечо и добродушно заглянул ему в глаза:
- Ты, наверное, теперь обиделся на меня, Джонни, а? Но даже если я и был несколько суров, так для твоего же блага!
Джонни резко мотнул головой:
- Нет обидеть. Джонни заслужить это. Крепкий урок, хороший урок…
Примерно в полдень они вошли в Эш-Крик, скромный маленький поселок, который, собственно, был чем-то вроде базы снабжения для ловцов диких мустангов, трапперов, нескольких рудознатцев и других людей, скитающихся по этим заброшенным скалистым краям. Между тем здесь их ожидал сюрприз. Хозяин небольшой лавки, некто Консидайн, отказался принимать заказанный товар, отговариваясь тем, что Джек Дивэйн предложил ему более выгодные условия. Не помогло даже то, что Клей, на свой страх и риск, предложил ему цены ниже Дивэйновых, так что Джонни и Клей с тяжелым сердцем приняли решение возвращаться домой, не разгружая товары.
- Надо убедить Милли Эвелл, что хватит ей нежничать с Дивэйном, - пробормотал себе под нос Клей, когда они покидали Эш-Крик, предварительно убедившись, что кладовые помещения лавочника действительно пусты.
В сумерках они вошли в рощицу, где стояли биваком прошлой ночью. Молча Клей и Джонни поснимали тюки с мулов, напоили их и пустили пастись. Потом разожгли костер, приготовили и съели скудный ужин, но в этот раз Джонни не отправился сразу за одеялами. Некоторое время он сидел на корточках у гаснущего потихоньку костра, потом неожиданно спросил у Клея:
- Может быть, ты запять место Торби?
- Как ты себе представляешь это, Джонни?
Джонни согнул и сломал подобранный с земли прутик:
- Торби слабый, как это. Он не хороший и не бороться. Милли Эвелл не бояться, но она - женщина. Ей надо крепкий человек, который бороться и управлять. Надо ты. Сколько ты оставаться, сколько бороться?
- Ну, пожалуй, до конца, Джонни. Пока не сотру Дивэйна в порошок.
Джонни удовлетворенно кивнул:
- Сделать это - хорошо. Но нехорошо - начинать бороться и не закончить. Джонни хотеть быть уверен, до конца.
Клей с уважением посмотрел на кряжистого индейца, только что продемонстрировавшего такую преданность Милли Эвелл.
Потом они улеглись спать, и Клей засмотрелся на звезды, а мысли его улетели назад, в Вермийон, - к Милли Эвелл. Жизнь слишком радо усадила его в седло, и потому у него не было опыта в общении с женщинами, потому что в суровой борьбе за существование нет места нежным чувствам. Но, похоже, эти чувства именно сейчас расцвели пышным цветом. Их свел случай, и вот, пожалуйста, словно сама судьба не позволяет им расстаться. Их пути сначала соприкоснулись, а потом пошли рядышком, в одном направлении…
Так он и заснул с обаятельным личиком Милли Эвелл перед внутренним взором. Но вскоре после полуночи его разбудил едва слышный шорох одежды о песок, будто кто-то полз с той стороны, где лежал Джонни, после чего раздался тупой удар рукояткой револьвера в человеческий череп и постепенно угасающий стон. Клей выпрямился и сунул руку под седло, которое он использовал вместо подушки, чтобы вытащить револьвер, однако на него уже набросились. Хотя Клей и не успел освободиться от одеяла, он продолжал сопротивляться, раздавая и принимая удары страшной силы кулаком в лицо и сапогами по ребрам, до тех пор, пока ствол револьвера не обрушился на голову, после чего в глазах у него потемнело.
ГЛАВА 5
Звезды уже поблекли, когда Клей пришел в себя и с трудом дополз до ручейка, где окунул голову в холодную воду. Плотный туман в голове потихоньку рассеивался, только ритмичный злой пульс бился под кровавой шишкой на темени. Смыв с лица кровь и грязь и вдоволь напившись студеной воды, он опять окунул голову в ручей, после чего неподвижно лежал на берегу до тех пор, пока сознание окончательно не прояснилось. Клей приподнялся на руках и огляделся. Мулы, вьючные седла, тюки с товаром, верховые лошади вместе с упряжью, револьверы и винтовки - все исчезло, и вдобавок ко всему Джонни лежал не шелохнувшись, словно мертвый. Клей неуверенно встал на ноги и, шатаясь, подошел к неподвижному индейцу. К счастью, он еще дышал, и Клей, нащупав рядом с ним свою шляпу, зачерпнул ею воды из ручья и вылил ему на голову. Джонни застонал, принялся что-то бормотать, зашевелился, но лишь через полчаса пришел в себя настолько, что смог с помощью Клея добраться до ручья. Там он напился воды, после чего они лежа принялись обсуждать свое положение.
Выводы были печальны. Их ограбили до нитки и смертельно избили. Предстояло еще мучительное возвращение в Вермийон, пешком, без воды в пищи, под немилосердно палящим солнцем. Однако они решали тронуться в путь немедля.
Упрямо волоча ноги и задыхаясь от жажды и боли, Клей пытался восстановить в памяти картину нападения. Первая мысль была о Тарверах. Но они ни за что не оставили бы его в живых, потому что у одного он отобрал коня, а другого зверски избил; кроме того, нападающих было всего двое. Во всяком случае, он никак не мог понять, почему бандиты не уничтожили их, чтобы не оставлять свидетелей.
Когда день стал потихоньку клониться к вечеру, Джонни уже был почти вне себя; неожиданно он принялся бормотать странные, бессвязные слова и фразы, видимо на своем родном языке, потом вовсе потерял сознание и упал.
Примерно в полночь Милли Эвелл разбудил стук в дверь ее комнаты. Она набросила домашнее платье, зажгла лампу и прошла в лавку, откуда Билл Хенди, седой уравновешенный погонщик, проводил ее в холостяцкий барак. Снимая сапоги с отекших и сбитых в кровь ног Клея и Джонни, он рассказал ей о том, что произошло несколько минут тому назад:
- Меня разбудили какие-то странные хрипы и царапанье. Казалось, будто кто-то старается в темноте нащупать дверную ручку. Открываю дверь и вижу - Орд, словно слепой, стоит, раскачиваясь из стороны в сторону, а на плечах держит бормочущего что-то индейца. Я затащил их внутрь, так они здесь и лежат. Оба здорово избиты, губы у них пересохшие, и, видать, давно ребята не ели.
Милли сначала было даже подумала, что Джонни Буффало пришел конец, но ей полегчало, когда она заметила, что его грудь слегка вздымается. Изможденное лицо Клея почернело от кровоподтеков и было покрыто Рубцами. Боль, время, долгий пеший переход, жажда и голод - все оставило следы на его лице.
После того как их напоили, Милли побежала к себе за бинтами. Когда она обкладывала избитую голову Клея Компрессами, он зашевелил руками и ногами и, не отбывая глаз, с трудом стал ворочать языком:
- Держись, Джонни… Держись…
Еще немного полежав без движения, приводя в относительный порядок воспоминания о вчерашнем кошмарном сне, Клей приподнялся на локте. На соседней кровати лежал Джонни, неподвижный, с обмотанной белым полотном головой.
Потом послышались шаги, и в комнату вошли Милли Эвелл и Торби. Девушка выглядела серьезной и озабоченной, а лицо Торби выражало откровенный триумф.
- Как вы себя чувствуете, Клей? - спросила Милли.
Клей кисло улыбнулся:
- Как раз сейчас пытаюсь определить, в каком месте болит сильнее. Как Джонни? Он очень хороший индеец.
- Хороший индеец? - рассмеялся Торби. - Вот уж ничуть бы не пожалел, если бы он умер. Нет, вы все-таки расскажите, что с нашим караваном и товарами?
Серые глаза Орда потемнели.
- Те, кто забрал их, не оставили, к сожалению, адреса, а только грустные воспоминания - мне и Джонни.
- Что произошло и где именно? - спросила Милли.
Клей рассказал обо всем, что с ними случилось.
- И вы хотите, чтобы мы поверили в это? - оскорбительным тоном заявил Торби.
- Марк, - возмутилась Милли, - это просто неприлично. Это…
- Что "это"? - грубо оборвал ее Торби. - Я с самого начала заметил, что здесь что-то не так, Милли. Что мы вообще знаем об этом человеке?
Он продолжил крик, называя рассказ Клея ловко задуманным обманом, и даже высказал предположение, что мистер Орд на самом деле тайком работает на Дивэйна.
Слушая его с горечью и обидой, Клей заметил, что Милли заколебалась.
- Значит, мы с Джонни избили друг друга, после чего, умирая, доползли сюда только для того, чтобы обман выглядел убедительнее? Так, что ли? Торби, вы не просто болтун, а самый что ни на есть обыкновенный дурак.
Прежде чем Милли успела произнести хоть слово, гневно вмешался Торби:
- Объясните, почему тогда они оставили вас в живых? Чтобы вы смогли рассказать всем о грабеже?
- Над этим я тоже ломаю голову, - признался Клей. - Наверное, они решили, что мы, избитые, без воды и пищи; не сумеем выкарабкаться и вернуться сюда.
Клей продолжал наблюдать за девушкой и, заметив, что она все больше колеблется, решился:
- Хорошо… Раз вы не верите мне, я ухожу отсюда. Потому что у меня есть еще одно дело. Мисс Эвелл, прошу вас, выйдите: мне надо одеться.
Девушка покраснела, попыталась было что-то сказать, но вместо этого только закусила губу и вышла. И в ту же минуту Клей прикрикнул на Торби:
- Выходи и ты, чертов сопливый щенок, иначе я изобью тебя. Вон!
Торби попытался сказать что-то, но, прочитав во взгляде Клея дикий гнев, задом попятился к дверям и выскочил из комнаты. После этого Клей оделся и направился в лавку, где на повышенных тонах беседовали Милли Эвелл и Торби, обошел их, выбрал в стойке винчестер и тяжелый кольт и положил их на прилавок. Потом добавил к ним несколько коробок с патронами, взял с Других полок кое-какие продукты и только тогда посмотрел в сторону компаньонов:
- Вам не остается ничего другого, как поверить на слово, поскольку грабители отобрали у меня все деньги, - произнес он. - Однако там, куда я иду, мне все это здорово пригодится. Кроме того, я возьму еще коня и седло. Вы не возражаете, Торби?
- Возражаю… Мало того что вы нас ограбили вчера, так еще забираете вещи из лавки. Хватит!
Торби взялся за винтовку и револьвер, убрал их с прилавка, но Клей плечом оттеснил его в сторону. Торби, выругавшись, попытался ударить его кулаком в лицо, и Клей наконец вскипел. Он подошел к нему ближе, нанес сильный удар в живот, и когда Торби, выпрямившись, попытался вдохнуть побольше воздуха, он свалил его на пол коротким прямым ударом в челюсть. После этого Клей собрал оружие и продукты и направился к выходу. И тут он услышал глухой голос Милли:
- Вон… Возьмите оружие, возьмите коня… Только проваливайте отсюда и никогда больше не возвращайтесь! Марк был прав. Вы только и знаете, что размахивать кулаками. Вы дикарь! Вон отсюда…
Клей задержался на мгновение, смерил девушку взглядом с головы до ног и только тогда молча прошел мимо нее. Вскоре он оседлал коня и покинул Вермийон.
Скачка помогла Клею прийти в себя, по крайней мере в физическом отношении. Разочарование и горечь настолько душили его, что выход он видел только в поисках грабителей и их суровом наказании. Кроме того, он твердо решил найти и вернуть Милли Эвелл мулов и товары и только после этого покинуть Вермийон и уехать как можно дальше от девушки и ее избалованного жениха Торби. Принятое решение придало ему новые силы, но не ослепило окончательно его холодный разум. Все пять чувств его были напряжены, он скакал быстро, но успевал внимательно осматриваться кругом.
К их несчастному биваку на полпути в Эш-Крик он добрался на рассвете. Внимательно осмотревшись кругом, Клей обнаружил следы мулов и пустил по ним коня. Теснина, которой он пробирался, была извилистой и такой каменистой, что порой казалось, будто не только конь, но и человек не сможет здесь пробраться. Но каждый раз проход находился, из чего Клей сделал вывод, что нападение было тщательно спланировано. Через некоторое время теснина вышла на плоскогорье, на краю которого следы спускались в довольно обширную долину. И только тут Клей понял, что он вернулся в Эш-Крик.
Нещадно ругаясь, он съехал с тропы в небольшой лесок и расседлал коня. Он решил дождаться темноты и только потом взяться за дело, а пока понаблюдать за тем, что происходит в поселке. Когда стемнело, он опять оседлал коня и стал осторожно спускаться с крутого склона в долину. В маленькой лощинке, на самом краю поселка, он привязал лошадь, после чего крадучись направился к лавке Люка Консидайна, в окнах которой горел свет.
Поскольку двери лавчонки были открыты, он, не входя в нее, встал в тень и внимательно прислушался. Кроме Консидайна там был еще один человек, который громко говорил:
- Хорошо… Ты пересмотрел весь товар, а теперь гони денежки, давай рассчитаемся!
Консидайн отвечал:
- Да, Чак, все в порядке. Но куда спешить? Эдди Джейкс сам позаботится о мулах.
Услышанного было вполне достаточно Клею. Он появился в распахнутых дверях с револьвером в руке и крикнул им:
- Нет, рассчитаемся сейчас!
Незнакомец и Консидайн удивленно повернулись в его сторону и окаменели от ужаса, увидев, кто пожаловал к ним в гости, а рассмотрев как следует выражение лица Клея, они, без приглашения, подняли руки вверх.
Клей внимательно обыскал их, отнял у Чака револьвер, а у Консидайна в заднем кармане нашел маленький пистолет с коротким стволом. Оружие он забросил за груду кулей с мукой.
Лавка, разумеется, уже не была пустой, какой ее в последний раз видел Клей. Ряды свиных окороков и копченой грудинки болтались на крюках, свисающих со стропил, рядом с кулями с мукой стояли мешки с фасолью и ящики с консервами и другим провиантом.
Испуганный Консидайн признался: товары привезли люди Дивэйна, Чак Гайджес и Эдди Джейкс, и ему известно о том, что принадлежат они Милли Эвелл, а согласился он их принять только потому, что Дивэйн предложил все это добро за бесценок. После вынужденного искреннего признания он с отвращением, но добровольно рассчитался по накладной Милли, которую Клей сунул ему под нос. Именно в этот момент Гайджес попытался застать Клея врасплох и отобрать у него револьвер. В ответ он получил жесточайший удар по голове и рухнул на пол.
Приняв у лавочника деньги, Клей приказал ему сидеть на месте и не высовываться, после чего оттащил впавшего в бессознательное состояние Гайджеса и погрузил его на коня, привязанного рядом с лавкой. Руки он привязал к луке седла, а ноги прихватил веревкой под брюхом лошади, после чего ускакали в ночь, к Вермийону.
ГЛАВА 6
Как только Джонни Буффало пришел в себя, он тут же принялся убеждать Милли, что она не поняла Клея:
- Вы ошибаться, Милли, сильно ошибаться. Клей Орд - хороший мужчина. Как мужчина, который бороться, он вам нужный. Он точно уехать за караван мулов, и он его привести, если только остаться живой…
- Да, Джонни, - удрученно призналась она. - Я была не права, когда обругала его, и вот, пожалуйста, он уехал разыскивать и хватать этих бандитов в одиночку…
- Вы за это не беспокоиться, но когда он вернуться, он быть такой злой, что опять уехать, навсегда.
Разговор прервался, потому что к конторе подошел караван пыльных мулов. Милли поспешила к погонщику и озабоченно спросила его:
- Джесс, почему ты один? Где Бад?
Джесс Бэллард рассказал, что он ждал в условленном месте Бада Лоренса и его караван целый день, н он так и не появился.
В этот момент из салуна Стокли явился Марк Торби. На челюсти у него разливался огромный синяк, а налившиеся кровью глаза сверкали гневом. Когда ему рассказали о том, что произошло, он разразился ужасной бранью, понося всех и вся, обозвав вдобавок Бада Лоренса жалким упаковщиком, на которого совершенно нельзя положиться. Но, несмотря на сопротивление Торби, Хенди и Бэллард быстро собрались и отправились на поиски исчезнувшего каравана. Торби еще немного поругался с невестой, пригрозил ей продажей своей доли первому встречному и, окончательно разозлившись, вернулся в салун.
Чак Гайджес очнулся и увидал небольшой костер, Клей сидел напротив него на корточках, заканчивая свой простой ужин. Гайджес сначала выругался, потом с трудом выпрямился и сел.
- Жаль, что я не прикончил тебя на дороге в Эш-Крик. И тебя, и этого паршивого индейца. И будь проклят этот чертов Джейкс, который отговорил меня. Ладно, в следующий раз постараюсь исправить ошибку.
- Тебе, парень, лучше бы не строить планов насчет будущего, все равно ничего не выйдет. Где Джейкс и мулы?
- Там, где тебе их вовек не сыскать… Иди и ищи.
Между тем он быстро утратил воинственный пыл, потому что Клей подскочил к нему, повалил ничком на землю и связал.
- Сейчас бы хоть поумнел чуть-чуть… Глядишь, и уберег бы себя, - только и сказал он грабителю.
После этого Клей поднял Гайджеса на седло, привязал его ноги к подпруге и отвел коня к высокому одинокому дереву с раскидистыми ветвями. Там он снял с седла Гайджеса лассо, тщательно вывязал на его конце петлю, другой конец перебросил через толстую ветку в привязал к корявому стволу. После этого подвел коня, на котором сидел бандит, точно под эту ветку, набросил ему на шею петлю и развязал ноги. Проверив, хорошо ли связаны за спиной руки Гайджеса, Клей отошел в сторону и грубо начал: