Джой слегка растерялась под пристальными и неодобрительными взглядами, поспешно проговорила:
-Пожалуйста, не подумайте плохого, я просто так, между прочим.
-Мастер Ники лишнего шага не ступит, - сказал Баба-Тим.
-Он спасал палатку, - добавила Габи, - я видела, и Даб может подтвердить.
-Почему интересуетесь? - впервые обращаясь к девчонке на "вы", спросил Сергей Гринюк.
-Да нет же... я просто...
-Просто-запросто не надо, барышня.
-Мир вам и радость! - громко поприветствовал нефтяников пожилой наездник в белой одежде, спешиваясь неподалеку.
Радушно галдя, обедавшие высыпали из-за стола, бросились к неожиданному гостю, окружили его и принялись наперебой пожимать ему обе руки и поглаживать равнодушно глазевшего на людей запыленного мула.
Джой поступила как все, с трудом скрывая беспокойство, вызванное появлением Киматаре Ойбора.
-Вы из ближайшей общины? - спросил Сергей.
-Нет, - ответил Ойбор, - я сам по себе.
Он передал поводья услужливому Бабе-Тиму, подошел к столу.
-Милости просим, батя, перекусить с дороги, - красиво изрек Сергей с поклоном.
-Спасибо, я сыт.
-Вы кто, гражданин, кто? - настойчиво интересовался Баба-Тим.
-Оттуда, - Ойбор неопределенно махнул рукой, - мы обслуживаем национальный парк, огромное заповедное пространство. Кто ни проезжает, обязательно толкует про вашу работу. Очень любопытно посмотреть на ваше чудо вблизи, где еще такое увидишь. Но, если нельзя, я уеду. Отдохну и уеду.
-Что вы, что вы, уважаемый, мы гостям очень рады, - сказала Габи.
-Само собой, батя, - заверил и Сергей.
-Если никто не возражает, я с удовольствием показала бы дорогому гостю наше хозяйство, - сказала Джой, приглашая его следовать за ней.
Баба-Ткм обхаживал мула с трогательным вниманием, кормил лепешкой с руки, гладил по холке и обнимал, точно случайно встреченного доброго друга. А скотинка, напротив, вела себя крайне высокомерно и неблагодарно, угощение пожирала, презрительно оттопырив нижнюю губу, ответной ласки не проявляла, только фыркала и надменно передергивала ушами.
Киматаре Ойбор и Джой шли по лагерю.
-А что советует русский? - спросил он.
-Решила пока не посвящать. Не нужно, мне кажется, взваливать на него наши заботы, здесь и без того сущий ад. Восхищаюсь им... восхищаюсь их работой.
-Странно... старший инспектор убежден, что вы с ним заранее все обсудили. Насколько я понял капитана, обермастер Корин сам намекнул ему об этом еще на прежнем месте.
-Недоразумение. Но вы, пожалуйста, не разубеждайте его, прошу вас. Признаться, я провинилась. Это я виновата, что мы разминулись.
-Провинились?
-Представьте, как дурочка, увлеклась купанием в озере, позабыла обо всем на свете. А он приезжал, чтобы передать портативную рацию.
-Он сказал, что русский уверял его, будто ты уехала в город по какому-то срочному делу. Проверка установила,что это неправда.
-В город ездил второй мастер, - сказала девушка. - Что-то они напутали. Я задержалась на озере. Только это между нами, пожалуйста.
-Ох, Магда-Луиза, ребенок ты еще, - Ойбор укоризненно покачал головой, - а ведь он возлагал на тебя надежды. И комиссар тоже о тебе отзывается очень тепло.'
-Извините, вы, кажется, забыли мое имя. Я Джой Маллигэн. Вы только что оговорились, если я не ослышалась.
-Да? Простите. Здесь невозможная жарища. И вообще к старости я просто замучился с памятью.
-Прошу вас, не говорите мне "вы", ужасно непривычно. Или это вместо выговора за купание в тот день?
-Простим за давностью преступления, - рассмеялся Ойбор, и в его смехе девушке почудилось какое-то душевное облегчение. - Хотя твое увлечение озером обернулось лишними хлопотами для нас. Впредь не подводи так нашего капитана, не то он изменит свое высокое мнение о Джой Маллигэн. И, чего доброго, пожалуется окружному, достойному покровителю сотрудницы "Абреже".
-Мне приятна благосклонность капитана Нгоро, хотя, признаться, и удивительна, поскольку он знает меня не больше, чем вы. Кроме привета, он ничего не передал?
Ойбор вынул из кармана зажигалку и вручил ей со словами:
-Велено передать тебе с приветом... от преступника. Хитроумная вещица, - сержант показал секретное устройство, - смотри не потеряй.
-Наконец-то. Устала от бездействия. Если что, тут хорошая связь с городом, не беспокойтесь.
Старший инспектор сказал, что настоящему репортеру рация не в диковинку. И вообще это его идея. Честно говоря, я готов был предположить, что вы с ним уже работали вместе. Словом, желаю удачи.
-Спасибо.
-Только осторожно. Спокойно и разумно. Не люблю слишком навязывать свое мнение, но на твоем месте я посоветовался бы с русским мастером.
-Нет, - сказала Джой, - пока нет. Ему забот хватает.
-Чудовище, - сказал Киматаре Ойбор, рассматривая рычащую громадину буровой установки, - ревет, как живая.
Свободные от вахты рабочие готовились ко сну: через семь с половиной часов им предстояла новая гонка в недра, требовавшая постоянного обновления сил и энергии.
Прибытие далеко не молодого гостя, отважившегося на довольно утомительное путешествие по голой песчаной равнине верхом на строптивом муле ради короткого, но лестного знакомства с нефтеразведчиками, внесло заметное оживление в сравнительно однообразную жизнь лагеря и породило новые разговоры тех, кто искренне верил, что прибывший - служитель заповедника и весь путь оттуда трясся на жесткой спине ушастого гибрида лошади и осла.
-Заповедник в мертвой пустыне, надо же, - простодушно удивлялся Сергей, - хоть бы что путное, так нет, охраняют ящериц, пауков и прочую ползучую гадость. Я понимаю, беречь крупный и ценный дикий скот от браконьеров, к примеру, буйволов там разных, носорогов. Крокодила. Вот меня возили хлопцы с электростанции на экскурсию, опять же к примеру, смотреть тех же носорогов - прямо красота. Носорогов - жуть, здоровые - во, глаза, как у алкашей, злые, бегают по траве - аж машину трусит за полкилометра. И что характерно, ихние же охранники от них же тикают. Редких животных и редкую природу надо сохранять, известное дело, даже в ООН заседать стали по этому вопросу, в газетах пишут, а на кой сторожить пустыню? Что, сюда браконьер полезет за пауком или гадюкой? Пустыня, она пустыня и есть, никому не нужна. Разве что научным работникам. Да нам, нефтярям.
Внимательно и сочувственно, как и всякую иную речь своего дизельного наставника, выслушал Баба-Тим засыпающего великана, помолчал для приличия, дескать, всякую услышанную мудрость должно переваривать не спеша, добротно, и лишь потом и себе порассуждал, клонясь к надувной подушке:
-В саванне хорошо, в песке плохо. Настоящая пустыня далеко. Мы находимся на малых песках, на малых. Большие пески - целый сухой океан. Мы работаем на клочке песка, оторванном от океана, как в лагуне. С настоящей пустыней нас разделяет зеленая полоса, зеленая. Там, далеко-далеко, заросли агавы, слоновой травы. Сразу после дымов Аномо. Там есть роща кофейных деревьев, там есть источники, большой ручей, как река, там много ценных животных, больших и маленький, больших... и ма... и маленьких... больших... хрр...
39
Обнаженный до пояса, сложенный, как мифический Аполлон, парень в модных синевато-дымных очках-фильтрах и хрустящем при движениях резиновом фартуке отпустил положенную дозу горючего, с подчеркнутым достоинством, чуть ли не с неохотой, не пересчитывая, не пробуя на зуб, не рассыпаясь в благодарностях, не намекая на чаевые, принял плату и, приподняв над головой фирменную шапочку левой рукой, выхватил правой из-за пояса лоскут замши и символически помахал им над задним стеклом уже отъезжающего автомобиля.
И только когда машина скрылась, тщательно пересчитал монетки, проверил на зуб, громко пожелал скряге гвоздя в шину и опустил деньги в жестяную коробку с прорезью в крышке.
Выдалась пауза, пока никто не подъезжал к бензоколонке.
Сухой, горячий, изнуряющий день висел над городом, нагревая дома, как печи. Деревья тянули опаленные ветви к небу в немой мольбе о живительной влаге.
Заправщик подошел к будке и укрылся в узкой полоске тени от козырька. Он стоял и тихо насвистывал, водил головой во все стороны, опираясь на прила-вочек отведенными назад локтями и выпятив плоский живот.
Вероятно, он очень гордился тем, что как бы являлся полноправным представителем известной заморской фирмы, протянувшей свои соски-щупальца, источающие бензин и ощупывающие карманы владельцев автомобилей, во многие страны, лишенные собственного горючего.
Будка сверкала лаком желто-красной окраски, над ней возвышался большой круглый щит с броскими литерами "ESSO".
Заправщик был молод и наивен в своем дутом тщеславии. Ему нравилась яркая будка, нравилась яркая бензоколонка, нравилась яркая шапочка, нравились яркие автомобили, бессильные без его кормушки. Ему нравился он сам, независимый, стройный, красивый настолько, что ему улыбались даже молоденькие белые пассажирки приезжавших и отъезжавших машин.
Сейчас машин было мало, такое время дня. Заправщик в минуты затишья развлекался перепалкой с недавно обосновавшимся неподалеку башмачником.
-Эй, конкурент! Не надоело чесать глаза об мои моторы?
-Его моторы... ты хоть раз сидел в салоне авто, чучело? - с готовностью отозвался скучавший старичок. Он томился, как арестант, в переселенной не по его охоте мастерской, которая представляла собой натянутую на четырех палках вылинявшую холстину от солнца, легкий раскладной стульчик, перевернутый вверх дном массивный ящик, коробку с инструментами, тяжелую чугунную лапу и писанную от руки вывеску.
-Мне и так хорошо, не то что некоторым, - огрызнулся парень.
-Ему хорошо, - хмыкнул башмачник, - ряженое чучело.
-Завидуешь. - Заправщик сдвинул темные очки на лоб и потер переносицу с важным видом преуспевающего хозяина. - Не выдерживаешь конкуренции, напрасно подсел ко мне.
-Нужен ты мне, как же.
-Неспроста подсел, завидуешь, завидуешь мне, старикашка.
Башмачник на миг оторвался от работы, вприщурку посмотрел на юного соседа.
-Угадал, тебе все завидуют, даже те, что в машинах.
-Я предупреждал старого бизнесмена, - насмешливо продолжал парень, - тут ни черта не заработаешь.
-Отвяжись.
-Жалко смотреть на тебя, старый, ей-богу, жалко. Я сразу приметил, как текут у тебя слюнки, когда я загребаю денежки.
-Он загребает... осел! Да я плюю на те денежки1 У меня свои водятся!
-Враки. Так бы и проглотил меня и моих клиентов от зависти. Думаешь, не вижу? Глаз от машин не отрываешь. - Заправщик вновь опустил очки на нос и поправил фирменную шапочку. - Бьюсь об заклад, это твоя ведьма спровадила тебя с площади в такую даль. Сама небось наставляет тебе рога в это время, а?
-А вот я тебя, сопляка, сейчас огрею по башке молотком за язык твой шелудивый, поговори еще.
-Ой, страшно! Ой, боюсь! Боюсь, что сам рассыпешься! - гоготал глупый парень, красивый как Аполлон.
-И откуда берутся ослы? - спросил старик у неба.
-Ругайся, хоть лопни, все равно я загребаю денежки, не ты.
-Лакей, он загребает денежки... Для кого? Сам-то ты ел хоть что-нибудь с утра?
40
Сергей Грйнюк и Лумбо чистили вибросито работающей буровой. К ним подошел Ник Матье, он только что сменился.
Длинные и волнистые его волосы, стянутые ремешком, как у древних викингов или киноиндейцев, утратили каштановый оттенок под палящими лучами неутомимого светила, черты загоревшего до черноты лица заметно обострились, придавая какую-то особенную суровость всему картинно-мужественному облику плечистого, мускулистого и рослого человека, и лишь глаза по-прежнему светились синими вспышками.
-Отбарабанил свою восьмерку? - сочувственно молвил Сергей. - Поешь и заваливайся на боковую.
-Мне хватает и шести часов, - обронил Ник. - Кувалда из кремня.-
-Борис всем советует строго держать режим, в режиме легче.
-А он не может предсказать, когда конец света? Сергей посмотрел на него и снова занялся скребком, смолчал.
Ник Матье побрел к цистерне с водой, открыл кран, подставил шею, затем лицо под освежающую струю, сделал несколько быстрых глотков, точно оторвал зубами от струи несколько равных кусков, и вернулся к виброситу, не прикрутив, ослепленный стекавшими с волос ручейками, кран до конца.
Сергей заметил это и сказал:
-Ты не закрыл кран как следует, Ник, вытекает. Матье обернулся на цистерну, досадливо махнул рукой и, опускаясь на доски в тени, бросил Лумбо:
-Сбегай.
Тот вскочил, но был остановлен Сергеем, который распрямился во весь рост и повторил, обращаясь к Матье:
-Ты не закрыл кран как следует, Ник. Вода вытекает.
-Удивительной синевы были глаза у Матье. Просто необыкновенные.
Ник Матье разжал кулаки и рассмеялся.
Так, смеясь, он поднялся и пошел закручивать вентиль. И вернулся опять на свое место в тени, в которой все равно не было спасу от зноя.
Сергей и Лумбо перебрались от вибросита к подпалубку вышки, принялись сгребать лопатами пересохшие и тарахтящие, как горох или крупная дробь, катыши шлама, выброшенного на поверхность долотами грунта.
Недавняя буря намела целые горы грязи к основанию вышки, которая стояла на широких, похожих на лыжи полозьях.
Ник вяло зажег сигарету, и она быстро сгорала в сжатых его губах, источая непрерывную струйку дыма, тень от которой ползла коричневой змейкой по песку у его ног. Он, казалось, забыл о сигарете, тупо смотрел на полозья буровой.
-В двенадцать лет от роду я не имел равных среди сверстников в Массачусетсе по скоростному катанию на водных лыжах. Дважды отхватывал Малый кубок Кейп-Кода... - вдруг проронил Ник.
-Здорово, - добродушно отозвался Сергей, - у нас на Днепре тоже взяли моду гонять на лыжах. В отпуск насмотрелся. К нам на соревнование понаехали со всего Союза. Такие фортели выделывают мальцы за глиссером и на трамплине - голова кружится. Но я не пробовал. Я уважаю с удочкой в камышах.
-Вода и скорость - это для мужчин. Это, конечно же, только для них...
-А я скажу, брат, сам видел, девушки там гоняли не хуже пацанов. Малявки, меньше нашей Джойки, а гоняли на лыжах с такими фокусами - аж смотреть страшно. Не-е, с удочкой бабу не увидишь. Редко.
-Шагнуть бы в море и не вылазить...
-Успеем, - сказал Сергей, - куда ему деваться.
-Получу монету - в тот же день на самолет... Домой. Будь что будет. Все, что было и не было, все выплюну к черту с желчью и кровью...
Сергей и Лумбо как по команде подняли на него глаза.
Ник тупо глядел в одну точку, сидя на корточках со сложенными на коленях руками и уткнувшись в них подбородком, съежившийся в неподвижный ком перед струившейся тенью сигаретного дымка, точно факир перед змеей.
-Все выплюну к черту, - повторил Ник Матье, - будь что будет, но вернусь на Кейп-Код.
-Поешь и ложись-ка отдыхать, друже, - посоветовал ему Сергей.
Ник согласно покивал головой, ухмыльнулся внезапно, сунул окурок в песок, подобрал и откинул упавшую на лицо прядь волос и сказал:
-Можно с тобой начистоту?
-Здрасте.
-Все хочу раскусить вас... Ну, они - это объяснимо, - Ник повел рукой в сторону палаток, где различимы были фигурки послевахтовых рабочих, - а вы ради чего?
-Договаривай, раз начистоту, - сказал Сергей.
-Вот я и спрашиваю себя: ради чего два отличных парня роются здесь на износ за тысячи миль от дома? Ты и Борис. Чужбина, будь она проклята, глотаешь воздух, как утюги... Ради чужого бензина? Я слыхал, в России он дешевле лимонада, хоть топись в нем. Это правда? Неужели это правда? Неужели хоть топись?
-Горючки у нас, конечно, навалом, имеет место, как говорится. Но ты чудной мужик, прямо скажу. - Сергей оперся на шишковатый держак лопаты и так постоял подумал, ковырнул ногой груду комковатой породы перед собой. - Им же надо позарез, им же строить и строить. Кому они нужны, злыдни... А как без горючки в наше время? Не-е, братец-новобранец, картина ясная, надо, хоть лопни. Чем скорее, тем лучше.
-Кому?
-Чего - кому?
-Кому нужно, хоть лопни и поскорей?
-Да им же, вареник ты лапотный. Вот, к примеру, у нас. После революции, после гражданской ни хрена, считай, не было. Историю изучал? Так вот. Разруха. И народу - миллионы. А кто зажиточный тогда подсобил со стороны? Только гавкали. - Сергей с силой вогнал лопату в груду породы. - Все сами. Все своим горбом подняли наши деды и отцы. И стоим выше высокого. А раз сила есть, как не поддержать малых братьев, покуда не окрепнут на голом месте, не вырастут капитально. Без подмоги погано на голом месте. Земля, она общая, надо держаться гуртом. Как у нас.
-В Советском Союзе все племена живут как один род, - вдруг единым духом выпалил Лумбо, отступив от Ника на шаг, - наш Банго тебе объяснил бы, мастер Ники.
Матье только рукой отмахнулся от него, не отводя от Сергея синих, чуть прищуренных глаз.
-Не обижайся, но, похоже, это красненькая пропаганда, а договаривались начистоту, - сказал он дизелисту.
-Э, вот как?.. Тогда отвали, не отвлекай, раз для тебя светлое - это темное. Знакомая поза, видали. Читал я у Чехова рассказ, там один дубоватый мужик пишет письмо ученому, хочет показать себя выше и умней, отрщает напропалую железные истины, заявляет: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.
-Лично я ничего не собираюсь доказывать, - примирительно сказал Ник. - Просто мне интересно узнать, что у вас на уме.
-Всем должно быть хорошо. Нельзя, чтобы, к примеру, дети одних грызли кулак со слезами, а другие отрыгивали от обжорства. На земле должно быть хорошо всем. Хорошо и справедливо. Для нас это первое дело. Вот и вся пропаганда.
-Первое дело - белому укатить из дому, чтобы с этим парнем, - Ник кивнул на Лумбо, - валяться в мазуте, жевать песок и вялиться на сумасшедшем солнце. Хоть бы было что взять с них...
-Опять двадцать пять! - Сергей шлепнул себя по колену. - Отвали! Ты что, прикидываешься? Белый, черный, желтый, малиновый, в крапинку... ты же вроде не гад какой, не крохобор, рядом пуп надрываешь, стало быть, понимаешь равенство и справедливость. Кончай дразнить!
-Не дразни его, мастер Ники! - воскликнул Лумбо.
-Я не .расист, - поспешно произнес Ник, - и не политик.
-А что люди между собой непохожие - это же замечательно, - продолжал, увлекаясь нахлынувшими мыслями, Сергей Гринюк, - исключительно симпатично, что мы разноцветные, как цветы! Разве нет?
-Да, - с ухмылкой кивнул Ник и полез за новой сигаретой. Прикурил. Спохватился, протянул сигарету Сергею и Лумбо. Те не отказались, как и положено среди товарищей, хотя предпочитали собственные.
-Помолчали.
-Ну и жарища, - сказал Сергей, - вот мир устроен...
-Да, хорошо, - сказал Лумбо.