Как бы там ни было, а понадобилось еще немало дней, чтобы, уже после возвращения экспедиции лейтенанта Эванса из "Углового", капитан решился вести часть людей к базовому лагерю. Десятого апреля, сразу после завтрака, Скотт сформировал два санных отряда с двумя палатками. В первый, возглавляемый самим капитаном, вошли Бауэрс, унтер-офицер, выступавший на судне в качестве матроса, Эдгар Эванс и Тейлор. Во второй, под командованием лейтенанта Эванса, - Гран, Дебенхейм, Крин и Райт.
В то же время в Старом Доме по-прежнему базировался отряд под командованием лейтенанта Мирза, вместе с которым остались ротмистр Отс, доктор Аткинсон, лейтенант Черри-Гаррард, матросы Форд и Кеохэйн. Но пока "переселенцы" готовились к выступлению, все пространство вокруг лагеря заволокло морозным туманом, под прикрытием которого повалил густой снег. Идти в такую погоду по сложнейшему маршруту Старый Дом - экспедиционная база было сущим безумием.
На следующий день погода улучшилась не намного, однако Скотт решил, что откладывать дальше не стоит и приказал выступать.
Скалу Кастль-Рок полярники вполне благополучно обогнули с восточной стороны, но когда они вышли на открытое пространство, то увидели, что лед по обе стороны глетчера Ледовый Язык кажется твердым, однако покрытое им пространство очень невелико. Более семи миль полярники двигались по прибрежной равнине, но когда, представ перед скальной грядой, Скотт спустился на лед, оказалось, что все пространство, вплоть до предгорий вулкана Эребус, испещрено трещинами, широкими расколами и ледяными грядами.
Еще какое-то время они продолжали петлять по узенькой прибрежной тропе, но когда настала пора спускаться вниз, обнаружилось, что самый "удобный" спуск представляет собой крутой обрыв, высотой в двадцать четыре фута. Пока полярники совещались, налетел ветер, закружилась метель, и стало ясно, что нужно срочно принимать какое-то решение. После недолгих раздумий Скотт повел себя несколько странноватым образом: никак не объясняя свои действия, он пробрался к самому краешку обрыва, присел на нем и стал вырубать топором сначала площадку, а затем углубление для ног.
Только благодаря этому углублению, он, поддерживаемый другими полярниками, смог спустить на веревке самого крепкого из отряда, унтер-офицера Эванса, а затем Бауэрса и Тейлора. После этого, закрепив багаж, они с трудом спустили сани, и только тогда капитан забил в лед альпинистский крюк, благодаря которому стоявшие внизу полярники принялись подстраховывать еще троих своих товарищей, а также командира, который спускался последним.
- Мы должны отработать всевозможные приемы подъема и спуска людей и груза, особенно санок, до высокого альпинистского мастерства, - назидательно проговорил капитан, когда оба санных отряда вновь готовы были двигаться дальше. - Мы ведь даже общего представления не имеем о том, какая поверхность ждет нас на всем пространстве от восьмидесятой параллели до полюса. Поэтому, если хотим выжить и победить, нужно пройти основательную альпинистскую подготовку; уже сейчас здесь, в беспощадных условиях Антарктиды.
Словно бы подтверждая его слова, уже через несколько миль прибрежная Антарктика заставила полярных скитальцев совершить не менее сложный "саночный" подъем на шестифутовую ледяную стену. После чего им пришлось еще дважды совершать спуски и подъемы, пока, уже в сумерках, перед ними не открылись строения экспедиционного лагеря, охваченные довольно высоким снежно-ледовым ограждением. А еще спустя несколько минут навстречу им вышла вся базовая группа, представавшая в глазах капитана Скотта чем-то вроде гарнизона полярного блокгауза: лейтенанты Симпсон и Нельсон, кинооператор Понтинг, моторный механик Дэй, а также старший кочегар Лешли, повар Клиссольд, буфетчик Хупер; русские каюры Антон и Дмитрий.
- Сначала я осмотрю все сам, - упредил их доклады Роберт Скотт, - а затем вы сообщите о том, чего мне не дано было видеть и слышать.
* * *
Полярники считали, что капитан наконец угомонится и их бесконечные метания по различным маршрутам, физически и морально изматывавшие людей, прекратятся до следующего сезона. Но Скотт словно бы боялся хоть на день оставить своих основательно измотанных людей в покое. Совсем недавно, тринадцатого апреля, он с большим трудом привел два санных отряда от Старого Дома. Но уже семнадцатого апреля заставил часть своего отряда вновь впрячься в пару больших десятифутовых саней, причем упряжка первых состояла из самого Скотта, а также Лешли, Дмитрия и Дэя; а тащить вторые сани выпало Бауэрсу, Нельсону, Крину и Хуперу.
"Выступили в восемь утра, - сообщал в своем дневнике капитан, - взяв кроме легкого личного багажа недельный запас провизии и запасов для хижины: коровьего масла, овсяных круп, муки, свиного сала, шоколаду и так далее.
Холодный ветер с юго-запада. Мрачно, плохо видно. Ледовый Язык преодолели почти по прямой линии, но было много трещин. Следуя впереди, я не раз неожиданно исчезал с глаз товарищей, которые очень пугались, пока не подходили настолько быстро, чтобы увидеть, что произошло. Очень трудно было идти морским льдом, и тянуть при этом сани против сильного ветра, который разносил снег. Все настолько замерзли, что я решил сделать привал, напиться чая и переобуться. Пока готовили чай, Бауэрс и я пошли на юг, потом на север вдоль береговых скал в поисках места, в котором можно было бы подняться и, наконец, нашли нависший карниз, доступный с помощью веревки".
До Старого Дома они добрались в полдень восемнадцатого апреля, обнаружив при этом, что все обитатели его живы и здоровы, и, как заметил потом Скотт: "Не видно было, чтобы по нам очень скучали". На следующий день он устроил охоту на тюленей, а двадцатого апреля приказал выступить в обратный путь, "оставив, - как он уведомлял читателей своего дневника, - Мирза заведовать станцией и при нем Дмитрия - для ухода за собаками, Лешли и Кеохэйна - ухаживать за лошадьми. Нельсон, Дей и Форд остались, чтобы составить себе представление о местной жизни. Со мной пошли Уилсон, Аткинсон, Крин, Бауэрс, Отс, Черри-Гаррард и Хупер".
Путь вновь оказался предельно трудным и опасным. Люди настолько устали, что, когда добрались до базы, то обнаружили, что их нижнее белье покрылось льдинками от замерзшего пота.
- Все эти передвижения, - ворчал драгун-ротмистр Отс, видя, что люди, как и сам он, буквально валятся с ног от усталости, - имели бы смысл, если бы мы не знали, что через несколько дней вся группа Старого Дома должна прибыть сюда и зимовать вместе с нами.
- Мне тоже кажется, что "дискаверцы" вполне могли продержаться эти несколько дней без нашего визита, - признал Бауэрс, к которому Отс обращался. - Кстати, в течение двух дней море в районе Хат-Пойнта уже промерзло на четыре с половиной дюйма. А разводье, отделяющее Хат-Пойнт от мыса Эванса, промерзло значительно глубже, так что через несколько дней добраться от Старого Дома до нашей базы по хорошо накатанному маршруту будет так же просто, как и раньше. Но ничего не поделаешь, решение принимает командир, - тут же напомнил он ротмистру.
- Только странные у него порой решения получаются, не находите?
- По-моему, это уже настолько очевидно, что не подлежит ни обсуждению, ни, тем более, осуждению.
Но когда через несколько дней в разговоре с ними Скотт возмутился по поводу того, что обитатели Старого Дома почему-то задерживаются с перебазированием на место зимовки, офицеры лишь многозначительно, как опытные заговорщики, переглянулись.
- Они берегут свои силы и здоровье животных для выхода на "Южный тракт" в следующем сезоне, - молвил Отс. - Хотя я уверен, что, если бы мы не распыляли свои силы на десятки ничего не дающих нам боковых экспедиций, то уже в этом сезоне побывали бы на полюсе. Для этого у нас были все предпосылки.
- Но мы со своими складами, - все в том же возмущенном тоне напомнил ему полковник флота, - не продвинулись достаточно далеко на юг, дальше восьмидесятой широты.
- А что нам мешало сделать это? - пожал плечами Отс. - Нужно было только отказаться от лошадок и довериться собачьим упряжкам, как это делает Норвежец.
- У меня создается впечатление, что вы жалеете, ротмистр, что вложили свои деньги в мою экспедицию, а не в экспедицию Амундсена.
Бауэрс впервые присутствовал при подобной стычке офицера с командиром экспедиции. Он знал, что капитан был крут характером и старался поддерживать дисциплину самым жестким образом, как знал и то, что в отряде нарастало недовольство его бесконечными рейдами по окрестностям базового лагеря вместо того, чтобы сосредоточить все усилия людей и животных на полюсном направлении. Но никто не смел перечить полковнику флота столь откровенно, да еще с саркастической ухмылкой на лице, как это делал сейчас ротмистр-миллионер Отс, один из финансистов данной экспедиции.
- Пока особой досады по этому поводу не ощущаю, - все с той же саркастической ухмылкой парировал Отс, - но не исключено, что со временем действительно пожалею.
Скотт смерил ротмистра своим суровым проницательным взглядом, однако бравый драгунский офицер спокойно выдержал его.
- …А в самом деле, - спросил Бауэрс, когда Скотт ушел к себе в "капитанскую каюту", - что вас, как поговаривают, весьма и весьма состоятельного человека, привело в эту экспедицию, на этот континент?
- Желание убедиться, что я вполне в состоянии был снарядить свою собственную экспедицию на полюс, - лишь теперь магнат Лоуренс Отс стер со своего лица остатки сарказма и посмотрел в глаза собеседнику трезвым, решительным взглядом. - Да, собственную, только значительно мудрее, рациональнее организовав её. Например, назначив начальником экспедиции вас, лейтенант Бауэрс.
21
Скотт давно намеревался побывать на мысе Ройдс, на котором должна была находиться хижина, построенная экспедицией Шеклтона. Ничего нового для себя обнаружить на этом мысе капитан не намеревался; это была одна из тех познавательных экскурсий, которыми Скотт пытался поддерживать в своем отряде походный настрой и дисциплину. Наверное, поэтому в спутники себе он взял отборных, наиболее проверенных полярных странников: Уилсона, Бауэрса, Аткинсона, лейтенанта Эванса и Клиссольда.
Транспортом, в который им пришлось впрягаться на сей раз, служил специально сконструированный механиком Дэем "возок", состоявший из трубчатой рамы, укрепленной на четырех велосипедных колесах и загруженный походной печью, спальными мешками и небольшим запасом походной провизии. Оказалось, что "колесницу Дэя", как окрестил её Уилсон, тянуть значительно легче, нежели сани, особенно в тех местах, в которых санные полозья вообще проходили с трудом, теряя всякую способность к скольжению. И полярных странников это уже приободряло.
Подстрелив в бухте за мысом Барна императорского пингвина с редкой красоты оперением и тем самым пополнив свои мясные запасы, полярники уже к вечеру сумели пробраться сквозь скальную гряду и каменные завалы и оказались на "поляне", посреди которой и ждала их "южная резиденция Шеклтона". Архитектурным шедевром это строение назвать было трудно, тем не менее полярники обрадовались ему так, словно посреди ледовой пустыни их взору вдруг явился фешенебельный отель.
- …А я считаю, что начальникам экспедиций следует законодательно запретить увековечение себя в Антарктиде какими-либо строениями, - объявил Бауэрс, первым рванувшийся на лыжах к этой странноватой хижине и к прибытию остальных полярников уже успевший затопить печь. - Иначе через несколько лет мы станем ездить по прибрежью материка как по усеянным хуторами равнинам Нидерландов. Будет утеряна первозданная дикость здешних мест - вот что произойдет, джентльмены, если мы не остановим этот созидательный разгул!
- Никаких запретов! - шутя, запротестовал Аткинсон. - Я недавно загорелся идеей купить здесь небольшой участок под антарктическую виллу.
- Лучше создайте здесь ферму по разведению пингвинов, - посоветовал ему Эванс. - Экономически это очень перспективно. А мы с Бауэрсом создадим агентство по распродаже земельных участков.
- И… айсбергов, - уточнил "истопник".
Пока их спутники согревали хижину и готовили ужин, Скотт и Аткинсон прошлись по "набережной" и осмотрели берега небольшого заледенелого озерца. Несмотря на то что свирепствовал тридцатипятиградусный мороз и со стороны моря дул пронизывающий ветер, с возвращением в хижину капитан не торопился. Наоборот, находил в себе мужество любоваться окрестными пейзажами, все больше утверждаясь в мысли, что здесь и в самом деле мог бы расположиться прекрасный полярный поселок, в бухте которого летом могли бы останавливаться рыболовные и даже туристические суда. А на берегу возникли бы уютные таверны и отели. С этой утешительной мыслью он и поспешил вслед за удаляющимся доктором Уилсоном, чтобы оказаться в хижине Шеклтона.
Только утром, когда настала пора возвращаться на базу, они внимательно осмотрели все запасы провизии и инструментов, которые в беспорядке были сложены в самой хижине, ее пристройках и даже в сугробах поблизости. Шеклтон уже не раз поражал Скотта своей бесхозяйственностью, и знакомство с его хижиной на мысе Ройдс мнение о нем не изменило. Приказав как можно быстрее навести в домике порядок, Скотт поинтересовался у Бауэрса, выступавшего в роли главного ревизора, что он может сказать о находящемся здесь провианте.
- Основные запасы, - охотно отозвался тот, стоя с блокнотом в руках, - состоят из довольно большого количества муки и коровьего масла. Есть некоторое количество мясных и рыбных консервов, шоколада и какао. Обнаружено несколько бочонков с керосином и мешок с кожей, вполне пригодной для пошива и ремонта обуви. Если не лениться и пополнять запасы свежего мяса охотничьей дичью, наша группа могла бы спокойно провести здесь около года. Кстати, я обнаружил здесь пять англиканских молитвенников, сэр.
Скотт задумчиво осмотрел штабеля ящиков, мешков и бочонков.
- Возможно, для кого-то эта хижина с ее запасами и в самом деле станет "аварийной", а значит, спасительной. Но с собой мы возьмем только пять молитвенников, поскольку все церковные книги по нашему недосмотру уплыли на борту "Терра Новы", и три куска кожи, которые нам, несомненно, пригодятся. Все, наведите после себя порядок, дверь надежно закройте, и уходим. Вы, Бауэрс, составьте записку от моего имени, в которой укажите, когда и в каком составе здесь побывала наша группа. Для кого-то из полярников она станет согревающим душу посланием предшественников, голосом из прошлого, из Британии.
Хижина уже давно скрылась за скальным массивом, когда Уилсон неожиданно произнес:
- Могу я поинтересоваться, сэр, в чем заключался смысл этой нашей экспедиции на мыс Ройдс?
- Чем она вам не понравилась, доктор? - спокойно отреагировал Скотт.
- Нет, сама по себе она была хоть и непродуктивной, но увлекательной. Но почему бы нам не использовать это время и усилия для того, чтобы продвигаться в сторону полюса? Например, почему бы не создать ледовые хижины у основных наших лагерей вдоль Южного тракта, чтобы потом, во время великого похода к полюсу, устраивать свои ночевки с таким же комфортом, с каким, с помощью эскимосов, устраивал их себе Амундсен?
- Кстати, к наступлению сезона мы уже могли бы находиться в "иглу-лагере", где-то в районе восьмидесятого градуса широты, - добавил Аткинсон, - которого в подготовительный период мы так и не достигли.
Скотт с минуту молча шел рядом с "колесницей Дэя", но похоже было, что размышлял он в эти минуты о чем-то своем, совершенно далеком от "хижины Шеклтона" и мыса Ройдс.
- Не волнуйтесь, господа полярные странники, - наконец произнес он, когда группа преодолела горную гряду и вышла к заснеженной приморской низине, - рано или поздно мы достигнем полюса. Невозможно изменить того, что предначертано судьбой.
- Вот только знать бы, что же нам на самом деле предначертано, - проворчал Уилсон.
- Во-первых, мы испытали "колесницу Дэя", - вступился за капитана Бауэрс. - Во-вторых, навестили "хижину Шеклтона", подготовив ее к визиту наших последователей.
- И все же, прежде всего, - стоял на своем Уилсон, - наши помыслы и усилия должны быть связаны с Южным полярным трактом, с походом к полюсу. Если говорить правду, я не уверен, что в эти минуты Амундсен не рвется на своих собачьих упряжках к нашей с вами заветной мечте.
22
В конце июля, когда в далекой, облагодетельствованной зеленью садов и лужаек Англии блаженствовало нежаркое североатлантическое лето, здесь, на антарктическом мысе Эванса, полярные скитальцы с ностальгической радостью воспринимали первые признаки завершения долгой полярной ночи. "Свет быстро прибывает, - со щемящей радостью в душе уведомлял мир своими дневниковыми записями Скотт. - Сегодня (среда, 26 июля) в полдень было очень красиво: воздух совершенно ясный и все детали "Западных гор" и световые контрасты проступают, словно под безгранично нежной кистью". А днем позже: "Тихо. Небо розовеет. Свет на глазах прибывает. Мы никогда не изводились тоской, однако приближение ясных дней вызывает у нас прямо-таки праздничное настроение".
Поскольку в полярную зимнюю ночь санные экспедиции стали невозможными, да и лыжные экскурсии тоже были сведены до минимума, Скотт попытался превратить базу в своеобразный университет, в котором каждый из специалистов обязан был поделиться своими знаниями, опытом и практическими навыками. Метеоролог Симпсон неожиданно блеснул своими ораторскими способностями во время обстоятельной лекции: "Короны, ореолы, радуги и южные сияния"; а Райт вовлек научную часть полярников в полемику по поводу кристаллизации льда и роли ледников в жизни планеты.
Отличился и студент из Австралии, будущий геолог Фрэнк Дебенхэйм, который ознакомил полярных странников с основами теории происхождения каменных пород и их классификацией. Кроме того, лейтенант Бауэрс прочел основательный доклад о проблемах рационального питания во время санных экспедиций; механик Бернард Дей предельно доступно ознакомил с устройством мотосаней, а доктор Аткинсон попытался погрузить своих слушателей в мир медицинской паразитологии, а также прочел основательный доклад о причинах появления цинги и развитии этого заболевания.
Неменьший интерес вызывали и сугубо познавательные лекции об истории, экономике и туристических красотах Бирмы, Японии, Австралии, других стран и континентов. Заметным событием стал выпуск Черри-Гаррардом возрожденного журнала "South Polar Times", который появился в виде небольшой книжечки, политуру к которой, из тюленьей кожи и украшенных резьбой дощечек, изготовил Бернард Дэй.
Скотт не раз отмечал, что молодые русские Антон и Дмитрий неплохо уживаются с остальными членами экспедиции. При этом оба они прекрасно трудятся. Правда, у Антона работы больше, зато Дмитрий легче поддается обучению и уже достаточно хорошо общается на английском языке.