- Наверное это он и есть! - воскликнула Аврора.
- Он, он, клянусь тебе! Я подошла к нему и сказала, что в крайнем случае он может на меня рассчитывать.
- А он что?
- Этот горбун - человек с причудами Он сделал вид, что не узнает меня, и я не смогла вытянуть из него ни слова. С ним все время забавлялись дамы - напоили его так, что он свалился под стол.
- Так, значит, там есть дамы? - удивилась Аврора.
- А как же?
- Что за дамы?
- Светские дамы, - отвечала наивная цыганка. - Самые настоящие парижанки, о которых я столько думала в Мадриде. Представляешь? Придворные дамы - а сами поют, хохочут, пьют и ругаются, словно мушкетеры. Прелесть!
- Ты уверена, что это придворные дамы? Донья Крус сделала обиженное лицо.
- Как бы мне хотелось на них посмотреть, - проговорила Аврора и, покраснев, добавила: - Но так, чтобы меня никто не видел.
- А на красавчика маркиза де Шаверни тебе не хотелось бы взглянуть? - чуть насмешливо поинтересовалась донья Крус.
- Конечно, - бесхитростно ответила Аврора, - и на него тоже.
Не давая девушке опомниться, цыганка схватила ее за руку и, смеясь, повлекла за собой к потайной лестнице. От пиршественной залы девушек отделяла теперь только дверь. За нею слышался звон бокалов, взрывы хохота и крики:
- Возьмем будуар приступом! На приступ!
7. ПУСТУЮЩЕЕ МЕСТО
Господин де Пероль плохо справлялся с обязанностями хозяина вечера, его авторитет неуклонно падал. Шаверни с приятелями сказали ему пару теплых слов, и он уже был не всилах удержать буянов. Аврора, ни жива, ни мертва, стояла за дверью и уже начала сожалеть, что покинула свое убежище. А бесстрашная шалунья донья Крус только посмеивалась. Напугать ее было не так-то просто. Она задула в будуаре все свечи, чтобы никто из находившихся в зале не мог разглядеть ее подругу.
- Взгляни, - предложила она, указывая на замочную скважину.
Но любопытство Авроры как рукой сняло.
- Долго вы там будете возиться с этой барышней? - осведомилась Сидализа.
- Тоже мне сокровище, - поддержала подругу Дебуа.
- Маркизы ревнуют, - подумала вслух донья Крус. Аврора посмотрела в замочную скважину.
- Маркизы? - с сомнением в голосе проговорила она. Донья Крус с самонадеянным видом пожала плечами и ответила:
- Ты незнаешь двора.
- Донья Крус! Донья Крус! Пусть выйдет донья Крус! - раздавалось в гостиной.
Цыганка с наивной гордостью улыбнулась.
- Они хотят, чтобы я вышла, - прошептала она. Дверь затряслась. Аврора отскочила назад, а донья Крус
заглянула, в скважину.
- Ох, до чего уморительная физиономия у этого Пероля - воскликнула она и расхохоталась.
- Дверь не поддается, - заметил Навайль.
- Кажется, там кто-то разговаривает, - добавил Носе.
- Нужен какой-нибудь рычаг!
- А почему не пушка? - поинтересовалась полусонная Нивель.
Ориоль закатился в хохоте.
- Я придумал лучше! - вскричал Шаверни. - Нужно спеть серенаду!
- И сыграть ножами на бокалах, бутылках и тарелках! - заявил Ориоль, поглядывая на Нивель.
Та снова впала в дрему.
- Как он хорош, этот маленький маркиз, - тихонько проговорила донья Крус.
- Где он? - приближаясь к двери, спросила Аврора.
- Но я нигде не вижу горбуна, - вместо ответа сказала цыганка.
- Вы там? - закричал по ту сторону двери Шаверни. Аврора, приникнув глазом к скважине, изо всех сил пыталась разглядеть своего рыцаря с калье Реаль.
Но в зале творилось такое, что ей это никак не удавалось.
- Да который же из них? - все повторяла она.
- Тот, что пьян сильнее всех, - ответила на сей раз донья Крус.
- Мы готовы! Мы готовы! - хором вопили новоявленные музыканты.
Все, включая и дам, повставали со своих мест. Каждый держал свой музыкальный инструмент. Сидализа взяла медную жаровню, а Дебуа из всех сил колотила в нее. Серенада еще не началась, но шум уже стоял ужасный.
Навайль и Жиронн схватили Пероля, который безучастно наблюдал за весельем, и привязали его на всякий случай к вешалке.
- Кто будет петь?
- Шаверни! Пускай споет Шаверни!
И маленького маркиза, передавая с рук на руки, подтолкнули к самой двери. В этот миг Аврора узнала его и резко отпрянула назад.
- Ничего, - проговорила донья Крус, - он просто немного навеселе. При дворе так принято. Но он все равно очарователен.
Покачиваясь на ногах, Шаверни жестом призвал всех к молчанию. В зале воцарилась тишина.
- Дамы и господа, - заявил маркиз, - прежде всего, мне бы хотелось объяснить свою позицию.
На него зашикали.
- Никаких речей! Пой или замолкни!
- Моя позиция проста, хотя на первый взгляд может показаться…
- Долой Шаверни! Оштрафуем его! Привяжем рядом с Перолем!
- Но почему я хочу объяснить свою позицию? - с пьяной настойчивостью продолжал Шаверни. - Дело в том, что мораль…
- К черту мораль!
- Обстоятельства таковы…
- К черту обстоятельства!
Сидализа, Дебуа и Флери наскакивали на маркиза, словно волчицы. Нивель спала.
- Если ты не желаешь петь, - вскричал Навайль, - давайте декламировать какую-нибудь трагедию.
Слова его потонули в криках протеста.
- Спой, и мы позволим тебе объяснить свою позицию, - пообещал Носе.
- Клянетесь? - серьезно поинтересовался Шаверни.
Все присутствующие приняли позы Горациев в сцене клятвы.
- Клянемся! Клянемся!
- Тогда позвольте мне сначала объяснить свою позицию, - сказал Шаверни.
Донья Крус держалась за бока от хохота. Однако обитатели залы рассвирепели. Кто-то предложил повесить Шаверни за окно вверх ногами. В XVIII веке порой шутили весьма мило.
- Я буду краток, - не унимался маленький маркиз. - В сущности, моя позиция очень проста. Я не знаю своей будущей жены, поэтому не могу испытывать к ней ненависти. А поскольку я люблю женщин вообще, то это будет брак по любви.
Гости в двадцать глоток заревели:
- Пой же! Пой! Пой!
Шаверни взял из рук у Таранна нож и тарелку.
- Эти стишки сочинил один молодой человек, - объявил он.
- Пой! Пой!
- Куплеты незамысловаты, прошу обратить внимание на припев.
И он запел, слегка постукивая ножом по тарелке.
"Мы двоемужних дам
Ругаем: "Ну и ну!"
Но стыд тому и срам,
Кто мается в плену
У двух иль трех мадам:
Не по карману нам
Держать теперь жену
Даже одну!"
- Неплохо! Неплохо! - похвалила галерка.
- Ориоль понимает что к чему!
- Припев! Еще раз!
"Не по карману нам
Держать теперь жену
Даже одну!"
- Кто-нибудь даст мне выпить? - очнулась вдруг Нивель.
- Прелестно, не правда ли? - заметил Ориоль.
- Глупо, как и все остальное.
- Браво! Браво!
- Да не бойся же ты! - обнимая, уговаривала бедную Аврору донья Крус.
- Второй куплет! Смелее, Шаверни! Тот продолжал:
"У регента казна -
То знает целый свет -
Всем, право же, полна,
Там только денег нет".
Услышав столь непочтительные слова, Пероль так отчаянно задергался, что отвязался от вешалки и грохнулся на пол.
- Господа! Господа! Ради принца Гонзаго… - начал умолять он, поднимаясь на ноги.
Но его никто не слушал.
- Неправда! - кричали одна
- Все верно! - не соглашались с ним другие.
- У господина Лоу собраны все сокровища Перу!
- Только без политики!
- Правильно!
- Ничего не правильно!
- Да здравствует Шаверни!
- Долой!
- Надо вставить ему кляп!
- Набить из него чучело!
При этом дамы яростно гремели тарелками и бокалами.
- Шаверни, иди сюда, я тебя поцелую! - вскричала Нивель.
- Вот еще новости! - возмутился толстенький откупщик.
- Он нам польстил, - пробурчала Нивель, закрывая глаза. - Какой он все же милый! Говорит, что держать жену теперь не по карману, но разве это дорого? Мужчина - он как земля, взятая в аренду. Я просто из себя выхожу, когда вижу, что в кошельке у мужчины остался хоть один пистоль!
Между тем в будуаре Аврора, закрыв лицо руками, говорила пресекающимся голосом:
- Я чувствую холод, он пробирает меня до самого сердца. Только подумать, что меня хотят отдать за такого человека…
- Да полно тебе, - успокаивала подругу донья Крус. - У меня бы он стал кротким как ягненок. Неужели, по-твоему, он не мил?
- Уведи меня отсюда! Остаток ночи я хочу провести в молитвах.
Аврора покачнулась. Донья Крус поддержала ее. У цыганки было очень доброе сердечко, но отвращения подруги она не разделяла. Это ведь и был Париж, предмет стольких ее мечтаний.
- Пойдем же, - проговорила она, а между тем Шаверни, воспользовавшись короткой минутой молчания, со слезами на глазах умолял позволить ему объяснить свою позицию. Спускаясь по лестнице, донья Крус проговорила:
- Нужно потянуть время, сестричка. Делай вид, что ты послушна, и верь: я тебя не оставлю. Я скорее сама выйду за Шаверни, чем дам тебе попасть в переплет.
- И ты готова ради меня на такую жертву? - в порыве наивной благодарности воскликнула Аврора.
- Господи, ну конечно! Помолись, раз это может тебя утешить. А я скоро опять ускользну от них и приду к тебе.
И она проворно взбежала по ступенькам; на сердце у девушки было легко, и она заранее подняла вверх свой бокал с шампанским.
- Ну, еще бы, - бормотала она, - я окажу ей услугу… Да с этим Шаверни всю жизнь будешь животики надрывать со смеху. Что может быть лучше?
У двери будуара девушка остановилась и прислушалась. С возмущением в голосе Шаверни говорил:
- Но ведь вы обещали, что я смогу объяснить вам свою позицию, разве не так?
- Ни за что! Шаверни злоупотребляет нашим терпением! К двери, Шаверни!
В этот миг донья Крус распахнула дверь. Она появилась на пороге, веселая и сияющая, держа бокал высоко над головой.
Ее встретили долгими и бурными рукоплесканиями.
- Ну, господа, - проговорила она, протягивая пустой бокал, - да будьте же вы поживее. Неужели по-вашему это шум?
- Мы пробуем пошуметь, - сказал Ориоль.
- Да, буяны из вас никудышные, - залпом осушив бокал, продолжала донья Крус. - Вас слышно разве что за этой дверью.
- Не может быть! - заголосили пристыженные повесы. Они-то считали, что способны перебудить весь Париж.
Шаверни с восхищением смотрел на донью Крус.
- Прелесть! - бормотал он. - Она - сплошной восторг! Только Ориоль вознамерился повторить эти показавшиеся
ему очень красивыми слова, как проснувшаяся Нивель ущипнула его чуть ли не до крови.
- Извольте молчать! - приказала она.
Он попытался было улизнуть, но дочь Миссисипи схватила его за рукав.
- Штраф одна голубенькая, - объявила она.
Достав бумажник, Ориоль протянул даме новенькую акцию, а дама тем временем мурлыкала:
"Не по карману нам
Держать теперь жену
Даже одну!"
Тем временем донья Крус искала глазами горбуна. Чутье подсказывало ей, что, несмотря на данный ей отпор, человек этот - ее тайный союзник. Но спросить о нем ей было не у
кого. Чтобы узнать, не уехал ли горбун вместе с Гонзаго, она осведомилась:
- А где же его светлость?
- Карета только что вернулась, - ответил снова появившийся в зале Пероль. - Его светлость отдает распоряжения.
- Насчет скрипок, да? - вставила Сидализа.
- Ой, неужто мы и вправду будем танцевать? - раскрасневшись от радости, воскликнула цыганка.
Дебуа и Флери посмотрели на нее с презрением.
- Вывали времена, - наставительно произнесла Нивель, - когда, появляясь здесь, мы находили кое-что под своими тарелками.
Она приподняла свою тарелку и продолжала:
- Ничего! Ни просяного зернышка! Ах, мои милые, Регентство приходит в упадок.
- Регентство стареет, - поддержала товарку Сидализа.
- Регентство увядает! Разве Гонзаго обеднел бы, если бы мы получили на десерт несколько голубеньких?
- А что такое "голубенькая"? - спросила донья Крус. Как описать всеобщее остолбенение? Представьте себе, что в наши дни в Золотом доме дается ужин, на котором присутствуют балетные фигурантки и завсегдатаи кафе "Тортони", и одна из этих дам не знает, что такое Кредитный банк движимости. Это просто невозможно. Ну так вот, неискушенность доньи Крус показалась всем просто невероятной.
Шаверни торопливо сунул руку в карман, где лежало его приданое. Вытащив с дюжину акций, он вложил их в руку цыганке.
- Благодарю, - проговорила та, - господин Гонзаго их вам вернет.
Затем, раздав акции Нивель и прочим дамам, она с пленительным изяществом добавила:
- Вот ваш десерт, сударыни.
Дамы взяли акции, но решили, что эта малютка просто отвратительна.
- Ну же! - не унималась донья Крус. - Еще не хватало, чтобы его светлость застал нас всех спящими. За здоровье маркиза де Шаверни! Ваш бокал, маркиз!
Тот протянул бокал и тяжко вздохнул.
- Осторожнее! Он сейчас примется объяснять свою
позицию!
- Только не вам! - отрезал маркиз. - В качестве аудитории мне нужна лишь прелестная донья Крус. А вы недостойны слушать мои объяснения.
- Но все же очень просто, - перебила его Нивель. - Ваша позиция - это позиция человека под мухой.
Все расхохотались. Толстячок Ориоль даже чуть не задохнулся.
- Проклятье! - воскликнул маркиз и разбил о стол свой бокал. - Неужто тут найдется смельчак, который отважится смеяться надо мной? Донья Крус, я не шучу: вы здесь словно небесная звезда среди плошек!
Дамы бурно запротестовали.
- Ну, это уж слишком! - заметил Ориоль.
- Замолчи, - огрызнулся Шаверни, - это сравнение может оскорбить только плошки. К тому же я разговариваю не с вами. Я требую, чтобы господин де Пероль прекратил ваши разнузданные вопли, и хочу добавить, что он понравился мне один раз в жизни - когда был привязан к вешалке!
Невольно растрогавшись, маркиз со слезами на глазах повторил:
- Да, тогда он был хорош! Но возвращаясь к моей позиции… - внезапно вспомнил он и взял донью Крус за руки.
- Она для меня совершенно ясна, господин маркиз, - заявила цыганка. - Сегодня ночью вы женитесь на очаровательной женщине.
- Очаровательной? - хором переспросили присутствующие.
- Да, очаровательной, - подтвердила донья Крус, - и к тому же молодой, остроумной, доброй и не имеющей ни малейшего понятия о голубеньких.
- Да это чушь какая-то! - воскликнула Нивель.
- Вы сядете в почтовую карету, - продолжала донья Крус, по-прежнему обращаясь к Шаверни, - и увезете свою супругу…
- Ах, если б это были вы, прелестное дитя! - перебил ее маркиз.
Донья Крус наполнила его бокал до краев.
- Господа, - прежде чем выпить, проговорил Шаверни, - донья Крус прояснила мою позицию, да так удачно, что у меня самого не получилось бы лучше. Позиция эта весьма романтична.
- Пейте же, - смеясь, сказала цыганка.
- Позвольте, меня уже давно мучит одна мысль.
- Ну-ка, давайте послушаем, что там у Шаверни за мысль!
Маркиз встал в ораторскую позу.
- Господа, - начал он, - за этим столом есть несколько пустующих мест. Вот это принадлежит моему кузену Гонзаго, это - горбуну. Оба они раньше были заняты, но скажите: чье это место?"
С этими словами маркиз указал на кресло, стоявшее напротив места Гонзаго, в котором с самого начала ужина действительно никто не сидел.
- И вот в чем заключается моя мысль, - продолжал Шаверни. - Я хочу, чтобы это место было занято, причем моею супругой!
- Верно! Правильно! - послышалось со всех сторон. - Мысль Шаверни вполне разумна. Супругу сюда! Супругу!
Донья Крус схватила маленького маркиза за руку, но отвлечь его уже было невозможно.
- Какого дьявола! - ворчал он, держась за стол; длинные волосы упали ему на лицо. - Я вовсе не пьян, вот еще!
- Выпейте и помолчите, - шепнула ему на ухо донья
- Я хочу выпить, о божественная звезда, да, Бог свидетель, я хочу выпить, но вот молчать я не желаю. Мысль моя верна, она проистекает из моей позиции. Я требую, чтобы здесь появилась моя будущая супруга, поскольку вы все, послушайте-ка…
- Слушайте! Слушайте! Он говорит, как сам бог красноречия!
Эти слова произнесла снова проснувшаяся Нивель. Шаверни треснул кулаком по столу и продолжал, переходя уже на крик:
- Я говорю, что это нелепо, нелепо…
- Браво, Шаверни! Отлично!
- Нелепо, повторяю вам, оставлять одно место пустым!
- Превосходно! Блестяще! Браво, Шаверни!
Зал взорвался рукоплесканиями. Маленький маркиз прикладывал неимоверные усилия, чтобы не потерять свою мысль.
- Оставлять место пустым, - воскликнул он, вцепившись в скатерть, - если мы больше никого не ждем.
И в тот миг, когда благодаря этому выводу, давшемуся ему с таким трудом, Шаверни сорвал бурю одобрительных криков, в дверях галереи появился Гонзаго и сказал:
- Нет, кузен, ждем.
8. ПЕРСИК И БУКЕТ
Лицо принца Гонзаго показалось всем строгим и даже озабоченным. Весельчаки поставили бокалы на стол; улыбки исчезли.
- Кузен, - проговорил Шаверни, упав в кресло, - я ждал вас, чтобы как-то объяснить свою позицию.
Гонзаго подошел к столу и отобрал у маркиза бокал, который тот уже было поднес к губам.
- Не пей больше, - сухо проговорил он.
- Это еще почему? - возмутился Шаверни Гонзаго выбросил бокал за окно и повторил:
- Не пей больше.
Шаверни уставился на него расширенными от удивления глазами. Сотрапезники расселись по своим местам. На их лицах бледность уже стала уступать место хмельному румянцу. У всех на уме была одна мысль, которую с начала пиршества каждый пытался отогнать, но она все равно висела в воздухе.
Появление Гонзаго заставило весельчаков вернуться к этой мысли.
Пероль попытался прошмыгнуть поближе к своему повелителю, но донья Крус его опередила.
- Позвольте вас на одно слово, ваша светлость, - попросила она.
Гонзаго поцеловал ей руку, и она отошла в сторонку.
- Что это значит? - пробормотал Шаверни.
- Боюсь, - добавила Сидализа, - что скрипок у нас так и не будет.
- Вряд ли речь идет о банкротстве, - заметила Дебуа, - Гонзаго слишком богат.
- Всякое случается, - отозвалась Нивель.
Мужчины участия в разговоре не принимали. Почти все они уставились в скатерть и, казалось, размышляли. Один Шаверни мурлыкал веселую песенку и не обращал внимания на тревогу, охватившую всю гостиную. Ориоль шепнул на ухо Перолю:
- Неужто принц явился с дурными вестями? Фактотум молча отвернулся.
- Ориоль! - окликнула Нивель.
Толстенький откупщик послушно подскочил к своей даме; дочь Миссисипи сказала:
- Когда принц закончит с этой девицей, вы подойдете к нему и скажете, что мы желаем скрипичной музыки.
- Но… - замялся Ориоль.