- Да, но для этого понадобится много времени. Позови врача, а пока он не пришел, положи слуге на грудь мокрое полотенце.
- У нас здесь есть хороший военный врач, но он занят на ярмарке. Может, мне сначала дать больному настой из ревеня и заклеить пластырем?
- Сам пей свой ревень, а перед этим не забудь принять внутрь пластырь. Ни то ни другое тебе не помешает, для него же это слишком сильное средство.
- Господин, как ты огорчаешь меня своими словами! Я сам пойду за военным врачом.
- Когда ты вернешься?
- Точно не знаю, - ответил хозяин. - Сначала я должен зайти к своему другу, он меня не сразу отпустит. Когда я вернусь, мы поужинаем… Или ты уже сейчас голоден?
- Нет. Твоя душа полна сострадания. Я буду ждать тебя.
Он тут же исчез. Я знал, что он пошел к торговцу фруктами. Это было мне на руку, потому как мне предстоял разговор со служанкой
Итак, слуга загнал булавку в копыто жеребца и получил за это по заслугам. Видит Бог, я не был сторонником такого жестокого наказания, но все произошло помимо моей воли.
Внизу я встретил Оско и Омара, возвращавшихся с вечерней прогулки. Оско взял меня за руку и сказал:
- Сиди, нас предали. Этот возница лжец и очень опасный человек.
- Как так?
- Оказывается, торговец фруктами живет недалеко от нас. Мы спрашивали. И знаешь, кто сейчас у него?
- Ну, кто?
- Тот, кто прислуживал нам в Измилане. Они стояли в дверях дома.
- А он вас видел?
- Да. Но тут же отступил и спрятался за дверью, правда, мы его заметили. Что же нам делать?
- Скорее всего нам нужно будет уехать из города этой же ночью. Вот деньги. Купите фруктов и какой-нибудь дичи. Передайте все это Халефу. Но не отлучайтесь надолго.
Они снова ушли, а я укрылся в конюшне. Было уже совсем темно, и мне не пришлось долго ждать: вверху хлопнула дверь. Я сдвинул доски в сторону и пролез в соседний двор.
- О Аллах, ты влез прямо сюда! - прошептала старуха.
- Да, так будет лучше. Если нам помешают, я тут же скроюсь через эту щель. Это не опасно. Возница уже у вас?
- Нет. Час еще не прошел. Но, господин, ты хотел рассказать мне о моей воспитаннице.
Вообще-то у меня были дела поважнее, но она заслужила, чтобы я выполнил ее пожелание. Она вполголоса заплакала, потом рассказала мне о своем прошлом, как ее преследовал прежний хозяин и как она попала наконец к торговцу фруктами в Мелнике.
Все это и в самом деле было довольно интересно, поэтому я преодолел нетерпение и внимательно ее выслушал, но в конце концов вынужден был прервать и вернуть к действительности.
- О, Иса Юсуф, Мариам! Я думаю только о себе! Что я могу для тебя сделать?
- Кое-что можешь. Тебе знакомы имена Манаха эль-Барши и Баруда эль-Амасата?
- Да, эти двое и с ними еще третий были до сегодняшнего дня в нашем доме.
- Как до сегодняшнего дня? А где они сейчас?
- Уехали.
- Куда?
- Этого я не знаю. Сначала приехали двое, о которых ты спрашивал, а третий был уже здесь. Они тайно переговорили, а потом все трое уехали. Перед этим позвали фургонщика. Они не знали точно, когда и откуда вы появитесь. Его слуга дежурил на дороге в Неврекуп, наш - на Влакавицкой дороге и на пути в Вессме. Так что вы никак не избежали бы встречи с ними. Я слышала, что ты христианин, и они мстят тебе. Ты должен был остановиться у возницы, а они тем временем решали, что с вами делать. И я решила тебя предупредить. Теперь я счастлива, что исполнила свой долг.
- Спасибо тебе. Я не знаю, сколько еще пробуду здесь и увижу ли тебя еще. Позволь мне вручить тебе кое-что в память о чужом человеке, которому ты так помогла.
И я вложил ей в руку подарок. Она ничего не сказала. Было темно, и старуха могла только ощупать вещь. Потом она вскрикнула:
- О Боги! Розовый венец. Мечта моей жизни! Господин, как ты добр! Христианский венец так дорог! Что я еще могу для тебя сделать?
Подарок привел ее в восторг. Она была готова тут же пуститься в любое приключение, что бы я ей ни приказал.
- Как ты думаешь, можно ли узнать, о чем они будут говорить? - спросил я.
- Это сложно. Мне приказано приготовить коврики и вино в эркере. Там не подслушаешь.
Да, ничего не скажешь, бандиты все предусмотрели.
- А что, они пьют вино, эти поклонники Пророка?
- О да, они часто выпивают, иногда доходят до полного бесчувствия, но об этом никто не должен знать. Эркер выгодно расположен, туда ведет старая лестница. Я хотела подслушать, но оттуда быстро не убежишь: если бы открылась дверь, меня бы сразу обнаружили. Господин запретил мне туда заходить.
- Да, такой опасности ты не должна себя подвергать. И все-таки мне очень нужно знать, о чем они будут там говорить.
- Вот что мне пришло в голову: я лягу на верхнее перекрытие этой комнаты и подслушаю.
- Как же это получится?
- Там наверху голубятня, я заберусь внутрь. Оттуда все прекрасно слышно.
- Это же здорово - голубятня! А туда можно забраться? - спросил я.
- Да, там уже много лет нет никаких голубей, а входное отверстие такое большое, что человек свободно пролезет туда.
- А из чего состоит пол?
- Из деревянных реек.
- А они крепко держатся?
- Очень крепко, но в них есть дырки, и через них не только хорошо слышно, но и видно, что происходит внизу.
- Хм, конечно, это было бы очень здорово, но…
- Господин! - вскричала она. - Я сделаю все!
- Я верю тебе, но там будут обсуждаться вещи, которые ты можешь неправильно растолковать. И твой рассказ пойдет не на пользу, а во вред мне. Мне бы надо самому забраться на эту голубятню.
- Но ведь там так грязно!
- Это меня как раз мало волнует. Самое главное - как туда незаметно забраться.
- Есть путь.
- Какой?
- Сейчас уже темно, а иначе ты бы увидел лестницу, по которой можно попасть туда, где господин хранит сено. Там дальше есть еще одна лестница, она ведет в помещение, где лежит солома. Потом, пройдя вдоль крыши, ты окажешься под кровлей главного здания и перед дверцей самой голубятни. Если ты туда заберешься и закроешь за собой дверь, то никто ни о чем не догадается и ничего не заметит. А слева от этой двери есть лестница, ведущая вниз, в главное здание.
- Ты считаешь, я должен попробовать?
- Да, но я обязательно провожу тебя.
- Хорошо, но дальше я все сделаю сам.
- Когда эти люди закончат свою беседу, я буду знать, что ты тоже уже спустился, и буду ждать тебя на том же месте. Может, я еще чем-то окажусь тебе полезной. Ты прямо сейчас поднимайся. До разговора еще час.
- Да, но подожди еще минутку.
Я пролез обратно в конюшню. Там я наткнулся на Халефа, который, естественно, все слышал.
- Вот и хорошо. Мне не придется ничего рассказывать тебе. Оско и Омар еще не пришли?
- Нет.
- Я послал их за провиантом. Ведь неизвестно, как еще все сложится. Держи лошадей оседланными и готовыми к немедленному отъезду. Но все незаметно.
- Нам что-то угрожает?
- Пока нет, но нужно быть ко всему готовыми.
- Тогда я пойду с тобой наверх.
- Это невозможно.
- Сиди, тебе угрожает опасность, а я ведь твой защитник.
- Ты лучше всего защитишь меня, если будешь выполнять мои распоряжения.
- Тогда возьми с собой хотя бы ружье.
- Ружье - в голубятню? Не имеет смысла.
- Тогда я буду охранять тебя здесь.
- Давай, но не удаляйся от лошадей. У меня два револьвера и нож - этого достаточно.
И я снова пролез во двор. Служанка взяла меня за руку и провела к лестнице. Ни слова не говоря, она полезла наверх, я - за ней. Там, наверху, я сразу попал в мягкое сено. Она проводила меня еще дальше - до второй лестницы, немного повыше той, первой. Добравшись до нее, мы оказались на перекрытиях соседнего дома. Там она снова взяла меня за руку и повела дальше. Теперь мы уткнулись в солому. Я был выше нее и то и дело натыкался на какие-то балки и доски. Она только успевала говорить: "Осторожно, доска!" Но это происходило после того, как я уже стукался.
Вдруг мы неожиданно потеряли опору под ногами и несколько футов пролетели вниз. К счастью, место приземления состояло из мягкой соломенной подстилки.
Моя проводница не удержалась и вскрикнула. Мы замерли, прислушиваясь. Но все было тихо, и она обратилась ко мне:
- Вот здесь, под нами, голубятня, а слева - спуск. Я вернусь тем же путем.
- Они уже там?
- Нет, мы бы их услышали.
- Это хорошо. Главное, чтобы они нас не услышали.
- Я открыла тебе здесь дверь. Ухожу, будь очень осторожен.
Она ушла, и стало совершенно тихо и темно.
Даже в американской чащобе я не чувствовал себя так одиноко и жутко, как в этом неведомом, полном опасностей пространстве. Справа - стена, слева - спуск. Я находился на крохотной площадке в несколько квадратных сантиметров. Подо мной - соломенный пол, впереди - тонкая деревянная стенка с открытой дверцей, в которую я едва мог бы протиснуться.
Это помещение было к тому же весьма огнеопасно. Но нужно было посмотреть, куда я попал. Поэтому я достал спичку и зажег ее. Быстро огляделся в пляшущем свете. Ах, старая была права! Грязи здесь превеликое множество. Но это еще можно было вынести. К счастью, места для лежания тоже хватало. Справа, похоже, не было пола, но зато слева дно было надежным. Я вполз внутрь и закрыл за собой дверь. Еще не устроившись как следует, стал ощущать жуткий запах. Человек просто не мог выдержать здесь двух-трех минут. Это было опасно для жизни! Я нащупал рукой веревку: потянул - и действительно открылись два окошечка и появилось немного воздуха для дыхания.
Я снова вылез из "скворечника" и собрал немного соломы под локти. Теперь я устроился, можно сказать, с комфортом. Хорошо бы уже пришли эти люди, но, похоже, мое терпение подверглось тяжелому испытанию. Я понял, что без специальных приспособлений здесь долго не протянешь. Свежего воздуха катастрофически не хватало. Я снова приоткрыл дверь: запах соломы лучше, чем "аромат" голубиного гуано, среди которого я возлежал. Чтобы хоть как-то избавить себя от жуткого запаха, я повязал платок на нос и как можно ближе придвинулся к отверстиям.
Здесь появлялись на свет эти райские птички с пальмовыми ветками в клювиках. Я лежал под самой крышей и слышал звуки ярмарки. При этом меня посещали разные мысли. Кумир моего Халефа знаменитый эмир Кара бен Немей на голубятне! Опытный путешественник угодил в гуано. Совсем как в стихотворении о портняжке, который должен отбывать в странствия, но так боится этого, что мать прячет его на голубятне!
Задумавшись, я пошевелился, и настил затрещал. Сначала это меня озадачило, но бревна выдерживали и большее, поэтому у меня не было причин для беспокойства. Ясное дело, голубятня была рассчитана не на одно тысячелетие, ничто не должно было поколебать ее устои.
Так, неподвижно, я пролежал почти целый час. Поскольку нос я завязал, дышать мне приходилось через рот. Едкая всепроникающая пыль попала мне в горло и вызвала приступ кашля, но не мог же я завязать себе еще и рот!
Наконец внизу послышались шаги и голоса. Дверь открылась, внесли свет, и в комнату вошли двое, трое, пятеро, нет - шестеро мужчин, и все они уселись на соломенные коврики.
Теперь, когда внизу появился свет, мое положение представилось мне довольно опасным. В полу просвечивало множество дырок. "Он очень крепкий", - говорила старуха. Сейчас я был иного мнения. Спасало лишь то, что дождь, проникавший сквозь крышу, спрессовал гуано в единую, цементообразную массу. Это было единственной причиной того, почему это сооружение не провалилось подо мной.
Я пошевелился на своей подстилке: последствия оказались совершенно неожиданными - я увидел, как от меня сверху вниз посыпалась предательская серо-белая пыль прямо на головы сидящих. Тот, кто держал в руках светильник, - длинный и худой мужчина, видимо хозяин, бросил злобный взгляд наверх и сказал: - Чертова кошка! Убью гадину! Я замер, даже дышать перестал.
Рядом с владельцем этого дома сидел мой гостеприимный хозяин-возница, далее - Сабах, нищий, и потом брат Дезелима из Измилана. У нищего одна рука была перевязана, а на лбу красовалась здоровенная шишка. Похоже, ему удалось ускользнуть от кузнеца после крупной драки. Двух других людей я не знал. У них имелись копчи, так что они тоже были посвященными, и их физиономии - явно бандитские. У одного кроме обычного оружия что-то еще торчало из расстегнутой сумки, я принял это за пращу. Тогда я еще не знал, что такое оружие применялось в некоторых местностях империи. Эти двое молчали, говорили другие.
Нищий рассказал о событиях в лесной избушке и о том, как мы встретились ночью в лесу и как он попал в руки кузнеца. Привязанный к лошади, он, не оказывая сопротивления, был доставлен наутро в деревню, и они остановились у одного знакомого Шимина. Там в это время находился в гостях друг нищего, он и освободил его от пут. Нищему удалось вскочить на лошадь и ускакать. Кузнец пустился в погоню и настиг беглеца. Они начали драться, причем нищий получил два увесистых удара, но все равно ему удалось скрыться. Торопясь изо всех сил, он прискакал в Измилан на постоялый двор, где я останавливался, но к тому времени уже уехал. Когда брат Дезелима узнал о том, что я виноват в смерти того, они с Сабахом вскочили на лошадей и бросились в погоню. Они знали, что я еду в Мелник и остановлюсь у торговца фруктами. Там они и намеревались захватить меня и друзей. По дороге им повстречался уволенный проводник Албани: он-то и поведал им подробности о нашем продвижении. Они узнали, что мы совершили крюк, и поспешили, чтобы попасть в Мелник раньше нас. Им это удалось, потому как они поменяли лошадь нищего на лучшую.
В Мелнике они встретились с Барудом эль-Амасатом, Манахом эль-Баршой и еще одним их сообщником в доме торговца фруктами и обо всем им рассказали. Они тут же снялись с места и поскакали дальше, дав указания о том, как помешать нам продвигаться.
Нас ждали на обоих восточных входах в город, чтобы разместить непременно у торговца. Обо всем остальном им сейчас предстояло договориться.
- Само собой, - сказал торговец, - эти собаки не должны добраться до наших друзей.
- Только лишь это? - спросил измиланец. - Только лишь этому ты хочешь воспрепятствовать? А дальше? Разве этот чужеземец не убил моего брата, не обманул меня? Не выманил мои секреты? Не использовал копчу для того, чтобы я принял его за нашего, да не просто за нашего, а за предводителя? Он нанес нашему братству огромный вред. Мы не должны его упустить!
- Что же нам делать?
- Что? Ты еще спрашиваешь?
- Да, я именно спрашиваю.
- Да, одними красивыми словами мы здесь не обойдемся. Тут можно действовать двояко. Или мы его заложим так, что его арестуют, или же мы сами его схватим.
- А кому ты собираешься его заложить?
- А что, не найдется, кому?
- Это будет нелегко. Ты же мне сам сказал, что у него три бумаги: тескере, буджерульди и фирман. Так что он находится под защитой не только властей, но и самого великого господина. Если его станут арестовывать, он вынет свои документы и перед ним склонят голову все власти, ожидая приказаний. Знаю я эти дела. Он ведь франк и тут же обратится к своему консулу. А если вице-консул убоится нас, он передаст дело генеральному консулу, который нас слушаться не станет.
- Ты прав, надо действовать.
- А как?
Тут нищий сделал энергичное движение рукой и сказал:
- Зачем так много слов? Он предатель и убийца. Всадите в него нож, и он уже никому не причинит вреда.
- Ты прав, - согласился измиланец. - Мой брат мертв. Кровь за кровь. Вы уже покалечили его лошадь, так что нам будет легко его догнать. Да и зачем вообще выпускать его отсюда живым? Мой нож остр. Когда он будет спать, я подберусь и всажу ему нож прямо в сердце. Тогда мы сравняемся в счете.
Тут возница воспротивился.
- Так дело не пойдет. Я ваш друг и помощник, я согласился принять его у себя в доме, чтобы нам удобно было наблюдать за ним, но я вовсе не хочу, чтобы он был убит у меня в доме. Меня не радует то обстоятельство, что судья присудит мне срок за убийство доверенного лица падишаха.
- Трус! - бросил измиланец.
- Молчи! Тебе известно, что я не боюсь. Я и так уже понес немалый ущерб. Мой слуга тяжело ранен. Я даже думаю, что чужеземец знает, что мы затеяли.
- Вот как?
- Он говорил о булавках. Может быть, он даже обнаружил булавку в ноге у лошади. У этих неверных франкских собак глаза, как у чертей. Они видят то, что им видеть не положено.
Тут один из неизвестных мне мужчин отложил чубук и проговорил:
- Короче. Оставьте слова для детей и женщин. Нам же пора браться за дело. Манах эль-Барша будет ждать от нас вестей в развалинах Остромджи… Я должен отослать ему сообщение с моим братом и не собираюсь ждать здесь целую вечность.
Эти слова представляли для меня большую важность. Теперь я знал, где скрываются беглецы. Мне оставалось только выяснить, какое они примут решение. Я старался не упустить ни одного слова из их разговора. И тут, в самый напряженный момент, в соломе послышалось какое-то шуршание. Я поднял голову. Наверное, это та самая кошка, которую проклинал хозяин, обходит свои владения на чердаке.
Снизу раздавались громкие голоса, но еще громче шуршало наверху. Тут раздался какой-то резкий звук: бум! А потом все стало тихо и вверху, и внизу. Посмотрев туда, я заметил, что все насторожились. Они тоже услышали шум. Это счастье, что до того они громко разговаривали!
- Что это было? - спросил нищий.
- Наверное, кошка, - ответил торговец фруктами.
- А что, наверху есть мыши?
- Мыши и крысы.
- А если наверху человек и он нас подслушивает?
- Да кто на это пойдет…
- И все-таки лучше бы взглянуть.
- Но в этом нет необходимости, ну разве что для успокоения…
Он встал и вышел из комнаты. Дело принимало опасный оборот. Я подтянул ноги к подбородку. У него с собой нет света, но если он увидит, что дверь в голубятню открыта, то заподозрит неладное и заглянет внутрь. Я услышал скрип ступеней - он и в самом деле лез сюда. К счастью, добрался только до половины.
- Здесь есть кто-нибудь? - спросил он.
Никто не ответил, но опять послышалось шуршание в соломе, и это не ускользнуло от его ушей.
- Кто там?
- Мяу! - раздалось в ответ.
Послышалась отборная ругань; то была на самом деле кошка, которую он так ненавидел. Он пробормотал еще что-то себе в бороду и вернулся в комнату.
- Слыхали? Это та самая скотина.