Затем, обогнув мыс, они наткнулись на рыбацкое поселение маори, где первым живым существом, которое они увидели, была большая собака породы ньюфаундленд. Ее поводок держал человек европейской наружности. Позади него женщины маори развешивали на заборе рыбацкие сети для просушки. Когда "Спасение" подошло ближе, собака заметила лодку и подняла лай. Все, кто был на берегу, обернулись и удивленно на них уставились.
"Еще несколько секунд, и наша лодка уткнулась в берег, – пишет Райналь. – Ее окружила толпа людей".
Неожиданное внимание к ним совершенно лишило всех троих остатков сил. Избавленный от напряжения, в котором они так долго пребывали, Алик повалился без сознания, а Масгрейв и Райналь не находили слов, чтобы отвечать на посыпавшиеся на них вопросы. Поняв, что им пришлось пережить изрядные испытания, люди помогли им сойти на берег и заботливо проводили их к дому европейца. Райналь шел молча, от наплыва эмоций не в силах говорить, но, по его словам, "безмерная радость, искренняя благодарность наполнила сердце". Дом европейца оказался поистине тихой гаванью с фруктовым садом, огородом и парком. "Одного вида такой уютной обители было достаточно, чтобы мы утешились и воспрянули духом".
Хозяином поместья был капитан Том Кросс, женатый "на молодой туземной женщине, добродушной и кроткой, уже родившей ему нескольких детей". Моряк в прошлом, он осел здесь, зарабатывая на жизнь выращиванием овощей и фруктов для снабжения заходящих кораблей, а также посредничая между представителями народа маори, желающих обменять картофель, рыбу и льняные ткани на табак, оружие и порох. Кроме того, он являлся владельцем пятнадцатитонного куттера "Флаинг скад", который использовал для рыбной ловли, сбора устриц и доставки грузов с острова Стьюарт в Инверкаргилл – ближайший город-порт на большой земле.
Супруга Тома Кросса безотлагательно сделала им горячую ванну, в которой они наслаждались, пока сушилась их одежда. Вымытых и одетых, Масгрейва, Райналя и Алика усадили за стол, уставленный жареной свининой, рыбой, "пирамидой испускающей пар картошки" и хлебом – "еще теплым свежим хлебом из печи!". Райналь рассказывает, что они были настолько голодны, что, казалось, вмиг все это съедят, но их желудки так сжались, что они смогли проглотить лишь по нескольку кусков.
"И только мы это съели, как нас сморил неодолимый глубокий сон".
Они крепко проспали двадцать четыре часа. Проснувшись, они с удивлением обнаружили, что снова находятся в море, на борту корабля. Растерянно моргая, Райналь увидел, что лежит на матрасе вместе со все еще спящими товарищами в помещении под палубой. Когда он поднялся на ноги, они тоже проснулись, и все трое, пошатываясь, вышли на палубу "Флаинг скад". "Спасение" было тут же: катер его буксировал на тросе.
"За штурвалом стоял молодой маори, – пишет Райналь, – а мистер Кросс расхаживал по палубе своего небольшого судна".
Он подошел к ним сразу же, как только увидел, что они проснулись, и поинтересовался их самочувствием. Мужчины признались, что снова очень голодны.
– Идемте вниз, – сказал он им и, когда они снова спустились в каюту, достал множество снеди, приготовленной его женой.
"После еды, которой мы на этот раз уделили должное внимание", пишет Райналь, они вернулись на палубу, где капитан Кросс ответил на их расспросы, в частности сказал им, что они пересекают пролив Фово по пути к порту Инверкаргилл, где их осмотрит врач. Кроме того, он примет меры, чтобы на остров Окленд был послан корабль для спасения оставшихся там их товарищей. А как же ему удалось доставить их на борт своего судна так, что они этого даже не заметили? Помощники из маори перенесли их из дома на куттер, не потревожив "сладкого сна", в который они были погружены.
Прохождение отмелей и подводных рифов на входе в порт заставило их изрядно понервничать, так как был отлив и вода стояла довольно низко, но капитан Кросс твердой опытной рукой благополучно провел "Флаинг скад" через них.
"Но несчастному "Спасению" выпала иная судьба", – печально отмечает Райналь.
Лопнул буксировочный трос, и, в бессилии что-либо сделать, они наблюдали, как маленькую лодку понесло на камни, где волны разбили ее в щепки. "Таким образом, – рассказывает француз, – на наших глазах в считаные секунды было уничтожено наше детище, которое стоило нам стольких трудов и которому мы были обязаны своим спасением". Неудивительно, что у них при этом на глаза навернулись слезы.
Глава 20
Человечность
В прибрежном городе Инверкаргилл начинался ясный зимний день. Низкое солнце ослепительно блестело, отражаясь в подернутых льдом лужах широких, разбитых колесами улиц. Морозный воздух был чист и свеж. Мимо с грохотом проезжали запряженные лошадьми телеги, брызгаясь водой и грязью. За стеклами витрин вперед-назад мелькали тени владельцев обшитых тесом лавок, по дощатым тротуарам спешили домохозяйки, и эхо разносило в утренней тишине громкий стук их паттенов – башмаков на толстой деревянной подошве, надетых поверх кожаных туфель. В конце улицы, гремя бидонами, молочница певуче зазывала покупателей, а за ней следом безмятежно плелась корова. Позади лавок проглядывал скользящий по водной глади куттер "Флаинг скад", направляющийся к городской пристани, но погруженные в свои заботы горожане не обращали на него внимания. Он был привычен в порту так же, как и его владелец, капитан Том Кросс, был привычен в городе.
Однако вскоре прохожие увидели троицу, которой капитан Кросс помогал подняться на причал, – похожих на пугала мужчин с изнуренными лицами и глубоко запавшими глазами, у которых посреди темной путаницы бород блестели белоснежные зубы.
Прихрамывающих и поддерживающих друг друга товарищей Том Кросс бережно повел вперед. Вокруг них собрались любопытные, которые засыпали трех жуткого вида мужчин вопросами без ответов, пока те ковыляли вверх по деревянному тротуару улицы Клайд-стрит. Дойдя до первой лавки, чужестранцы остановились, очевидно, не в силах двинуться дальше. Вышел хозяин, переговорил с Томом Кроссом, после чего заботливо проводил их внутрь. Толпа на улице притихла, бормоча и шепотом высказывая свои догадки. Немного подождав, зеваки рассеялись по городу, разнося с собой эту странную новость.
В тот день местная газета опубликовала заметку:
Инверкаргилл,
четверг, 4:50 пополудни.
Прибыли капитан Масгрейв, его помощник и матрос Алик со шхуны "Графтон" из Сиднея, потерпевшей крушение двадцать месяцев назад у Оклендских островов. Два члена экипажа остались на острове.
"Утром 27 июля 1865 года я сошел на берег в Инверкаргилле. В сопровождении капитана Кросса я поднялся на пристань и вошел, я полагаю, в первый магазин, до которого мы дошли, принадлежащий мистеру Дж. Россу, – записал Масгрейв. – Не прошло и пяти минут, как туда же вошел мистер Джон Макферсон, совладелец компании "Макферсон и Ко"". Услышав рассказ, делец тут же предложил любую помощь, какую он в состоянии оказать. "Он немедленно повел меня к мистеру Эллису, таможенному инспектору, человеку, с которым мне нужно было встретиться в первую очередь", – продолжает Масгрейв.
Отдав Эллису корабельные документы, Масгрейв попросил, чтобы на остров было послано судно для спасения Энри и Джорджа, но правительственный чиновник ответил, что ничем не может помочь.
"Тогда мистер Макферсон обратился к заместителю начальника полиции, но с тем же удручающим результатом".
Не поколебленный этими неудачами, Макферсон пригласил потерпевших кораблекрушение к себе домой и накормил их ланчем. Затем он обошел город, посещая лавку за лавкой, дом за домом, где собирал деньги, одеяла, одежду для лишившихся всего несчастных мореходов, рассказывая при этом поразительную историю их бегства с Оклендских островов.
Пожертвования оказались щедрыми, и дело было не только в склонности к взаимовыручке, присущей обществу колонистов-пионеров, но также и в том, что местные хорошо себе представляли, какие ужасающие страдания пришлось претерпеть морякам с "Графтона", ведь многие жители Инверкаргилла подвизались матросами и рыбаками, промышляющими в субантарктических водах.
"Пять дней и ночей эти мужественные люди упорно сражались с ветром и морем, черпая силы в желании выжить и надежде на спасение", – писали "Новости Южного края" 29 июля.
Владелец отеля "Принцесса", мистер Колльер, тут же великодушно предоставил всем троим жилье, не требуя никакой оплаты. Небольшая городская община отнеслась к пострадавшим со всей сердечностью. В течение последующих двух дней для них собрали сотню фунтов, не считая одежды и постели, которые Масгрейв гордо отказался принять бесплатно, отчасти, несомненно, в отместку своему дяде. По его собственным словам, он выписал и вручил Макферсону счет за все это на имя Сарпи и Масгрейва, в общую сумму которого был включен также и денежный заем.
Разместившийся с удобствами в отеле "Принцесса" Франсуа Райналь рассказывает, что "местные жители то и дело приходили на нас посмотреть и выразить свое сочувствие". Мистер Колльер выделил им для проживания три комнаты, куда приходил доктор Иннес, который тщательно и заботливо осмотрел их, отказавшись от всякого иного вознаграждения, кроме благодарности. Райналя снова стала одолевать болезнь, которая едва не лишила его жизни на острове Кэмпбелл: "Я и шага не мог ступить, не опираясь на толстую палку".
Райналь, равно как и Масгрейв с Аликом, был ошеломлен тем, что правительство по непонятным бюрократическим соображениям было не в состоянии оказать помощь Энри и Джорджу. Местные чиновники в расплывчатых выражениях пообещали, что "рассмотрят этот вопрос позднее, то есть когда появится такая возможность".
"Позднее!" – возмущенно восклицает Райналь.
Пока они здесь ждут, когда госчиновники дадут ход этому делу, Джордж и Энри могут умереть с голоду. Но даже если дела их идут относительно благополучно, они наверняка считают каждый час в ожидании вести о том, добрались ли их товарищи до Новой Зеландии или нет. Поистине, "позднее – значит слишком поздно!"
К тому времени неутомимый мистер Макферсон изыскал достаточно средств для того, чтобы покрыть расходы по отправке корабля в бухту Карнли. Но, к сожалению, единственным свободным судном был маленький куттер Тома Кросса.
"Ожидалось появление нескольких шхун, но после прибытия пройдет еще некоторое время, необходимое для их разгрузки, прежде чем они смогут снова отправиться в плавание", – продолжает Райналь.
Как же можно было примириться с такой задержкой? Провели собрание общины, на котором после обстоятельного обсуждения решили, что, хотя "Флаинг скад" действительно слишком мал, он добротно построен и обладает прекрасными ходовыми качествами. И под командованием столь опытного морехода, как Том Кросс, он выдержит такое плавание при условии, что капитан Масгрейв отправится с ним в качестве штурмана.
По выражению самого Масгрейва, присутствующие постановили возложить на него "обязанность сопроводить капитана Кросса, так как мое знание местности послужит определенной гарантией сохранности судна, которое не было застраховано". После некоторой внутренней борьбы, вызванной его неодолимым желанием побыстрее оказаться в Сиднее и узнать, как там поживают его родные, он дал свое согласие, хотя еще не восстановил силы после изматывающего плавания на "Спасении" и под мышкой у него образовался нарыв.
Райналь сказал об этом так: "Следуя своим представлениям о человечности, он в своем благородном сердце обуздал страстное желание повидать горячо любимую семью. Едва вырвавшись из объятий смерти, он был готов снова бросить ей вызов, выполняя то, что считал своим священным долгом!"
Наконец запасы провианта и оборудования для плавания, немалая часть которых была им пожертвована безвозмездно, были собраны и погружены на куттер. Написав пространное письмо своей жене, Масгрейв поручил Макферсону отправить его в Сидней с первым попутным кораблем. Затем, около четырех часов дня в субботу, 29 июля, в сопровождении Райналя, Алика и едва ли не всего населения Инверкаргилла он спустился на пристань.
"Сжав руку своего друга, – пишет Райналь, – я едва сдерживал переполняющие меня чувства. На моих глазах он снова уходил на Оклендские острова на борту "Флаинг скад"".
"Флаинг скад" отправился в пять часов, "напутствуемый пылкими молитвами горожан и сердечными пожеланиями скорейшего и благополучного завершения плавания, предпринятого во имя милосердия и гуманности", – написала газета "Саутлэнд таймс".
Однако в ту ночь "Флаинг скад" не смог уйти далеко. К тому времени, когда куттер подошел к отмелям, вода стояла слишком низко, чтобы можно было их миновать, поэтому, отмечает Масгрейв, они "стали на ночь на якорь под защитой западного берега реки Сэнди-Пойнт, примерно в шести милях от города".
Ранним утром следующего дня они прошли рифы, орудуя длинными веслами, одно при этом потеряв, поскольку северный ветер был слишком слабым. После дня борьбы с неблагоприятными ветрами судно с наступлением темноты пришло к острову Стьюарт. Затем ветер, переменившись на северо-западный, усилился, быстро домчав их до Порт-Адвенчера, той самой рыбацкой деревни, где они сошли на землю всего неделю назад и где был дом Тома Кросса.
Внезапно направление ветра снова изменилось, на этот раз он подул прямо с юга, и они, таким образом, задержались здесь на неделю. Масгрейв все еще ощущал на себе пагубные последствия жуткого плавания в Новую Зеландию. Он писал: "Я боюсь, что у меня начинается какая-то серьезная хворь". Однако болезнь отступила. Один из матросов Кросса провез его в шлюпке по всему порту, чтобы Масгрейв мог осмотреть все удобные места для стоянки на якоре. Он остановился поговорить с бригадой маори, занимающейся ловлей устриц.
"Они презентовали мне четыре-пять дюжин, лучше которых, должен признаться, в Южном полушарии я не встречал".
Лес, произраставший на склонах окрестных холмов, тоже заинтересовал его, ибо состоял из деревьев, похожих на те, что своей твердостью доставляли столько проблем отшельникам. Правда, здесь они были прямыми и высокими.
На куттере тем временем энергично приводили все в порядок перед путешествием, подобного которому этому судну, по мнению капитана, еще не приходилось совершать. "Оно почти новое, – прибавляет Масгрейв, – и было задействовано только в каботажных рейсах".
Когда ветер наконец стал попутным – это случилось шестого августа, – он с большой радостью продолжил путь. Они отправились в два часа дня и к восьми следующего утра были в четырнадцати милях к югу от острова Стьюарт.
Далее они бодро шли вперед. "Маленькое суденышко пляшет на волнах, как пробка", – пишет он и далее сообщает, что писать в журнале чрезвычайно сложно, "так как невозможно сидеть, стоять и даже лежать, не держась при этом или как следует не упершись".
Однако, столь благоприятно начавшись, плавание было обречено на неудачу. Когда они приблизились к островам Снэрс менее чем на десять миль, ветер сменился на юго-западный и дул прямо им навстречу, а затем резко усилился. Море стало неспокойным, и они, понимая, что при таком ветре опасно ложиться в дрейф, повернули назад.
А потом они заблудились.
"Сейчас три часа ночи, – обеспокоенно пишет Масгрейв. – Мы только что убрали на куттере паруса и будем ждать утра, так как до сих пор не увидели землю, хотя уже прошли на двадцать миль дальше того места, где мы должны были ее найти".
На борту был только один компас, и Масгрейв небезосновательно полагал, что он врет. Хуже того, с высокой долей вероятности они находились "недалеко от грозных подводных рифов "Трэпс рифс", которые можно не заметить из-за высоких волн, пенящих воду. Когда рассвело, по-прежнему не было ничего видно. В девять часов Масгрейв попытался определить положение по солнцу, но результаты были неудовлетворительны, так как судно сильно раскачивалось, поднимая фонтаны воды, а море было слишком бурным. Поэтому они оставались на месте до полудня, чтобы позже он смог лучше сориентироваться.
"Мы все пребываем в жалком состоянии, мокрые до нитки, и у нас нечего есть, потому что человек, которого капитан Кросс нанял готовить пищу, подвержен морской болезни. Этот ленивый никчемный малый не может или не хочет выполнять свои обязанности, а Кросс и остальные вынуждены практически постоянно быть на палубе. Судно заливает вода, и оно крайне неустойчиво. Все это очень скверно. Мы все уповаем на благополучное окончание похода".
Впрочем, отмечает далее Масгрейв, этот поход был сущим удовольствием в сравнении с его предыдущим плаванием в этих водах.
В полдень ему удалось определить, что они находятся примерно в шестидесяти милях к юго-юго-востоку от острова Стьюарт, что подтверждало его подозрения о неисправности компаса, и они с Кроссом стали обсуждать, что им делать дальше. Масгрейв предлагал пойти в крупный новозеландский порт вроде Чалмерса в гавани Отаго, но Кросс вознамерился вернуться в Порт-Адвенчер, полагая, что там ему удастся раздобыть нормальный компас.
Таким образом, они направились к острову Стьюарт и как раз поспели до того, как налетела сильнейшая буря с юго-юго-востока, но лишь обнаружили, что здесь свободного компаса нет.
Кто-то подсказал им, что, вероятно, они смогут его получить в местечке под названием Залив Патерсона, что в двенадцати милях отсюда, и Кросс решил попробовать добраться туда на шлюпке с куттера.
"Это плавание так затянулось, что я уже от него порядком устал и начинаю отчаиваться, – сетует Масгрейв. – В самом деле, я задаюсь вопросом, не поступаю ли я несправедливо по отношению к своей семье, участвуя в нем?"
Шторм между тем продолжался, и только безумец покинул бы гавань при таких условиях. Через три дня буря немного утихла и они подняли парус на куттере, чтобы отправиться в залив Патерсона, где, по счастью, мистер Лоури снабдил их компасом, а вождь местной общины Руапуке – Тионе Топи "Тоби" Патуки – предложил им еще один. Масгрейв его с радостью взял, так как он оказался в лучшем состоянии, чем оба других. Поскольку ветер совершенно утих, они вернулись в Порт-Адвенчер на веслах, и он потратил много времени и сил, сравнивая все три компаса между собой, чтобы установить, какой из них был наиболее точен.
Пока он этим занимался, пришла очередная буря, на этот раз с западо-юго-запада.
"Весь день бухта была одним сплошным пенным одеялом, с полуночи сверкали молнии, гремело, то и дело припускали ливни. Новозеландский береговой лоцман сказал, что гром и молнии во время шторма свидетельствуют о его нескором окончании, – угрюмо пишет Масгрейв. – Всего этого было предостаточно в эти дни, так на что же нам надеяться?"
Местные из племени маори предсказали, что плохая погода продержится до тех пор, пока Луна не выйдет из фазы последней четверти, и было очень похоже на то, что они правы.
"Всю ночь непрерывно сверкало и грохотало, раскат за раскатом беспрестанно сотрясал землю, и все это сопровождалось проливным дождем", – продолжает повествование Масгрейв.
Сильнее грозы он еще не видел в своей жизни, и, как и предрекли местные, ветер, хотя и утихал ненадолго, затем снова налетал с юга, принося нескончаемый дождь со снегом. Если даже тут, в Порт-Адвенчере, это было довольно тяжело перенести, то каково тем двоим горемыкам там, на острове Окленд?