Кок на парусном корабле был фигурой одиозной. Пренебрежение к нему выражалось множеством "нежных" прозвищ. Камбузный жеребец, отбивной адмирал, сальная тряпка, кастрюльный комендант - вот далеко не самые неблагозвучные названия из этого перечня. Как правило, он ходил в засаленной одежде, нередко был капитанским осведомителем, утаивал для себя и своих любимчиков лакомые кусочки, а пищу для экипажа готовил кое-как. К малопочтенным открытиям в их творчестве на ниве кулинарии относится и так называемый "потаж" - похлебка из объедков и кухонных отходов, от рыбьих хвостов до обглоданных костей, собираемых в течение нескольких дней и запускаемых в один котел.
Но на судах, которыми командовал Карстен Роде, кок был уважаемой фигурой. Возможно, потому, что экипажи пиратских суден в отличие от военных были небольшими, а сам капитан любил вкусно поесть, притом не абы что. Камбуз у Горма Гилленспака всегда был в идеальном порядке, а вода, как это ни удивительно, долго не портилась. И сам он выглядел чистым, ладным и каким-то сдобным, будто святочный леденец. Может, потому, что от него пахло разными специями.
Горм принес кувшин с охлажденным напитком и бутылку виски - для гостя. Кок не был уверен, что смуглому франту понравится его коктейль в кувшине. Голштинец, поняв эти опасения, улыбнулся и кивком головы отпустил кока.
Как и предполагал Горм, красавчик приналег на дефицитное виски. Похоже, слабые спиртные напитки у него не вызывали такой эйфории, как у Карстена Роде. Выпив свою порцию до дна и взглядом попросив добавки, Легран сказал:
- Мсье ван Дорн, у меня есть отличное предложение. Самому мне это дельце не провернуть, а с вашими ребятами, да еще с мощной огневой поддержкой орудий галеона, мы это враз устроим.
- Что ж, коли так, я вас слушаю.
- Но мне нужны гарантии, что секрет, который я вам сейчас раскрою, не будет использован вами лично, а станет началом нашего делового сотрудничества. Чтобы не получилось так, что я останусь за бортом предприятия... - В голосе Леграна неожиданно прозвенел металл, а его черные миндалевидные глаза буквально вонзились в невозмутимое лицо Карстена Роде.
Судя по всему, Гастон Легран был полукровкой - отец француз, а мать индианка. Гремучая смесь! Поэтому Голштинец невольно заколебался, принимать предложение этого авантюриста (еще неизвестно, насколько выгодно дело), или все-таки вежливо отказаться. Но пока выбора у Карстена Роде, слабо представлявшего себе будущий театр действий, был невелик. Мысленно посокрушавшись, он ответил:
- Вы можете быть совершенно уверены в моей честности. А что касается гарантий... ну, это уже из мира европейских ростовщиков. Моя гарантия - мое слово. Если ваше предложение покажется мне неинтересным, я о нем просто забуду.
- Не думаю, что вы забудете о груде пиастров, которые сами плывут нам в руки, мсье ван Дорн. Но я вам верю. Что ж, слушайте. Скоро к восточному берегу Эспаньолы подойдет небольшая эскадра из трех-четырех судов. Они везут мушкеты, порох и сундуки с деньгами, предназначенными для гарнизона острова. Я наблюдаю за испанцами уже три года, и они точны как время утренней мессы. Но видит око, да зуб неймет. Наши суда не в состоянии одолеть большой конвойный корабль, а вот вы со своим галеоном и пинком, да еще и с помощью моей барки, обтяпаете это дельце легко.
- Что ж, пожалуй, мы и впрямь можем стать компаньонами, - сказал после некоторого размышления Голштинец. - Но я должен посоветоваться со своими офицерами. Время терпит?
- Не очень. Максимум через две недели мы должны стоять у мыса Энгано. Это самое удобное место для засады и для сражения - ветер в том месте всегда будет дуть в наши паруса.
- Завтра я дам ответ... ближе к обеду.
- Вот и отлично. Позвольте откланяться...
Приторно вежливый Гастон Легран с несколько наигранными поклонами удалился, а капитан позвал Клауса Тоде.
- Клаус, у меня есть просьба...
- Слушаю, капитан.
- Найди в гавани кого-нибудь из местных старожилов, кто хорошо знает этого молодчика. Зовут его Гастон Легран, он капитан барки "Флер-де-Лис". Кстати, посмотри, что собой представляет эта посудина: может, дырявую лохань, тогда и говорить с Леграном больше не о чем. Поспрашивай - только осторожно! - что он собой представляет и можно ли с ним иметь дело.
- Сделаю...
Клаус Тоде ушел, а Карстен Роде стал внимательнейшим образом изучать карты и лоции, найденные в каюте капитана галеона дона Эстебана де Айялы. Он нашел мыс Энгано и вынужден был признать, что лучшего места для засады на испанский конвой на восточном побережье Эспаньолы не найти. Наверное, об этом знали и испанцы, только вряд ли они опасались суденышек флибустьеров из Тортуги. И уж тем более никто из испанских капитанов не ожидает встречи с мощным галеоном.
"Подожду Литвина, и тогда решим..." - подумал Голштинец и приналег на бодрящий напиток старого Горма. Теперь у него был совсем другой запах и вкус, нежели в океане. Аромат тропических цветов и еще чего-то, очень приятного, щекотал ноздри и вызывал зверский аппетит. Словно прочитав его мысли, дверь отворилась, и в каюту бочком протиснулся кок с плетеной корзинкой в руках. Он предпочитал мелким подносам глубокие, удобные при качке корзинки, не надеясь на крепость своих ног. Вскоре на столе перед капитаном лежала поджаренная рыбина, свежие лепешки, фрукты и салат сальмагунди, - блюда, предохраняющие от цинги.
- Что это такое? - указал Голштинец на кувшин.
- Нравится? - Горм расплылся в широкой улыбке.
- Очень.
- Это знаменитый карибский "бумбо". Де Фриз научил. Только я еще добавил апельсиновый сок.
- А... - Карстен Роде снова сделал из кубка добрый глоток, стараясь определить на вкус ингредиенты.
Голштинец закончил завтракать с твердой мыслью: "Надо действовать! Идея француза совсем недурна. Осталось дождаться Клауса... а там будем решать".
Боцман принес ворох разных местных новостей. Все они мало волновали Карстена Роде. О Гастоне Легране отзывались весьма сдержанно. Но все источники информации говорили, что француза лучше не злить: полукровка вспыхивал как порох и был очень опасен. Спустя несколько дней появился и Литвин с баркой, доверху загруженной "буканом" и солониной. Он сразу же ухватился за предложение Леграна.
"Конечно, придется делиться с ним, - сказал Гедрус Шелига с легким сожалением, - но нам нужен хороший почин. Дело вроде стоящее". Ондрюшка Вдовин тоже был не против. На том и порешили. И спустя неделю небольшая эскадра новоявленных флибустьеров вышла в море...
* * *
Испанский галеон появился рано утром, притом неожиданно для вахтенных. Он словно вырос из морской пучины. В кильватер ему шла грузовая посудина, но тоже вооруженная; на ней было, как потом оказалось, десять пушек. Гордо выгнув парусиновую грудь, словно идальго на королевском балу, галеон держал курс на Тортугу, и, казалось, нимало не беспокоился о том, что его кто-то может атаковать.
"Фелиция" шла под испанским флагом. Карстен Роде хотел до последнего держать испанца в неведении, кто идет с ним на сближение. Он понимал, что капитан испанского галеона все равно будет настороже, даже узрев флаг своей родины на мачте "Фелиции", а значит, артиллерийской дуэли не избежать. Де Фриз успокаивал Голштинца, как мог. Но все равно в капитана залез крохотный червячок, который методично, с хрустом, будто вгрызаясь в сочное яблоко, подтачивал его душу.
Испанский капитан оказался прозорливее, чем думал Голштинец. Скорее всего, он посчитал: под флагом Испании скрываются французы, потому как у английских пиратов не было таких больших кораблей. Испанец для успокоения совести просигналил: "Кто вы? Уйдите с моего курса", а когда "Фелиция" проигнорировала эти общепринятые жесты, хорошо видимые через "волшебную трубу", он приказал открыть огонь с носовых орудий.
Первый же залп оказался прицельным. Ядра испанца разбили украшение форштевня - деву с мечом, видимо, изображавшую Испанию, владычицу морей - и порвали блинд. К счастью, потерь личного состава пока удалось избежать, только два человека были оцарапаны древесными щепками.
- Огонь не открывать! - прокричал Голштинец, напряженно всматриваясь в испанский галеон; нужно было подойти как можно ближе, чтобы бить наверняка, как можно прицельней.
Штурман де Фриз, стоявший неподалеку, продублировал приказ Карстена Роде, а Клаус Тоде, в свою очередь, донес его до канониров. Первый помощник капитана, Литвин, готовил абордажную команду. Абордаж был его стихией. Наверное, во время схватки в нем просыпались все его многочисленные славянские предки, которые жаждали крови. В драке он становился как бешеный пес и готов был загрызть противника даже зубами.
Снова последовал залп испанца. На сей раз кого-то ранило посерьезней, но все равно больших разрушений не было. "Пора!" - наконец решил Голштинец и скомандовал:
- Клаус, давай! Пли!
В отличие от галеона, у которого на носу было всего три пушки, Карстен Роде при подготовке к сражению предусмотрительно приказал перетащить на нос столько орудий, сколько поместится. Голландцы канониры, горящие злобным желанием убить испанцев как можно больше, зарядили орудия картечью, и первый же залп "Фелиции" оказался страшным. Он практически не нанес повреждений галеону, но зато выкосил половину его экипажа. Кроме того, были иссечены и паруса, вследствие чего испанец сбавил ход. Ну а второй залп, прозвучавший вскоре за первым (голландцы крутились возле орудий как черти в аду, поджаривающие большого грешника), и вовсе внес смятение в команду испанского галеона.
Этим моментом Голштинец и воспользовался. Ловким маневром он отвернул немного в сторону, затем сделал поворот оверштаг, и корабль флибустьеров словно приклеился к борту галеона. Опешившие испанские канониры поторопились дать залп, когда чужак входил в поворот на большой скорости, и ядра лишь порвали снасти "Фелиции".
А затем на палубу испанца посыпались орущие и визжащие дьяволы в человеческом обличье. Хитрый Литвин подобрал абордажную команду из местных, чтобы поберечь голландцев. Ведь среди атакующих обычно бывают самые большие потери. Но, главное, он учел момент: почти все пираты из Тортуги давно прокутили награбленное и теперь горели желанием поскорее набить мошну, чтобы снова бражничать сутками - пока в кошельке не останется и пиастра. Поэтому напали они на испанцев с утроенным рвением и доказали, что ужасные слухи о карибских флибустьерах вполне обоснованы.
Схватка длилась недолго. На корабле кроме матросов были еще и солдаты. Они как раз дрались профессионально и эффективно. Но их было немного, и все быстро полегли - все до одного. А на матросов флибустьеры набросились, как волки на отару беззащитных овец. Все-таки моряки, работающие со снастями, в противоборствах куда слабее прожженных авантюристов, ни свою, ни чужие жизни не ставивших и в ломаный фартинг.
С другим судном Ондрюшка Вдовин и Гастон Легран справились еще быстрее. Они взяли его в клещи, и испуганный капитан счел разумным сдаться без боя, тем более, когда увидел, как флибустьеры взяли галеон.
Испанец вез сто десять тысяч фунтов какао, тридцать тысяч пиастров серебром и примерно на пятнадцать тысяч немецких талеров различных драгоценных камней. На другом судне пираты обнаружили, как и говорил Гастон Легран, мушкеты, порох и сундуки с деньгами - жалование для гарнизона Нуэва-Самора. Там было двенадцать тысяч пиастров.
С командами не стали возиться, а просто высадили на безлюдном берегу Эспаньолы. Даже пылающие местью голландцы при виде знатной добычи махнули рукой на свои кровожадные намерения и оставили испанцев в покое. Ну а Гастон Легран просто лучился от радости. При разделе добычи ему достался кинжал из дамасской стали в ножнах, украшенных изумрудами и рубинами, и он хвалился, что пошлет его в Дьепп, в Нормандию, своему сыну Пьеру, подающему большие надежды.
Спустя несколько дней эскадра Карстена Роде, отягощенная добычей, вернулась в гавань Бас-Тер. Флибустьеров встречали как героев. Так на Мейне узнали капитана ван Дорна, и вскоре слава о нем разнеслась по всем Виргинским островам.
Глава 17. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ "РУСАЛКИ"
Прошли годы. Королева Елизавета продолжала выпускать на свободную охоту в Атлантику корабли своих подданных, в основном аристократов. Морской разбой увлек многих английских капитанов. К концу шестнадцатого века Мэйн кишел каперами, флибустьерами и пиратами разных национальностей.
Мир Англии с Испанией держался на волоске. В середине девяностых того же шестнадцатого века отношения между королевствами испортились вконец. Король Филипп II арестовал английские суда, находившиеся в испанских портах, а Елизавета ответила отправкой в воды Атлантики мощной каперской эскадры.
Возглавил ее Фрэнсис Дрейк. Двадцать девять лучших английских кораблей опустошили порт Виго, где ожидался приход испанского "золотого флота". Затем эскадра Дрейка пересекла Карибское море, держа курс на юго-запад, к Картахене. Корсары совершенно не сомневались в успехе. Они знали, что у адмирала есть удивительный талисман, всегда, в любых обстоятельствах дарующий ему победу - ПОДВЕСКА из розовой шпинели. Об этом матросы судачили почти каждый день. Скорее всего, сам Дрейк поддерживал эту легенду, чтобы вселить в них уверенность в собственных силах.
9 февраля 1586 года крупный десантный отряд Дрейка, состоявший из специально подготовленных солдат и матросов, штурмом взял Картахену, один из богатейших городов испанской Вест-Индии. Планомерный грабеж продолжался два месяца. Все это время английские корабли безраздельно господствовали в восточной части Карибского моря.
Королева осталась довольна своим адмиралом. Его господство на Карибах показало бессилие Испании. Следовательно, не стоило бояться начала большой войны с Филиппом II. И война грянула! Король Испании решил нанести Англии сокрушительный ответный удар и приказал построить такое огромное количество кораблей, которого Европа еще не знала. Флоту вторжения дали помпезное название - "Непобедимая армада".
Крупные порты Испании и Португалии включились в строительную лихорадку. В 1587 году стук плотницких топоров доносился до самого Лондона. Елизавета вызвала Дрейка и спросила, что он думает о замысле испанцев. "Надо нанести упреждающий удар", - ответил корсар. Едва повеяло весной, в Плимут собрались боевые корабли и каперские суда, всего тридцать три вымпела. Среди командиров были известные пираты: Ричард Хокинс, сын адмирала Джона Хокинса; Томас Дрейк, брат флотоводца; Томас Феннер, Фрэнсис Ноллис и многие другие.
На сей раз испанские шпионы безошибочно определили цель экспедиции и донесли Филиппу II, что главный враг Испании готовится потрясти верфи Непобедимой армады. Они точно указали на порт Кадис. Но высокомерный владыка полумира посчитал донесение агентов ложным и не отдал должных распоряжений об усилении охраны Кадиса, где достраивалось более 80 кораблей. Пушек на них еще не было. Вахту на внешнем рейде порта несли 12 галер, имевших по одной пушке.
19 апреля 1587 года эскадра Дрейка ворвалась на рейд Кадиса, вмиг разметала залпами галерный заслон и, не обращая внимания на огонь крепостной артиллерии, принялась громить беззащитные галеоны. Тридцать семь из них получили значительные повреждения, часть затонула. За сутки с небольшим, проведенные в Кадисе, англичане успели расправиться с кораблями, захватить сотни пленных и богатые трофеи. Дрейк почти без потерь вывел эскадру в открытое море и попутно коротким штурмом овладел крепостью Сагреш, где со времен принца Генриха Мореплавателя размещалась знаменитая португальская мореходная школа. И снова все его матросы с благоговением говорили о ПОДВЕСКЕ на шляпе адмирала, которая обладала поистине божественной (или дьявольской) силой.