Виски и фрукты подали быстро. Френсис Дрейк сел во главе стола, а свою прославленную шляпу положил рядом, на виду. Гедрус Шелига как увидел знаменитую подвеску, так и впился в нее взглядом. Он слышал, что Дрейку сам дьявол из своих подземных сокровищниц подарил шпинель в обмен на его душу. Так это, или нет, Литвин не был уверен, но то, что подвеска - очень сильный талисман, приносящий владельцу несметные богатства и славу, в этом он не сомневался.
Первым делом Дрейк потребовал рассказать, куда девался пинк "Русалка", когда начался шторм. Байка, которую сплел Карстен Роде, похоже, показалась адмиралу вполне правдоподобной. Голштинец мысленно перекрестился.
- Три корабля погибли... мы думали четыре, вместе с "Русалкой", - задумчиво сказал Дрейк; видно было, как он оттаял и стал не таким официально-неприступным. - А Джон Уинтер на "Елизабет"... этот трусливый слизняк, сбежал, вернувшись домой. Но почему ты не присоединился к моей эскадре при штурме Картахены? Или ничего не слышал об этом?
В вопросе был подвох. Карстен Роде сразу понял, что в его глубине таятся опасные подводные камни. Ничего не слышать и не знать о подвигах Дрейка на Карибах мог только слепоглухонемой.
- Я знал... Простите, сэр, но у меня были свои соображения на сей счет.
- Какие же?
- Просто мне и моим офицерам не хотелось лечь на плаху, - глядя на Дрейка "честным" взглядом, ответил Карстен Роде. - Тем более, невинными. Мы искали "Пеликана", но как можно найти иголку в стоге сена? К тому же мне не была известна ни цель экспедиции, ни курс, которого нужно придерживаться. Вы ведь рассказали нам о своих планах только в общих чертах.
- Да, это правда... - после некоторого раздумья ответил Дрейк. - Из-за испанцев пришлось скрывать. Они не должны были ничего заподозрить. Не смогли бы мы, за нами пошли бы другие. А под пытками, попади кто-нибудь в испанский плен, долго молчать не будешь, все выложишь, как на духу... Ну, я рад, что ошибся, посчитав вас дезертирами. Приношу извинения. Виски, подайте нам много виски! - вскричал он в каком-то приподнятом настроении. - Помянем погибших товарищей и выпьем во славу ее королевского величества и английского флота.
Корабли двух эскадр дрейфовали до самого вечера, благо над океаном воцарился штиль, а в каюте адмирала шла повальная пьянка. Он пригласил еще нескольких старших офицеров и капитанов с других кораблей, и англичане доказали, что сильны не только в пиратских набегах, но и в выпивке. В какой-то момент Гедрус Шелига шепнул Карстену Роде:
- Выйди на палубу... якобы в гальюн. Там тебя ждет де Фриз.
Штурман изображал сильно захмелевшего, и сидел, прислонившись спиной к мачте. На него с ехидными ухмылками посматривали матросы и офицеры "Золотой лани", но держались поодаль, чтобы нечаянно не обидеть гостя самого адмирала.
- Капитан, - прошептал де Фриз, когда Карстен Роде остановился рядом с ним, - дело худо. Я подслушал разговор двух офицеров, которые досматривали трюм "Фелиции"...
"А мне на этот счет Дрейк ничего не сказал, - подумал Голштинец. - Вот сукин сын!".
- Слава Иисусу, проверить "Русалку" у них не хватило ума. Они радовались богатому грузу и говорили, адмирал решил все конфисковать. А если мы окажем сопротивление, нас расстреляют как мятежников.
- Дрейк... - Карстен Роде злобно осклабился. - Это его стихия. Обман и неожиданный натиск. Он и своего капитана Тома Доути погубил зря. Приличный был человек.
- Что будем делать?
Голштинец ненадолго задумался, а затем решительно приказал:
- Отправляйся на "Фелицию". Ты сильно "пьян", тебе плохо, поэтому нуждаешься в отдыхе. Это не вызовет подозрений. Нас с Литвином Дрейк точно не отпустит. Но это моя забота. Вы же, пользуясь темнотой, переберитесь на "Русалку". Все до единого! С личным оружием. И никаких вещей! Пусть матросы возьмут только свои сбережения. Сделайте это как можно тише. Проследи, чтобы экипаж "Русалки" находился на своих местах. Нужно будет поднять паруса максимально быстро. Ветер, к счастью, свежеет...
- Капитан, бросить все?!.. - Де Фриз тяжело вздохнул, поняв замысел ван Дорна.
- Жизнь дороже, - отрезал Карстен Роде. - Я в этом не раз убеждался. Мы и так не бедные. Все, я возвращаюсь. Иначе Дрейк начнет искать. У него мания подозрительности. Шлюпка пусть сразу идет обратно. Гребцов посади лучших и чтобы они были готовы в любой момент отчалить от борта "Золотой лани"!
Несмотря на большое количество спиртного, которое Дрейк влил в свою бездонную утробу, - что ни говори, а английские пираты умели пить, - он бросил на Голштинца острый подозрительный взгляд. Увидев на лице флибустьера глупую, бессмысленную улыбку, успокоился. Карстен Роде, сильно пошатываясь, добрался до своего места и буквально рухнул на стул.
- Выпьем, адмирал... сэр, - сказал он заплетающимся языком. - За твои... за ваши... ик!.. выдающиеся победы! Гип-гип, ура! Вы лучший, сэр, среди моряков всех времен и народов!
Гедрус Шелига подхватил здравицу, и польщенный Дрейк выпил до дна полпинты налитого ему крепкого виски. Пока он пил, флибустьеры быстро переглянулись и, не сговариваясь, выплеснули содержимое своих кубков на пол каюты. Клаус Тоде при этом сокрушенно вздохнул - больно уж хорошим был шотландский виски у адмирала...
И все-таки они укачали Френсиса Дрейка. Это случилось ближе к полуночи, когда на палубе остались лишь вахтенные, а из обслуги только верный паж адмирала, уже повзрослевший чернокожий Абу. Дрейк уснул прямо за столом, и его осторожно перенесли на постель. Оставалось последнее препятствие - вахтенный офицер. Он все недоумевал: почему корабли продолжают лежать в дрейфе? Ветер усиливался, и нужно было поднимать паруса, потому что начиналась сильная качка, и лучше было не болтаться на волне, а резать ее форштевнем.
Но приказ адмирала, жесткий нрав которого офицеры изучили досконально, был однозначен - стоять на месте и сторожить задержанные суда. Так что бедный малый мыкался возле адмиральской каюты, не зная, как ему поступить. Зайти и спросить он боялся. Неровен час, пьяный Дрейк может и пристрелить за столь дерзкий поступок. Поэтому, когда Абу позвал его, он сильно обрадовался и влетел в каюту как на крыльях. Чтобы тут же рухнуть от сильного удара по затылку. (Клаус Тоде, большой мастак на такие шутки, очень постарался.) За офицером последовал и паж, у которого совсем голова пошла кругом - что же такое происходит?!
Спеленав офицера и слугу, как младенцев, флибустьеры тихо выскользнули на палубу. Шум ветра глушил звуки их шагов. Дежурного у трапа "усыпили" тем же способом и упаковали в брезент среди каких-то бочек, а сами благополучно спустились в поджидавшую их шлюпку. Гребцы налегли на весла и спустя короткое время все оказались на "Русалке".
- Поднять паруса! - скомандовал Карстен Роде, дрожа от нервного напряжения. - Идем прежним курсом! Быстрее, быстрее поворачивайтесь, парни!
Вскоре черная беспокойная ночь проглотила и галеоны Дрейка, и беглецов. Ветер свистел в снастях, хлопали полотнища, когда пинк переходил на другой галс, а Карстен Роде и его офицеры все еще смаковали подробности происшествия и весело хохотали. А веселиться и впрямь была причина: вся казна, золото и серебро офицеров, все десятки тысяч пиастров, которые не успели отправить в Европу голландским и немецким банкирам, находились в сундуках на "Русалке". Так перед отплытием решил Голштинец. Это было мудро, потому что пинк - очень быстроходен и легко уйдет от галеона или другого вооруженного корабля выше классом. Можно было не бояться погони и спасти свои сокровища.
Впрочем, Карстен Роде даже не предполагал, что Френсис Дрейк пойдет на такую глупость как игра в догонялки среди Атлантики. В руках адмирала остался добротный галеон, нагруженный дорогими колониальными товарами. Старый же, не раз чиненный пинк доброго слова не стоит. Чего еще желать? Месть можно оставить на потом. А что злопамятный пират попытается отомстить, в этом Карстен Роде совершенно не сомневался. Ведь его не только обманули и заставили поверить в байку Голштинца, но еще и перехитрили. А это уже очень сильный удар по самолюбию генерал-адмирала. Ну, пусть попробует...
С тем и легли спать, довольные своей предусмотрительностью и хитроумием. Обвести вокруг пальца самого Френсиса Дрейка! Такие вещи стоят того, чтобы занести их в анналы истории.
* * *
Разбудил Карстена Роде боцман. Его широкое лицо, обрамленное небольшой бородкой, было встревожено. Глядя на Голштинца маленькими голубыми глазками, он сказал:
- Беда, капитан. Нас преследуют.
- Кто?
- Дрейк.
- Что?! Не может быть!
Карстен Роде, даже не накинув на плечи камзол, выскочил на палубу. Далеко позади, расправив все свои белоснежные паруса-крылья, летел фрегат. Он был совершенно новым, и его днище еще не обросло ракушками в отличие от "Русалки". Будь пинк в таком же состоянии, фрегат никогда бы не смог выиграть в подобном забеге. Увы, старенькая "Русалка" шла ходко, но все же не так, как в молодые годы.
Но почему, какого дьявола Френсис Дрейк увязался за ними?! Рядом кто-то кашлянул, как показалось капитану, виновато. Карстен Роде повернул голову и увидел полуодетого Гедруса Шелигу. Лицо Литвина покрывала смертельная бледность.
- Ну и что ты на это скажешь? - спросил Голштинец. - Какая вожжа попала под хвост адмиралу? Он что, с ума сошел?
- Может быть... - сквозь зубы, довольно неопределенно процедил Шелига.
- Придется драться, - с горечью констатировал капитан. - Фрегат все равно нас догонит, рано или поздно. А укрыться негде. Впереди ни единого островка. Эх, до чего же паршивая ситуация! Ввязаться в драку с шансом пятьдесят на пятьдесят - врагу не пожелаешь. Ведь против нас - не просто моряки, а псы самого Дрейка. Перережем друг друга, и все пойдем на дно.
- Да, скверно, - сдержанно заметил де Фриз. - Но сейчас на "Русалке" экипаж увеличился втрое против обычного. Так что шансы есть. Но только в абордаже. Если начнется дуэль, фрегат сразу пустит нас на дно.
- Согласен, - ответил Голштинец. - Что ж, помолившись, начнем готовиться... Ондрюшка! Прикажи натянуть над палубой сеть. И пусть стрелки готовят мушкеты. Литвин, де Фриз! Вы возглавляете абордажную команду. Главное, запутать у фрегата снасти, чтобы он не мог быстро маневрировать. И вяжитесь к нему покрепче! Чтобы пинк вцепился в его корпус как рыба-прилипала.
Началось тревожное ожидание. Ондрюшка поднял на "Русалке" все паруса, - у многих была надежда, что удастся избежать сражения - но фрегат все равно сокращал между ними расстояние, пусть и медленно, но неотвратимо. Вскоре стали видны даже лица английских матросов, а затем последовали несколько орудийных выстрелов. Стрельба не принесла успеха, потому что качка усилилась и ядра падали где угодно, но только не вблизи пинка. Тогда на фрегате прекратили это бесполезное занятие (видимо, хорошо знали, что на флибустьеров в отличие от трусливых купцов, такие трюки не действуют) и гонка продолжилась в полном молчании.
- Они, как и мы, решили идти на абордаж! - возбужденно прокричал штурман над ухом Карстена Роде, словно тот внезапно оглох. - Клянусь святой пятницей, это так!
В словах де Фриза и впрямь присутствовало здравое зерно. Голштинец видел, как сверкают кирасы абордажной команды, а стрелки занимают выгодные позиции. Похоже, Дрейк решил атаковать пинк с правого борта - наиболее удобной для его фрегата позиции. Карстен Роде коварно ухмыльнулся и сказал:
- Клаус! Ну-ка, поднимай на палубу изобретение наших друзей-буканьеров.
Боцман широко осклабился и побежал исполнять приказание. Вскоре возле грот-мачты образовалась горка тыкв. Они были хорошо вычищены, высушены и наполнены порохом вперемешку с картечью. Тыквы были грушевидной формы - как бы с ручкой, и в каждой "ручке" торчал фитиль, пропитанный легковоспламеняющимся земляным маслом. Правда, такие "гранаты" иногда взрывались в руках, поэтому бросали их только самые отчаянные смельчаки, а в боевых действиях на море "бомбы" не приживались.
Но у Карстена Роде был Недан. Он метал эти тыквы почти на такое же расстояние, как орудие - ядра.
- Ондрюшка, давай сюда Недана! - приказал Голштинец. - И еще троих стрелков, пусть его прикроют!
Фрегат и пинк сближались. Вот-вот корабль Дрейка догонит небольшое судно беглецов, и тогда начнется кровавый бой. Наверное, и англичане понимали, что флибустьеры так просто не сдадутся, и, возможно, не рискнули бы, несмотря на численный перевес, ввязываться в драку, но приказ адмирала был однозначен и непререкаем: "Догнать и уничтожить! Любой ценой!".
Наконец нос фрегата почти поравнялся с кормой пинка, затрещали выстрелы, и Карстен Роде заорал:
- Недан, бросай!!!
- Эх, раззудись плечо! Размахнись рука! - вскричал Недан, и на палубу фрегата полетели тыквы с горящими фитилями.
Фитили зажигал кто-то из поморов.
В этом деле была одна тонкость - бросить "гранату" нужно было именно в тот момент, когда огонь почти добрался до пороха. Но в Недана, казалось, вселился сам бес, повелитель адского огня. Его "снаряды" падали и падали на палубу противника - как перезревшие груши, если потрясти дерево. Недоумевающие англичане сначала шарахались от этих необычных "ядер", а затем, видя их безвредность, развеселились; кто-то даже пнул ногой тыкву, и та покатилась по чисто отдраенным доскам палубы...
Первый же взрыв уложил человек пять. А затем на борту фрегата разверзлась преисподняя. Тыквы взрывались одна за другой, а Недан продолжал доставлять их по адресу, не останавливаясь ни на мгновение. Пиратов трудно было чем-либо испугать, однако в этот момент их обуял настоящий ужас. Они бестолково метались, повинуясь таким же бестолковым приказаниям своих офицеров.
Но вот корабли поравнялись, полетели абордажные крючья - с обеих сторон - и орудия фрегата дали залп, почти в упор. Казалось, что "Русалка" жалобно вскрикнула. Она затрещала, заскрипела - словно старуха костями - и накренилась на правый борт.
- Тяни! - заорал Клаус Тоде. - Уйдем на дно! Недан! Сюда!
Богатырь услышал зов боцмана и быстро оценил ситуацию. Оставив свое занятие, он схватил цепь, крюк которой впился в ограждение фрегата, и начал тянуть изо всех сил. Флибустьеры, подбодренные такой подмогой, утроили усилия, и вскоре полуразрушенный пинк привязали к фрегату так крепко, что теперь они представляли одно целое.
Наконец обе команды схлестнулись, и трудно было понять в этом диком месиве, кто кого взял на абордаж. И на палубе пинка, и на палубе фрегата шла яростния рубка. Такого боя Карстену Роде еще не доводилось ни видеть, ни в нем участвовать. Все были привычны побеждать, поэтому об отступлении или сдаче на милость победителя не могло быть и речи. Тем более, флибустьерам и отступать-то уже было некуда - "Русалка" держалась на плаву только благодаря крепкой сцепке с фрегатом.
Впрочем, в голове Голштинца царили только злость и пустота. Он страстно желал сцепиться с самим Дрейком. (Если он, конечно, был на фрегате.) Карстен Роде присоединился к абордажной команде и одним из первых перемахнул на борт чужого корабля. Он рубился как дьявол. Англичане поняли, что это человек высокого ранга, судя по дорогой кирасе и шлему, и каждому из них хотелось получить столь ценный приз. Поэтому все лезли на него, как рыба ночью на огонь.
Но в скором времени охотников скрестить клинки с "ван Дорном" становилось все меньше и меньше. Кого он срубил, а кто и сам благоразумно убрался с его дороги. Тяжелая сабля Голштинца была сработана на заказ: она была длиннее кутласса и отменно сбалансирована. Наконец, мало кто из пиратов имел доспехи в отличие от Карстена Роде. Клинки англичан лишь отскакивали от его кирасы, а сабля Голштинца разила их наповал, разрубая едва ли не до пояса.
Но где же Дрейк? Увы, адмирала нигде не было. Похоже, он не рискнул оставить эскадру, чтобы отправиться в погоню за вероломным Голштинцем.
Вскоре в ходе схватки наметился резкий перелом. Поморы Ондрюшки во главе с Неданом, оставшиеся на "Русалке", перерезали абордажную команду англичан словно баранов. Неудержимый богатырь крушил головы своим ослопом и при этом пел (скорее орал) какую-то песню. Многим англичанам казалось, что это викинг-берсерк, что и вовсе смутило видавших виды головорезов.
Покончив с абордажной командой, поморы хлынули на фрегат, чтобы помочь голландцам. А помощь край как была необходима. С таким страшным противником, как они, англичанам еще не приходилось встречаться. Поморы прошлись по палубе фрегата стальным потоком, оставляя после себя горы окровавленных трупов. В конце концов англичане не выдержали этого ужаса и раздались крики о пощаде. Ондрюшка едва сдержал своих людей, чтобы те не вырезали всех до единого.
Затем началась обычная в таких случаях работа: мертвых сбросили на корм рыбам. Живых согнали в кучу, дали две шлюпки, приказали убираться и передавать привет Дрейку. Затем принялись перевязывать свои многочисленные раны. Но прежде Карстен Роде всех мало-мальски целых и здоровых погнал на "Русалку", чтобы перетащили весь ценный груз на фрегат. Что и было сделано весьма проворно.
Канаты, державшие "Русалку" на плаву, обрубили, и пинк медленно, словно нехотя, пошел ко дну. На глазах поморов, этих суровых, бесстрашных морских рыцарей, появились слезы. Нужно сказать, что и Карстен Роде почувствовал комок в горле. Он вдруг понял, что вместе с пинком уходило что-то очень важное для него.
- Палубу отдраить, обломки за борт, - поискав глазами и не найдя Клауса Тоде, капитан приказал де Фризу, и тот побежал исполнять.
Но где же боцман? Словно услышав немой призыв капитана, Клаус Тоде появился откуда-то сбоку. У него была перевязана голова, и он шел, слегка пошатываясь.
- Карстен, там тебя зовет Шелига, - сказал он просто, без чинов.
- Что с ним?! - встревожился Голштинец.
- Плох он. Очень плох, - угрюмо буркнул боцман. - Впору исповедаться...