-Следователь военной прокуратуры лейтенант Орлов. Прибыл для расследования происшествия в вашей части.
-Расскажите яснее, - капитан Пеший протянул руку для приветствия и без обиняков спросил, - что нарыла прокуратура?
-Практически ничего, знаем, что рядовому Телегину нанесена травма, скорее всего в драке.
-Об этом мы сейчас и беседовали с бойцом.
-Что же выяснили?
-Выясняли то, что надо найти способ прекратить дедовщину. А как прекратить, леший ее знает.
-Как я понимаю, виновник сидит напротив вас?
-Не знаю, виновник он или помощник в этом многотрудном деле?
-Хорошо, пусть все расскажет, а мы поймем, кто он.
-Я думаю, что он не откажется, думаю, что протокол писать пока не надо, - капитан Пеший просительно взглянул на лейтенанта.
-Пока, я с Вами согласен, товарищ капитан. Рассказывай, боец.
-Что тут рассказывать. Вскоре по прибытию нас в подразделение, рядовой Телегин назначил рядового Назарова своим денщиком и хотел заставить стирать форму, чистить сапоги, а когда он отказался, вызвали в каптерки, избили. Телегин отрабатывал на нем удары.
-У Назарова есть следы побоев?
-Есть и много.
-Ясно, что было дальше?
-Позвонили по телефону и сказали, что сержанта Кондратенко и Телегина вызывает дежурный по части, подстерегли их и затащили в курилку.
-Били?
-Нет.
-Зачем сержанта вызывали?
-Это он приказал Назарову прийти в каптерку.
-Продолжай.
-Я предложил Телегину честный поединок со мной.
-Он согласился, результат вы знаете.
-Что делал в это время сержант Кондратенко?
-Сидел смирно.
-Товарищ капитан, я бы хотел, чтобы Вы вызвали сержанта, - лейтенант уселся удобнее, открыл планшет.
-Лейтенант, мы договорились без протокола.
-Они напишут объяснения, без этого никак.
-Дневальный, позови Кондратенко.
Кондратенко дал ответы на все вопросы, следователя. Они полностью подтверждали рассказ Пчелина. С таким же успехом закончились беседы с остальными участниками происшествия.
-Опять вызвали Пчелина.
Лейтенант с интересом взглянул на него.
-Ты владеешь самбо?
-Кандидат в мастера спорта.
-Это не показатель!
-Выступал на областных соревнованиях. Призовые места, и одно первое.
Лейтенант уехал, а на следующий день капитан Пеший вызвал к себе Пчелина, Тарасовых и Потемкина и Назарова.
У стола сидел майор. Пчелин вошел первый, он не успел доложить о прибытии, как в него полетел настольный прибор. Пчелин не стал отбивать снаряд, а поймал его.
-Ты и есть, как я понимаю, Пчелин?
-Так точно, товарищ майор.
-Да, я майор Николай Иванович Стальнов. Кто же у вас д’ Артаньян?
Солдаты молчали, они приготовились к самому худшему.
-Ладно, Атосы, Портосы, Арамисы, не стану вас томить. Я забираю вас к себе разведывательную роту. Согласны?
Лица парней расцвели улыбками.
-Ну, вот и ладненько, собирайтесь, я из вас дурь выбью, а нужное оставлю.
-Товарищ майор, разрешите обратиться.
-Обращайся!
-У нас есть еще хорошие ребята, нехорошо их оставлять, так получается, что мы их предаем и оставляем на растерзание. Договор был другой.
-Сколько еще?
-Еще трое.
-Говоришь хорошие ребята? Да, но это уже сверх штата. Я постараюсь договориться, чтобы перевести их в другую часть.
-Товарищ майор! Мы ручаемся за них. Вы же разведка, Вы все можете….
-Хитер и льстить умеешь! Ладно, куда вас девать, авось пригодитесь.
Спасибо, товарищ майор, мы не подведем!
* * *
Едва взошло утреннее солнце, а Татьяна стучала в окно Нестеровым. На крыльцо вышла мать Людмилы Нина Павловна.
-Ты что пришла? Людка еще дрыхнет.
-Мне с ней поговорить надо.
-О чем?
-Я не могу…. Ладно я подожду, пока она встанет.
-Опять девичьи секреты? Жди, жди, до обеда жди, может, проснется.
-А она что не помогает корову доить, поутру управляться.
-Ага, заставишь ее, если она пришла после двенадцати.
-Тетя Нина! Как она проснется, пусть ко мне придет, посплетничаем.
В полдень Людмила пришла к Татьяне домой и без приветствия спросила:
-Зачем приходила?
-Сергей и Славик нас дурят.
-Что уже с другими спутались?
-У тебя одно на уме. Они наверное в Чечне и скрывают это от нас, - в голосе Татьяны слабый укор.
-С чего ты это взяла?
-Сейчас, подожди.
Татьяна вышла в другую комнату и через минуту вернулась.
-Смотри. На этом конверте почтовый штемпель города Воскресенска, а на этом Ростовский.
-И что? Возможно, перевели часть в Ростов.
-Сергей тебе написал, что их туда перевели? - с надеждой спросила Татьяна.
-Нет, не писал. Подожди, Таня, может он был по делам в Ростове. У военных тоже командировки бывают.
-Если они в Ростове, то сообщили бы нам, мы бы поехали, встретились с ними. Ростов же недалеко.
-А может проездом?
-Если проездом, то куда поехали? Ты сохраняешь письма?
-Не знаю, может некоторые и остались.
-Беги домой и принеси последнее письмо, только об этом никому ни слова, - Татьяна сурово взглянула на подругу, - поняла?
-Поняла я, поняла. Сейчас все принесу.
Прибежав домой, Люда забежала в свою комнату, стала искать шкатулку с письмами, но ее нигде не было.
-Мама, мама, где шкатулка?
-Зачем она тебе?
-Зачем, зачем? Нужна!
О, Господи! - Нина Павловна вошла в комнату, - да, вон же она на комоде. Пыль вытирала, забыла поставить на место.
Мать подозрительно взглянула на дочь.
-Что случилось? Чем ты так встревожена?
-Ой, мама, не сейчас, потом.
Людмила схватила шкатулку и мигом вылетела из дома.
Нина Петровна пожала плечами и на всякий случай позвала со двора своего мужа.
-Василий, иди сюда.
-Мне некогда, сама иди, - несколько нервно ответил отец Люды, - вот так всегда, как некогда, ты тут как тут.
-Не ворчи, как старый кобель, а лучше ответь, что случилось с Людмилой?
-А что случилось? Василий Петрович бросил работу и взглянул на жену.
-Да ничего не случилось….
-Зачем тогда пришла? То случилось, то не случилось. Вас баб понять невозможно. Иди борщ вари и не мешай, - Василий Петрович продолжил прибивать планки к забору.
-Прибежала Людмила, сама не своя, схватила шкатулку с письмами от Сергея и убежала. Объяснять ничего не стала. С Сергеем может что случилось?
-Не каркай ворона, а то накаркаешь. Если бы что случилось, уже бы вся деревня знала.
Соседка Матвеевна, стоящая недалеко от них, слышала разговор, она не стала более таиться. Жажда знать все и про всех заставила вмешаться:
-Павловна, что случилось с Сергеем, а то я почула, та ничего не поняла.
-Ничего не случилось Матвеевна, просто говорим о детях.
-А почему же тогда Людка сама не своя?
-Иди бабка, все тебе надо знать, иди своей дорогой и не суй нос в чужие дела, - Василий Петрович стал закипать, - достали уже!
-Грубый ты, Петрович, не объяснишь ничего, сразу кричать.
-Тебе не надо лезть в чужую душу и кричать на тебя никто не будет.
Через полчаса во двор Нестеровых прибежали Тарасовы. На их лицах тревога.
-Что случилось с Серёжей?
-Ничего не случилось.
Чета Нестеровых в недоумении переглянулась.
-Откуда вы это взяли? - Павловна всплеснула руками.
-Матвеевна принесла.
-От старая…, - Петрович назвал ее матерным словом, - не поймет, а несет.
-Чего не поймет? - опять встревожились Тарасовы.
-Утром приходила Танька Киреева, Людка еще спала.
- И что?
-Да, ничего, Людка спала она и ушла, а когда Людка проснулась, побежала к ней, потом вернулась, взяла шкатулку с письмами Сергея и умелась.
-Так Матвеевна сказал, что Люда была не в себе.
-Тебе Матвеевна наговорит. Просто она не могла найти шкатулку, злилась.
-Зачем им письма парней? - стал размышлять Михаил Фёдорович.
-Ой, девок не знаешь. Перечитывают, - стала успокаивать гостей хозяйка.
-Идем домой, мать, - потянул Тарасов жену.
-Подождите, может Людка явится, у неё и спросим.
-Чего стоять, пошли домой, мать, - Михаил Фёдорович потянул жену за руку, - идем, а то будете здесь дотемна лясы точить. Пока всем косточки не перемоете, не успокоитесь. Пойдем, мать.
-Нет подождем. Люду и все до ниточки узнаем, - не согласилась с отцом Павловна.
* * *
Людмила вошла в комнату Татьяны, тихо, несмело.
-Принесла?
-На моем конверте штемпель тоже ростовский.
-Очень похоже, что они в Чечне.
-А если их убьют? - испуганно выпалила Людмила.
-Будем надеяться, на лучшее, а может мы просто нафантазировали. Смотри, никому ни слова о нашем разговоре. Наделаем паники на ровном месте.
-Я пойду домой, побуду одна.
-Иди и держи рот на замке.
* * *
Людмила с понурым видом вошла в свой двор и сразу попала под перекрестный допрос своих родителей и родителей Сергея.
-Зачем письма Сережкины брала?
-Что случилось?
-Ничего не случилось. Мы их читали с Танькой.
-А почему ты, как в воду опущенная?
-Мы соскучились по ребятам, вот и все.
-Ху-х. Гора с плеч. Вот старая карга всполошит все село.
Тарасовы уходили успокоенные, а мать Люды, выждав пока они выйдут со двора, пошла к дочери, которая сидела у окна и смотрела в одну точку.
-А теперь рассказывай все и по порядку.
-Мама, о чем рассказывать? Я уже все сказала.
-Ты моя дочь и потому я знаю, что врешь, нагло врешь матери.
Людмила, опустив глаза, молчала.
-Я жду.
-Мама, мы сами ничего не знаем. Татьяна заподозрила ребят в том, что они что-то скрывают.
-Не тяни! Говори! Что скрывают?
-Мы с Танькой договорились ничего никому не говорить, так как сами ничего не знаем, а только догадываемся.
-Догадываетесь, что они в Чечне?
Пауза затянулась.
-Как догадались? - не отступала мать.
-На конвертах штемпели города Воскресенск изменились на ростовские. Если бы их перевели в Ростов, они бы позвали нас увидаться. Ростов то недалеко….
* * *
Ваха Ахматов родился в Казахстане. Его родители были отправлены туда во время войны. С малых лет он слушал ностальгические разговоры о Родине, о том, кто в этом виноват, и в чем вина его народа, о том, что многих и многих неповинных чеченцев увезли в далекие края, где они нашли гибель. С годами накапливалась ненависть не только к СССР, но и к народу русскому…. Многие чеченские семьи, не дожидаясь разрешения возвращения, самовольно переезжали в чеченскую республику.
Приехав к своим бывшим жилищам, узнавали, что они давно заселены и что их никто возвращать не собирается. Начались столкновения на межнациональной почве. Не обошлось и без кровопролития.
Аслан Ахматов, отец Вахи, вынужден был обратиться за помощью к брату своему Руслану. Так семья Вахи Ахматова поселилась в горном ауле. Вскоре мать его скончалась, отец спустился с гор и уехал в какую-то область России на заработки, да так и не вернулся.
Шло время, Ваха становился взрослым, но взгляды его не менялись. Призыв в Советскую армию встретил враждебно, даже хотел уйти в горы.
Дядя Руслан и Ваха сидели за столом, разговор не клеился.
-Дядя я получил повестку, меня призывают в армию.
-А ты думал, что это пройдет мимо тебя? В СССР всеобщая воинская обязанность, и потому каждый гражданин страны обязан служить в армии.
-Это я знаю, но не могу себя представить в форме русского солдата, я ненавижу русских!
-Ненависть плохой советчик, она отнимает рассудок, делает человека зависимым от неё.
-Ты всегда защищал русских, вы с отцом часто ругались из-за этого. Почему ты уважаешь их? Они пришли на нашу землю, они управляют нами, они унижают наш народ.
-Да, пришли на нашу землю, но ты забываешь, русские построили нам города, провели железную дорогу, они научили нас грамоте. Ты еще забываешь или не знаешь, что до их прихода мы, чеченцы делали набеги на русские деревни, грабили и убивали приграничное население.
-А разве русские не делали этого?
-Делали! Во взаимных распрях жили наши народы много лет. Вот большая страна и решила навести порядок.
-Они пришли покорить нас и взять богатства.
-В то время мы были так бедны, что брать у нас было нечего. Шамиль долго воевал с Россией, но доживал свой век при дворе Русского императора. Его сын дослужился до полковника Русской армии.
-Ты, дядя, хочешь сказать, что даже сын имама Шамиля служил, а я не хочу!
-Я хочу, чтобы ты понял, что наши народы обречены жить рядом. Если ты уйдешь в горы, где будешь жить, чем питаться?
-Живут же абреки.
-Живут! Но живут они грабежом и воровством. Живут как бродячие волки.
-Что же мне делать? - Ваха виновато посмотрел на дядю.
-Иди в армию, там многое поймешь, разберешься со своими мыслями. Ты сидишь в яме ненависти, которая закрыла от тебя мир.
В армии он держался особняком, ни с кем не дружил. По прибытии в часть, после принятия молодыми солдатами официальной "Присяги", по закону дедовщины, старослужащие солдаты "принимают присягу" ударами ложкой или солдатским ремнём по ягодницам. Когда очередь дошла до Вахи, он выхватил штык-нож.
-Кто хочет умереть, подходи! - его вид подтверждал, что намерения не разойдутся со словами.
С тех пор его никто не трогал, но внеочередные наряды буквально сыпались на него, он стал частым "гостем" на кухне, а еще чаще в карауле.
-Нет, дядя неправ, с ними нельзя нормально жить.
Перед рассветом подняли по тревоге, казалось, предстоит обычный учебный день, но после объявления приказа об интернациональной помощи Афганистану, стало ясно, что придется воевать.
Первый бой он запомнил навсегда. Казалось, пули свистели вокруг, рвались гранаты, стоял невообразимый грохот, падали и стонали люди. Ваха стоял, не зная, что ему делать. Лейтенант налетел на него коршуном, сбил с ног и увлёк под скалу, которая урывала от пуль.
-Тебе что жить надоело? Чего сидишь, стреляй. Вахе стало стыдно за растерянность, а может трусость свою. Его автомат лихорадочно затрясся в руках, выпуская очереди пуль. Через пороховой дым Ваха видел, как дух, сраженный им, упал, и скатился вниз, к подножью горы.
-Молодец, боец, станешь настоящим солдатом, только больше не подставляй свою голову.
Бой прекратили появившиеся в небе вертолеты. Боевики не выдержали их ракетного удара, спешно пытались скрыться в расщелинах гор, отступали. Ваха впервые видел убитых товарищей, которых он помогал грузить. Он увидел смерть, которая на это раз минула его, смерть, которая стояла у его изголовья.
-Ну, как боец, ноги дрожат? - спросил лейтенант и, не дождавшись ответа, сказал, - ничего! Это бывает со всеми, а вообще молодец, быстро справился со страхом.
-Спасибо, товарищ лейтенант, вы спасли мне жизнь.
Ваха не узнал фамилии русского лейтенанта, события развивались стремительно, их военные пути разошлись.
Много раз он участвовал в боях, плечо, к плечу с солдатами разных национальностей, но там не было национальностей, там было боевое братство. Ни пуля, ни осколок не спрашивали национальности, убивали, ранили, калечили. Солдаты задавали себе и офицерам наболевший вопрос:
-Зачем мы здесь?
Офицеры прятали глаза, они думали также, но вопрос требовал ответа:
-Идите к замполиту, он умеет про это говорить.
-Мы знаем, он будет трёкать про помощь, но никто этой помощи не хочет принимать, и благодарят за неё пулями.
Ваха помалкивал, он думал также, его многолетняя ненависть стала питаться мыслью о том, что русские когда-то захватили Кавказ, теперь им потребовался Афган. Где-то подспудно его рассудок пытался сопротивляться, но то, что он носил в себе с детства, побеждало.
Судьба была благосклонна к Вахе, он вернулся домой, женился, война и домашние заботы притушили былую ненависть к русским.
Вернувшись с войны, устроился в Гудермесе на работу, как участнику войны дали двухкомнатную квартиру, родилась дочь Асия. Жизнь стала налаживаться. С экранов телевизоров новый Генеральный секретарь вещал о перестройке, об улучшении жизни в стране, но все получилось по-другому. Пошли слухи, что в соседней Грузии танками давили людей. В Грозном народные волнения постепенно переходил в безвластие. Появились вооруженные люди. Волна хаоса захватила всю республику.
Ваха без сомнения встал в ряды тех, кто требовал независимости. Казалось, что, наконец, республика стала независимой, но опять война.
Ваха командовал крупным отрядом боевиков, Масхадов лично знал и отмечал его боевые качества, ставил в пример. Постепенно состав отряда менялся, все больше вливалось в него иностранцев, которые принесли с собой наркотики, необъяснимую жестокость. Пленных солдат российской армии резали, как баранов. Многие чеченцы последовали их примеру. Ваха был уже не в силах их остановить.
В перерыве между войнами улучшения в республике не наступило, более того, действовал только один закон, закон силы. Тейпы содержали свои армии, которые, зачастую никому не подчинялись.
После начала второй чеченской войны стало ясно, что правительству Масхадова долго не протянуть. Российская армия уверенно приближалась к Грозному.
Масхадов вызвал Ваху Ахматова и приказал взять под контроль перевал и не дать федеральным войскам пройти его и завершить окружение города.
Отряд втягивался в горы. Ваха смотрел на проходящую толпу боевиков, среди которых уже скоро не будет чеченцев. Одни ушли на равнину, чтобы через амнистию легализоваться, другие бежали за границу. Остались те, кто кровью людской измазан с головы до пят. Всё чаще в его душе возникало желание разрядить автомат в своих подчиненных, и вернуться туда в Афган, где каждый мог отдать жизнь за друга, за товарища, где безвестный ему лейтенант, рискуя жизнью, спасал его.
Мимо него проходила разношёрстная вооруженная толпа, которая умела только убивать.
Ваху охватило чувство яростной брезгливости к этим людям и к самому себе.
-Разве мы бойцы за свободу Ичкерии? Сброд бандитов! Я тоже стал бандитом.
Он положил палец на спусковой крючок автомата, но усилием воли удержал себя. Чтобы отвлечься стал думать о семье, которую после начала войны отправил в горы к дяде. Надеялся, что туда война не доберется. Острая тревога за семью вытесняла все, заполняя его душу.