Последнюю ночь на родной земле почти никто не спит. Свободные от вахты ворочаются в своих койках, вздыхают, не выдержав, встают и поднимаются наверх. В час ночи по кораблю объявлен большой сбор и построение на надстройке. Лавров поднимается наверх. Лучи корабельного прожектора и фар стоящего на пирсе УАЗа, выхватывают падающие из темноты крупные хлопья снега. Командир командует "Смирно! Равнение налево!" и осторожно печатая шаг, чтобы не поскользнуться на мокрой надстройке, двигается навстречу двум темным фигурам, возле которых останавливается и докладывает о готовности экипажа К-30 выйти в море на защиту государственных границ и интересов Советского Союза. Привыкнув к темноте, Лавров узнает контр-адмирала Коржова и начальника политотдела Артющенко. Коржов здоровается с подводниками. Экипаж глухим эхом отвечает ему. Напутствие Коржова короткое, чего нельзя сказать о речи Артющенко. Правда, из всего им сказанного, Лаврову запомнилось только то, что он почему-то сравнивал их с комиссарами в кожаных тужурках. Картавое "р" начпо в слове "комиссары" еще долго вибрировало в ушах Лаврова. Наконец, Артющенко заканчивает.
– Разрешите объявить учебную тревогу, – спрашивает Хорольский у Коржова.
– Пусть перекурят напоследок! Десять минут, – отвечает адмирал.
– Вольно! Сделать перерыв десять минут! – командует Хорольский.
Курящие собираются в торце пирса и дымят, время от времени посматривая на часы. Вахта тоже хочет сделать последнюю затяжку! Особняком, о чем-то разговаривая, стоят командир и Коржов с Артющенко.
– Время вышло товарищ адмирал! – взглянув на часы, наконец, сообщает Хорольский Коржову. Командир дивизии и начальник политотдела обмениваются рукопожатиями с Хорольским.
– Ну, ни пуха, ни пера тебе, командир! – говорит Коржов. – Объявляй тревогу!
– К черту! – на ходу к трапу через плечо бросает Хорольский. – Учебная тревога! По местам стоять, со швартовых сниматься!
Где-то часа через четыре после выхода погрузились в назначенной точке. Произошло это обычно, буднично. Командир, спустившись с мостика последним, задраил верхний рубочный люк. После приема балласта в среднюю группу цистерн, удифферентовали лодку на ходу и погрузились на глубину сорок метров. Убедившись, что протечек через верхний рубочный люк нет, старшина команды трюмных Ковалев с боцманом Орловым задраили нижний люк. Автономка началась!
Глава XII
Автономное плавание! Путешествие в неизведанное. Что движет подводниками, обрекающими себя на многие месяцы добровольного заточения в прочном корпусе? Чувство долга, возможность отличиться и сделать карьеру, желание испытать себя, увидеть дальние страны или хорошо заработать? Вряд ли какому-то одному из этих мотивов можно полностью отдать приоритет. Впрочем, кому это интересно? Дальние плавания на подводных лодках удел немногих!
Для Лаврова эта большая автономка вторая. Еще лейтенантом, на этом же корабле, он был участником девятимесячной боевой службы в Индийском океане. Поэтому его больше беспокоили не неизведанные опасности, а трудности подводного быта, с которыми предстоит столкнуться мичманам и морякам его дивизиона. Как сделать так, чтобы они безболезненно и в короткие сроки приспособились к ним?
Трудности начинались с перевода корабельных хронометров на московское время. Семичасовая разница в условиях трехсменки по скользящему графику. Через два на третий ночная вахта с вечернего чая до трех часов ночи или "собака" с трех ночи до завтрака. Днем отдохнуть нет времени, поэтому всегда тянет в сон, а тут еще привыкай к новому часовому поясу. Утром дают поспать до десяти часов, но что толку от этих двух часов, если спишь урывками! Всплытия на сеансы связи по учебной тревоге через каждые четыре часа не способствуют увеличению продолжительности сна. Получается, что больше четырех часов, спать непрерывно ни у кого не выходит.
Курильщикам свои неприятности. Очередной перекур состоится через месяц-полтора. Вредная привычка не дает покоя даже во сне. Многим через день снится, как они затягиваются дымом сигарет.
Сам распорядок дня нацелен, в основном, на выполнение боевых задач. После подъема боевая и политическая подготовка. Каждый понедельник, под руководством заместителя командира по политчасти, проводятся политзанятия с офицерским составом. С личным составом и мичманами проводят политзанятия офицеры-руководители групп.
Согласно расписанию проводятся занятия по специальности и отработка учений по борьбе за живучесть.
Ежедневно, перед ужином, организуется переснаряжение установок РДУ. Переснаряжение производится по учебной тревоге. Пластины регенерации могут самовоспламеняться. Поэтому такие меры предосторожности.
После регенерации воздуха, если позволяет обстановка, производится выброс скопившихся пищевых отходов, консервных банок, мусора и отработанных пластин регенерации. Пластиковые мешки с отходами со всех отсеков переправляются в трюм 8-го отсека, туда, где находится устройство для удаления камбузных отходов (ДУК). Для уменьшения затрат воздуха высокого давления, подводная лодка всплывает на безопасную глубину сорок метров. Под руководством командира 3-го дивизиона производится стрельба из ДУК. Занятие это не очень приятное. Иногда мешок или его содержимое заклинивают крышку аппарата, и тогда центральный пост резкими изменениями хода и глубины погружения подводной лодки пытается избавиться от застрявшего предмета.
Постоянные перепады давления вследствие утечки воздуха через неплотности трубопроводов и использования воздуха среднего давления в различных системах бьют по барабанным перепонкам. Каждые третьи сутки нужно пускать компрессор на снятие давления.
Вызывают недовольство традиционные малые и большие приборки. Некоторые считают, что таким образом командование решает проблему занятости экипажа. Но это неправда. В условиях замкнутого объема, большой скученности людей, для поддержания требуемых санитарных условий им альтернативы нет. Малые приборки проводятся перед обедом, ужином, после снаряжения установок регенерации воздуха и выброса мусора. Большая приборка проводится один раз в субботу. Результаты приборок тщательно проверяются командирами отсеков и помощником командира корабля, а после большой – корабельной комиссией во главе со старпомом.
Не у всех есть постоянные места для отдыха. Некоторые матросы и мичманы свои спальные места устроили прямо на запасных торпедах во втором и девятом отсеках. В тесноте да не в обиде. Никто не жалуется. Как ни как, первое поколение!
Отдельное место для приема пищи, кают-компанию, имеет только офицерский состав. Все остальные принимают пищу на столах в каютах для отдыха, так называемых бачках.
К этому можно добавить, что подводники живут и работают в замкнутом пространстве при искусственном освещении, в условиях постоянного воздействия радиационного излучения, мощных электромагнитных полей от напичканных в отсеки электрических установок и кабелей, дышат искусственным воздухом, пьют лишенную естественных минеральных солей воду. Каким запасом прочности и волей должен обладать человек, чтобы в этих условиях не только жить, но и воевать? Не зря, поэтому, космонавтам, готовившимся к длительным полетам в космосе, специально показывали в каких условиях, месяцами находятся подводники.
Особенности условий службы подводников учитывались государством с момента создания подводного флота. Николай II, на вопрос военного министра о размерах жалованья для подводников ответил цинично, но по-царски: "Платите им столько, сколько запросят! Все равно долго не проживут!". И хотя советская власть циничных заявлений не делала, объявив для подводников-дизелистов один год службы за полтора, а для атомщиков за два, смысл остался тот же: "Все равно долго не проживут". Только без царского жалованья! Конечно, нельзя сравнивать первые подводные лодки с современными. Внутри них не то, что мест для сна не было, но и отсутствовал туалет. Не было системы отопления, и в прочном корпусе всегда стояла промозглая атмосфера. Умыться можно было только соленой водой, пресная расходовалась на приготовления пищи. Подводники страдали от простуды, радикулитов, кожных болезней. Корреспондент одной из газет, побывавший на выходе в море на такой подводной лодке, потрясенный увиденным, призывал, всех, кто встретит подводника, снимать перед ним, в знак уважения головной убор! Прогресс избавил современных моряков от тех неудобств подводного быта и добавил новые, вызванные воздействием радиации и многомесячным пребыванием в глубинах морей.
Но маленькие отдушины в суровом быте подводной жизни есть. Кто не любит поесть! А готовят на К-30 отменно. Спасибо интенданту Володе Шахисламову! Конечно, ворует, но в меру. И себе и людям. В дивизии знали корабли, на которых через две недели после выхода в море одной квашеной капустой питались. На К-30 все по-другому. На завтрак чай или дефицитный растворимый кофе с маслом, сыром, медом или сгущенкой, ветчинкой или сервилатиком. Обязательный стакан сметаны или холодного как лед кефира. Гвоздь завтрака – блины с красной икрой. На обед обязательная закуска или балычок, или говяжий язык, или грибочки, или селедочка с винегретиком и квашеной капусткой. Стакан сухого болгарского вина для аппетита. Сок фруктовый. Первое и второе объеденье. А компот с персиком, вишенкой или сливой на дне стакана! И даже шоколад "Сказки Пушкина". Ужин, который великий Суворов советовал отдать врагу, съедается так же без остатка. Вечерний чай, со свежеиспеченными пончиками, прелесть! Ночью сменился с вахты, зайди в кают-компанию! Там всегда горячий самовар и поднос с пирожками. Не подводная лодка, а рай для гурманов!
Один раз в неделю устраивается банный день. Пополнив запас бидистиллята, рефрижераторщики переключают испаритель на пресную воду. Все время помывки он работает безостановочно. На этой подводной лодке на баню пресной воды не жалеют.
Белье и одежда разовые, из чистого хлопка. Их не надо ни стирать, ни гладить. Перед помывкой интендант выдаст новые. Старые пойдут на ветошь. Это так же плюс.
В субботу вечером и в воскресенье весь день с перерывом на тревоги, приборки, прием пищи в кают-компании офицерского состава показ фильмов. Бобины с ними в огромном количестве хранятся во втором отсеке рядом с каютой заместителя командира. Несмотря на ограниченные размеры кают-компании, спертый воздух, плохой звук, который заглушает стрекот киноаппарата, народу всегда набивается до отказа.
Лавров такие мероприятия не посещал и предпочитал просмотру кинофильмов сон. Не то чтобы он был чужд этому роду развлечений, просто на неделе хронически не высыпался. Зато, он очень был рад, если видел, что среди зрителей находятся моряки и мичманы его дивизиона. Пусть хоть как-то отвлекутся от тяжелых однообразных будней. Единственно, что его удивляло в этом мероприятии – отсталость технической базы. Шесть лет назад, во время проведения планово-предупредительного ремонта в сомалийском порту Бербера, Лавров, был неприятно удивлен открытием, которое сделал для себя во время встречи с болгарскими рыбаками. Болгары, как-то выйдя на интенданта К-30, просили оказать помощь мешком соли, обещая дать что-нибудь взамен. У наших моряков недостатка ни в чем не было. Однако пробел был. Курильщики начинали потихоньку страдать от недостатка сигарет. Сигареты на берегу, у арабских торговцев, стоили баснословно дорого и продавались поштучно. Поэтому, интендант предложил командиру сделать "ченч"! Дать болгарам мешок соли в обмен на ящик сигарет! Болгары согласились.
В назначенное время, к болгарскому судну, стоявшему у причальной стенки, предназначенной для гражданских судов, направили ял, взятый на прокат на плавбазе. Кроме команды шлюпки, старшего на шлюпке лейтенанта Лаврова и интенданта, сидящего на мешке с солью, с ними вызвался идти заместитель командира по политической части. Он сидел на баночке в окружении бобин с кинофильмами. Кинофильмы были предназначены для обмена с болгарами. По замыслу зама, родственный славянский язык будет понятен зрителям.
Минут через двадцать ял пришвартовался к гражданскому пирсу. Их уже ждали четыре моряка из команды болгарского судна, с картонным ящиком сигарет "Стюардесса". Ящик перекочевал на шлюпку, а вот с обменом фильмов ничего не получилось. Болгары объяснили заму, что давно не пользуются такой устаревшей техникой. Фильмы хранятся на кассетах для видеомагнитофона. Для убедительности они пригласили его на судно. Замполит вернулся покрасневший и погрустневший. На все вопросы он отвечал только одно: "Да Сони у них там. Сони!". Сидящим в шлюпке гребцам интендант объяснил, что "Сони" это не заспанные люди, а "Sony" – марка японского видеомагнитофона.
И вот прошло столько лет! Ничего не изменилось. Как-то не вяжется с изречением В.И. Ленина о том, что: "Из всех искусств самое важное для нас – кино!".
Сутки ожидали подходящее судно, под днищем которого можно было пройти пролив, нашпигованный гидроакустическими антеннами американской системы "Сосус". С помощью этой системы, антенны которой могут быть установлены на глубинах до трех-пяти километров на расстоянии до шестисот миль от береговых постов, американцы не только обнаруживают подводные лодки, но и определяют их национальную принадлежность и класс, количество оборотов вала на единицу скорости, выявляют маневрирование и подвсплытие на сеансы связи. Пролив форсировали по боевой тревоге. Для скрытного перемещения объявили режим "Тишина". По нему целые сутки запрещалось откачивать за борт цистерны и трюмы, продувать гальюны, стучать переборками и пускать компрессоры. Самая большая скорость хода – шесть узлов. Все понимали серьезность обстановки. Над головой, в сорока метрах от корпуса сухогруз. Под килем, в отдельных участках пролива всего тридцать-пятьдесят метров. Малейшее отклонение от курса или изменение глубины грозит катастрофой – касанием грунта. Медленно идет время. Нервы напряжены. Кажется, подводная лодка не движется в воде, а ползет по илистому дну. Наконец, все позади. После всплытия на сеанс связи дан отбой режиму "Тишина". К-30 вырвалась на простор открытого моря.
После прохода пролива температура забортной воды резко пошла вверх. Исчезли следы конденсата на теплоизоляции прочного корпуса. На глубине 120 метров с привычных двух градусов тепла она выросла до двадцати. Значит, лодка вошла в воды теплого течения. Кормовая холодильная машина уже не справлялась с поддержанием требуемой температуры. Пришлось ввести носовую, что никогда не делалось в холодных водах Японского и Охотского морей. Проектировщики подсчитали, что в этих условиях, в случае выхода обеих холодильных машин из строя, жизнь на подводной лодке прекратится через два часа, потому что температура в отсеках от тепловыделений энергоустановки повысится до 80–90 градусов.
Бобылев не испытывал никаких затруднений с привыканием к условиям длительного подводного плавания. Правда, иногда, от желания курить, спазмами сжимало горло. Много неприятностей доставляли коки. Почти полностью девятый отсек был забит мешками с крупами, мукой, солью, металлическими бочками с маслом, картонными и деревянными ящиками с консервами, макаронами, приправами, киселями, какао и другими припасами, среди которых даже сушеные грибы и вишни, для хранения которых не нужны низкие температуры провизионной камеры. Забирая из отсека нужные для приготовления продукты, работники камбуза были, мягко говоря, не аккуратны. Разбрасывали, где попало упаковку, не убирали неосторожно рассыпанные продукты. Василию стоило нервов приучить их к порядку.
Его также не мучила проблема, куда себя деть в свободное время. Он изучал устройство корабля для сдачи зачетов на дежурство. Несколько раз ходил на воскресные просмотры кинофильмов, брал книги из библиотеки. Василий удивлялся тому, что у других хватает времени даже заниматься поделками. Через открытую дверь пульта, он видел, как стоящие на вахте электрики занимаются вытачиванием каких-то безделушек. У них для этих целей даже есть небольшое электрическое точило. Некоторые из управленцев так же занимались так называемым "народным творчеством". Валера Лазуренко, например, вышивал золоченой ниткой кокарды – "крабы" на фуражки и звезды на погоны. Получалось у него неплохо.
В автономке жизнь каждого члена экипажа находится под негласным контролем представителя особого отдела. Капитан-лейтенант Петр Михайлович Чишкунов появился на корабле незаметно, перед самым отходом. Среднего роста, сухой, живой, улыбчивый. Говорит быстро, но немногословен. Кажется, что он одновременно присутствует сразу в нескольких местах. Вот только что он был в рубке штурмана в центральном посту, а через несколько минут его видят в реакторном отсеке, о чем-то расспрашивающего вахтенного матроса. Еще через какое-то время он в каюте мичманов, играет в нарды со старшиной команды торпедных электриков. Кстати, игра в нарды, страсть Чишкунова. Он даже пытался организовать корабельный турнир по нардам. Но командир корабля, капитан первого ранга Хорольский, запретил это делать. Азартные игры на подводной лодке по корабельному уставу запрещены. Он закрывает глаза на одиночных игроков, но чтобы официальный турнир в азартную игру! Чишкунов пытался сделать вид, что его, представителя особого отдела, этот запрет не касается. По его команде в каюте мичманов вывесили график соревнований. Но Валерий Валерианович был тверд и неумолим. Статус старшего оперуполномоченного особого отдела на командира корабля влияния не оказал. Чишкунов был вызван на беседу к нему в каюту и отчитан. После беседы Петр Михайлович пошел в восьмой отсек и кисло улыбаясь окружившим его участникам турнира, собственноручно сорвал листок с графиком игр с двери каюты мичманов и порвал его.
Петр Михайлович знал все. Надо полагать, не без участия добровольных помощников. Недели за две до выхода, неожиданно перевели на другой корабль старшину команды мотористов мичмана Моисеенко, который вовсе не собирался покидать родной экипаж. Вместо него на корабль назначили нового старшину команды, мичмана Панова, ничем не примечательного мужчину лет тридцати шести. Не обремененный тяжелыми обязанностями эксплуатации работающей техники (на атомоходе дизель-генераторы являются резервными аварийными источниками питания), Панов имел массу свободного времени. Его всегда можно было увидеть в какой-нибудь случайно собравшейся компании.