А мисс Гиссинг, вынув носовой платок, несколько раз приложила его к губам, совершенно не нуждавшимся в этом, а потом к глазам, весьма и весьма нуждавшимся в платке.
- Я… я устала, - робко сказала она. - И… и… огорчена…
Постояв минуту в нерешительности, пока Вильсон соображал, что ему делать, она вдруг гордо отвернулась и быстро постучала в дверь дома номер пять. Дверь через некоторое время открыла грязная женщина в туфлях, весьма скудно одетая. Выслушав объяснения шкипера, она провела мисс Гиссинг в комнату ее отца и, выпроводив шкипера, довольно сердито попрощалась с ним и захлопнула дверь.
Шкипер самым быстрым шагом, на какой только он был способен, помчался к шхуне, и голова у него шла кругом от событий этого вечера. У самой пристани он побежал, как будто подражая маленькой фигурке, в том же темпе мчавшейся с противоположной стороны.
- Ах ты, разбойник! - задыхаясь, крикнул он, схватив мальчика за шиворот, когда они столкнулись у шхуны.
- Как хотите, сэр, - сказал Генри, - Только уж распутывайте все сами.
- Киньте его через борт, - посоветовал штурман, стоявший на палубе.
Генри снизошел до презрительного взгляда, к счастью, скрытого темнотой, и с видом человека, знающего великие тайны, сразу приступил к рассказу, начиная издалека и медленно смакуя детали. Но, к сожалению, оба его слушателя проявили чисто женскую любовь к развязке и нелюбовь к длинным описаниям и довольно нелюбезно дали это понять рассказчику, потребовав сейчас же конец истории.
- Ничего не могу понять, проговорил шкипер, когда Генри в угоду слушателям испортил свой художественный рассказ,
- Он чего-то испугался, что ли. Ладно, пойдем за ним.
- Они снимаются, около часу, - сказал, штурман. - А что вы сделаете, если он не захочет идти? Может быть, это в конце концов вовсе не ее отец! Чертовски неприятное дело, скажу я вам.
- Право, не знаю, что делать, - растерянно сказал шкипер. - Не знаю, что лучше.
- Конечно, это не моё дело, - сказал Генри, молча слушавший их разговор. - Но я знаю, что я бы сделал.
Оба взволнованно обернулись к нему.
- Конечно, может быть, я разбойник, - продолжал Генри в восторге от такого молчаливого признания его способностей. - Понятно, может быть, я разбойник. Конечно, можно приказать ораве гогочущих идиотов укладывать меня в постель и можно меня…
- Что бы ты сделал, Генри? - спросил шкипер очень мягко. -
- Сходил бы за мисс Гиссинг, - сказал юнга, - и отвел бы ее к нему на судно. Все бы и уладилось.
- Ей-богу, мальчишка прав, - сказал штурман. - Вот только успеем ли мы?
Но шкипер уже помчался в город.
- Ты очень хороший парнишка, Генри, - сказал штурман одобрительно. - Теперь иди и следи опять за "Победой", и как только они станут сниматься с якоря, беги сюда и скажи нам. А если она двинется в путь прежде, чем наш шкипер вернется, я ее окликну, когда она будет проходить, и мы выясним, в чем дело.
Тем временем шкипер почти бегом несся в Оверкорт и, тяжело дыша, остановился у дома номер пять. Там, очевидно, все крепко стали, и он ожесточенно стал колотить в дверь.
- Кто там? Что надо? - спросил визгливый голос, и женская голова высунулась из окна.
- Я должен видеть барышню, которую я недавно привел сюда, - задыхаясь, сказал шкипер. - И поскорее!
- Как, в это время, поздней ночью! - изумилась хозяйка. - Будьте же благоразумны, молодой человек, даже если вы влюблены!
- Важное дело, - нетерпеливо сказал шкипер.
- А вы мне не можете сказать, в чем дело? - спросила хозяйка, чувствуя, что она вполне может удовлетворить свое любопытство.
- Скажите ей, что я получил сведения об ее отце, - с трудом сдерживаясь, ответил шкипер.
Голова исчезла, и окно закрылось. Через некоторое время, показавшееся нетерпеливому шкиперу вечностью, он услышал шаги в прихожей, и перед ним появилась Эннис. Несколько слов - и она уже шла рядом с ним по направлению к "Чайке", внимательно слушая его рассказ. Дорога была длинная, устала Эннис ужасно, но все же она решительно отказалась от предложенной руки спутника: очевидно, предыдущая прогулка не была забыта. Когда они подошли к "Чайке", душа шкипера упала в пятки: штурман, карауливший их, со всех ног бежал им навстречу.
- Бесполезно, мы опоздали, - сочувственно сказал он. - Они уже вышли из гавани. Окликнуть нам их, что ли, когда они пойдут мимо нас?
Шкипер, бесцеремонно оставив Эннис на набережной, спрыгнул на палубу и взволнованно стал вглядываться вдаль. В слабом свете звезд он еле различил небольшое судно, приближавшееся к ним.
- Зажгите фонари, Джим, и зовите скорей команду! - крикнул шкипер штурману.
- Зачем? - удивился тот.
- Подать им сигнал, - взволнованно объяснил шкипер. - Генри, помоги скорей открыть люки!
Он опустился на пол с юнгой и стал открывать люки, а штурман зажег фонарь и побежал будить команду. "Победа" была теперь ярдах в двадцати от "Чайки".
- Эгой, шхуна, э-гой! - заревел вдруг Вильсон у бакборта.
- Халло! - ответил хриплый голос.
- Нагрузка полная? - крикнул Вильсон.
- Нет, - последовал ответ.
- Бросайте якорь и пришвартовывайтесь к нам, - крикнул шкипер решительно. - Мне здесь еще неделю стоять, а надо в Лондон поскорее передать дюжину бочонков сельдей.
"Победа" шла с "Чайкой" уже бок-о-бок, и шкипер, затаив дыхание, ждал ответа.
- Вас это задержит на полчаса, не больше, - взволнованно крикнул он.
Скрип якорного каната сладкой музыкой зазвучал в его ушах, и, едва веря своим глазам, он увидел, как команда "Победы" стала убирать только что поставленные паруса,
Через десять минут "Победа" терлась боком о "Чайку".
На "Чайке" все люки были открыты, и висячий фонарь бросал бледные блики на заспанные физиономии команды. Штурман на баке давал Эннис шепотом какие-то указания.
- Ну, торопитесь, - сказал хозяин "Победы". - Я возьму бочки, только живей.
Он засуетился у бакборта, отдавая приказания, и с любопытством поглядел на Эннис, внимательно следившую за работой.
- Какой красивый корабль! - сказала она. - Можно мне к вам на палубу?
- Конечно, пожалуйста. Только, если вы не будете нам мешать, - последовал ответ. Приняв это любезное приглашение, Эннис взошла на палубу "Победы" и медленно стала прохаживаться взад и вперед. У рубки она остановилась и оглянулась. На палубе все были заняты. Дрожа от напряжения, девушка минуту стояла в нерешительности, а затем спустилась в темную каюту.
- Вы капитан? - спросил голос. - Чего мы стоим?
Эннис не ответила.
- Кто это? - спросил голос.
- Тише! - шепнула Эннис.
- Ну, ладно! - резко сказал Тиллотсон. - Что там такое случилось?
Эннис с замиранием ждала, что услышит другой голос, но напрасно. Ей показалось, что в каюте еще кто-то дышит, но голоса слышно не было.
- Отец! - вскрикнула она вдруг. - Это я, Эннис! Где ты, отец?
В глубине каюты кто-то ахнул. В темноте что-то большое прыгнуло вперед, схватило девушку в могучие объятия, и ее нежное личико утонуло в колючей длинной бороде. Смеясь и плача, она охватила шею старика руками и судорожно прижалась к нему.
- Ну, будет, будет, детка моя, - наконец проговорил капитан Гиссинг.
- Мы только чудом остановили вас, - всхлипывая, проговорила Эннис. - Тут рядом стоит "Чайка", и я не могу понять, зачем ты пытался сбежать с нее.
- Я и сам не понимаю, - устало сказал капитан Гиссинг.
- Ты ведь понимаешь, что я никогда не подвергну тебя опасности, - нежно проговорила Эннис. - Надевай пальто и пойдем со мной.
Капитан Гиссинг безмолвно и беспрекословно, повиновался.
Он остановился на полдороге, чтобы сказать на прощанье несколько слов Тиллотсону, но, очевидно, передумал и пошел за дочерью на палубу.
- Я с вами не поеду, капитан, - сказал он, когда хозяин "Победы" прошел мимо них, катя бочку с сельдями.
- Отлично, - коротко ответил тот. - Денег обратно не получите.
Смущенный и пристыженный, капитан Гиссинг, крепко держа дочь за руку, взошел на палубу "Чайки" и пожал руку ее шкиперу. Когда он стал рассказывать все, что с ним произошло, Вильсон высказал горячее желание пойти на то судно и поглядеть на Тиллотсона. Но Эннис упрямо воспротивилась, очевидно, находясь в заблуждении относительно личности, уведшей капитана Гиссинга. "Победа" забрала бочки с сельдями и снялась с якоря, пожелав "Чайке" спокойной ночи. Команда "Чайки" следила за тем, как ставили паруса, а затем по настоянию Генри, взявшего на себя режиссуру, ушла в кубрик.
- Вы теперь удовлетворены? - тихо спросил Вильсон, когда капитан Гиссинг с мудростью старца оценил создавшееся положение, и тоже ушел вниз.
- Вполне, - мягко шепнула Эннис.
- А я не совсем, - сказал Вильсон очень многозначительным голосом.
Мисс Гиссинг улыбнулась и, облокотясь о поручни, стала с усиленным интересом рассматривать темную воду и спящий город. Она не пошевельнулась, когда Вильсон подошел к ней вплотную, и не сопротивлялась, когда он взял ее руку.
- А я еще не совсем доволен, - повторил Вильсон и поднес руку Эннис к губам.
Ему показалось, что фонари на баке горят чересчур уж ярко. Он подошел, снял их и потушил. И вдруг кто-то лукаво и тихонько рассмеялся. Капитан обернулся, но - поздно! Эннис Гиссинг уже сбежала вниз.
The Skipper's Wooing (1897)
Рассказы
Бенефис
Джаксон Пеппер бывший лоцман сидел в небольшой гостиной дома № 3-й в Мермед-Пассаже, близ Сонсет-Порта, и с чувством негодующего бессилия нежно ощупывал и поглаживал свою щеку, на которой еще заметен был отпечаток пяти основательных пальцев.
Комната своим образцовым порядком не являла ни малейшего признака пронесшегося по ней урагана, и Джаксон Пеппер, осматриваясь неопределенно вокруг себя, невольно вспомнил о тех тропических грозах, о которых он читал, и которые побивают только предметы, находящиеся у них на пути, оставляя все прочие нетронутыми.
В данном случае он оказался предметом, попавшимся на глаза, и гроза, разразившись над ним, взобралась по маленькой лестнице наверх, предоставляя ему тревожно прислушиваться к ее отдаленному грохоту.
К величайшему его огорчению, гроза вскоре проявила намерение нагрянуть на него снова, и он едва только успел принять развязно-небрежный вид, плохо соответствовавший вышеупомянутым красным пятнам на щеке, когда с лестницы тяжело спустилась и стремительно ворвалась в комнату дюжая, краснолицая, немолодая уже женщина.
- Я опять совершенно больна, благодаря вам, - произнесла она строго. - Надеюсь, что теперь вы довольны своим делом! О, вы еще убьете меня, прежде чем мы с вами развяжемся!
Бывший лоцман беспокойно задвигался на стуле.
- Вы не достойны иметь жену, - продолжала мистрисс Пеппер. - Только злите и расстраиваете! Всякая другая женщина на моем месте давно бы уже вас бросила.
- Но нет еще и трех месяцев, как мы женаты, - напомнил ей Пеппер.
- Не говорите со мной! - вскричала его достойная супруга. - Мне кажется, что прошла уже целая вечность!
- Да, и мне время показалось долгим, - проговорил бывший лоцман, расхрабрившись.
- Вот это прекрасно! - вскричала м-сс Пеппер и сделала два решительных шага по направлению к нему. - Скажите уж прямо, что я вам надоела! Что вы сожалеете, что женились на мне! Трус вы, и больше ничего! О, если бы бедный мой первый муж был жив и сидел в этом кресле вместо вас, как бы я была счастлива!
- Если ему есть охота прийти и занять его, милости просим, - отвечал Пеппер. - Кресло мое, и принадлежало еще отцу моему до меня, но никому на свете я не уступил бы его так охотно, как твоему первому супругу! О, он знал, что делает, когда "Дельфин" потерпел крушение; он был себе на уме! Но я не виню его, однако.
- Что вы хотите сказать? - спросила жена.
- Я уверен, что он не утонул тогда с "Дельфином", - сказал Пеппер, проходя поспешно через комнату и хватаясь за ручку двери, ведшей на лестницу.
- Не утонул? - повторила жена его с презрением. - Так что же с ним сделалось? Где же он находится все эти тридцать лет?
- Прячется! - злобно выпалил Пеппер и быстро поднялся наверх.
Комната верхнего этажа была полна воспоминаний о дорогом покойнике. Портрет его масляными красками висел над камином; маленькие портреты - образцы неумелости и безвкусия фотографа - красовались по всем стенам, между тем как разные лично покойному принадлежавшие предметы, в том числе и мамонтообразная пара морских сапог, помещались в углу. Взгляд Джаксона Пеппера остановился на всем этом с видом искреннего сожаления и раскаяния.
- Вот была бы штука, если бы он-таки появился, в конце концов! - сказал он потихоньку сам себе, садясь на край постели. - Я читал в книгах про такие случаи. И уж верно она была бы разочарована, если бы увидала его теперь. Тридцать лет должны сколько-нибудь изменить человека.
- Джаксон, - закричала жена его снизу, - Я ухожу. Если хочешь обедать, можешь добывать себе обед, где знаешь. А не желаешь, - и так обойдешься!
Наружная дверь с шумом захлопнулась, и Джаксон, прокравшись осторожно к окну, увидал высокую фигуру своей супруги, торжественно шествовавшей по переулку. Затем он снова сел на кровать и опять погрузился в свои размышления.
- Если бы не приходилось оставлять все мое добро, право, я бы уехал, - проговорил он мрачно. - Дома нет ни минуты спокойной. Крик, брань, ругань с утра до ночи! Ах, капитан Будд, хорошо вы меня поддели, когда отправились к рыбам с этим своим бригом! Вернитесь-ка, право, да наденьте опять свои сапоги; мне они не по ноге!
Он вдруг вскочил и стал посреди комнаты разиня рот, между тем как безумная, неясная еще мысль зарождалась у него в мозгу. Он даже заморгал глазами и весь побледнел от волнения. Открыв маленькое, решетчатое окошко, он долго сидел в раздумье, бессознательно глядя вдаль, на переулок и на порт, видневшийся в конце его. Затем надел шляпу и вышел на улицу, все еще погруженный в глубокую думу.
Он еще продолжал раздумывать, когда садился на следующее утро на Лондонский поезд и смотрел из окна вагона на Сонсет-Порт, пока тот не исчез из виду за поворотом. Выражение лица его при этом менялось так часто и быстро, что одна старушка, место которой он машинально занял, отложила свое намерение известить его об этом факте с подобающей строгостью и только завела вполголоса со своей дочерью разговор, где выражала должное порицание невежливости рассеянного м. Пеппера.
Все с тем же сосредоточенным видом он сел в омнибус, причем даже ошибся направлением и только часа через два добрался до небольшого домика, пестро окрашенного в разные цвета. Позвонив, он осведомился о капитане Криппене.
В ответ на его вопрос появился высокий мужчина, с светлыми, голубыми глазами и длинной, седой бородой, и, узнав своего посетителя, с каким-то мычанием радостного удивления втащил его в переднюю, потом втолкнул в приемную и только тогда энергично пожал ему руку и хлопнул его по плечу. Затем он громко кликнул мальчика, отворявшего дверь.
- Крепкого пива, бутылку водки и две длинных трубки! - скомандовал он, когда мальчик появился в дверях и уставился с любопытством на бывшего лоцмана.
При этом дружеском и гостеприимном приеме сердце Джаксона немного сжалось.
- Ну, вот это хорошо, что собрался навестить меня в такую даль, - сказал капитан, когда мальчик исчез, - но ты всегда был добрым малым, Пеппер. А что хозяйка?
- Ужасно! - проговорил Пеппер со стоном.
- Больна? - спросил капитан.
- Зла! - сказал Пеппер. - Дело в том, капитан, - я уж признаюсь вам откровенно - она убивает меня, медленно убивает!
- Футы! - сказал капитан. - Глупости! Просто ты не умеешь с ней справиться.
- Я думал, что может быть вы посоветуете мне, что делать, - сказал Пеппер. - Вчера я сказал сам себе: Пеппер, ступай и повидай капитана Криппена. Если он чего не знает насчет женщин и как с ними справляться, значит этого и знать не стоит! Если кто-нибудь может вытащить тебя из ямы, то именно он. Он и может и, главное, захочет.
- Какая же причина ее дурного расположения духа? - спросил капитан с самым глубокомысленным видом, принимая в то же время бутылки из рук своего посланного и бережно наполняя два стакана.
- Оно у нее природное, - отвечал его приятель плачевно. - Сама она говорить, что у нее очень сильный характер, энергии много. И вдобавок еще, она так щедра! У нее есть замужняя племянница, живет недалеко от нас, и каждый раз, как эта потаскушка приходит к нам и начинает хвалить вещи - мои вещи - она сейчас же отдает их ей. На днях еще она подарила ей диван, да еще хуже того, заставила меня тащить его к ней на квартиру!
- А пробовал ты насмешку, да поязвительнее? - задумчиво осведомился капитан.
- Пробовал, - отвечал Пеппер, содрогаясь. - Именно на днях я сказал - да еще как сказал, совсем грубо: - "Не понравится ли тебе еще что-нибудь, моя милая?" - Но она этого не поняла!
- Нет? - промолвил капитан.
- Нет, - продолжал Пеппер. - Она сказала, что я очень добр, и что ей нравятся часы. И ведь получила-таки их, что бы вы думали! Рыжая ведьма!
Капитан налил себе водки и медленно выпил ее. Видно было, что он глубоко задумался, и что горести приятеля не на шутку его озабочивают.
- Для меня одно спасение, - сказал Пеппер, оканчивая свой трепетный рассказ о претерпеваемых им невзгодах. - Это найти капитана Будда, ее первого мужа.
- Да ведь он умер? - проговорил Криппен, вытаращив глаза. - Не теряй понапрасну времени отыскивать его, дружище.
- Я и не буду, - сказал Пеппер, - но вот его приметы. Он был высок ростом, как вы, с такими же голубыми глазами и прямым, красивым носом, как у вас. Будь он жив, он был бы почти одних лет с вами, и, вероятно, стал бы еще больше походить на вас. Он был моряк; вы также были моряком.
Капитан вытаращил глаза еще более и с изумлением глядел на своего собеседника.
- Он удивительно умел управляться с женщинами, - продолжал Джаксон поспешно, - и вы также на это мастер. А главное, вы так изумительно хорошо умеете представлять, как я никогда и никого еще не видал. С тех пор как я посмотрел на вашу игру в сарае там, в Бристоле, честное слово, мне ни один актер не мог угодить, как есть ни один! Подумать только, как вы умеете изображать кошек - лучше самого Генри Ирвинга!
- Я редко имел случай, морская служба все мешала, - скромно проговорил Криппен.
- У вас талант, - внушительно повторил Пеппер. - Он у вас прирожденный, и вы никогда не перестанете представлять, до самой смерти. Вы не могли бы перестать, даже если б старались - сами знаете, что не могли бы!
Капитан улыбнулся несколько смущенно.