После этого он распоряжался, как ему было угодно, вещами Генри, и тот должен был молчать. Чуть не каждый день к старику приходил Боб и просил его на все лады вернуться к нему. Чтобы утешить Боба, м-р Уокер всякий раз дарил ему какую-нибудь вещь, принадлежавшую Генри. Но Билль Чемберс передал Генри, что ему достанутся деньги деда: он об этом слышал от Боба, а тому передал но секрету эту новость сам м-р Уокер. Генри решил терпеливо переносить все неприятности.
Старик прожил у Генри полтора года, как вдруг однажды утром его нашли мертвым: он скончался ночью, не проснувшись. Генри знал, что здоровье м-ра Уокера неважно; ему сказал это доктор Грин и прибавил, что он не может вылечить старика. Генри тогда тотчас же заплатил доктору. Но он все-таки удивился, что это случилось так скоро. Узнав, что дед умер, м-с Уокер докрасна натерла глаза передником, и супруги долго шептались о том, какой капитал им придется получить.
Не прошло и десяти минут, как новость узнала вся деревня. Толпа народа сбежалась к дому Уокеров; всем хотелось узнать, сколько денег выпало на их долию. Генри Уокер на минуту приоткрыл окно и мотнул головой, чтобы любопытные разошлись. Некоторые из них отошли было на десяток шагов, но опять остановились, как вкопанные, завидя Боба Претти. Боб важно прошел мимо всех и, подойдя к двери, громко постучал в нее.
- Что я слышу? - сказал он, когда Генри впустил его. - Неужели бедный старик в самом деле скончался? Я говорил ему, что этим кончится, если он поселится у тебя.
- Убирайся! - закричал Генри. - Тебе он ничего не оставил!
- Я и без тебя знаю это, - ответил Боб, покачав головой. - Поздравляю тебя, Генри, если тебе что-нибудь перепало. Я никогда не имел злобы на тебя за то, что ты сманил от нас старика. Я видел, что ты почему-то полюбил его; я догадался об этом, услышав, как ты уверял всех, что это твой дед.
- Не болтай пустяков! - сказал Генри. - Это в самом деле был мой дед.
- Думай, как тебе угодно, Генри, - ответил Боб, - но если бы ты спросил меня, то я сказал бы тебе, что это был дед моей жены.
- Дед твоей жены?! - закричал Генри не своим голосом.
Минуты две он простоял с вытаращенными глазами, как дурак, и не мог вымолвить ни слова. Он был вне себя от отчаяния, что наполовину разорился, потратив напрасно столько денег на деда м-с Претти.
- Но ведь старика звали так же, как и деда Генри Уокера? - спросил Билль Чемберс, стоявший в толпе.
- Что же из этого? - ответил Боб. Ведь этим он никому не вредил. Я несколько раз повторял Генри Уокеру, что это вовсе не его дед, но он не верил мне. У меня есть свидетели, что и говорю правду…
* * *
…Так вот я и говорю, что в нашей деревне не было богатых эмигрантов!
In the Family (1906)
Дальний родственник
Мистер Поттер только что зазвал Этель Спригс в кухню, чтобы проститься с нею получше.
В маленькой приемной мистер Спригс, ощупывая пальцами свой парадный, крахмальный воротничок, нетерпеливо ждал.
- Они прощаются с каждым днем все продолжительнее, - жаловался он.
- Это только естественно, - сказала мистрисс Спригс, поднимая глаза со своего шитья. - Разве ты не помнишь?..
- Нет, не помню, - угрюмо отвечал ее супруг. - Я знаю, что твоему бедному отцу никогда не приходилось надевать для меня крахмальных воротничков; и имей в виду, что после их свадьбы я не буду носить воротника, хотя бы все вы просили меня о том на коленях!
Он поспешно изменил выражение лица при звуке отворявшейся двери и приветливо кивнул головой сильно расфранченному молодому человеку, который прошел через комнату с его дочерью. Эта последняя открыла наружную дверь и, выйдя на крыльцо с м. Поттером, оставила ее непритворенной. Пронзительный сквозной ветер подул на раздраженного м. Спригса. Он громко закашлялся.
- Ваш отец простудился? - озабоченно промолвил м. Петтер.
- Нет, это от чрезмерного куренья, - отвечала молодая девушка. - Он курит с утра до вечера.
Негодующий м. Спригс кашлянул снова, но молодые люди заговорили уже о другом. Разговор их окончился несколько минут спустя веселой возней, во время которой дверь играла роль действующего опахала в вентиляторе.
- Ведь это только недели на две… - поспешно проговорила м-сс Спригс, когда муж ее встал с места.
- Когда они будут скручены, - сказал мстительный м. Спригс, - я пойду к ним и буду хлопать их наружной дверью до…
Он прервал себя на полуслове, так как в эту минуту дочь его, вскочив в комнату, захлопнула дверь так стремительно, что едва не потушила лампы, и заперла ее на ключ. Перед ее раскрасневшимся и смеющимся лицом м. Спригс примолк.
- Что случилось? - спросила она, вглядываясь в него. - Почему ты так смотришь, отец?
- Такой сквозняк… вреден для твоей матери, - слабо проговорил м. Спригс. - Я боюсь, как бы у нее опять не сделался припадок астмы.
Он снова завозился над своим воротничком и, освободившись наконец от тисков врага, положил его на стол и стянул с себя сапоги. Попытка снять также и сюртук была однако очень быстро пересечена его дочерью.
- Ты повадишься делать это, когда будешь приходить к нам в гости, - сказала она.
М. Снригс вздохнул и, закурив коротенькую глиняную трубку, запрещенную в присутствии будущего зятя, стал наблюдать за матерью и дочерью, пока они рассматривали разные материи и обсуждали выкройки и полотнища.
- Если кто не сумеет быть счастливым с ней, - сказал он, полчаса спустя, когда дочь, похлопав его по голове вместо прощанья, ушла к себе в комнату, - тот и не заслуживает быть счастливым.
- Хотелось бы мне, чтобы это было уже сделано, - прошептала его жена. - Она будет в отчаянии, если что случится, а… а Гусси должен выйти через день или два!
- Девушка не виновата в том, что делает ее дядя, - яростно сказал м. Спригс. - Если Альфред откажется от нее из-за этого, то он подлец!
- Гордость его главный недостаток, - уныло проговорила жена.
- Незачем представлять себе неприятности, прежде чем они наступят, - заметил мистер Спригс. - Может быть, Гусси и не придет сюда.
- Он придет прямо сюда, - возразила жена с убеждением, - и постарается вытянуть из меня, что только можно, как он делал и прежде, когда мы были детьми, и у меня заводился какой-нибудь пятачок. Я его знаю.
- Утешься, старушка, - сказал м. Спригс. - Если он придет, то мы постараемся от него отделаться; если же он все-таки не захочет уходить, то мы должны сказать Альфреду, что он был в Австралии, как сказали Этели.
Жена его слабо улыбнулась.
- Это решено, - продолжал м. Спригс. - Во-первых, я думаю, что он постыдится показаться здесь; но если уж явится, то он приехал из Австралии, понимаешь? Так будет удобнее и для него самого. Ведь не думаешь же ты, чтобы он хотел хвастаться тем, где был?
- Ну, а если он придет, пока Альфред будет здесь? - спросила м-сс Спригс.
- Тогда я говорю: "Как-то ты оставил там всех, в Австралии?" - и подмигну ему, - сказал находчивый м. Спригс.
- Но предположи, что тебя не будет здесь в эту минуту? - возразила жена.
- Тогда ты это скажешь и подмигнешь ему, - был ответ. - Нет, я знаю, что ты не можешь, - прибавил он поспешно, видя, что м-сс Спригс готова еще на какое-то возражение, - ты слишком хорошо была воспитана. Но все же, нужно тебе постараться.
Для м-сс Спригс послужило некоторым утешением то обстоятельство, что м. Августус Прайс выбрал, в конце концов, удобную минуту для своего появления. Два дня спустя, пока она сидела за чаем со своим супругом, послышался тихий стук в дверь, и беспокойное лицо со слегка бегающими глазами просунулось в комнату.
- Эмма! - произнес печальный голос, между тем как верхняя часть туловища непрошеного гостя последовала за лицом.
- Гусси… - проговорила м-сс Спригс, вставая в сильном волнении.
М. Прайсь втянул свои ноги в комнату, притворил дверь с особенным тщанием, провел рукавом куртки по глазам и воззрился с нежностью на своих родственников.
- Я вернулся домой умирать, - проговорил он медленно и, пройдя шатаясь через комнату, обнял свою сестру с большим умилением.
- От чего же это ты собрался умирать? - спросил м. Спригс, неохотно принимая протянутую ему руку.
- От разбитого сердца, Джордж, - отвечал его шурин, падая в кресло.
М. Спригс что то буркнул и, отодвинув свой стул подальше, следил за незваным пришельцем, пока жена ставила перед ним тарелку. Тревожный взгляд жены напомнил ему их уговор для данного случая, и он откашлялся несколько раз подряд, в тщетных попытках заговорить.
- Мне очень жаль, что мы не можем пригласить тебя пожить с нами, Гусси, в особенности, если ты так болен, - сказал он, наконец, - но может быть ты почувствуешь себя лучше, после того как немного закусишь?
М. Прайс, только что собиравшийся взять кусок хлеба с маслом, остановился и, закрыв глаза, испустил слабый стон.
- Я не переживу ночь, - пробормотал он.
- Вот в том-то и дело, - с живостью сказал м. Спригс. - Видишь ли, Этель выходит замуж через две недели, и если бы ты умер здесь, пришлось бы отложить свадьбу!
- Я мог бы протянуть и дольше, если бы за мной был хороший уход, - сказал гость, открывая глаза.
- И кроме того, Этель не знает, где ты был, - продолжал м. Спригс. - Мы сказали ей, что ты уехал в Австралию. Она выходит за очень щепетильного молодого человека - колониального торговца - и если бы он узнал, в чем дело, это вышло бы неловко.
М. Прайс опять закрыл глаза, но веки их слегка подергивались.
- Некоторое время он даже никак не мог примириться с тем, что я каменщик, - продолжал м. Спригс. - А что бы он сказал тебе!
- Скажите ему, что я вернулся из Австралии, если хотите, - слабо произнес м. Прайс. - Мне все равно.
М. Спригс опять откашлялся.
- Да, но видишь ли, мы сказали Этели, что ты там живешь очень хорошо, - сказал он со смущенным смехом, - и она, по-девичьи, раздула это, понимаешь, тем более, что Альфред очень много толкует о своих родственниках.
- Это не беда, - сказал сговорчивый м. Прайс. - Вы говорите, что хотите; я не буду вам противоречить.
- Да, но дело в том, что у тебя вид не такой, чтобы можно было предположить, что у тебя есть деньги, - сказала сестра его с нетерпением. - Взгляни на себя, на свою одежду.
М. Прайс поднял руку.
- Это легко устроить, - заметил он. - Пока я выпью немного чайку, Джорж может сходить и купить мне новую. Ты возьми то, в чем я буду выглядеть богаче Джордж - самое лучшее было бы черный сюртук, но предоставляю это тебе. Может быть нарядный, модный жилет, светлые брюки и пару хороших сапог, № 7-й, пошире.
Он выпрямился на стуле и, игнорируя полный сокрушения взгляд, которым обменялись муж и жена, налил себе чашку чаю и взял кусок пирога.
- А у тебя есть деньги? - спросил м. Спригс после продолжительной паузы.
- Я оставил их там… в Австралии! - отвечал м. Прайс с несвоевременной шутливостью.
- А ведь тебе лучше, не правда ли? - резко заметил его зять. - А как поживает разбитое сердце?
- Поправится совершенно под модным жилетом, - был ответ. - И раз как ты уж возьмешься за дело, Джордж, то приобрети мне заодно и булавку для галстука, так будет лучше. И если бы мог расщедриться на золотые часы с цепочкой…
Его прервал бешеный взрыв м. Спригса, несколько несвязный перечень всех прошедших подвигов м. Прайса, вместе с совершенно противозаконными и антихристианскими пожеланиями для его будущего.
- Ты только теряешь время, - спокойно сказал м. Прайс, когда тот остановился, чтобы перевести дух. - Не покупай ничего, если не хочешь. Я только хочу помочь тебе, вот и все. Мне нет дела до того, если кто узнает, где я находился. Я был невиновен. А если ты поддаешься греховному тщеславию, то и плати за него.
М. Спригс овладел собой с большим трудом.
- Уйдешь ли ты, если я дам тебе золотой? - спросил он спокойно.
- Нет, - отвечал М. Прайс с безмятежной улыбкой. - Я имею лучшее понятие о стоимости денег. Да и кроме того, я хочу увидать мою милую племянницу и посмотреть, достаточно ли хорош для нее этот молодой человек.
- Два золотых? - подсказал его зять.
М. Прайс покачал головой.
- Я не мог бы согласиться, - сказал он спокойно. - Из справедливости к самому себе не мог бы. Вы почувствуете себя одинокими, когда лишитесь Этели, и я останусь, чтобы развлекать вас.
Каменщик едва не разразился снова, но, повинуясь взгляду жены, крепко сжал губы и послушно последовал за ней наверх. М. Прайс, набив свою трубку из пакета с табаком, лежавшего на камине, подмигнул себе одобрительно в зеркало и тихо улыбнулся, услышав наверху звон пересчитываемых монет.
- Обрати особенное внимание на размер, - сказал он, когда М. Спригс сошел вниз и снял с гвоздя свою шляпу. - На пару дюймов покороче твоего роста, и много поуже в поясе.
М. Спригс поглядел на него пристально и сурово и, с треском захлопнув за собою дверь, пошел вниз по улице. Оставшись один, м. Прайс начал обходить комнату, рассматривая и исследуя все, в ней находившееся, потом, подтащив к огню покойное кресло, протянул ноги на каминную решетку и снова погрузился в свои мечтания.
Два часа спустя он сидел на этом самом месте совершенно преображенный и сияющий. Его тонкие ноги скрывались под светлыми, клетчатыми брюками; расшитый жилет и изящный сюртук украшал верхнюю часть его особы, а большой хризантем в петлице довершал подобие австралийского миллионера, как понимал его м. Спригс.
- Порядочные часы с цепочкой, и немного денег в кармане, и я буду чувствовать себя прекрасно, - прошептал м. Прайс.
- Больше ты от меня ничего не получишь, - яростно проговорил м. Спригс. - Я истратил все свои деньги до последней копейки!
- Кроме тех, которые в банке, - сказал его шурин. - Я знаю, что тебе нужен лишний день на то, чтобы получить их, а потому назначим для часов и цепочки, положим, субботу.
М. Спригс беспомощно взглянул на жену, но она уклонилась от его взгляда. Он обернулся и стал смотреть как зачарованный на м. Прайса, и получил в ответ весело одобрительный кивок головы.
- Я пойду с тобой и выберу их, - добавил м. Прайс. - Это избавит тебя от лишнего труда, если не от расхода.
Он засунул руки в карманы и, широко раскинув ноги, запрокинул голову на спинку кресла и начал выпускать струйки дыма к потолку. Он все еще пребывал в этом удобном положении, когда вернулась домой Этель в сопровождении м. Поттера.
- Это… это твой дядя Гусси, - сказала м-сс Спригс, когда девушка остановилась посреди комнаты, глядя на посетителя.
- Из Австралии, - как-то неясно выговорил ее муж.
М. Прайс улыбнулся, и племянница, заметив, что он вынул трубку изо рта и провел задом руки по губам, подошла и поцеловала его в бровь. Затем представили м. Поттера, который удостоился любезного приема, причем м. Прайс распространился о необыкновенном его сходстве с одним молодым его приятелем, который только что получил наследство в 40,000 фунтов годового дохода.
- Это почти то же, что и вы имеете, дядя? - смело осведомилась мисс Спригс. М. Прайс показал на нее головой и, казалось, размышлял.
- Несколько более, - сказал он наконец, - несколько более.
М. Поттер резко перевел дыхание; м. Спригс, только что нагнувшийся над камином за угольком для трубки, едва не свалился в огонь. Наступило внушительное молчание.
- Деньги еще не все, - сказал м. Прайс, обводя взором вокруг себя и покачивая головой. - Они тогда только хороши, когда можно раздавать их.
Глаза его все продолжали блуждать по комнате и остановились наконец окончательно на м. Поттер. Молодой человек заметил с трепетом, что они так и светились расположением к нему.
- И представить себе только, что вы приехали, не сказав никому ни слова, и сделали нам всем такой сюрприз! - воскликнула Этель.
- Я чувствовал, что должен повидать вас всех еще раз перед смертью, - просто отвечал ее дядя. - Я предполагал ограничиться коротким посещением, но твои отец и мать и слышать не хотят о том, чтобы я опять уехал сегодня же.
- Конечно, нет, - сказала Этель, помогавшая молчаливой мисс Спригс накрывать на стол к ужину.
- Когда я заикнулся об отъезде, твой отец так и пригвоздил меня к креслу, - продолжал правдивый м. Прайс.
- И отлично сделал, - сказала девушка. - А теперь, пододвигайте-ка сюда ваше кресло и будем ужинать, а вы расскажите нам все про Австралию.
М. Прайс подвинул свое кресло, но от рассказов об Австралии отказался, заметив очень неблагодарным образом, что ему до смерти надоело самое ее название. Он предпочел вместо того обсуждать прошедшее и будущее м. Поттера. Между прочим он узнал, что этот юный джентльмен человек очень расчетливый и бережливый, и что его сбережения, благодаря маленькому, удачно полученному наследству, доходят до ста десяти фунтов.
- Альфред пробудет у Пальмера и Мей еще год, а потом мы откроем свое дело, - сказала Этель.
- И прекрасно сделаете, - одобрил м. Прайс. - Я люблю видеть, когда молодые люди сами пробивают себе дорогу, - прибавил он выразительно. - Это для них полезно.
Всем было ясно, что он почувствовал сразу большую симпатию к м. Поттеру. Он обсуждал с ним колониальную торговлю с видом богатого человека, ищущего, где бы выгоднее поместить свой капитал, и несколько раз неопределенно намекал о своем намерении вернуться в Англию, после прощального посещения Австралии, и поселиться поблизости от семьи. После ужина он принял предложенную ему м. Поттером сигару, а когда молодой человек простился - в необычно поздний час - он проводил его до дому.
То было начало целого ряда приятных вечеров, и м. Прайс, купивший в ближайшей книжной лавочке книгу об Австралии, уже не скупился на рассказы о своих тамошних похождениях. Золотые часы с цепочкой, произведшие значительную брешь в запасном капитальце его зятя, придавали солидный вид его жилету, и булавка с великолепным поддельным бриллиантом блистала в его галстуке. Под влиянием хорошей и обильной пищи и всевозможных домашних удобств, он поправлялся с каждым днем, и несчастный м. Спригс тщетно напрягал мозги, чтобы придумать, как уберечь себя от дальнейших претензий шурина. Со второго дня знакомства он уже называл м. Поттера "Альф", и молодые люди выслушивали с большим вниманием его лекции на тему "О деньгах, как их добывать, и как сохранять".
Собственные его приемы в отношении м. Спригса служили тому примером, о котором он однако же умалчивал. Начав с шиллингов, он перешел затем и на полу-кроны, и ободренный успехом, однажды вечером смело попросил полфунта стерлингов, чтобы купить на него свадебный подарок. М-сс Спригс увлекла своего вконец измученного и потерявшего всякое терпение мужа в кухню, и начала шепотом убеждать его.
- Давай ему, что он просит, пока они не обвенчаны, - умоляла она. - После того Альфреду ничего уже нельзя будет сделать, и к тому же тогда ему самому выгоднее будет умалчивать обо всем этом.
М. Спригс, бывший всю жизнь расчетливым человеком, достал полфунта и передал его м. Прайсу с придачей нескольких, вновь изобретенных им эпитетов, которые этот последний выслушал совершенно невозмутимо. В самом деле, его блестящие глаза и приятная улыбка, казалось, показывали, что он смотрит на них скорее как на комплименты, чем как на что-либо другое.
- Я телеграфировал сегодня утром в Австралию, - сказал он, пока все они сидели в этот вечер за ужином.