Обитель - Дмитрий Леонтьев

Дмитрий Леонтьев

Санкт-Петербург ООО ИПП "Ладога" 2010

ББК 84(2Рос)-445 Л47

Леонтьев Дмитрий

Л47 Обитель.- СПб : ООО "Издательско-полиграфическое

предприятие "Ладога", 2010.- 264 с.

ISBN 978-5-986-35-045

ISBN 978-5-986-35-045

© Д. Леонтьев, 2010

Я чую в близких далях грядущую Россию. Исчерпав наважденье, предельный гнет беды, Всю слепоту, весь ужас, все подчиненье Змию, Она блеснет в сияньи Пастушечьей Звезды.

К. Бальмонт

В те годы я много путешествовал. Потерпев фиаско на фронте любовном, я, чтобы отвлечься от грустных мыс­лей и наползающей депрессии, принял предложение ста­рого товарища, давно с головой окунувшегося в океаны "перестроечного" бизнеса, и возглавил небольшую, но динамично развивающуюся топливную компанию. Лите­ратурное поприще, на котором я всегда работал "для души", а не ради "хлеба насущного", на тот момент окончательно разочаровало меня низкими запросами как издательств, так и читающей публики, достойного сюжета, который бы меня увлек, я не находил, а потому решил воспользоваться нежданно предоставившейся мне свободой, и месяцами колесил по просторам России. Я ездил по берегам Волги, Камы, Дона и Двины, лазил по скалам Урала и Карелии, бродил по паркам Саранска и Владимира, Новгорода и Пскова...

Я всегда легко сходился с людьми, а учитывая неверо­ятную жадность и коррумпированность чиновников, вре­мени на выполнение своих прямых обязанностей я тратил в этих командировках не так уж и много. Сделки заклю­чались, контракты подписывались, и у меня оставалась куча времени для изучения архивов музеев и монастырей, истории городов, замков и крепостей. Сколько красот и чу­дес я увидел в те дни! Звездопад в ночном небе Нижней Салды и бескрайние луга Татарстана, белоснежные храмы Дивеева и суровую пустынь Белого моря, золото куполов

Владимира и бесконечные гирлянды озер Псковщины... Пенза, Саратов, Самара, Тольятти мелькали передо мной нескончаемым хороводом, прогоняя хандру и убаюкивая печали. Сколько хороших, веселых и добрых людей дове­лось повстречать мне тогда... Но одна из самых интересных встреч произошла в заснеженных лесах Карелии.

Вдоволь наморозившись у студеных берегов Онеж­ского озера и исколесив вдоль и поперек все Петроза­водски и Медвежьегорски, я возвращался домой.

...На фоне заснеженного и безлюдного шоссе черная ряса монаха была видна издалека. Он стоял рядом с по­воротом на узкую колдобистую дорожку с указателем: "N-ский монастырь. 12 км", безнадежно "голосуя" под­нятой рукой. Февральские сумерки опускались быстро. Я вздохнул и остановил машину. К монахам я испыты­вал благодарность не только за их духовный подвиг, но и за тот гигантский объем знаний, которым они дели­лись со мной так щедро в моих странствованиях. А долг, как известно, красен платежом...

- В обитель? - спросил я, опуская стекло.- Или в город?

- В обитель, если возможно...

Монах был молод - лет двадцать пять, не больше. Уже изрядно замерзший, с налетам инея на бровях и усах. Пританцовывая от холода, он ждал моего реше­ния. Я кивнул на сиденье рядом с собой.

- Что ж вы так припозднились? - спросил я, сво­рачивая на столь разбитую дорогу, что даже мой джип, и то полз по ней с большим трудом.- Так можно и до утра простоять, ни одной машины не дождавшись.

- Отец настоятель послал.

- Строгий?

- А как же иначе? - даже удивился он.

- И что же за монастырь у вас? Я и не слышал о та­ком? Новый?

- Древний, но очень маленький. Двенадцать чело­век всего, да еще трое в пустыньке, неподалеку... До ре­волюции он очень известен был... Сейчас восстанавли­вается...

- Тяжело?

- Мы живем по афонскому уставу. Это очень стро­гий устав.

- Я про восстановление.

- Ничего, с Божьей помощью... Понемножку... И сами строим, и крестьяне из соседних селений помогают.

- Из окрестных сел сюда еще добраться надо. Что ж у вас дорога-то такая... На танке не проедешь...

- Мы живем на пожертвования, нам бы обитель восстановить, а уж дорога - и вовсе отдаленная мечта. Да и монастырь ведь для уединения предназначен, это не село и не город. Мы редко в мир выбираемся. Но когда-нибудь и до дороги очередь дойдет.

- И вот так по всей России. Такое ощущение, что только в Москве двадцать первый век. Дороги - это наша "машина времени": преодолел пространство и по­пал в прошлое... иногда далекое...

- Много путешествовали?

- Много. Хотя... Сотни и тысячи городов исколе­сил, а посмотришь на карту - и трети России не увидел. Огромная у нас страна. И счастье в этом и беда... В ка­кой-нибудь несчастной Швейцарии куда проще все на­ладить... Ах, ты!..

Лишь присутствие священника удержало меня от многократного поминания лукавого: колесо не просто прокололось - взорвалось. Хорошо хоть скорость была небольшая, и я сумел удержать машину на дороге.

- Вот незадача! - пожаловался я, возвращаясь за руль после осмотра поломки.- На ночь глядя, вдали от дороги... И на что напоролся - ума не приложу: не было там ничего...

- Запасное есть?

- Есть, но теперь возни на полночи...

- Да вы не расстраивайтесь: на все воля Божья. К то­му же мы уже приехали. Метров через сто поворот, а за ним и наша обитель. Отец настоятель уже ждет нас.

- Угу,- вздохнул я.- Особенно меня. Ладно, мет­ров сто как-нибудь протянем...

В сумерках монастырь не производил особого впе­чатления: какие-то домики, ограда, смутные очертания куполов и колокольни. Я остановил машину у ворот.

- Благослови вас Бог,- жизнерадостно сказал инок и бодро зашагал по своим делам.

Покосившись ему вслед, я мысленно представил, где бы ехал, не остановись у этого злосчастного поворота, покачал головой, отгоняя дурные мысли, и вернулся к осмотру колеса. Вариантов у меня было немного, и, сняв куртку, я открыл багажник...

- Христос воскрес,- раздалось совсем рядом. Погруженный в невеселые мысли, я и не заметил, как

рядом со мной оказалась согбенная фигура, по всей ви­димости, очень и очень старого человека, опиравшегося на высокий посох. Ряса и длинная белая борода были видны и в сумерках.

- Я пришел поблагодарить вас за моего ино­ка,- сказал старик.- Он сказал, что у вас проблемы с ав­томобилем?

- Колесо лопнуло. Сейчас поменяю, и...

- Зачем же маяться на холоде, да еще в такой тем­ноте? Электричества у нас нет, и через полчаса не будет

видно ни зги. К тому же, потратив время на ремонт, куда вы уже успеете? Ночная дорога и без того коварна, а уж зимняя дорога ночью... Позвольте предложить вам ноч­лег. У нас есть отличный гостевой домик. Там уже на­топлена печь. Вы сможете отдохнуть, выспаться, а за­втра, поутру, почините свое авто и, отдохнувшим, продолжите дорогу.

- Время терять не хочется.

- Разве вы не сами располагаете своим временем? "Действительно,- подумал я.- Меня никто не ждет,

а я все лечу сломя голову... Отосплюсь да поеду".

- Спасибо, отче. Пожалуй, я и впрямь приму ваше предложение.

- Вот и славно. Берите вещи, а я провожу вас.

В некоторых из крохотных домиков, прилепившихся к стенам монастыря, теплился свет в окошках.

- Здесь живут трудники,- пояснил настоятель.- Го­сти у нас зимой не часто бывают. Летом, иногда, финны приезжают, реже из деревень, и уж совсем редко - из городов. У нас места тихие, безмолвные,- он толкнул дверь избы и покачал головой, вглядываясь в тем­ноту.- Просил же отца эконома оставить свечу зажжен­ной... Но уж очень он у нас хозяйственный...

- На то и эконом,- сказал я, включая фонарик.- Я ведь мог и не остаться, а помимо экономии еще и по­жар возможен. Так что не так уж он и не прав.

- Послушание эконома не всегда дается самому предприимчивому,- спокойно возразил мне священ­ник.- Иногда это способ привлечь человека к заботе о других. Не в хозяйственной деятельности суть, а в за­боте о людях. Это вопрос приоритетов мышления.

Он зажег стоящую на столе свечу, и неяркий огонь осветил, наконец, его лицо.

Он был очень стар, куда старше, чем я думал. Живой голос и твердая походка сбрасывали с его возраста лет пятнадцать, но вблизи было видно, как много лет лежит на его плечах. Густая копна белых как снег волос, голу­бые пронзительные глаза, тонкий нос с небольшой горбинкой - в молодости отец настоятель, должно быть, разбил немало девичьих сердец.

- Так вы его так наказали - послушанием эконо­ма? - догадался я.

- Ну что вы... Трудом наказывают в концлагерях. А отца Кирилла я очень люблю. Он помогал нашему мо­настырю, когда еще был в миру крупным чиновником. Просто власть - это другой мир, там другие приорите­ты, другое мышление... А из отца Кирилла получится замечательный монах. Просто не всё сразу... Позвольте, я присяду?

Смущенный, что не предложил это раньше, я при­двинул ему стул.

- Может, хотите чаю? - спросил я, заметив дымя­щийся на буржуйке чайник.

- Нет, благодарю вас... Вы ведь писатель? Были пи­сателем?

- Как вы узнали? - удивился я.

- У вас очень характерная мозоль на правом безы­мянном пальце. От написания простых документов та­кую не заработаешь... Ну и прочая, хоть и незначитель­ная, но все же совокупность признаков.

"Интересный батюшка,- восхитился я про себя.- В полутьме разглядеть такие мелочи, проанализировать... Мне бы в его возрасте сохранить такую ясность ума... Интересно, кем он был до пострига? Сыщиком?"

- Да, я по старинке пишу от руки. Стиль получает­ся более легким, живым. На машинке или компьютере

и стиль выходит механический, мертвый... Впрочем, кого это сейчас волнует... Люди перестали читать. По статис­тике, в Англии - стране Шекспира, Мильтона, Байрона и Вальтера Скотта - пятьдесят процентов людей гордят­ся тем, что после колледжа не прочитали ни одной кни­ги. Да и у нас... люди теперь ложатся на диван и берут в руки "женский детектив", чтоб ни о чем не думать... Понимаете? Людям стало скучно разговаривать с Гете и Достоевским.

- Женский детектив? - удивился старик.- Незна­комо, но забавно... Не принимайте это за трагедию. Думать - всегда было уделом немногих.

- Но раньше стремились узнать больше. А сейчас оправдывают тем, что "сил от работы не остается, от­дохнуть бы да отоспаться". Никто ничего не хочет. Ус­тали. От всех этих бесконечных войн, революций, пере­строек так устали, что, кажется, сдались... Была бы хоть надежда на что-то хорошее впереди - был бы смысл стремиться...

- Надежда на что? - склонил он голову набок.- Вы говорите о какой-то непонятной, эфемерной надеж­де. Вы сформулируйте свою мечту.

- Чтоб вся эта неопределенность кончилась,- по­думав, ответил я.- Стабильности бы лет на пятьдесят, чтоб хоть начать восстанавливать все рухнувшее... Бла­гополучия...

- Вот именно,- грустно сказал он.- Благополучия... У нас смещены "точки отсчета" - вот в чем наша беда. Телега не ставится вперед лошади. Не бывает такого, чтоб сперва для тела, а потом для ума и души. Все важ­но, но есть приоритеты. В основе всех войн, революций и перестроек лежат не перераспределения благ или борь­ба идеологий, а борьба духовного с материальным. У нас

утеряна правильная "точка отсчета". А без нее невоз­можно построить ни дом, ни семью, ни государство. Чуть сдвинешь ее, и все рухнет. К тому же Бог - существует...

- В это-то как раз я верю, но почему в мировом котле событий варится все время именно Россия?

- Потому что именно у нее еще есть шанс. Старцы говорили о скором возрождении России. Великом воз­рождении. Надо только поверить и начать идти, меряя все от правильной точки отсчета.

- Так как же понять, где правильная-то? Все о сво­ей правде говорят. Вот и тащим этот воз, как крылов-ские лебедь, рак и щука.

- А вы не на слова смотрите, а на плоды. На ре­зультаты. Как много и красиво говорили Ленин, Гитлер, Горбачев, а что вышло? Вряд ли я покажусь вам ориги­нальным, если скажу, что правильной точкой отсчета было, есть и будет христианство. Задумайтесь на секун­ду: какая другая религия мира дала столько людям? Книг, живописи, архитектуры, музыки, философии? Да и вообще - воспитания человека, его системы взглядов, мышления, жизнеустройства. А это - единственный, не­опровержимый аргумент. И, как я уже говорил, надо помнить о том, что Бог - существует, а это весомейшее основание для надежды. Любое наказание рано или поз­дно заканчивается. А смерти вообще нет... Ну, разве что для атеистов, и то... спорный вопрос... А Россия... За но­чью наступает день, за зимой - лето. За духовным обнищанием - духовная жажда. И только вера может объединить людей. Вера, а не партии, национальности и государства. Хотя это и не понравится хозяевам мира сего...

- Вы о сатане?

- Да нет, о банкирах... Владельцах транснациональ­ных компаний. О "людях денег". Это они пытаются стать "князьями мира сего". Они уже не провоцируют ни вой­ны, ни революции, а просто потихоньку покупают мир. А люди продают.

- Но деньги же не отменишь..

- Ине надо. Деньги сами по себе не страшны. Страшно отношение к ним. Если никто не будет про­давать - что же они купят?

- Если б от нас это зависело,- невесело усмехнулся я.- Стоящие у власти делают что хотят, и мы ничего не решаем...

- Это кто вас в этом убедил? - приподнял он бровь.- Или напомнить о тех временах, когда наша зем­ля под чужим игом стонала? Если б люди тогда так ду­мали... А ведь тогда куда как безнадежней было... И опас­ней. Есть старый рыцарский девиз: "Делай, что должен, и будь, что будет". Об остальном Бог позаботится. А вот отчаяние - грех смертельный. Хуже неверия. Потому что так вы и в Бога не верите, и в себя. А если никто ниче­го делать не будет, то как все изменится? Вы только не теряйте надежду. О, вы еще увидите, как изменится Рос­сия. Как удивятся вокруг этому, казалось бы, уже невоз­можному преображению... Вы - счастливчик, вы дожи­вете до этого... А я слишком стар... Я уже сполна потрудился, пора и на покой...

- Ну, зачем же так пессимистично?..

- Почему же "пессимистично"? Когда умирает мо­нах - это событие торжественное, а не трагичное. Апос­тол Павел, вслед за Платоном, говорил, что смерть - это приобретение, а не зло. Даже Апокалипсис кончается Царством Божиим, а уж смерть и вовсе не конец, а на­чало нового. И тот самый пресловутый "конец света" -

это победа над злом, и боятся его только те, кто знает, что они воскреснут в последний день лишь для новой смерти. Плохо у нас знают свою веру, вот и маются су­евериями. Сейчас я даже порой от священнослужителей слышу, что "согласно Библии христианство проиграет антихристу". Такое ощущение, что конец Святого Писа­ния у них мыши сгрызли.

- Вы - оптимист.

- Ну что вы. Я с юности был лишен права на по­добное заблуждение. И когда был офицером разведки, и когда сидел в лагерях, и позже, когда стал священно­служителем. Я - реалист. Потому и монах.

- В разведке?! - восхитился я.- Это еще в совет­ские времена?

- Почти... Это долгая история... Вы слышали про Иуду Искариота?

- Все слышали. Предатель Христа. Сейчас, говорят, нашли древнюю рукопись - "Евангелие от Иуды"

- Да, я слышал... Бред. Гностическая фантастика. Та­ких "откровений" много... Забавно, что этот персонаж всегда появляется во время смуты. Во время обострения схватки между духовным и материальным. Словно кто-то раз за разом вытаскивает его из небытия и поднимает на знамена. Так было и в мои времена, теперь и в ваши... Мы с ним давно знакомы... И у меня к нему старые счеты,- чему-то улыбнулся он.- Я имею в виду "Еванге­лие от Иуды". Не эту, "филькину грамоту" третьего века, которую сейчас рекламируют, а настоящее "Евангелие".

- Вы его видели?

- Хотите посмотреть?

- Спрашиваете!

Он достал из складок рясы и положил на стол тол­стую, по всей видимости, очень старую тетрадь.

- Но это не пергамент и не папирус,- обиженно посмотрел я на шутника.

- Здесь больше. Свиток тоже есть... Но это вам бу­дет куда интереснее... Вы ведь понимаете английский?

- Да.

- Вот и посмотрите. Мне недолго осталось трудить­ся на этой земле, а это дело надо закончить. Если пони­мать, что происходило раньше, станет понятно, что про­исходит сейчас. Потому так опасны для некоторых история и Библия.

- Странное совпадение, не находите? - задумчиво глядя на тетрадь, спросил я.- Вам, судя по всему, нужен был именно писатель, чтобы дать ему прочитать это... Но вы не удивились, и не обрадовались, узнав о моей литературной деятельности... И вы все время носите с со­бой эту тетрадь?

Настоятель едва заметно улыбнулся.

- Не ищите во всем мистику. Ведь "случайности - это всего лишь непонятые закономерности". Да и сущес­твуют такие сферы, в которых случайности - не случай­ны. К тому же я просто слишком стар, чтобы чему-то удивляться...

- И монах на дороге просто так стоял? Он ведь ни-

откуда не возвращался. Багажа у него не было............

- Вы устали,- сказал он и поднялся.- Вам надо от­дохнуть, а то в суеверие впадете. Не стану отнимать у вас время, отдыхайте, пейте чай, если интересно - по­смотрите записи. Завтра мы увидимся, и вы скажете - за­интересовала вас эта история или нет...

Благословив, он вышел, а я налил себе крепкого, пах­нущего травами чая и открыл пожелтевшую от времени тетрадь. Почерк был мелкий, убористый, но аккуратный и хорошо читаемый. Буквы ровные, старательно выве-

денные, словно усердный школяр упражнялся в чисто­писании. Во всяком случае, с этой стороны препятствий не предвиделось. Я придвинул свечу поближе и принял­ся за чтение...

ГЛАВА 1

История, рассказанная ниже, Правдива. К сожаленью, в наши дни Не только ложь, но и простая правда Нуждается в солидных подтвержденьях И доводах. Не есть ли это знак, Что мы вступаем в совершенно новый, Но грустный мир? Доказанная правда Есть, собственно, не правда, а всего Лишь сумма доказательств. Но теперь Не говорят "я верю", а "согласен".

И. Бродский

Лондон

Кромвель роуд 41 Лично в руки мистеру Ч.

остопочтенный сэр! Приношу свои извинения за столь странный тон письма, но, как вы понимаете, он продикто­ван исключительно соображениями секретности, а не на­ивности, или, тем паче, никоим образом не проявлением неуважения к вашей персоне. Вам хорошо известно, с ка­кой сыновней благодарностью и величайшей почтитель­ностью я отношусь к вам, принявшем столь деятельное участие в моей судьбе после смерти родителей.

Считая вас одним из величайших людей за всю ис­торию Англии, я благодарен судьбе за то, что она свела вас в окопах бурской войны с моим отцом, и часть ва­шего сердечного расположения к нему перелилась и на мою скромную персону. Сам я, в силу юности лишенный опыта, вряд ли смог бы избрать предложенную вами ка­рьеру, а без вашей протекции вряд ли мой рост был бы столь стремителен. Только благодаря вам я имею и столь достойную работу, и столь увлекательное путешествие, из которого и пишу эти строки.