- Я рад отметить, сэр, что под вашим умелым руководством эта колония великой Британии процветает и мне очень жаль, что время ограничивает наше пребывание в это благодатном краю.
Губернатор Стэйз был очень удивлен этими словами.
- В чем дело, капитан? Я и не думал выгонять ваш корабль.
- Я не сомневаюсь в искренности ваших слов, ваше превосходительство, но, к моему сожалению, время торопит нас.
Мы держим курс к берегам родной Англии, и я намерен продолжить путь, как только будет закончен ремонт корабля.
- Все, что потребуется вам для этого, я предоставлю незамедлительно.
- Весьма признателен и у меня будет одна просьба.
- Хоть тысячу, дорогой капитан!
- На борту фрегата имеется небольшое количество раненых, которых я хотел бы временно разместить на берегу.
- Конечно, конечно! Я сегодня же пришлю к вам врача, а завтра будут приготовлены соответствующие помещения.
- Вы сама любезность, господин губернатор!
- Всегда к вашим услугам!
Когда приглашенные расходились, Элла Моро улучила минуту и, приблизившись к Джозиане, шепнула:
- Они пробудут здесь не меньше месяца.
Дочь губернатора непонимающе посмотрела на подругу.
- Что ты хочешь сказать этими словами?
- Ничего особенного, просто удобный случай для твоего приятеля.
Джозиана слегка улыбнулась. Из доверительных рассказов подруги Элла знала о встречах молодой англичанки и меченого ирландца. Джозиана объясняла это тем, что ее влечет натура человека, необычная, твердая, упрямая. С каждой встречей Кинг Сэлвор заинтересовывал Джозиану
Стейз все больше и больше.
Элла с интересом слушала рассказы подруги и считала, что это новое развлечение дочери губернатора. Она не могла знать, что Джозиана с нетерпением ждала подходящего случая, который позволил бы ей под благовидным предлогом общаться с рабом ее отца. Ей всякий раз хотелось продлить эти встречи, хотя она и старалась убедить себя, что не ищет их. Однако каждый раз расставание этих людей затягивалось все больше и больше, и Джозиана невольно ловила себя на мысли, что она готова молиться, чтобы только поскорее подвернулся подходящий случай. Это совсем не было похоже на временное увлечение, здесь было что-то другое, но что? Джозиана не могла ответить на этот вопрос - она хотела этого и боялась одновременно.
- Нет, Элла, - произнесла Джозиана, - Кинг, безусловно, смелый человек, но на такое дело, как захват боевого корабля, он не пойдет. Конечно, он нагл, любит и умеет рисковать, но он не безумец.
Джозиана ошибалась - и очень сильно. Видя в Кинге смелого человека, любящего риск, девушка не заметила, что любой рискованный шаг меченого ирландца был обдуман и, насколько это возможно, рассчитан. Ирландец рисковал лишь тогда, когда цель и поставленная задача оправдывали этот риск и в этом лишний раз убедились рабы, собравшиеся в лачуге Питера Стэрджа. Это был единственный случай, когда дом доктора стал местом схода тех, в чьих умах зрела мысль о свободе. Днем Майкил и Кинг оповестили всех о месте сбора и времени, и поздним вечером при тусклом мерцании свечи в домик проникли семь человек, связанные одной тайной и скрепленные единой целью.
За шатким столом сидели Джон и Элин. У стены разместились Нэд и Огл, Питер стоял у затянутого бычьим пузырем окна, Майкил находился у двери, а Кинг, пришедший последним, недолго думая, опустился на пол.
Сэлвор сообщил все, что знал о пришедшем корабле, обобщив сведения, полученные им от Элин и Питера, а также собственные наблюдения.
- Новейший сорокадвухпушечный фрегат "Георг" возвращается из первого дальнего плавания. В бою был сильно поврежден, и здесь будет стоять один - два месяца. В команде около трехсот человек, более семидесяти раненых. В избытке холодное и огнестрельное оружие и боевые припасы.
Шестеро молча выслушали сообщение.
- Идиотизм! - произнес Стэрдж, догадавшийся о планах Кинга, и тот понял это.
Усмехнувшись, ирландец сказал:
- Не веришь?
- Ты хоть иногда думаешь головой?
- А где по-твоему у меня мозги?
- В том месте, которое сейчас держит тебя на земле!
- Ошибаешься, Питер, серьезно ошибаешься!
- Не замечаю за собой такой ошибки.
- Приглядись - увидишь!
- А, что я, слепой?
- По-моему, да!
- Хватит вам препираться, - внезапно сказал Джон. - Ты, Питер, не умничай, а ты, Кинг, объясни, что ты хочешь нам…
- Бежать он хочет! - сказал Стэрдж.
- А мы не хотим? - спросил Скарроу.
- Но ведь не на лодке! - сказал Питер.
- На корабле? - съязвил Джон.
- На фрегате! - выпалил доктор.
После таких слов наступила гробовая тишина. Когда Кинг заявил, что для побега им потребуется уже не лодка, а судно, все причастные к этому делу вынуждены были согласиться - обстоятельства складывались так, что другого выхода не было. Но брать фрегат?.. Кинг кивком головы подтвердил вывод Питера и этим движением словно развязал языки присутствующим. Все высказывались против дерзкого замысла, приводя самые разнообразные и веские доводы.
- Нападать сейчас на хорошо вооруженный фрегат - идиотизм!
- Их триста, а нас семеро. Ну и кто кого?
- Как мы подберемся к нему - он же в порту, на виду у всех!
- У нас нет оружия, а с голыми руками я не полезу на пушки.
- Чуть начнем, сбегутся псы Стейза и всем закажут петли.
- О чем мы говорим! Да губернатор нас и на нюх не пустит к фрегату!
Кинг сидел, спокойно и невозмутимо выслушивая все, что ему говорили. Дождавшись того момента, когда его друзья высказались, он начал говорить сам.
- Вы навешали на меня столько грехов, что мне даже неудобно становится. Ну не человек, а дьявол в плоти! И теперь вы дожидаетесь моей исповеди, но я не Мария Магдалина, чтобы каяться, а Кинг Сэлвор, и буду отвечать. - Он поднялся на ноги, поочередно подходя или поворачиваясь к тому или иному соучастнику по мере своих ответов. - Ты, Питер, орешь: напасть, идиотизм! Да, я и теперь говорю, что необходимо нападение, но я никогда не говорил, что это надо делать сейчас. Для нападения нужен удобный момент, которого пока нет. Тебе, красавица, я не говорил, что фрегат будем брать всемером. Я, конечно, люблю риск и не из породы трусов, но не идиот, если вы успели это заметить. В порту фрегат будет стоять не вечно, Огл, я это знаю по опыту, для мелких работ корабль выведут на рейд. Взять у причалов несколько корыт не составит особого труда, а ты за месяц сумеешь изготовить хоть полсотни ножей - это уже оружие, и умелые руки смогут воспользоваться им очень хорошо. В море, Нэд, даже если мы будем очень шуметь, псам губернатора будет очень затруднительно достать нас. Кстати, в порт нас пустят с большим удовольствием. Не ухмыляйся, Джон, Элин собственными ушками слышала, как губернатор обещал капитану Чарниксу прислать всех, кто знает морское или корабельное дело, а также людей для других работ. Вот и все. Теперь, когда вы будете размышлять своими куриными мозгами, учтите, что подходящее судно можно ожидать бог знает сколько. И самое главное: захватывая любое судно, мы неизбежно потеряем от трети до половины нападающих, значит, потребуется немало людей, а фрегат - шанс на свободу для сторонников Якова, находящихся на острове.
Кинг мастерски выстроил доводы и изложил их с такой легкостью и непринужденностью, что смутил каторжан своей уверенностью, чего, собственно, Сэлвор и добивался, взвесив все "за" и "против". Последний довод он не считал главным, но все же привел и его, стремясь помочь вырваться тем, с кем оказался связанным капризной госпожой Судьбой.
Первым заговорил Джон.
- В боксе это называется удар ниже пояса. (Джон был заядлым любителем этой народной забавы и не раз принимал в ней участие). Ты не оставляешь нам выбора.
- О каком выборе ты ведешь речь, Джон, разве он есть? - спросил Кинг. - Я рассчитывал на старую каракку, но она налетела на риф и сильно повредила днище.
Джон молча кивнул головой.
- Давай попробуем, может быть, что-нибудь и получится, а если нет, то все равно - лучше умереть свободным человеком, чем жалким рабом.
- Правильно, Джон! - поддержала Скарроу Элин. - Нам все равно умирать, тогда какая разница, где это случится: на фрегате хотя бы есть шанс вырваться отсюда. Да и будет нас с полсотни, а это - сила.
- Это будет по шесть на одного, - холодно, расчетливым тоном заметил Питер.
- Да будь у меня в руках огрызок железа длиной в несколько дюймов, я один брошусь на сотню! - горячо воскликнул Майкил.
- Не ори! - сердито бросил ему Кинг. - Здесь не глухие!
- Вообще-то, если Кинг сумеет доставить меня на фрегат, я не откажусь от удовольствия поиграть ножичками, - произнес Огл. - Слегка толкнув Нэда в спину, он спросил: - А как думаете вы, мистер Галлоуэй?
- Я, как травинка, - ответил молотобоец, - куда подует ветер, туда и гнусь.
Оставался только Стэрдж, в котором шла упорная борьба: Питер хотел вырваться на свободу, он страстно желал ее, но был не прочь получить некоторые гарантии успеха. Питер подошел к столу, снял со свечи нагар и повернул лицо к Сэлвору.
- А ты не думаешь, что говорить о захвате корабля слишком рано.
По тону, Кинг понял состояние Питера.
- Согласись, что мы ничего не знаем о фрегате, и как же брать его? Как устроен корабль? Я знаю, ты скажешь, что служил на флоте и ходил на таких кораблях, но ведь когда речь идет не только о наших жизнях, я считаю, мы не можем действовать наугад. Нам ничего неизвестно именно об этом фрегате. Где расположены помещения для хранения оружия и боевых припасов? А команда корабля? Чем займется она во время ремонта, где разместится? Этого, равно как и многого другого, мы не знаем, а без этих сведений, думаю, нельзя серьезно говорить о захвате.
Кинг мог привести немало примеров из области военного судостроения, рассказать об общих принципах постройки боевых кораблей, но решил не настаивать и согласился с доводами Стэрджа.
- Хорошо, Питер. Я предлагаю воспользоваться любезностью господина губернатора и не отказываться от работ по ремонту корабля, а наоборот, принять в нем деятельное участие и добросовестно потрудиться. Ведь надо же помочь нашим братьям во Христе!
Собравшиеся негромко рассмеялись.
Джон сказал:
- Но, в главном, Питер все, же прав говорить о захвате корабля еще очень рано.
Кинг посмотрел на Скарроу так, как может смотреть человек, твердо уверенный в своем решении, и произнес, четко выговаривая каждое слово:
- Не рано, Джон, надо сейчас готовиться к захвату фрегата.
- Ну, хорошо, Кинг, - неожиданно сказал Стэрдж, решивший привести последний довод. - Допустим, момент, оружие есть, но люди? Не думай, что вся уголовная шваль пойдет с нами, пример Нэда не станет заразительным, а наших сотоварищей по общему несчастью осталось немного. Сюда прибыло больше сотни, но уже через четыре месяца нас стало немногим больше девяноста. Теперь, спустя десять месяцев, нас осталось всего лишь семьдесят.
Кинг это хорошо знал. Знал, что рабы умирают каждый месяц от непосильного труда, непривычного климата, болезней, издевательств надсмотрщиков. Выдерживали лишь крепкие телом, но и их участь была предрешена, требовалось лишь время.
Ирландец медленно обвел своих сообщников глазами и произнес:
- Тот пойдет со нами, кто захочет дышать чистым воздухом свободы, а не рабской гнилью.
Давно уже луна заливала мертвенно-бледным светом зеленеющие земли и темную воду моря, когда тихо отворилась дверь лачуги Питера Стэрджа и несколько человеческих фигур, выскользнув наружу, растворились в темноте.
На следующий день около сорок рабов под усиленным конвоем были направлены в порт для оказания помощи в ремонте фрегата. Среди них были и те, кто принял дерзкий план Кинга Сэлвора.
С утра и до позднего вечера рабы и матросы не уходили с корабля, ремонтируя его. Повреждения не были особенно опасны, но их обилие прибавляло работы. Посвященные в планы ирландца заговорщики тщательно изучали корабль, а потом, собравшись, вместе составляли подробный план корабля, не упуская ни одной детали. Четыре больших листа, тайно унесенные ирландкой из дома губернатора, с каждым днем заполнялись новыми штрихами, наносимыми синей краской, украденной Нэдом, воссоздавая внутренности фрегата. Все свои приготовления они держали в строгой тайне, не доверяя даже бывшим солдатам
Якова. До срока все делали лишь семеро, пряча свои секреты в домике Питера Стэрджа. Воздушные планы Кинга обретали реальную плоть и явь, и все меньше и меньше оставалось сомнений в осуществлении задуманного.
На месте ремонта вместе с Элин, привозившей еду, нередко появлялся и доктор. Под различными предлогами он передавал своим друзьям сведения о команде фрегата и планах капитана Чарникса. Ремонт и подготовка к захвату шли полным ходом, близилось время именно того момента, о котором говорил Сэлвор и который все соучастники заговора ждали с нетерпением.
Несостоявшаяся расправа
В длинной галерее человеческих характеров можно найти немало примеров поразительной стойкости, силы духа, ясности ума. Нередко такие люди жертвовали жизнью самых близких людей и оставались верными себе даже перед лицом мученической смерти. Их имена окружались ореолом славы и всяческим уважением. Но часто таким людям сопутствовал какой-либо крупный недостаток, очень мешавший им, и порой это был неукротимый гнев.
Кинг был известен своим хладнокровием и выдержкой, но стоило кому-нибудь тронуть чувствительную струнку в душе ирландца и содеявший сильно сожалел о своем необдуманном решении. Его было трудно вывести из себя, но если это удавалось сделать, то гнев его не знал границ. На барке "Отаго" помнили о моряке, который вздумал неосторожно насмехаться над портретом, хранившимся у ирландца, и отпустившем по этому поводу ряд непристойностей.
Он сошел на берег с переломанной рукой и без двух зубов.
Гневдивость едва не сыграла трагическую роль в жизни Сэлвора.
В тот день, когда это произошло, ничего не предвещало подобный исход. Рано утром, как всегда, солдаты привели рабов, прибывших с выданным им инструментом и разместившихся у борта фрегата. В семь часов горн своими хриплыми звуками поднял матросов. Быстро собравшись на молитву, они начали пение псалма, который был немедленно подхвачен охраной. Ожидавшие рабы являлись сплошь католиками и поэтому не только не стали петь протестантский псалом, но и негромко затянули свой, католический. С тех пор как Англия примкнула к движению Лютера, для ирландцев вера предков стала знаменем и символом борьбы с захватчиками, под флагом римской церкви они шли в многочисленные схватки за свободу и независимость.
После завтрака матросы и рабы приступили к работе.
Следует отметить, что английские моряки доверяли рабам.
Они трудились хорошо, на совесть, иначе веревка, обещанная губернатором и капитаном, могла быстро стать реальностью. За работой незаметно летело время, и вскоре наступил час обеда. Как обычно, обед привезла Элин на небольшой повозке. Рабы подходили к ней, брали в чашки по несколько горстей риса и куску соленой рыбы, а также порцию воды, и устраивались в удобном месте, чтобы утолить голод и полчаса отдохнуть. Немного позже Джон Скарроу увидел идущего к ним Питера Стэрджа, которого охрана пропустила без препятствий: солдаты хорошо знали врача и зачем он появился здесь. Питер не спеша проследовал к тому месту, где сидел Свирт, поздоровался с ним и сидевшим рядом Кингом и принялся за обследование недавней раны на руке Майкила. Внезапно он произнес, словно не обращаясь ни к кому:
- Ты был прав, для мелких работ они выйдут на рейд.
Услышав эти слова, Майкил не удивился, зная, кому предназначается эта фраза, как и то, что его рана не была настолько серьезной, чтобы требовать к себе пристального внимания.
Кинг незамедлительно улыбнулся - приятно сознавать, что ты прав!
- Это будет дней через десять - пятнадцать, - небрежно сказал он, и чуть не подавился рыбой, услышав, как врач назвал точную дату выхода корабля на рейд, а затем и в море.
Сэлвор поморщился - он не испытывал к Питеру зависти, но слишком часто за Стэрджем оставалось последнее слово. Проглотив сообщение, как горькую пилюлю, он спросил:
- Откуда ты знаешь об этом?
- Капитан сам говорил Стейзу.
- Хм! Это что, своеобразный подарочек?
- Кому? Губернатору?
- Его дочери. Выход в море назначается на следующий день после ее дня рождения.
- Интересно, - сказал Майкил.
- Доедай! - бросил Кинг, и решил, что над этим фактом следует подумать и попытаться извлечь из него пользу.
Время, отведенное на обед, закончилось. Раздалась команда, и рабы, нехотя поднявшись, медленно направились на корабль, оставляя посуду возле повозки, где ее собирала Элин. Она уложила почти все, когда возле нее остановился английский матрос. По его виду можно было с уверенностью сказать, что он основательно накачался спиртным. Свиные глазки на заплывшей роже - иначе невозможно назвать это подобие лица - были широко раскрыты и недвижно смотрели на молодую ирландку, а толстые губы расплывались в самодовольной улыбке. Элин с удовольствием плюнула бы в эту физиономию - в другом месте и в другое время. Сейчас она могла лишь смерить англичанина презрительным взглядом и отвернуться. Но едва она нагнулась, чтобы поднять лежавшие на земле чашки, как почувствовала похотливое прикосновение мужских рук к своим ягодицам. Вся вспыхнув, Элин выпрямилась, дрожа от гнева, и повернулась к матросу. Тот, очень довольный своей выходкой, произнес:
- Что уставилась? Хочешь, чтобы я поцеловал тебя?
И тут же, не дожидаясь ответа, под крики и улюлюканье матросов фрегата он попытался обнять ее, но она отчаянно противилась. Отбиваясь, нащупала чашки, лежавшие на повозке, и одной из них так хватила его по голове, что чашка разлетелась на части. Ошеломленный таким приемом и немного протрезвевший матрос отпустил Элин, а рабы сдержанно улыбнулись: открыто показывать удовлетворение было небезопасно.
Такой ответ привел в бешенство английского матроса.
Ударом кулака в лицо он опрокинул жертву навзничь, а затем схватил толстый прут, валявшийся поблизости, и наотмашь стегнул им. Ирландка вскрикнула и на ее щеке зарделся багровый отпечаток гибкого дерева. Еще взмах - и прут прошелся по голому предплечью женской руки, вытянутой для защиты.
Удары сыпались один за другим, вызывая смех и крики солдат и матросов. Элин старалась уворачиваться от безжалостного прута, но пьяный негодяй не отставал. Он не прекратил истязания, когда Элин попыталась встать и она вновь упала, нанес ей удар в живот и с удвоенной яростью принялся хлестать и топтать почти недвижимую, полузадохнувшуюся ирландку, беспомощно валявшуюся в пыли.
Кинг наблюдал за этой сценой с того момента, как глиняная чашка разлетелась на голове англичанина. Он видел, как избивают женщину, как к ней рванулся Свирт, но его остановил Скарроу, молча показавший в сторону охраны.