- Набиваешься, Транан? Послушай добрый совет, капитан, если не хочешь неудач, поостерегись брать на свой корабль этого.
- Иди ты? - взвился Транан, вскакивая с табурета, но силы были явно неравны, и он вяло опустился на место.
Разбойник снисходительно улыбнулся, хлопнул Даниэля по плечу и отошел.
Кинг попытался подбодрить земляка, говоря:
- Не печалься, в жизни бывают полосы неудач, но они чередуются с днями, когда улыбается фортуна.
Под взглядом Транана Кинг осекся и пожалел о том, что вообще сунулся со своим утешением. Даниэль рассмеялся, но глухо, в его смехе были слышны нотки неверия и отчаяния.
- Фортуна! Ха-ха! Удача! Ха-ха! Кому ты говоришь? Ходячему несчастью и вечному неудачнику? Человеку, которого облевала жизнь? - Даниель сжал голову руками и зажмурил глаза. - А ведь когда-то у меня было все - золото, женщины, корабль. Было!
- Не сваливай все на жизнь, - произнес Кинг, - ее делают люди. А вот почему ты неудачник - объясни, конечно, если сможешь.
Транан посмотрел в глаза Сэлвора и понял, что им интересуются не просто так. Поэтому ли, или, может, потому, что Кинг был первым человеком, всерьез интересовавшимся причинами падения земляка, но он решил довериться ирландцу.
Когда-то Транан ходил под командованием известного флибустьера Винсента Хола. Некоторое время им везло, но однажды испанцы потопили их корабль. Часть команды погибла, остальные были повешены, и только один Транан сумел избежать той или и другой участи, и добрался до Тортуги. Здесь он нанялся на другой разбойничий корабль, но в первый же выход его потопил шторм. Транану снова удалось спастись, и он вновь отправился в плаванье: корабль разбило о рифы. Новый выход - и молния испепелила корабль. Почти сутки его носило по морю, пока Транана не подобрал торговый корабль. Но уже никто не хотел брать его на свой корабль: слух о штурмане, на которого легла печать небесной немилости, быстро распространился в "береговом братстве". Изредка ему удавалось найти место на каком-нибудь судне, но либо он не сходился характером с хозяином судна, либо его выгоняли, когда узнавали о его прошлом. Транан стал посмешищем Тортуги и пропивал последние деньги, рассказывая Кингу свою историю.
- Говорят, что когда меня спасли, я что-то пел в бреду, и поэтому меня часто называют "Зимним певцом" - дело было зимой, - закончил Даниэль и залпом осушил стакан.
Кинг молчал, медленно потягивая вино и размышляя над услышанным. Сэлвор понимал, что беря на борт такого человека, каким был "Зимний певец", он рискует навлечь на себя, по крайней мере, неуважение "берегового братства". Однако ирландец был не из тех людей, которые зависят от слухов и сплетен, к тому же он искренне желал помочь своему соотечественнику, попавшему в трудное положение.
Кинг поднялся, и на грубое дерево стола со звоном упали несколько золотых монет. Даниэль вздрогнул, поднял голову и посмотрел сначала на монеты, а затем на Сэлвора.
- Пойдешь к морю, там стоит шлюпка темно-красного цвета, в ней сидят несколько человек. Скажешь им: "Меня прислал капитан Дьявол". Потом скажи: "Гребите к "Вэнгарду" и затем возвращайтесь, - Это приказ Кинга". Когда поднимешься на палубу, то попроси старшину "Грохочущего" Нэда Галлоуэя, или боцмана Роберта Элдерола. Имей разговор только с ними и скажи, что хочешь ознакомиться с условиями плаванья, а далее сам решай, как быть.
Даниель осторожно потрогал золото и тихо спросил:
- Но почему ты делаешь так?
Кинг сдержанно улыбнулся
- Ты ирландец, а в море я посмотрю, чего ты стоишь,
"Певец". Надеюсь, споемся! Заплати за вино, а на остальное набей живот требухой этих мест и смачивай ее небольшой дозой рома - мой совет!
Проводив Кинга взглядом, Транан тщетно пытался понять, шутка ли то, что он услышал. Но алкоголь мешал думать и, в конце концов, Даниель решил проверить все сказанное земляком.
Тем временем Кинг без труда разыскал дом губернатора Тортуги, утопающий в зелени сада. На стук вышел мулат и грубым голосом спросил:
- Что надо?
Ирландцу не понравилось такое начало, но он сдержался и вежливо попросил передать господину губернатору, что капитан фрегата желает засвидетельствовать свое почтение и обсудить с ним деловые вопросы. В ответ мулат сплюнул ирландцу под ноги и заявил, что губернатор занят и он не собирается беспокоить его только потому, что этого хочет какой-то нищий, которых и без того достаточно шатается по острову. Кинг не кричал, не гневался, не ругался, но, когда мулат попытался закрыть дверь, ирландец сделал шаг вперед и схватил мулата за грудь, а затем спокойно и расчетливо нанес короткий и точный удар кулаком в лицо, одновременно отпустив его, и тот растянулся в пыли двора.
По понятной причине, мулат не успел закрыть вход и Кинг беспрепятственно проник во двор. Подойдя к поднимающемуся слуге, ирландец спокойным голосом сообщил ему, что у него оказались на редкость крепкие зубы, но если он не поспешит передать господину губернатору просьбу, то пират проверит крепость костей слуги сапогом. Дальше убеждать было излишне, слуга сообразил, что посетитель не шутит, поэтому мулат немедленно бросился в дом, а ирландец в ожидании аудиенции принялся неспешно разгуливать по двору, рассматривая экзотические растения.
Губернатор наслаждался беседой с французским коммерсантом, когда ему доложили о дерзком поведении посетителя, ожидавшего приема во дворе. Губернатор был сильно возмущен и, извинившись перед гостем, вышел, чтобы разобраться с нахалом.
Посетителя губернатор нашел в тени абрикосовых деревьев, где он скрывался от полуденного зноя. Заметив французского губернатора, Кинг повернулся, и изящно одетый господин вздрогнул: такого чудовищного шрама, уродовавшего в общем симпатичное лицо, ему видеть не приходилось. Между тем, молодой человек снял шляпу и отвесил сдержанный поклон головой. Окинув посетителя беглым взглядом, губернатор решил, что имеет дело с простолюдином, не лишенным, однако определенных правил светского общества. Обменявшись с ирландцем приветствием, француз поинтересовался целью столь необычного визита.
Поняв из ответа, что предстоит деловой разговор, губернатор поморщился, ему не хотелось оставлять надолго гостя в доме одного, но, решив, что быстро управится, губернатор предложил пройтись по саду.
- Итак, вы хотите получить необходимую сумму для снаряжения вашего корабля в большое плаванье?
- Именно так, месье.
- Во сколько оцениваете все необходимое?
- В четыре тысячи реалов.
Губернатор остановился, посмотрел в лицо собеседнику и спросил:
- А почему вы решили обратиться ко мне?
- Я слышал, что вы проводите такие операции.
- Но ведь я не один.
- Предпочитаю людей вашего круга: это удобно и надежно.
Губернатор рассмеялся.
- Вы откровенны, не вредит ли это вашему здоровью?
- Вы не первый, кто задает мне этот вопрос.
Француз сделал несколько шагов вперед и повернулся к Сэлвору.
- Извините, я до сих пор не знаю, как мне называть вас.
- Дьявол!
- Вот как! Оригинальное прозвище и, кажется, подходящее.
- Настоящее имя, тем легче и удобнее с ним будет жить.
- Ого! Да в ваших словах слышна угроза!
- О нет! Не угрожают тому, к кому пришли за помощью.
- Значит, собираетесь поднять флаг "вольных бродяг"? А давно вы в Карибском море?
- Точнее будет сказать, что я в нем еще не был.
- ?!
- Я бежал из английской колонии на Багамах.
- Вы совершили преступление против английской короны?
Кинг усмехнулся.
- Все мое преступление заключается в том, что я имел сомнительное удовольствие иметь в своих друзьях человека, включившегося в политическую борьбу.
- Понимаю, помогая ему, вы сами стали преступником.
- Именно так.
- Ну что ж, вам очень повезло, что вы избрали этот кровавый путь: оставайся вы беглым преступником, я был бы вынужден, согласно королевским указам, передать вас английским властям.
Тон, каким француз произнес это, убедил Кинга, что на Тортуге ему можно не опасаться гнева ни королей, ни самого господа бога.
- Всего ли у вас в достатке?
- Кое-чего не достает, думаю запастись здесь.
- Переждете сезон дождей?
- Я не люблю терять время, а сезон уже заканчивается.
- Значит, в путь?
- Как только наберу достаточное количество людей.
- Будьте внимательней!
- Постараюсь.
- И, конечно, первый рейс к берегам Кубы?
- Не знаю, я еще не решил.
- Но так поступают все флибустьеры!
- Разве я сказал, что собираюсь стать флибустьером?
Губернатором удивленно воззрился на собеседника.
- Но не прохлаждаться же вы сюда пришли, черт вас возьми!
Кинг вновь усмехнулся, и шрам на лице хищно изогнулся.
- Я собираюсь брать на абордаж любое судно, которое встречу на своем пути и не стану рассматривать флаг, что будет развеваться над ним.
Губернатор печально покивал головой.
- Да-да, конечно, я забылся, извините, старые времена, о которых я всегда вспоминаю с тоской, уходят, оставаясь лишь в памяти. Я знаю, престиж промысла флибустьера в наши дни значительно упал, особенно после событий у Картахены.
Кинг счел необходимым объясниться.
- Совсем не поэтому я собираюсь пиратствовать, месье. Став флибустьером, я должен буду вести действия исключительно против испанских колоний…
- Что же здесь дурного?
- …И косвенно помогать Британии!
- Но таким образом вы могли бы заслужить прощение!
При этих словах Кинг гордо вскинул голову, и в его глазах засверкали искры непримиримости.
- Прощение? - повторил он. - У кого? У английских лендлордов и короля? Тех, то топчет своими ногами изумруд моей родины? Не будет этого! Я никогда не соглашусь лизать английские пятки, пусть даже меня зароют живым в землю, лишь бы эта земля была родной. Ах да, - спохватился Сэлвор, - я же не сказал вам, что я - ирландец.
- Тогда мне понятна ваша ненависть к английской короне, - сказал губернатор. - Вы теперь, очевидно, считаете, что все короли - подобие Вильгельма.
- Нет, месье, - возразил Кинг. - Я был рабом, и по моей спине гуляла рука надсмотрщика и поэтому я не хочу мирится с тем рабством, которое моей земле принесла английская корона. Я не считаю всех монархов похожими друг на друга, но не могу согласиться с тем положением, при котором власть передается без учета воли народа.
- Но власть божественна, - произнес ошеломленный губернатор. - Люди приходят и уходят, но трон остается.
Кинг улыбнулся.
- Народ, месье, способен подчас делать то, о чем монархи могут только мечтать.
Губернатор молчал, пораженный словами собеседника.
В своем доме он общался с немалым количеством морских разбойников, ему приходилось встречать и отъявленных негодяев, и блистающих лоском наследников громких титулов и званий, но никто из них не походил на этого ирландца. Сейчас он еще один, но кто знает, не пойдут ли за ним многие?
- Хорошо, капитан, допустим, что вы будете успешно грабить английские корабли, будете неуловимым мстителем, сделаетесь грозой морей, черт возьми! Но Ирландия - ваша родина - как была, так и останется под английской властью. Я вам сочувствую, капитан, поверьте, но разбоем вы ничуть не поможете освобождению своей земли от иностранных оков.
Кинг молчал, опустив глаза, прекрасно понимая, что все сказанное французом - истина. После недолгого молчания ирландец посмотрел в глаза губернатору и негромко сказал:
- Я это знаю, месье, и вы, конечно, правы, но я не могу и не хочу дальше терпеть унижения Ирландии. В моей душе скопилось очень много боли, и с помощью фрегата я хочу как-то облегчить ее страдания.
- Помните, капитан, - успокаивающе сказал губернатор. - И я был молодым и носился с такими же бредовыми идеями о переустройстве мира.
- Желать свободы на земле, родившей тебя, бред? - спросил Кинг.
- Конечно, нет, милый капитан, но все это бывает в молодости, с возрастом проходит… Да, сколько вам?
- Тридцать, месье.
- Ну вот видите! Впрочем, это ваше дело, - поспешил добавить француз, видя, что недовольный ирландец готов отстаивать свои утверждения. - А ведь знаете, капитан, вы мне понравились.
- Шрамом?
Губернатор рассмеялся.
- Вы остроумны! Конечно, дело не во внешности, я вижу, что вы заслуживаете доверия. Я ссужу вам ту сумму, о которой вы просите, и предлагаю пройти в дом, где мы обсудим условия, на которых вы сможете получить деньги.
Губернатор был уверен, что Дьявол вернет все - пиратам это не составляло особого труда, а Кинг Сэлвор был человеком слова. Исходя из этих соображений, он дал золото под немалый рост: в двадцать процентов с реала. В свою очередь, Кинг догадывался о планах губернатора, но сейчас ему требовались деньги и поэтому он, не задумываясь, поставил подпись под обязательством, после чего стал обладателем тугого мешочка, из которого доносился мелодичный перезвон монет.
Простившись с губернатором, Кинг направился к молу, где его ждала шлюпка. Через десять минут капитан ловко вскарабкался по шторм-трапу на борт, но, оказавшись на палубе, он остановился от неожиданности. Рассевшись на пушках, фальшборте или просто на палубе, пираты наблюдали за тем, как фехтовали Элин и незнакомый Кингу молодой человек. Они орудовали клинками, нанося удары и отражая их, нападая и защищаясь, причем время от времени незнакомец останавливал поединок и давал сопернице указания, видимо, обучая ее фехтованию. Неожиданно он опустил рапиру и подошел к капитану, приветливо улыбаясь.
- Наконец и ты появился, Кинг! А я уже заждался тебя… Постой, ты, что же, не узнал меня! Вот так номер! Я - "Зимний певец".
- Транан?
- Конечно!
- Тебя, действительно, не узнать!
Кинг запомнил грязного, заросшего пьяницу, а теперь перед ним стоял симпатичный, жизнерадостный мужчина, гладко выбритый, аккуратно причесанный, в новой, чистой одежде.
- Ну если ты обрел человеческий облик, тогда собирайся, - сказал Сэлвор. - Роберт! Возьми с собой еще кого-нибудь, покрепче.
- А что мы должны делать? - спросил Даниэль.
- Будем готовить корабль к выходу, - ответил капитан.
- Нечего здесь рассиживаться, не для того мы поднимали "Веселого Роджера", ведь так, ребята?
Шумными возгласами пираты выразили согласие со словами главаря, которого уважали и ценили.
Монт
Когда на Тортугу опустились вечерние сумерки, десять пиратов из команды фрегата "Вэнгард" вышли из шлюпки и отправились в город. Кинг счел возможным немного расслабиться после дня, прошедшего в непрерывных хлопотах, и разрешил тем, кто чувствовал уверенность в теле и силу в руках, свободно провести этот вечер. Правда, капитан поставил условие: меньше, чем по трое, не расходиться, никто не знает, что ждет их в этом неизвестном краю, хотя пираты и приняли необходимые меры предострожности - у каждого на перевязке или в портупее болтались сабля или кортик, у некоторых, мирно покачивались мушкеты на парчовых и шелковых ружейных погонах, а за поясами торчали рукоятки одного или двух пистолетов, у Кинга, Транана и Элин были ножи. Пираты неспешно пересекли опустевший рынок и пошли по одной из улиц города.
Они шли плотной группой, и при виде этих вооруженных людей многие встречные считали за благо поспешить уступить им дорогу, а остальные продолжали идти прежним путём.
Кинг шел молча, стараясь поддерживать веселые шутки, отпускаемые его корсарами. Опустив голову, он настолько был занят своими мыслями, что не заметил, как возле него оказалась Элин шедшая позади. Толчок в бок заставил Кинга вздрогнуть, он поднял глаза и увидел улыбающееся лицо.
- О чем задумался, гроза морей?
- Вспоминаю родную землю.
Улыбка быстро сошла с прелестной мордашки Элин и она приобрела грустный вид. В этот миг ее личико показалось ирландцу самым прекрасным в мире и тут же услужливая память вызвала черты еще одного лица, столь же прекрасного, обрамленного густыми локонами цвета каштана. Кинг не раз припоминал образ красавицы англичанки, будя воспоминания о тех счастливых минутах на острове Нью-Провиденс, которые он провел с гордой и красивой дочерью жестокого губернатора. Сэлвор часто вспоминал Джозиану, остро ощущая, что ему не хватает ее ласкового, милого взгляда, ее присутствия - здесь, рядом с ним. О, ирландец многое бы отдал, чтобы хоть на час увидеть милые взору черты, остаться наедине с Джозианой Стейз, чтобы сказать ей очень и очень много.
Голос Элин вернул Кинга к действительности.
- Ладно, Сэлвор, - вздохнула женщина. - Так уж распорядилась судьба и ничего здесь не сделаешь!
- Да, мы обречены, - медленно произнес Кинг. Вдруг он вскинул голову и в тусклом свете огней, освещавших улицу, глаза его заблестели ярко и вызывающе. - Мы обречены скитаться по волнам. А раз так, то пусть содрогнутся от наших имен те, кто считает себя надежно защищенным от опасностей и страха золотой стеной.
- И пусть твой флаг принесет нам удачу! - воскликнул Транан.
- В тебе говорит злость, Кинг, - спокойно заметил Джон, - а она плохой советчик.
- Ничего, - весело сказал Элдерол, - сейчас мы зальем ее вином, и от нее останется только пар.
Пираты дружно поддержали предложение боцмана и, шумно переговариваясь, поспешили к ближайшему заведению, из которого донеслись пьяные крики и хохот.
Таверна "Счастливый берег" располагалась исключительно удачно. Это двухэтажное здание было возведено недалеко от берега и тех мест, где обычно гуляли искатели удачи, поэтому здесь всегда было достаточно посетителей и не смолкал шум от рева многочисленных глоток, охрипших от табака и рома.
Войдя в таверну, шестеро пиратов прошли вглубь зала и заняли стол, на котором быстро появились бутылки с ромом и вином и блюда с едой. Медленно, смакуя напитки и жаркое, они насыщались, пересыпая свою беседу фразами, почерпнутыми из морского лексикона, обильно сдабривая их словами далеко не благопристойного содержания.
Разговор шел об удачном побеге, мореходных и боевых качествах фрегата, о том, кто и как будет набирать команду и, конечно, о дальнейших планах. Здесь мнения разделились. Скарроу осторожно считал, что у них слишком мало сил и опыта, и поэтому следует начинать с нападений на одиночные суда. В противоположность ему Элдерол и Майкил считали, что на Тортуге можно набрать достаточно людей и потом пойти на Нью-Провиденс, чтобы отомстить за все перенесенные унижения и расправиться с губернатором Стейзом.
- Распотрошим ему брюхо! - воскликнул Майкил.
- Тогда давай сразу на Кубу двинем, - предложила Элин, обгладывая косточку.
- Зачем на Кубу? - удивился Свирт.
- Там у губернатора брюхо больше, - сказала ирландка.
При этих словах молчавший Блэрт расхохотался.
- Неплохо ты его! - довольно произнес он. - Куба! Брюхо! Здорово! А вообще-то я за Джона - он дело говорит.
Нужно будет новых людей проверять, кто чего стоит, а идти на крупное дело сейчас вряд ли разумно, даже глупо. Спор за столом разгорался. Каждый старался доказать свою правоту, но поглощенное спиртное мешало сделать это правильно, не задевая самолюбие других, что могло кончиться весьма плачевно, но Сэлвор был трезвее других.