- В одиночку бежит либо отчаявшийся раб, либо идиот.
- Но вы-то не один! Есть еще Элин, Огл - достаточно?
- С чего вы взяли, что и Огл замешан сюда?
- Я не считаю себя глупой, мистер Сэлвор. Я узнала, что вы с Оглом Блэртом находитесь в дружеских отношениях, а точильный камень легче всего раздобыть у кузнеца.
Кинг закусил губу: с этой женщиной надо держать ухо востро! Ему не приходилось встречаться со столь умным и красивым созданием, к тому же умеющим так искусно вести разговор. От этой девушки трудно что-либо скрыть, и Кинг решил не юлить.
- Почему вы молчали? - Кинг спрашивал, не сводя пристального взора с лица девушки.
- Прямой вопрос, - сказала Джозиана, - требует такого же ответа?
- Да, - услышала она.
От этих слов зависело многое: ирландец должен знать, что еще можно ожидать от губернаторской дочери, и на что она способна вообще. Он хотел понять природу ее поступка, который доставил ему много переживаний и заставил посмотреть на Джозиану с совершенно другой стороны.
Ирландец молча ждал, но молчала и Джозиана, вертя в руках точильный камень и обдумывая те слова, которые хотела произнести. Ей нечего было бояться, но девушка желала быть правильно понятой.
- Когда я впервые увидела вас, Сэлвор, - медленно начала Джозиана, - ваше поведение, то подумала: кто этот человек? Чего он добивается? Быстрой смерти? Настолько горд, что не желает переносить то положение, в котором оказался? Не скрою, Сэлвор, вы тогда заинтересовали меня, но не более. После нашей встречи у камня, я еще больше заинтересовалась необыкновенным рабом моего отца. И я догадалась, что вы были готовы убить меня! (При этих словах у Кинга едва не отпала челюсть: вот это женщина, сумела понять то, что он так тщательно скрывал!) Я много думала о вас и кажется, поняла, кто вы.
- И кто же?
- Наглец!
Кинг присвистнул.
- Интересно!
- Не смейтесь, Сэлвор, ведь это так. Даже сейчас вы показываете эту черту вашего характера.
- Значит, если я правильно понял вас, вам пришлось по душе именно то, что я нагл?
- Вы неправильно поняли меня, мистер Сэлвор. Я полагаю, что эту черту вашего характера вы используете как оружие для того, чтобы ошеломить своего оппонента.
- Точнее врага.
- Не важна формулировка - важна суть.
- Извините, миледи, и, пожалуйста, продолжайте.
- Вы необыкновенный человек, Сэлвор.
- В роду у меня не было знаменитостей, насколько я помню, одни рыбаки и моряки.
- Я не об этом. Как бы вам это сказать…
Джозиана силилась подобрать точное определение.
- Так, как можете, - сказал Кинг.
Джозиана испытующе посмотрела в лицо ирландца.
- Ну, раб: как он должен вести себя? Как вы считаете?
- По-разному, все зависит от обстоятельств и самого человека, - ответил Сэлвор. - Одни покоряются судьбе, считая, что бороться с ней невозможно. Другие бунтуют - в общем, каждый по-своему.
- И вы - по-своему. Вы не бунтуете, понимаете, что бунт равносилен смерти, но, если бы сложились благоприятные обстоятельства, вы не упустили бы такой возможности. В порту мне понравились та дерзость и смелость, с которыми вы разговаривали с моим отцом. Правда, тогда вам все же стоило придержать язык - немного достойного в таком уходе из жизни.
- Спасибо, миледи, я и сам позже так подумал.
- Логичнее предположить, что вы и далее будете вести себя также, но Кинг Сэлвор внезапно покоряется. Признаться честно, я была удивлена, что в течение четырех месяцев ничего не слышала о вас, и только после нашего разговора у валуна я поняла, что случилось. Вы задумали бежать, и, чтобы на вас не обращали внимания и не мешали готовиться, вы надели маску смирения и покорности. Вы ведете игру, полную опасности, вы ходите по лезвию ножа, и вам это нравится. Риск - черта вашего характера.
- А что же здесь удивительного и необычного?
- Для меня все. Я не встречала таких людей.
- Я моряк.
- И что? Разве ваши друзья не моряки?
- За исключением Элин. Огл был канониром во флоте, Джон - штурманом, Майкил - матросом.
- Значит, и Майкил с вами?
- Вы не знали?
- Догадывалась, но не была уверена.
- Теперь знаете. Вас удивляет, что здесь они ничем не показывают своего стремления к свободе?
- Именно так, они вовсе не такие. Я понимаю, характеры у всех разные, но думаю, что ремесло должно как-то роднить ваши нравы. Может, я не права?
- В общем, все правильно, но вы уверены, что они и дальше будут гнуть спину на вашего папашу?
- А вы, конечно, думаете иначе?
- Да. Они достаточно прожили на море, оно воспитало в них привычку жить свободной жизнью, быть независимыми от кого бы то ни было. В море человек должен надеяться исключительно на себя и в единобостве со стихией бороться до последней возможности, а иначе его ждет смерть. Лишь идущий навстречу гибельной опасности может надеяться на благополучный исход, хотя он не част даже для смелых людей. Трус и паникер пусть лучше не суется на реи, после первых трудностей он станет кормом для рыб. Выстоять в таких условиях помогает лишь вера в свои силы и труд, упорный, каждодневный. Это отлично понимают мои товарищи по несчастью и, не стоит думать, что они стали тварями, безразличными к собственной судьбе. Огл - парень здоровый, но настоящий бык, всегда лезет напролом. Если он возьмет топор, то его уже не остановит ничто и, даже умирая, он сумеет нанести удар. Майкил - горяч, нетерпелив, в общем, - бочка с порохом, которая ждет лишь искры. Джон рассудителен, но в нем нет решимости идти на риск, когда есть возможность взвесить все "за" и "против". Он немолод и его жизненный опыт подсказывает ему именно эту линию поведения, которая, посвоему, правильна. Я думаю, что они не показывают свой характер потому, что еще не полностью осознали свое положение, оно не дошло до их сердец и душ, оно еще не опротивело им хуже смерти, но когда это случится, вы сумеете оценить их по достоинству.
Никогда эти люди не смогут забыть, что они были свободны, и смириться со своим нынешним положением. Они сумеют скинуть ярмо со своей шеи, даже если для этого им придется расстаться с жизнью.
Джозиана молчала, внимательно слушая. Кинг говорил спокойно, внешне ничем не проявляя тех чувств, что клокотали в нем, и лишь широко расставленные глаза, светящиеся страстной убежденностью, с головой выдавали его мятежную душу. Англичанка все больше убеждалась в том, что в ее жизни появился человек, достойный гораздо большего по сравнению с тем, что он имел сейчас.
- Я думаю, что было бы бесполезно убеждать вас в безумности ваших планов.
- Совершенно верно.
- Ну, а я? Меня вы учли в своих расчетах?
- Я взял поправку на ветер.
- Значит, я для вас тот ветер, что мешает вам уйти в открытое море?
- Так говорит Джон, я лишь повторяю его слова.
- Ну, а если я выдам вас? Ведь вы уверены, что этого не случится, не так ли?
Кинг молчал. Он не мог сказать, что тогда Джозианы не станет, у него не поднимется рука на эту милую девушку, которая ему очень нравилась. Сказать "да" было опасно, неизвестно, как англичанка воспримет такой ответ, а рисковать чужими жизнями Сэлвор считал себя не вправе. Он не мог и сказать "нет", это было бы ложью, а лгать Джозиане ирландец не хотел.
- Я не знаю, что сказать вам, леди Стейз, ведь в любом случае я могу оказаться неправ.
Медленно, о чем-то раздумывая, Джозиана подошла к коню и остановилась. Какое-то время она недвижно стояла, лаская Марга по крутой шее, а затем быстро повернулась к морю и, размахнувшись, послала злополучный камешек в синее безоблачное небо. Сверкнув в ослепительно ярких солнечных лучах, камень исчез в синей морской воде.
Кинг все видел и позы не менял. Но в глазах его была видна некоторая растерянность - он никак не ожидал от дочери губернатора такого поступка.
- Но почему? - невольно вырвалось у него.
Джозиана ласково улыбнулась. Эта милая улыбка ей очень шла и Кинг внезапно поймал себя на мысли, что дочь губернатора уже не просто нравится, а восхищает его.
- Я бы очень сожалела, мистер Сэлвор, если бы вас отправили к праотцам, по-моему, это слишком неучтиво по отношению к человеку вашего склада, - сказала она. - Вы мне чем-то нравитесь, Кинг.
- Да, мне часто говорят, что самое привлекательное во мне то, что я неотразимый наглец, а рубец на лице - закономерное следствие природной наглости.
Женщина и мужчина весело рассмеялись, и Кинг, неожиданно для самого себя, произнес:
- Вы мне тоже нравитесь, Джозиана.
- Джозиана нравится всем, но не все нравятся Джозиане! - воскликнула девушка.
Кинг уже откровенно любовался англичанкой.
- Вы одна в семье?
- Нет, у меня есть брат Джон, офицер флота.
Джозиана подошла к Маргу и положила руки на луку седла. Кинг придержал жеребца, и девушка легко вскочила в седло.
- А бежать вам, Сэлвор, все равно не удастся.
- И почему? - усмехнулся ирландец. - Не скажете ли?
- Скажу. Два дня назад отец распорядился все мореходные лодки ставить у четвертого причала, под сильную охрану. Вам известно, что людям вашего положения запрещено появляться в порту без разрешения или сопровождения, а нарушителей ожидает петля?
Это известие ошеломило Кинга, хотя он и не подал виду. "Ловко, господин губернатор! Вы хорошо превращаете в прах наши надежды, только стоит узнать, какой черт надоумил вас принять такое решение".
Джозиана поправила прическу.
- Теперь у вас остается один выход - поднять бунт. Но вы на это не пойдете, вы слишком умны для такой глупости.
Хлыст ожег круп коня, и девушка поскакала вперед и вскоре исчезла среди деревьев.
Кинг проводил англичанку взглядом, подошел к связке и сел на нее. Немилосердно палило солнце, необходимо дать отдых уставшим ногам, а заодно подумать. Из общения с девушкой он сделал два важных вывода: Джозиана их не выдаст, а дорога в море осложнилась. Некоторое время Кинг размышлял над этими фактами, но вдруг быстро вскочил и его лицо озарила довольная улыбка.
- Нет, миледи, есть третий выход - немыслимый, безумный, невозможный - но есть!
Кинг раскидал ветви по песку и двинулся в сторону, противоположную той, в которой скрылась Джозиана.
Вечером в драке, возникшей не без участия и содействия Сэлвора, ирландец ранил руку и был отправлен к Питеру Стэрджу. Как известно, он был единственным врачом среди рабов и, с разрешения губернатора, лечил проданных в рабство людей, не делая между ними никаких различий. Но к его услугам прибегали и многие жители колонии, в том числе ее глава, находивший, что знания Питера неизмеримо выше знаний местных доморощенных врачевателей. В отличие от последних, Стэрдж добросовестно относился к своим обязанностям и поэтому неудивительно, что его пациенты поднимались на ноги чаще и быстрее, а после удачно принятых родов за Питером закрепилась слава мастера своего дела. Стэрджу был отведен ветхий домик, стоявший недалеко от рабских бараков, служивший ему жилищем и рабочим кабинетом, он имел приличное платье, так как приглашался и богатыми пациентами, но не забывал тех, с кем судьба столкнула его на судне "Морнинг". Помощь профессионального врача позволила Майкилу твердо встать на ноги: Питер постоянно следил за здоровьем своих друзей, по мере своих скромных сил, доставал различные лекарства. Врач был вхож во многие дома и был в курсе новостей и сплетен архипелага.
Когда Кинг вошел в лачугу врача, тот перевязывал кисть руки чернобородому верзиле.
- А, Кинг! - воскликнул Питер, жестом приглашая товарища сесть. - Подожди немного.
- Я не тороплюсь. Здравствуй, Нэд!
- Здравствуй, Кинг. Что с тобой случилось?
- Перышком поцарапали.
- У какого же раба объявился нож?
- Это псы.
- А-а, надсмотрщики.
- Они самые.
- Послушай, я тебя давно хотел спросить, где ты овладел сленгом?
- Пришлось в твоей шкуре походить одно время.
- Теперь ясно!
Они некоторое время сидели молча. Закончив перевязку, Питер отошел в сторону, чтобы вымыть руки. Кинг потрогал забинтованную кисть Нэда.
- Где это ты?
- Это по глупости получилось! Железо было горячее, а я его рукой схватил.
- Плохо Блэрт за тобой смотрит!
- Скоро заживет, - вставил свое слово врач.
Кинг кивнул головой и дружески хлопнул Нэда по плечу:
- Будь осторожен, твоя широкая кость нам еще пригодится.
Улыбавшийся Галлоуэй вдруг посерьезнел.
- Когда рассветет?
Кинг опустил глаза и вздохнул.
- Когда ночь уступит права дню.
За то время, что каторжане готовили побег, они изобрели свой, особый язык в целях безопасного общения. В данном случае Нэд Галлоуэй интересовался датой побега, но Кинг отвечал, что необходимо ждать подходящих условий.
"Каких?" - открыто спросил Галлоуэй, но тут вмешался Питер, сказавший, то ему пора идти, иначе долгое отсутствие может вызвать ненужные подозрения.
Молотобоец поднялся и услышал слова Сэлвора:
- Вы с Оглом - лихая парочка, Нэд, но будьте осторожными. Думаю, что о "кошке" знает или догадывается человек, которому это вовсе даже не обязательно знать. Пока все спокойно, но когда пойдет дождь, я не знаю.
- Опасность! - пробормотал Нэд. - Плохо дело!
Когда за Нэдом закрылась дверь, Кинг спросил Питера:
- Какого ты мнения о нем?
- Ты его не спрашивал, когда привлекал его к делу.
- Теперь спрашиваю!
- Изменились обстоятельства?
- Считай, что так!
- Думаю, что он не пчела. Мёд не его работа.
- И я так думаю.
Кинг соглашался с Питером, который был уверен, что молотобоец Огла Нэд Галлоуэй не осведомитель и доносы не его работа.
Вытерев руки, Стэрдж подошел к Кингу.
- Показывай, с чем решил заявиться.
Осмотрев руку, с удивлением сказал:
- Так это же царапина, а не рана!
Кинг усмехнулся:
- Значит, чтобы поговорить с тобой, мне необходимо разрезать руку до плеча? Ты не слишком требователен?
Стэрдж понял Кинга мгновенно и, улыбнувшись, принялся обрабатывать рану.
- Выкладывай!
Кинг рассказал, о разговоре с Джозианой, о своих подозрениях, в заключение, заявив, что побег придется отложить. Питер слушал внимательно, но все больше и больше хмурился: желанный миг свободы отдалялся. Закончив перевязку, он отошел в угол, чтобы вымыть руки, а Кинг одел рубашку и спросил:
- Ты про этот указ знал?
- Он действительно вышел два дня назад, но я был очень занят и не успел сообщить вам. Но меня интересует другое: почему леди Стейз не только не умолчала об этом указе, но и предупредила и именно тебя?
- Наверное, чтобы показать, что все наши попытки бежать обречены на провал.
- Сомневаюсь, Кинг, и снова спрошу - почему?
- Может, в ней заговорило чувство сострадания?
- И потому она умолчала о том, что мы готовим побег?
Кинг не мог ответить на этот вопрос. Джозиана попрежнему оставалась для него ларцом, полным загадок.
Женщина, которая по занимаемому ею на острове положению должна была первой донести на него, не только не делает этого, но еще и оказывает ему ценные услуги. Здесь было о чем подумать.
- Слушай, Кинг, - стараясь спрятать улыбку, произнес Питер, - а не влюбилась ли она в тебя?
- Брось, Питер! - отмахнулся Кинг. - Моя физиономия подходит для любовных свиданий с притонными шлюхами, а не с губернаторскими дочками.
- Но и поведение ее необычно, - настаивал Питер.
- Ладно, - сказал Кинг. - Это бесполезный разговор.
- Почему? - продолжал улыбаться Стэрдж. - Может быть, она поможет нам бежать! Попробуй склонить ее на нашу сторону!
Кинг фыркнул:
- Бред!
- Верно, - согласился врач, одеваясь. - Но сама мысль интересная!
- Бред, - задумчиво повторил Сэлвор. - Но то, что задумал, я еще хуже.
Питер удивленно посмотрел на друга.
- О чем ты?
- Скажи, Питер, если нельзя удрать на лодке, тогда на чем?
- На бревне!
- Я не шучу!
- Тебе виднее, моряк ты, а я врач.
- А сколько, человек, по-твоему, составляет команда судна?
- К чему ты клонишь?
Сэлвор поднялся.
- Надо захватить судно!
Стэрдж посмотрел на Кинга, как на больного.
- Ты в себе?
- Я не мечтаю, Питер. На торговом судне немногочисленный экипаж, для полсотни ножей - пустяковая работа.
Необходимо лишь дождаться подходящего судна и благоприятного момента…
- Вот что я тебе скажу, - перебил Питер Кинга, - когда бог хочет наказать, то прежде лишает разума.
Питер был рассержен на Кинга за его, как он считал, идиотское решение. Захватить лодку он считал делом осуществимым, но брать корабль для него было безумием чистой воды.
Стэрдж взял свою сумку и стал собирать инструменты.
- Губернатор не любит ждать.
Кинг направился к двери, но прежде чем выйти, он произнес:
- В возможность бежать тоже сначала никто не верил.
Кинг за свою жизнь перевидал немало людей, узнал немало характеров и умел разбираться в человеческих слабостях. Поэтому он шел не спеша, зная, что уже как признанный вожак беглецов, он может ставить определенные условия. Кто способен заменить его, предложить план, наметить пути его осуществления? Сэлвор знал, что сейчас он незаменим и поэтому не удивился, когда услышал за спиной торопливые шаги врача.
- Постой!
Кинг выполнил просьбу товарища. Стэрдж и Сэлвор стояли на залитой лунным светом просеке. Питер молча смотрел в глаза моряка, и в них он читал непоколебимую твердость в задуманном плане побега.
- Ты думаешь, это возможно?
- Уверен!
- А другие? Сумеешь их убедить?
- Да, я твердо верю в свои силы.
- Но хватит ли людей?
- Чтобы добраться до родных берегов, хватит и дюжины человек.
- Но как мы захватим судно?
- Были бы люди, а захватить сумеем.
Питера поразила уверенность Кинга в своих возможностях. Так мог говорить лишь человек, хорошо осознавший всю сложность в осуществлении задуманного и все последствия. Тогда он задал последний вопрос, который должен был решить все его сомнения.
- Но если поймают, Кинг, повесят без проволочек!
Глаза ирландца полыхнули огнем!
- Значит, я умру свободным!
- Тогда я с тобой, - без колебаний произнес Питер и уверенно протянул Сэлвору руку. Он увидел, как радостной улыбкой озарилось лицо Кинга, и врач ощутил в своей кисти горячее рукопожатие труженика соленых просторов.