- Суди по постройке - англичанин, - ответил Хуан Мигуэл. - Возможно, это каперское судно. После гибели "Непобедимой Армады" Филиппа Второго англичане на всех парусах устремились в эти воды, чтобы грабить испанские галеоны с сокровищами Мексики и Перу. По-моему, это один из таких кораблей.
- Где же его команда? - спросил Абрахам Трумэн. - Может быть, они попрятались и ожидают удобного момента, чтобы напасть на "Голубку"?
- Скорее всего они поумирали от страха, очутившись в этом диковинном мире, - сказал Джон Полански.
- В любом случае нам необходимо соблюдать осторожность, - проговорил майор Нимейер. - У нас есть пистолеты, ни надежнее пиратских мушкетов, но на таком корабле может оказаться не меньше сотни головорезов…
Хуан Мигуэл ухмыльнулся.
- Если дойдет до драки, майор, - сказал он, - у нас найдется еще кое-что.
Он подмигнул Леденеву, стоявшему у штурвала, приподнял крышку одного из ящиков кокпита и вынул один за другим два автомата Томсона и брезентовую сумку с магазинами к ним.
- Трофей с Плайя-Хирон, - многозначительно произнес де ла Гарсиа и вызывающе посмотрел на американцев. - Есть и сорокамиллиметровый гранатомет "эм семьдесят девять"…
Яхта "Палома" хотя и считалась спортивным судном, но была на случай чрезвычайных событий приписана к отряду патрульных кораблей Республики Куба и снабжена оружием.
- Не смотри на них так, Хуан, - вполголоса проговорил Леденев по-русски. - Они ведь не знают про Плайя-Хирон…
Капитан смутился и принялся ветошью обтирать с автомата смазку. Второй он передал Дубинину.
- С таким арсеналом нам не страшны все пираты Карибского моря! - воскликнул Джон Полански. - Но куда он идет, этот корвет? Может быть, стоит подойти поближе и вступить с ним в переговоры…
- Флага у него нет, - сказал Хуан Мигуэл. - Названия на борту не видно… Идет он к отмели Кампече, и если не изменит курс, нам придется отвернуть… Если эти парни решили посадить свою посудину на рифы, то я слишком дорожу "Голубкой", чтобы следовать их примеру.
- Впереди земля! - крикнул Рейнолдс.
- Не может быть там никакой земли, - проворчал Хуан Мигуэл и поднес к глазам бинокль.
Внимание всех до того отвлекал корабль, который шел чуть впереди траверза "Паломы". Теперь все смотрели прямо по курсу.
Серо-белые кучевые облака, громоздившиеся по горизонту, сейчас приподнялись и открыли за собой неровную синюю полосу берега.
"Впереди у нас Юкатанский пролив, - подумал де ла Гарсиа, не отрываясь от бинокля. - И пролив существует, ведь мы уже проходили им севернее, когда исследовали побережье Кубы. Что это за земля? Мыс Каточе? Но мыс должен быть южнее… Ошибка в счислении? Или неизвестная земля, какой-нибудь остров в самом проливе…"
- Наш незнакомец не меняет курса, - заметил Леденев. - Может быть, рискнем подойти поближе, Хуан? Ведь он идет прямо на эту землю…
- Если мы повернем сейчас, то скорость наша уменьшится, и корвет уйдет вперед, - ответил капитан. - Надо включить мотор… Тогда мы немного обойдем корабль и станем сближаться.
"Палома" шла совсем рядом с корветом. Пушечные люки в борту его были открыты. В темных отверстиях угадывались угрюмые жерла, и становилось не по себе от мысли, что вот-вот борт корабля окутается дымом, и раскаленные ядра посыплются на хрупкую изящную "Голубку".
Но все было тихо. Ровный пассат увлекал корвет к неведомой земле, синеющей на горизонте.
- Ракету, Хуан, - сказал Леденев.
Красная ракета взвилась в небо, рассыпалась искрами.
- Там никого нет, - понизив голос, будто боясь, что его услышат, проговорил Джон Полански.
- С этим кораблем нечисто, - прошептал Эб Трумэн. - Нам лучше отойти от него подальше и не беспокоить тех, кто раньше плавал на нем…
- "Летучий голландец" со скелетами на борту! - рассмеялся Джон Полански, и почувствовалось, что смех этот дался ему нелегко.
- Высадиться на него? - задумчиво произнес Роберт Нимейер. - Если корабль покинут командой, то он может нам пригодиться… Не говоря уже о припасах, которые можно найти на нем.
- В вашем предложении есть резон, майор, - согласился Леденев. - Предлагаю десантную группу из трех человек: Эб Трумэн, Дубинин и я. Приготовьте оружие, сейчас станем подходить к борту. Один автомат берем с собой, из второго ты прикроешь нас, Хуан, ежели что… Приготовились! Бери штурвал, Хуан, подходи к его борту…
Но сделать этого им не удалось. Внезапно на палубе корвета появился человек в старинной одежде, с непокрытой головой. Длинные волосы его развевались за спиной. Лицо украшали торчащие в стороны усы и узкая бородка.
- А вот и призрак, - нарушил молчание Роберт Нимейер.
- Для мертвеца он чересчур боек, - сказал Леденев.
Человек на корвете подбежал к борту и закричал, размахивая руками.
- Он кричит по-испански, но я не разберу слов, - проговорил Хуан Мигуэл.
- Спроси его, кто он такой, чей это корабль, куда идет, - сказал Юрий Алексеевич.
Де ла Гарсиа поднес ко рту мегафон и прокричал свои вопросы.
Человек на паруснике замотал головой. Он отчаянно жестикулировал, что-то кричал, но нельзя было разобрать ни слова.
Вдруг наступила тишина. Замолк двигатель. "Палома" теряла скорость… Хуан бросился к двигателю, ему стал помогать Эб Трумэн, а корвет с человеком в старинной одежде уходил все дальше.
- Ведь он идет к опасности! - крикнул Леденев. - Как же предупредить его?
Он выстрелил красной ракетой, криков незнакомца на корвете не было слышно, но руками размахивать он продолжал.
Двигатель исправить так и не удалось. "Палома" шла за ушедшим вперед корветом под парусами, но догнать его не сумела. Земля тем временем приближалась. Вскоре стал явственно виден обрывистый берег, заросший поверху густым лесом. От берега отходили рифовые гряды. Вокруг них возникали буруны, ничего хорошего не предвещавшие мореплавателям.
- К берегу подходить опасно, - сказал Хуан Мигуэл. - Я не знаю такой земли в Юкатанском проливе.
- А корвет идет прямо туда, - заметила Нина. - Может быть, этот странный человек знает эти места?
- Сомневаюсь, - возразил Юрий Алексеевич. - По-моему, он такая же жертва Неведомого, как и мы сами. И он один на корабле… С управлением ему не справиться. Сейчас корвет врежется в рифовую гряду. Нам надо осторожно идти за ним и попытаться спасти этого человека.
"Голубка" шла за обреченным корветом. Неожиданно для всех берег расступился, и люди увидели вход в бухту. Его, наверное, заметил и человек на паруснике. Корвет несколько изменил курс и шел теперь прямо в бухту.
- Убрать паруса! - вскричал Хуан Мигуэл. - Ему б надо убрать паруса! И успеть бросить якорь…
Но все понимали, что в одиночку не справиться с парусами такого судна, и корвет получил только отсрочку…
Трехмачтовый красавец на всех парусах влетел в небольшую, но удобную, закрытую бухту. До середины бухты он продолжал идти с прежней скоростью, как вдруг будто схватила его невидимая гигантская рука. Парусник содрогнулся, резко остановился. Наполненные ветром паруса продолжали стремиться вперед, но корпус корабля был уже неподвижен. Сила инерции навалилась на мачты, и они с треском рухнули одна на другую, смыкая опавшие паруса, ломая, как щепки, мощные реи, обрывая штаги и ванты.
Посреди бухты стоял бесформенный остов еще недавно такого изящного корабля. Палуба его была завалена рухнувшим рангоутом и перепутанным такелажем.
Когда "Палома" подошла к бывшему корвету и пришвартовалась к борту, Хуан Мигуэл первым поднялся на погибшее судно и принялся звать по-испански.
Никто не отзывался. Джон Полански и де ла Гарсиа проникли в капитанскую каюту. Когда они вошли туда, из-за стола поднялся человек в украшенном золотым шитьем морском мундире.
- Входите, сеньоры, - сказал человек по-испански. - Капитан Кристобаль Джеронимо де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда рад приветствовать вас на английском капере, который я считаю своим трофеем.
Глава тринадцатая
- Мы не опоздали, Фитауэр?
- Нет, вы не опоздали, Дети… Но меня охватило беспокойство, когда я узнал о том, что Система продолжает искажать структуру времени. Число пришельцев увеличивается. Мои помощники предпринимают все меры для того, чтобы облегчить им существование. Но мы не всемогущи. Нам не под силу справиться с вашей Системой. Потому я и послал срочный вызов…
- Ты поступил правильно, Старший Отец. В последнее время мы слишком далеко ушли от нашей родной планеты и в физическом, и в нравственном отношении. Другие заботы владеют нами, и эта односторонность увлечений начинает вызывать опасение: мы все реже и реже бываем здесь. Мы благодарим тебя, Фитауэр… Ты вернул нас на Землю.
- Мне помнится, что такое выражение существовало когда-то у вас давным-давно и считалось оно фигуральным, означая возвращение от бесцельных, пустых разглагольствований, полетов беспочвенного воображения и реальной действительности.
- Ты рассуждаешь как человек, Фитауэр. У нас теперь не существует больше разрыва между беспочвенным, как ты его назвал совсем по-человечески, Фитауэр, воображением и практической деятельностью. Эти два понятия давно слились для нас в одно целое. И потому даже тебе, свидетелю всего того, что здесь происходило и происходит, трудно понять нас. Так уж сложилось все, Старший Отец.
- Потому-то, Дети, я и предпринял меры предосторожности. Но рано или поздно необходимо совершить нечто. Вы должны сами решать, какими мерами и когда воспользоваться.
- Конечно, Фитауэр. Теперь мы уже здесь, и наше присутствие снимает с тебя ответственность за происходящее. Система будет отлажена в короткий срок. Только мы хотели б тебя попросить…
- О чем?
- Все произошло не по нашей вине. Это роковая случайность. Но коль она имела место, нам хотелось бы посмотреть на них.
- Это ваша родная планета, Дети.
- Мы не сумели еще разобраться в них. Для этого понадобится какое-то время, Старший Отец.
- Располагайте мною, Дети. Только не забывайте об осторожности и не будьте пристрастны. Помните о том, что они всего лишь люди…
* * *
- Родом я из Кастилии, почтенные сеньоры, и если только молодой человек действительно носит имя де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда, то весьма вероятно, что он является моим потомком, хотя никто как будто из нашей семьи не собирался пока всерьез осесть на острове Куба… Да… Забавное приключение выпало на мою долю… Вас, очевидно, несколько смущает то спокойствие, с которым я отнесся к сообщению о приключившемся со мною. Но поверьте, если ты только что побывал в руках этих беспощадных пиратов с туманного Альбиона… Они во имя злата готовы принять на душу любой грех. И конечно, возможность провести остаток дней своих в обществе таких добрых и просвещенных людей, каковыми я считаю вас, сеньоры, мне представляется незаслуженной наградой всевышнего за мою не такую уж праведную жизнь.
Должен вам сказать, что я не всегда был моряком. Отец хотел видеть меня ученым человеком и определил в университет города Толедо. Науки давались мне легко, интерес к ним у меня никогда не угасал. Я изучал труды древних греков и их римских эпигонов, зачитывался сочинениями Эразма Роттердамского и отечественных, наших испанских, его последователей: Альфонсо де Вальдеса, Франсиско Санчеса и великого валенсийца Хуана Луиса Вивеса, который отвергал схоластику и выдвигал во главу угла опыт. Наблюдение и эксперимент, утверждал Вивес, позволяют проникнуть в глубь природы, открывают дорогу к познанию мира…
Его взгляды, которые я воспринял, может быть, излишне пристрастно, а также учение Бекона Беруламского, пытавшегося разрешить извечную проблему соотношения истины и пользы, определили мою дальнейшую судьбу. Опираясь на достижения человеческого мышления, я имел неосторожность подвергнуть сомнению один из догматов святой церкви. В своем увлечении при доказывании истинного я перешел границы и ночью был разбужен благоволившим ко мне человеком из тайной канцелярии святой инквизиции. Он сообщил, что на рассвете последует мой арест… Дожидаться окончания ночи я, разумеется, не стал. Под чужим именем отплыл в заморские владения короля и прошел долгий и нелегкий путь от матроса до капитана галиона. Знания, полученные в университете, помогали мне в морской службе, но спасти от английских каперов не смогли…
Наша флотилия была разгромлена в мгновение ока. Меня оглушило ядром, расщепившим бизань-мачту, у которой я стоял, отдавая приказания и стреляя в пиратов из пистолетов. В бессознательном состоянии меня перенесли на палубу этого корвета, и я пришел в себя, когда корабль на всех парусах уходил из Карибского моря к берегам Виргинии. Капитан "Святого Патрика", так эти головорезы называли свой корабль, был относительно любезен со мною, и из его слов я понял, что меня собираются обменять на какого-то знатного англичанина, Драгоценности, награбленные на наших галионах, увезли в Англию другие корабли… Однажды утром я тщетно ждал завтрака. На мои призывы никто не приходил. Мне удалось выломать дверь. Когда я выбрался на палубу, то увидел ваше судно рядом с бортом. На "Святом Патрике" не было ни души. Справиться с его парусами в одиночку я не мог. Но провидение не отвернулось от меня. "Святой Патрик" удачно вошел в эту безымянную бухту и сел на отмель… Но, сеньоры, не все потеряно для вас! Мачты, конечно, погибли, но можно будет поискать подходящие деревья на этом берегу. В трюме воды немного. Придется еще раз внимательно осмотреть корабль… Попытаемся снять его с отмели! И тогда он в вашем распоряжении, сеньоры, равно как и старый капитан де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда, который всю свою жизнь верил в Неведомое и сподобился столкнуться с ним лицом к лицу. Располагайте мною, сеньоры!
- Мы благодарны вам, дон Кристобаль, и признательны за вашу готовность сообща трудиться над разрешением того, что приключилось с нами со всеми, - сказал Леденев, и Хуан Мигуэл перевел его слова. - Но больше всего нас привлекает мужество, с которым вы, человек столь далекого времени, отнеслись к этим загадочным событиям. По-видимому, мы недооцениваем вас, наших предков… Ошеломленные рассказами о жестокостях инквизиции, о повальной безграмотности, тирании и беззаконии мы утрачиваем объективность и отказываем прошлому в предвидении и незамутненности мышления И мы сейчас рады убедиться в несправедливости своего отношения к вашему времени, дон Кристобаль…
- Наверно, вы далеко ушли, - задумчиво проговорил испанец. - Ваши лица отмечены мыслью. Мне хотелось бы увидеть и внешнюю сторону будущей жизни, но, как вы уже рассказали мне, для вас это исчезло безвозвратно.
- Мы так не считаем, дон Кристобаль, - возразил Юрий Алексеевич. - Пока человек жив, он обязан надеяться. И не только надеяться. Человек должен действовать так, чтобы надежды его стали реальностью.
- Вы правы, почтенный сеньор, - согласился дон Кристобаль. - В наше время больше верили судьбе, воле Всевышнего. Но я всегда был убежден, что только истинное знание дает людям реальное могущество и обеспечивает их способность изменять мир. Так говорил Бэкон Беруламский в "Instanratia magna", и я вижу, что слова его были пророческими, верю в это независимо от причин, ввергнувших всех нас в Необычайное.
Глава четырнадцатая
Второй день возились мужчины на "Святом Патрике", разбирая рухнувшие паруса, обрывки рангоута, бегучего и стоячего такелажа, заделывая трещины в обшивке, освобождая трюмы от груза, чтобы облегчить корабль и с помощью завезенного на глубину якоря-верпа стащить его при очередной полной воде. Приливы в Карибском море незначительны, но перед добрым штормом вода может подниматься на два-три метра.
Груз со "Святого Патрика" сняли и доставили на небольшой скалистый островок между отмелью и берегом. На самый берег высаживаться пока не решались. В первую ночь из леса, подступившего к воде, слышались непонятные звуки. Кто-то жалобно выл, дико хохотал, утробно кашлял… Эти звуки не вызывали особого желания знакомиться с тайнами густых зеленых джунглей.
Трюма каперского корабля были набиты припасами битком. Имелось здесь немало и ценных вещей, но сейчас их ценность была весьма относительна. Мешки с кофе и пряностями, сахар, мука, солонина, сушеные фрукты, копченое мясо, различные материи, выделанные кожи - все это оказалось весьма кстати для заблудившихся во Времени людей, необыкновенное путешествие которых изрядно затянулось, и конца приключениям не было пока видно.
Близилась середина третьей ночи, которую проводили в приютившей их бухте оба корабля. Часть людей перебралась на "Святой Патрик", здесь было просторнее, нежели на "Паломе", а дон Кристобаль даже уступил Нине капитанскую каюту. Когда она проснулась, то не сразу поняла, где находится. Ей приснилось студенческое общежитие в Рязани, желтокорые мещерские сосны в Солотче, тамошний монастырь на высоком берегу… Нина во сне беззаботно веселилась с подругами в сосновом бору, пела песни… Они еще звучали в ней, когда Нина отрешилась от сновидений и никак не могла вспомнить, где пребывает сейчас. Но пришла память о случившемся, и Нине стало до безумия грустно и страшно. Она поднялась с постели, оделась, накинула на плечи шелковую шаль со стеклярусом, ее нашли мужчины в грузе "Святого Патрика", и выбралась на палубу.
Ночь была тихой, безлунной. У борта тихо плескалось море. Таинственный лес уже не сливался чернотою с чуть-чуть посветлевшим, так непохожим на русское, небом, засыпанным жаркими угольками звезд. От выхода из бухты, от рифовых гряд, вставших там будто на страже, справа и слева, доносился неясный гул, но лес, так напугавший их прошлой ночью, молчал.
"Какой жуткий мир, - подумала Нина. - Жуткий… Но почему? Наверно, от того, что мы не можем разгадать его, не знаем, как попали сюда… А если нам суждено остаться здесь навсегда? Не допускать такого? А ты допусти, милая, примерь себя к этой действительности… Страшно? Может быть. А как же с теми, кто соберется лететь на звезды? Они ведь тоже обречены на иные миры. Они закончат жизнь вдали от родной планеты, никогда не увидят близких… А если и вернутся на Землю, то найдут ее совсем не такой, какой оставили когда-то. Вот и ты вообрази себя первооткрывателем, решившимся покинуть привычную тебе Землю ради новых истин. Но ведь главная-то истина в тебе самой… Одна лишь ты в состоянии перенести в этот мир новую жизнь. Если нам суждено здесь остаться… Но одна ты этого не сможешь свершить. Тогда кто?.. Господи, какие мысли приходят тебе в голову посреди ночи! А ты уверена в своем праве на выбор, а?"
Нина негромко засмеялась и вздрогнула: с берега донесся собачий лай.
"Либо я брежу, - подумала она, потирая лоб, - либо это что-то новенькое…"
Собаки лаяли совсем явственно.
"Ну вот, совсем как у нас в деревне… Попробую себя ущипнуть… Нет, не помогает. Я давно уже проснулась, стою на палубе пиратского судна и слышу, как лают на берегу собаки. И неизвестно, что мне снится: эти невидимые в ночи собаки или "Святой Патрик", в постели капитана которого мне только что виделась Солотча…"
Лай оборвался так же внезапно, как и возник.
"Почудилось, - подумала Нина. - Слуховая галлюцинация… Насмотрелась снов о прошлой жизни, вот память и вызвала звуки собачьего лая. Откуда, право, могут взяться собаки в юрскую эпоху?"