V
Я никогда не забуду Деду. В детстве меня многому пытались научить - в частности, английскому языку. Сейчас остался лишь намек на правильное произношение, словарный запас весь выветрился. Объясняться по-английски я не могу; но если говорит кто-то другой, начинаю кое-что понимать. Вернее, вспоминать.
Деда учил меня морю. И не его вина, если потом я забыл эту науку почти так же твердо, как английский язык. Через двадцать лет я вышел в море на другой лодке, с другим капитаном. Я должен был начинать все заново.
Но кое-что все-таки осталось: намек на правильное произношение. Знакомство с яхтой, с парусами и Данилычем только начиналось; но море мне нужно было не узнавать - скорее припоминать. И, вспоминая море, я не мог не вспомнить Деду.
Глава 5 Вокруг мыса Горн и далее
I
13 июля, утро. Все еще Черноморск.
"Мечта" пока не нашлась. Застряли мы тут, похоже, надолго.
С легких рук Ильфа и Петрова все привыкли: "Черноморск" - литературный псевдоним Одессы. Между тем город с таким названием - географическая реальность. Адрес: северо-западный Крым, бухта Узкая.
На берегу еще не был. Слово Сергею.
Небольшой городок, недавно потерявший унизительное окончание "-ое", еще не совсем оправился от этой потери. На задворках нового, пахнущего краской центра сохнут рыбачьи сети. В пределах одного квартала сосуществуют суд, прокуратура, милиция и бар, что чрезвычайно ускоряет делопроизводство. На двери закрытого пивбара объявление, выдержанное вполне в духе Ильфа и Петрова:
ПИВА НЕТ. НА ПЛЯЖЕ, В БОЧКЕ - КВАС.
А хорошо бы написать ответный плакат-объявление, и стать с ним напротив, и гордо багроветь под вопросительными взглядами прохожих, и чтобы над головой развевался кумач со словами:
ПРОШУ МНЕ НЕ УКАЗЫВАТЬ!
Примечание соавтора: у меня есть знакомый, которого обижают надписи в подворотнях "Туалета нет". Объясняет он это так: мне, может, и не нужно вовсе, чего они лезут?!
Хамские у нас объявления.
Причем в основном - из-за слова "нет"
09.30. Данилыч опять ушел на заставу. Выхода нет.
10.00. Ни выхода, ни Данилыча.
Позавтракали ухой. Сытна рыбацкая юшка невероятно. Съели едва треть, остальные две трети (ведра) стынут на ветерке. Белуга себя оправдывает. Плохо, что холодильника нет.
Дежурит нынче по камбузу матрос Нестеренко. Дежурство начал с того, что:
а) попросил у меня (!) разрешения взять примус, чтобы на стоянке не тратить баллонный газ;
б) потребовал раскладку продуктов на день. "Ты же начальник, боцман!" Посмотрел на него внимательно: нет, не издевается как будто. Единственный на борту, кто относится к моему боцманству всерьез. Человек-загадка.
А чай, между прочим, Саша заваривает гениально. Кто бы мог подумать.
11.00. Не-ту. Нет выхода.
На борту в настоящий момент я один, остальные разбрелись. Только что провел диалог с вахтенным соседа-сейнера. Они возле причала, оказывается, уже неделю сидят. Я возьми да и спроси - почему?
РЫБАК (энергично): Потому что капитан козел! И старпом козел. Два козла! (Сплевывает за борт, выражает неудовольствие. Невольная смысловая пауза).
Я: Понял. А почему они… вот такие, как вы говорите?
РЫБАК: Жадность. Жад-ность. (Продолжает выражать неудовольствие)
Пауза.
Я: Не понял.
РЫБАК: Ты же одессит? Тетю Нюру знаешь?.. Знаешь! Она у вас в Одессе мороженое продает.
Я (поразмыслив): Ну знаю.
РЫБАК: Ну вот. Взяли мы красной рыбы. Ну, много взяли… Ну, козлы!!!
Пауза.
Я: А тетя Нюра что?
РЫБАК (эпически): Приходим сюда. Надевает капитан халат, надевает старпом такой же белый халат. Белые колпаки эти двое козлов надевают. Быстро, говорят, мы быстро!.. Идут на базар, становятся за прилавок, начинают сами рыбу толкать. Скажи, ну кто так делает?!
Я: А как надо?
РЫБАК: Да пойди спокойно тете Нюре сдай! Мы всегда так делаем.
Я: А козлы?…
РЫБАК: Под следствием. На втором осетре сыпанулись. Стой теперь на приколе из-за них, как "Аврора".
Долгая пауза. Действующие лица расходятся.
Занавес.
Мораль: надо будет с тетей Нюрой познакомиться.
11.40. Дали выход! Дали!
II
Дописываю уже вечером. "Гагарин" - в Евпатории!
Темнота, тишина, южный запах берега. Фонарик как бы чадит: батарейки сели. Беда в том, что на стоянке записываешь всякую чушь, а в море, когда есть о чем, времени не хватает.
Запоминается же морской переход эпизодами; от них, хвостиками, все остальное. Постараюсь придерживаться.
Эпизод первый. Крещение.
Кстати: когда нашлась "Мечта" и нашлась ли - пограничники нам не докладывали. Просто выпустили. В море вышли около двенадцати.
В буквальном переводе Тарханкут означает "чертов угол". Эта западная оконечность Крыма разделяет районы моря с разным направлением течений. Назло метеорологам здесь дуют капризные, непредсказуемые ветры. Возможны шквалы. Нередки туманы. По совокупности этих милых качеств Тарханкут иногда называют "мысом Горн" Черного моря.
На подходе качка была не килевая и не бортовая - винтовая. Ветер западный, а волны - с норда. Корму "Гагарина" заваливает набок, скрипят блоки, мачты чертят на облаках тошнотворные фигуры неевклидовой геометрии… Берег: прокаленная солнцем степь обрезана хмурой стеной. Видны гроты, выбитые волнами в сером камне, видны и взлетающие вверх брызги. Это - мыс Прибойный; потом из-за его богатырских плеч выползает "сам" - Тарханкут. Длинный узкий язык коварно спрятан, замаскирован скалами: "мыс Горн" низкий, или, как с морской прямотой написано о нем в лоции, "низменный".
Обогнули мы Тарханкут на почтительном расстоянии, и все же…
Перемена не просто резкая - попадаешь в другое море. Ветер дернулся и вдруг затих. Волны сбило встречным течением. Вода из мутно-зеленой сделалась кристальной; в голубой безмятежный расплав вкраплены, как пузырьки в янтарь, прозрачные люстры медуз.
- Впервые "Горн" огибаете? - спросил нас Данилыч.
Мы с Сергеем признались: впервые.
- Раз такое дело - вали паруса, Даня! Будем крестить.
Тут был один нюанс (в транскрипции капитана "уанс"). Морское крещение сопряжено с купанием, а купаться с яхты, в открытом море, почему-то запрещено. Запрет, естественно, умозрительный: как раз в открытом море нарушение можно засечь только со спутника. Однако сейчас "Гагарин" находился в зоне видимости береговых служб.
- Это будут учения по спасению утопающего, - решил капитан. - Боцман тонет, судовой врач спасает… - За борт полетели круг и спасательный буек. Несмотря на сопротивление, тело "утопающего" было предано воде.
- Тону! - от души вопил я. - Тону, спасите!!!
- Достаточно, вот оно: мы тебя не слышим. Твои действия?
Я подтянул буек и зажег укрепленный на его верхушке фонарь. При солнце свет был едва различим: предполагается, очевидно, что за борт мы намерены падать по ночам.
- Вот оно; теперь спасательная команда… - За борт полетел Сергей. Не проявив интереса к тонущему, спасатель нырнул.
Я последовал за ним. Вода у Тарханкута недаром славится прозрачностью. Виден каждый камешек далекого дна; сверху, как дирижабль на безоблачном небе, парит "Гагарин". Днище уже немного обросло; в шелковистом серо-зеленом мху сидят воздушные пузырьки, киль напоминает плавник, и весь выпуклый живот яхты кажется теплым от скользящих солнечных бликов.
Мы вынырнули, слегка задыхаясь, возле борта. Даня посмотрел на сияющее лицо Сергея и без лишних слов стал раздеваться.
- Они крестятся… а ты куда? - спросил капитан.
- А ше такое? - мастер по парусам уже в воде.
Это было чудесное крещение. Данилыч выкинул за борт длинный конец, поставил кливер, и "Гагарин" тихо плыл, удаляясь от берега. Уцепившись за веревку, мы полоскались в кильватерной струе - ситуация вроде "матросской стирки", только вместо робы очищается сам владелец. Поток упруго обтекает тело. Слышится всплеск: даже Саша не утерпел.
- Вылазьте! - в третий раз кричит Данилыч.
В ответ мы ныряем; пытаюсь под водой догнать яхту, отстаю, едва успеваю ухватить кого-то за ногу - кажется, Сергея…
- …лишу благословения! - проникает под воду голос "крестного отца".
Выбираемся на яхту. Данилыч торжественно читает Лоцию Черного моря. "Предупреждения мореплавателям", повторенные двумя голосами, звучат как клятва. Преклонив колено, целуем угол стакселя. Капитан кропит нас соляркой и поздравляет со вступлением в парусное братство "мыс Горняков".
- Руль на ветер! Грот набивают новички.
Второй запомнившийся эпизод дня. Парусное учение плюс "Мечта" плюс матрац. И минус уха. Все это - уже под вечер, уже на подходе к Евпатории.
Обстановка: попутный ветер посвежел баллов до четырех. Берегов не видно, но ориентир впереди прекрасный - большой радиотелескоп Южного космического центра. Огромная, неправдоподобная чаша лотоса; поскольку знаешь ее назначение, возникает еще одна ассоциация - ухо. Ухо, висящее над горизонтом. Говорить невольно хочется потише.
Вот-вот должен открыться Евпаторийский мыс. Даня в качестве впередсмотрящего высматривает маяк.
Саша на камбузе, остальные (то есть мы с Сергеем) под руководством Данилыча только что отрабатывали повороты фордевинд и байдевинд, а в настоящий момент учимся рулить.
Паруса раскинуты "бабочкой", по разные стороны от курса.
Читая книги по яхтенному спорту, можно научиться почти всему: вязать узлы, прокладывать курс, определять местоположение по звездам… Управлять яхтой, когда она идет под парусом, по книгам научиться нельзя. Принципы управления просты - не дергать руль, следить за ветром, упреждать рыск - обычные принципы исполнительной власти. Но все это нужно почувствовать: выжидаешь момент когда парус заберет ветер, даешь немного воли… еще немного, яхта должна поверить, будто ты зазевался… сам должен поверить, "вот оно", не выдерживает даже Данилыч, но ты отпускаешь еще немного, сейчас и вправду будет поздно, бизань уже хочет заполоскать… и мягко, вкрадчиво отжимаешь румпель вправо. Игра, увлекательная игра. Вот Сергей и заигрался.
- Прямо по курсу - предмет! - доложил Даня. - Плоский, одноцветный и плавает.
- Не дури, сынок, - посоветовал Данилыч.
- Есть не дурить! Но оно плавает. Вроде на буек похоже.
- Сорванный с места навигационный буй, - послышался из камбуза Сашин голос, - ложится на воду плашмя и должен казаться двухцветным.
- Есть казаться двухцветным! А если не кажется? - Даня хихикнул. - Ой, понял я! Это днище "Мечты". Она не потерялась, а перевернулась.
Лучше бы он этого не говорил. При упоминании соперника Сергей, стоявший на руле, не выдержал. Пространство перед ним закрывали паруса; судовой врач привстал, присел - все равно ни черта не видно - и, не отпуская румпеля, потянулся в сторону.
- Голову!!!
Что-то резко хлопнуло. "Гагарин" накренился, Данилыч нырнул под гик бизани, перелетевший с правого борта на левый, схватил руль, вернул яхту на прежний курс… Но было уже поздно. Шишка, взбухшая на повинной голове Сергея в результате контакта с гиком, никого особенно не взволновала. Случилось нечто худшее.
Белужья уха! Ведро, как известно, стояло в теньке, на ветерке, на палубе. Оно пережило винтовую качку У "мыса Горн", но последнего маневра оно не выдержало. Оно перевернулось.
Минута молчания. В воздухе - дивный аромат; слышно, как журчит юшка, стекая сквозь шпигаты в море.
- Хоть рыбу соберите, - тихо говорит Данилыч. - Палуба чистая…
Мы кинулись подбирать куски белужьего мяса.
- Вижу-уу! - вдруг протяжно закричал Даня. Он по-прежнему не отрывался от бинокля. - Предмет распознан! Надувной матрац! Черт с ней, с ухой!
- Сбить паруса! Матрац за бортом!
На этот раз спасательная операция проведена четко. Через минуту матрац лежал на палубе, на нем самом - Даня, и радость даровой поживы почти компенсировала потерю ухи. Один Сергей никак не мог успокоиться.
- Как же так?! Чего не смогли сделать ни ветер, ни волны, я сотворил сам, своими руками!
- Ибо человеческая глупость сильнее слепой природы, - я хлопнул корабельного хирурга по плечу. Данилыч резюмировал происшедшее словами:
- Поздравляю, господа. Теперь, считайте, мы по-настоящему в Крыму!
Капитан был прав. Колумбу весть о близости земли принесли птицы; матрац же в открытом море свидетельствует о близости берега не простого - курортного. Путь по глухим заповедным уголкам Черного моря завершен.
Остаток перехода - без приключений. Ошвартовались в евпаторийском яхт-клубе.
Да, здесь уже "настоящий" Крым. По набережной слоняются тысячные толпы. В воде мокнет очень много женщин, детей и надувных матрацев. Музыка, визит любопытствующих яхтсменок.
Между прочим, Саша умеет быть галантным. Кто бы мог подумать.
Когда набережная уже затихла, ночью, к причалу подвалил белоснежный пассажирский лайнер. Одессу он покинул всего полсуток назад. На этот же путь мы затратили долгих пять дней.
Быстрота и комфорт современного флота не вызывают у меня зависти. Машины экономят время. Эти пять дней я не согласился бы сэкономить. Хотя, конечно, есть "уансы". Дописываю страницу и поджидаю Данилыча: погранзастава на другом конце города. Хорошо хоть круглосуточно работают.
Вернулся Данилыч. Новости: выход на завтра есть. Вторая новость странная: "Мечта" ушла из Евпатории позавчера и, следовательно, опережает "Гагарина" на три переходо-дня. Где же она, с позволения спросить, "терялась"?
Перед сном мы с Данилычем скатили палубу (остальные давно спят), и шпигат забила белужья кость. Экзотика!..
III
14 июля, ветер слабый. Переход Евпатория - Севастополь.
Из путевых записей Сергея.
Евпаторийцы встают рано. Будят их приезжие, которые встают еще раньше. Из воды доносятся крики купающихся, проходящие гамму от "ух, холодно!" до "эх, хорошо!". Включается громкоговоритель: "Граждане, покиньте территорию яхт-клуба!" Звучит трель заступившей на дежурство милиции. На пристани заводят Аллу Пугачеву. Вступает второй громкоговоритель: "Катер "Фиолент" отправляется на морскую прогулку… катер "Фиолент"…" Наконец - басом: "Граждане отдыхающие! Решением горисполкома кормить чаек категорически воспрещается!"
День начался.
Добавлю: а потом все эти звуки покрывает тракторный дизель с воздушным охлаждением.
Вообще-то характеризовать город его утренней увертюрой - неплохая идея. Одно непонятно, Сергей: где у тебя отражено, что Евпатория - всесоюзная детская здравница?
Переход простой. До того простой, что есть время писать о нем.
Дельфиний театр. Честь изобретения принадлежит мне: под бушпритом "Гагарина" натянута сеть с крупной ячеей, на нее становишься, когда нужно поднять стаксель. Но она же - естественный гамак. Ложишься лицом вниз, летишь над водой - и наблюдаешь.
Без дельфинов, начиная с Тендры, не обходился ни один переход. Сначала это были трехметровые черные афалины, а здесь, у Крыма, - белобочки. Они помельче.
Дельфины, между прочим, тоже за нами наблюдают. У них хитрые поросячьи глазки. Вожак плывет, точно выдерживая курс, перед носом яхты. Когда он выныривает, слышится добродушное старческое пыхтение. Молодежь шалит.
Дальше мне придется пользоваться слогом восторженным. Сошлюсь на авторитет Мелвилла, который определял дельфинов так: "Это - молодцы, несущие ветер".
Это торпеды, заряженные непобедимым жизнелюбием. Самый веселый обитатель суши - очень юный, очень породистый щенок ирландского сеттера - рядом с ними показался бы занудой. Глядя на них, сам становишься дельфином - мчишься в прозрачной воде, все выше и быстрей, к сияющей серебристой пленке, удар хвостом - и я лечу в непривычном сухом мире, где много света, где идет двухмачтовая яхта, где висят в гамаке рядом со мной два человечка; где уже кончается моя дуга и я касаюсь носом воды; где остался только хвост мой - холодеет на ветерке; где уже нет меня, дельфина…
"И если сами вы не издадите троекратного "ура" при виде этих резвых рыб, то да поможет вам бог; ибо вам неведом дух божественного веселья". Так говорит о дельфинах Герман Мелвилл.
- Ты заметил, - говорит Сергей, - они трутся спинами о киль! Представь: у тебя чешется спина, вокруг вода, а вместо рук короткие плавники. Их можно понять!
Занятная штука - способность к отождествлению.
А исчезают дельфины всегда внезапно и все вдруг.
11.30. Все-таки до обидного простой переход. От Евпатории до Севастополя 30 миль. Мы уже на полпути. Слева виден мыс с антично-обжорным названием: мыс Лукулл.
Ветра почти нет. Поверхность моря разлинеена - чередуются полосы ряби и масляные проспекты штиля. "Гагарин" скользит по ним плавно, как буер по замерзшему озеру.
Нам, между прочим, это благолепие ни к чему. Расспросил Данилыча и понял: если иметь в виду погоню за "Мечтой", то предпочтительней сильный встречный ветер.
"Мечта" - катамаран. Фордевинд и при галфинде (по-русски - когда в корму дует), этот тип судов даст оторваться любой килевой яхте. Оно и понятно: осадка двух ножей-поплавков ничтожна. Поверить трудно, но по спокойной воде - до 30 узлов скорость! Завезли идею катамарана в Европу из Индонезии (на нашу голову) сравнительно недавно, но они уже принимают участие в трансатлантических гонках.
Правда, переворачиваются часто ("вот оно", с удовольствием отметил в этом месте капитан).
Теперь - наши шансы. У "Гагарина" киль типа "бульбы". У "Гагарина" тяжелый корпус и широкие щеки спасательного бота. Хорошо принимает волну. Наше преимущество - мореходность. Но ход - узлов до восьми.
Короче говоря, для победы срочно требуется встречный тайфун.
О "рыжем стакселе". Рыжие паруса (точнее, пожарно-оранжевые) - штормовые, из более плотной ткани. У нас в запасе они тоже есть. Рыжий парус над яхтой может быть воспринят как сигнал бедствия. Поэтому ходить под ним постоянно - пижонство. Поэтому капитан "Мечты" - пижон. И в фуражке с крабом ходит! Тут я с Данилычем согласился.
В целом неясные шансы. При системе "от погранпункта до погранпункта" гонка вообще становится перегоном по этапу. Трамвай должен обогнать трамвай.
И все-таки должен.
Данилыч говорит о сопернике не очень охотно, название же катамарана вслух произносить избегает. Спросил его, почему - отвечает уклончиво: "Так… одни неприятности…" Чепуха, конечно. Уху, правда, мы из-за них вчера потеряли. Что сегодня?