…Мир потрясла сенсация: американская атомная подлодка "Тритон" совершила кругосветное подводное плавание через три океана. Снова ожила опасная концепция "безответного превентивного удара" по СССР. Снова был брошен стратегический вызов. Северный флот его принял. В Москве решили перекрыть рекорд американцев втрое, то есть обогнуть "шарик" отрядом из трех атомарин.
2 февраля 1966 года из заметенного снегами, но не скованной льдами бухты Кольского полуострова вышли и взяли курс на запад две атомных подводные лодки. На головном корабле - К-116 - с крылатыми ракетами ядерной мощи шел в качестве представителя Генерального штаба Вооруженных Сил СССР капитан 2 ранга Каневский. На борту ракетоносца располагался и походный штаб отряда под началом контр-адмирала А. Сорокина. Вел атомный крейсер навстречу неведомым судьбам капитан 2 ранга В. Виноградов.
Об этом походе немало писали, точнее трубили в фанфары. Чем больше трубили, тем более умаляли величие сотворенного… Нет, это меньше всего походило на "подарок североморцев ХХ111 съезду КПСС". Взяли так, "воодушевленные историческим событием" и подарили Что нам стоит под водой три океана пропахать?!
Пропахали, конечно… Но чего это стоило знают лишь те, кто нес в тех отсеках тревожные вахты по многу недель кряду.
Третья лодка в поход не вышла: подвела серьезная неисправность реактора. Так что на побитие американского рекорда отправились К-116-ая и К-133-ья. Шли друг за другом на заранее установленной дистанции и глубине движения., поддерживая между собой звукоподводную связь. С берегом же в целях скрытности соблюдали полное радиомолчание. Маршрут был достоин Магеллана: предстояло обогнуть Скандинавию, пройти всю Атлантику до антарктических вод, преодолеть коварнейший пролив Дрейка, затем пересечь Тихий океан и всплыть близ камчатских вулканов.
Шли, не зная броду, то есть не зная об океанских глубинах ничего конкретного. Для того и шли в "слепой полет" вокруг Земли, чтобы узнать. Тут они с Магелланом были в равном положении, даром, что проходили южную Атлантику с разрывом в четыре века. Перед выходом расспрашивали наших китобоев о характере плавучих льдов в проливе Дрейка. Но ничего путного китобои сообщить не смогли - они охотились в иных местах. Пригодились, как ни странно, записки капитана Ивана Крузенштерна, огибавшего Южную Америку полтораста лет назад на паруснике "Надежда".
- Сведения Крузенштерна, как оказалось потом, - говорит Каневский, - были весьма достоверными. Однако маневрировать между айсбергами в подводном положении, сохраняя генеральный курс, мы не могли. При нашей глубине погружения в 300 метров нас поджидали ледяные стены, уходившие вниз и на 800 и даже на 1000 метров. Включали эхопеленгатор, но айсберги постоянно торосились, наползая друг на друга, и от этого стоял постоянный шум, который напрочь засвечивал экраны гидроакустического комплекса.
С огромным трудом прошли они и это "поле смерти". Роковой мыс Горн, там, где схлестываются течения двух океанов, встретил их подводным штормом: огромный почти в пять тысяч тонн атомоходкачало даже на глубине 50 метров. Трудно было представить, что творилось наверху. Они шли через южные тропики Тихого океана…
Открываю академический том "Океанография". Ученый труд, объясняя те или иные явления в гидросфере планеты, и по сию пору пестрит оговорками вроде "надо полагать", "скорее всего", "существует несколько версий"… Обратная сторона Луны изучена лучше, чем ложе Мирового океана. Подводник шли в неведомое. Командиры, конечно, знали о таком явлении как апвелинг - мощном подъеме вод из глубины. Предполагалось даже, что именно такая гигантская внутренняя волна и утащила в бездну американский атомоход "Трешер" в апреле 63-го. Каневский вспомнил об этом, когда на подходе к острову Пасхи подводный ракетоносец неожиданно и неудержимо стал проваливаться на глубину. А под килем было два километра, а на глубиномере - предельные триста метров. Черная стрелка ползла за красную риску. И командиру атомарины, внуку православного священника, было отчего взывать к скоропомощнику Николе. То ли и в самом деле услышал его Чудотворец, то ли северодвинские корабелы сотворили сверхпрочный корпус, но только лодка выдержала запредельное давление и всплыла на рабочую глубину.
Потом выяснилось, что капитан 2 ранга Каневский, находясь в центральном посту, сработал "как учили"-
- Мы шли по готовности-два подводная… Когда начался провал на глубину, вахтенный офицер замешкался. Все решали секунды, и я сам рванул рычаги машинного телеграфа на "самый полный вперед", приказав переложить горизонтальные рули на всплытие. Потом объявил аварийную тревогу.
В подобные ситуации Каневский попадал не впервые. Еще в первом своем подледном походе ему тоже пришлось объявлять аварийную тревогу, когда на глубине 120 метров в седьмом отсеке начался пожар. Тогда он нес вахту в посту управления атомными энергоустановками. С лейтенантской резвостью ему пришлось герметизировать выгородку, переводить управление реакторами на вспомогательный пост. А над рубкой атомарины громоздились 30-метровые льды, и первую полынью удалось отыскать только через четыре часа.
Оставив за кормой 25 тысяч миль, отряд контр-адмирала А. Сорокина прибыл на Камчатку. Через несколько дней военно-морской министр США был снят с должности за то, что информация о кругосветке советских
атомных подлодок попала в Белый дом не из военно-морского ведомства, а из сообщения ТАСС.
В общем ликовании как-то забыли о подводнике Каневском, который замкнул свою личную орбиту в гидрокосмосе.
СОВСЕКРЕТНЫЙ РЕКОРД
Запомните эту дату: 4 Августа 1984 года. Именно в этот день атомная подводная лодка К-278, ставшая через пять лет печально известной как "Комсомолец", совершила небывалое в истории мирового военного мореплавания погружение - стрелки ее глубиномеров замерли на 1000-метровой отметке! Ни одна из боевых подводных лодок мира не могла укрываться на такой глубине - ее раздавило бы всмятку. Но экипаж К-278 находился под защитой сверхпрочного титанового панцыря.
Увы, об этом уникальнейшем достижении не сообщил ТАСС. И фамилия командира, совершившего это немыслимое погружение не стала достоянием широкой гласности. Назову ее, как архивное открытие, в надежде, что однажды она войдет во все учебники морской истории и монографии - капитан 1 ранга Юрий Зеленский.
К стыду своему, при нашей единственной с ним встрече я не смог сказать ему слова, достойные его подвига. Мы спорили… Это было в первые дни после гибели "Комсомольца". В полном отчаянии от такой потери (там в Норвежском море погиб и мой добрый сотоварищ капитан 1 ранга Талант Буркулаков) подводники и инженеры, журналисты и спасатели сходились стенка на стенку. Спорили обо всем - виноват ли экипаж Евгения Ванина, надежно ли была спроектирована и построена лодка, вовремя ли пришли рыбаки-спасатели, почему не сработала спасательная служба ВМФ… Ломали копья точно также, как спустя десять лет, пришлось ломать их во дни трагедии "Курска". Копья ли? Скорее старые грабли, наступать на которые уж до бешенства больно и обидно… На такой вот ноте мы и расстались.
Лишившись уникального - опытового- корабля "безлошадный" Зеленский отбыл вскоре на север, на его карьере был поставлен крест, поскольку он стал перечить выводам Правительственной комиссии и посмел не только иметь свое особое мнение, но и публично его высказывать. Где на Белом море, тихо и безрадостно закончил он свою флотскую службу. Говорят, капитанит теперь на одном их заводских буксиров в Северодвинске… Все собираюсь съездить к нему, взять свои слова обратно.
А имя его должно быть в Пантеоне подводного флота России. Национальный герой. Увы, не признанный и никому неизвестный, как и большинство героев нашего флота. Их постигла судьба героев первой мировой войны. Тогда грянул октябрьский переворот и начался новый отсчет времени, новый счет заслугам и подвигам. Нечто подобное произошло и после августа 1991-го. До того - режим секретности, после того - режим ненужности…
И все-таки капитан 1 ранга Зеленский был первым в мире подводником, который увел свой корабль за километровую отметку глубины.
Рядом с ним находился старший на борту - председатель государственной приемной комиссии Герой Советского Союза контр-адмирал (ныне вице-адмирал в отставке) Евгений Дмитриевич Чернов. Вот его рассказ:
- Перед погружением были тщательно проверены все системы, имеющие забортное сообщение, торпедные аппараты, оружие… Понимали, с такой глубины можно и не всплыть…
Уходили в пучину медленно - по невидимым стометровым ступеням, задерживаясь на каждой из них для осмотра отсеков.
Младший штурман К-278 капитан 3 ранга Александр Бородин рассказывал:
- Гидроакустик, который обеспечивал наше погружение с надводного корабля, качал потом головой: "Я из-за вас чуть не поседел. Такой скрип стоял, такой скрежет… Думал каюк вам!" Но наш прочный корпус выдержал. Обжимало его так, что мою железную койку выгнуло как лук…
Погружение на километр заняло несколько часов. Наконец, боцман, управлявший горизонтальными рулями, доложил:
- Глубина тысяча метров! Крен ноль, дифферент ноль.
Старший на борту контр-адмирал Чернов вышел на связь с отсеками по боевой линии и, глядя на глубиномер, сказал вдруг дрогнувшим голосом совсем не уставное:
- Остановись, мгновенье!…
Потом он поздравил всех с величайшим достижением отечественного кораблестроения, и по отсекам пронесли флаг корабля.
Всплывать не торопились.
- Успех надо закрепить. - Сказал Чернов и обратился к главным конструкторам лодки, которые находились в центральном посту - Юрию Кормилицыну и Дмитрию Романову:
- Если еще на двадцать метров погрузимся, на возможный "провал", - выдержим?
- Должны выдержать… - Сказали творцы титанового рекордсмена. Главный строитель корабля Михаил Чувакин тоже кивнул - не раздавит.
И они ушли на глубину 1020 метров, туда, где еще никогда не вращались гребные винты подводных лодок.
По злой прихоти судьбы через пять лет подводный рекордсмен навсегда уйдет именно в эту котловину на дне Норвежского моря. Но тогда они были на вершине победы…
Минуты сверхглубинного плавания тянулись невыносимо. Будто чудовищное давление обжало не только прочный корпус, но и спрессовало в нем само время. Добрый час можно было прожить в такую минуту… А из отсеков поступали тревожные доклады - там потек фланец, там треснула от резкого уменьшения диаметра корпуса деревянная панель… Чернов медлил с командой на всплытие. Надо было испытать все до конца. Потом, как пули стали отлетать срезанные немыслимым обжатием титановые болты. Но в целом все механизмы работали без замечаний, корабль прекрасно управлялся как по глубине, так и по горизонту. А самое главное он мог стрелять из этой бездны, оставаясь неуязвимым для глубинных бомб и торпед противника, которые были бы раздавлены на полпути к цели.
- Я не выдержал и крепко обнял корабелов по очереди! - Вспоминает Чернов. - Спасибо, ребята…
Подумать только, они замыслили это титановое чудо еще 25 лет назад! В 1969 году… И будто по заказу мы погрузились как раз в день рождения "Плавника" (Это заводское имя К-278 и не надо было его менять в угоду нашим политикам).
Честно говоря, не хотелось уходить с такой глубины. Кто и когда на нее пришел бы? Никто больше и не пришел…
Всплыли. Пришли домой - в Западную Лицу. Встречал нас тогдашний командующий Северным флотом адмирал Иван Матвеевич Капитанец. Он вышел к строю и сказал, что "экипаж героев" будет представлен к государственным наградам. О выполнении важнейшего испытания было доложено Главнокомандующему ВМФ СССР Адмиралу Флота Советского Союза С. Горшкову и членам Правительства…
Однако "экипаж героев" так ничем и не наградили. Почему? Думаю, потому, что в списке представленных к орденам не было никого из политотдельцев, кроме штатного замполита К-278 В.Кондрюкова. Не поняли адмиралы из политуправления, какой корабль получил путевку в жизнь…
А рекорд наш до сих пор никем в мире не побит.
ЧЕЛОВЕК ИЗ БЕЗДНЫ
Единственный в мире человек, которому удалось спастись с глубины в полтора километра - мичман Виктор Слюсаренко, штурманский электрик с атомной подводной лодки К-278, больше известной, как "Комсомолец".
История спасения людей с затонувших подводных лодок - это таинственная алгебра судьбы с коэффициентами роковых случайностей и счастливых шансов. Тут никаких общих формул, никаких законов. Бывало так: лодка тонула у родного причала, и никого не могли спасти. А то в открытом неспокойном море с предельной глубины подводники вырывались на поверхность с криками рожденных заново…
О гибели атомной подводной лодки "Комсомолец" в Норвежском море написано немало. Но случай со спасением мичмана Слюсаренко может быть единственное светлое пятно в этой мрачной морской трагедии.
Войти в внутрь этой уникальной атомарины можно было только через отделяемую от корпуса в случае нужды спасательную камеру. В ее огромной капсуле мог разместиться весь экипаж, все 69 человек плотно усаживались в два яруса, механик отдавал стопора, и яйцеобразная титановая камера всплывала на поверхность с глубины в 1000 метров. Так было в теории. В жизни вышло так, что в момент быстрого затопления корабля почти весь экипаж находился на верху, то есть в ограждении боевой рубки, и потому все люди сразу же оказались на поверхности моря. Из отсеков подводной лодки не успели выбраться ее командир капитан 1 ранга Евгений Ванин, командир дивизиона живучести Юдин, командир электротехнического дивизиона Испенков, а также мичманы Черников, Краснобаев и Слюсаренко. Всех их неожиданное погружение субмарины застало в центральном посту корабля. Четверо из этой обреченной шестерки уже находились в ВСК - во всплывающей спасательной камере. И только Испенков, несший вахту у дизель-генератора и Слюсаренко были в самой лодке.
СЛЮСАРЕНКО: Лодка уже тонула. Едва я влез в горловину нижнего люка спасательной камеры, как из верхнего люка с десятиметровой высоты на меня обрушился столб воды. Он сбил меня вниз. Я с ужасом понял, что "Комсомолец" погружается с открытым люком. Это конец!
Внезапно поток воды прервался. Это мичман Копейка, прежде чем спрыгнуть с рубки в воду успел захлопнуть входной люк. Ничего этого Слюсаренко не знал. Он только почувствовал, что водопад прервался и можно снова попытать счастья забраться в спасательную камеру. Лодка вздыбилась почти вертикально. Испенкова отшвырнуло вниз, на переборку отсека, ставшую теперь полом башни, в которую превратилась тонущая лодка. Слюсаренко же удалось вцепиться в горловину нижнего люка, и даже вползти в нее, благо стальной колодец теперь не нависал, а лег почти горизонтально. Но как только мичман пролез в него по пояс, лодка отошла в нормальное положение, и Виктор, уже изрядно обессиленный, застрял на полпути, отжимая увесистую крышку.
- Страха не было. - Рассказывал мичман. - Мне придало силы отчаяние. Я подумал, что там наверху ребята видят голубое небо, а его уже никогда не увижу. И еще как представил, что моя молодая красивая жена останется одна, и к ней будут подбивать клинья другие, то сразу же рванулся вверх.
- Да вытяните же его! - услышал Слюсаренко голос командира. Чьи-то руки подхватили его под мышки, втащили в камеру и тут же захлопнули нижний люк. Лодка стремительно провалилась в пучину. Слюсаренко окинул взглядом камеру. Сквозь дымку не рассеявшейся еще гари недавнего пожара он с трудом различил лица Ванина и Краснобаева - оба сидели на верхнем ярусе у глубиномера. Внизу - командир дивизиона живучести Юдин и мичман Черников тащили изо всех сил линь, подвязанный к крышке люка, пытаясь подтянуть ее как можно плотнее. В отличие от верхнего люка с накидной крышкой, нижняя о т к и д ы в а л а с ь, и потому задраить ее было куда труднее. Сквозь все еще не закрытую щель в камеру с силой шел воздух, выгоняемый водой из отсеков, он надувал титановую капсулу, будто мощный компрессор. С каждой сотней метров давление росло, так что вскоре камеру заволокло холодным паром, а голоса у всех стали писклявыми. Все-таки крышку втянули и стали обжимать кремальеру, чтобы как можно плотнее задраить люк, перекрыть наддув. Сделать это было совсем не просто. Шахта люка метра на полтора заполнилась водой, и Юдину приходилось погружаться с головой, нащупывая гнездо ключа. Вдруг снизу раздались стуки. Так стучать мог только человек. Это Испенков добрался-таки до входного люка и просился в камеру. Ванин крикнул сверху неузнаваемо сдавленным голосом:
- Откройте люк! Он еще жив. Надо спасти!
Юдин снова окунулся, пытаясь попасть ключом в звездочку кремальеры, но тут камеру сильно встряхнуло еще раз. Еще.
-Лопаются переборки, - мрачно заметил Юдин.
Стуки снизу затихли. Море ворвалось наконец в отсеки, круша все, что заключало в себе хоть глоток воздуха. Лишь капсула спасательной камеры продолжала еще свой стремительный спуск в бездну.
- Товарищ командир, какая здесь глубина? - крикнул вверх Слюсаренко.
- Тысяча пятьсот километров.
Их было пятеро, и они неслись вниз, в пучину, под грохот рвущихся переборок. В такие мгновенья перед глазами людей проносится все, что дорого им было в жизни. Но у этих пятерых не оставалось времени на прощальные воспоминания. Им надо было успеть отдать стопор, чтобы титановое яйцо капсулы успело вырваться из тела титановой рыбины до той предельной черты, за которой тиски глубины расплющат ее.
Мичман Черников читал вслух инструкцию по отделению камеры от корпуса. Она висела в рамочке, и мичман читал ее, как чудотворную молитву: "…Отдать… Открыть… Отсоединить…" Но стопор не отдавался. Юдин и Слюсаренко в дугу согнули ключ. Скорее всего, сильное обжатие корпуса заклинило стопор.
Разумеется, спасательная камера должна была легко и быстро отделяться от субмарины при любых обстоятельствах. Однако на одном из учебных погружений стопор ВСК отдался сам по себе, и камера всплыла. После этого крепление усилили. И, видимо, перестарались… Гибнущая атомарина цепко держала последнее прибежище жизни на ее борту. Глубина стремительно нарастала, а вместе с ней и чудовищное давление. Щипцы, сжимающие орех, рано или поздно сломают скорлупу. Спасательная камера превратилась в камеру смертников. Законы физики обжалованию не подлежат…
Глубиномер испортился на 400 метрах. Стрелка застыла на этой, оставшейся уже далеко наверху отметке, будто прибор смилостивился и решил не страшить обреченных в их последние секунды жуткими цифрами. Так завязывают глаза перед казнью…
Корпус лодки содрогнулся, вода ворвалась в последний отсек.
Падение в тартарары продолжалось.
- Ну, вот и все, - промолвил Ванин. - Сейчас нас раздавит.
Все невольно сжались, будто это могло чем-то помочь. Камеру вдруг затрясло, задергало.
- Всем включиться в аппараты ИДА! - крикнул Юдин На такой глубине они бы никого не спасли, родные "идашки". Но Слюсаренко и Черников, скорее по рефлексу на команду, чем по здравому разумению, навесили на себя нагрудники с баллончиками, продели головы в "хомуты" дыхательных мешков, натянули маски и открыли вентили кислородно-гелиевой смеси. Это-то их и спасло, потому что в следующую секунду Юдин, замешкавшийся с аппаратом, вдруг сник, осел и без чувств свалился в притопленную шахту нижнего люка. Оба мичмана тут же его вытащили и уложили на сиденья нижнего яруса, обегавшие камеру по кругу. Комдив еще был жив - хрипел.
- Помогите ему! - приказал Ванин.