Лариса расхохоталась:
- Вот именно партии… Да не люблю я его, мама! Ну что мне делать, не люблю!
- А кого любишь? Я ведь вижу, чувствую…
- Мама, - сказала Лариса, - я очень устала и хочу спать. Не знаю, что ты чувствуешь, но я счастлива. Счастлива, понимаешь?
Последние слова она произнесла, уже уткнувшись в подушку.
Андрей лежал на тахте в глубоком раздумье. Уже пошел второй месяц этого удивительного, нежданно свалившегося на него счастья. Лариса затмила весь мир, теперь, где бы он ни был, что бы ни делал, он жил ею одною, только ею, все остальное - занятия, совещания, мелочь повседневных дел - проносилось мимо, не затрагивая душу.
По утрам он просыпался только с одним желанием - поскорее увидеть ее. Но его ждала работа, и он шел на завод совсем не с таким настроением, как раньше, и весь день только и думал о ней, сделался рассеянным и безразличным даже к полетам.
Сегодня пришло письмо от Ольги. Собирается возвращаться из Ташкента. Хватит, нагостилась. Не может она быть с бабушкой и дедушкой, когда знает, что он один. Письмо озадачило Андрея, как бы встряхнуло, заставило подумать, что надо что-то предпринять, решиться наконец на серьезный, обстоятельный разговор с Ларисой. Да вот беда - как только он начинал этот важный разговор, она почему-то замыкалась. И непонятно было, то ли продолжать настаивать на своем, то ли опустить поводья - куда кривая вывезет. Его пугала эта неопределенность, и он со страхом ожидал, что в один прекрасный день Лариса не придет.
Прочитав письмо от дочери, он понял, что откладывать разговор нельзя, но пришла Лариса, обласкала, зацеловала, замутила разум, и опять не поговорили…
13
Аргунов проснулся и, еще не открывая глаз, по какому-то внутреннему беспокойству вдруг понял, что проспал.
По комнате вовсю гуляло солнце, пробиваясь сквозь тонкие шторы, чертило на полу квадраты окон, резко ломалось в дверцах буфета. Раньше, когда он просыпался, солнце в комнату еще не заглядывало. Скорее, скорее! Где носки, где куртка? Никогда еще Андрей не опаздывал на работу и вот сегодня… Как же это могло случиться? Забыл завести будильник? Но и без будильника он всегда просыпался вовремя. "Ах, Лариса…" Она ушла уже в полночь. И сколько Андрей ни упрашивал ее остаться, все равно настояла на своем. "Мама будет волноваться. И не провожай меня. Не надо".
Но сколько же так может продолжаться?
Он не успел ни побриться, ни позавтракать - летел на аэродром, как на пожар. Еще издали услышал: ревели реактивные двигатели, их обвальный грохот разносился далеко окрест. Привязанные к бетону стальными тросами, как нетерпеливые чудовища, дрожали блестяще-белые сверхзвуковые истребители, изрытая из сопел раскаленное пламя. В звукозащитных наушниках деловито сновали по стоянке техники.
Привычная, знакомая картина. Но почему сегодня готовят так много самолетов одновременно?
И тут Андрей вспомнил: предстоит перегон.
Завод сделал свое дело, и летчики-перегонщики из строевого полка не сегодня-завтра должны были прибыть за своими самолетами. Значит, уже прибыли.
Востриков встретил Андрея в коридоре.
- Сегодня отправка, - сообщил он.
- Вижу.
- А вы опаздываете. Ай, ай, ай, как нехорошо получается. Вы готовы?
- Для чего готовы? - переспросил Андрей.
- Перегонять.
- Но почему мы? Есть же летчики-перегонщики.
Востриков почесал в затылке.
- Понимаешь, их прибыло четверо, а самолетов-то больше.
- Ну если надо, поможем, конечно.
- Да уж не посчитайте за труд, Андрей Николаевич. А я со своей стороны…
- Что вы меня агитируете? - Андрей уже прикидывал в мыслях: кого из испытателей взять на перегон? Струева? Волчка? Суматохина? Волобуева? Но кого-то же и здесь оставить надо. Кого?
Востриков точно прочитал его мысли.
- На ЛИС сегодня работы для вас не предвидится. Отгоните самолеты - и сразу домой. С вами пойдет лидер с соседнего аэродрома. С ним мы уже договорились.
- Тогда летим все, - решил Андрей.
Летели парами, на десятиминутном интервале, как и полагалось, чтобы не было опасного сближения в воздухе.
Вначале, пара за парой, ушла четверка военных летчиков. Затем - Волобуев с Суматохиным. После них - Струев с Волчком. Андрей пристроился к последней паре замыкающим.
Во время постановки задачи на предполетной подготовке не обошлось без споров.
Струева возмутило, что первыми вылетают не они, испытатели, а эти лейтенантики, которые и неба-то как следует не нюхали. Суматохин помалкивал, хотя, видно по всему, он тоже был не прочь быть в числе первых, а Волчок так и распетушился:
- В самом деле, почему не мы, а они? Кто из них испытатели?
Строевые же "лейтенантики" (старшим среди них был капитан) скромно сидели в уголке штурманского класса. На груди у них, у всех до единого, внушительно голубели значки с цифрой "1" - военный летчик первого класса!
- Пускай они нам дорогу показывают! - свел все к шутке Аргунов и скомандовал: - По самолетам!
Давно уже небо не казалось Андрею таким необыкновенным. То чистое, бездонное, то затянутое неподвижно окаменелыми, как глыбы-айсберги, белыми кучевыми облаками, в оцепенении нависшими над землей, то подернутое мглистой хмурью серых туч, медленно приближавшихся навстречу, оно, казалось, хотело удивить летчиков сюрпризами. Только разве их чем удивишь?!
Легко, будто играючи, истребители пробивались через циклоны и антициклоны, приближаясь к пункту посадки.
Где-то далеко позади тащился лидер - транспортный самолет Ан-8, груженный чехлами, заглушками и прочим имуществом, предназначенным для истребителей. Он же должен был доставить испытателей обратно домой.
Аргунов шел последним, зорко следя за предыдущей парой.
Струев выдерживал курс уверенно, радиообмен вел правильно, без лишних слов, кратко, не засоряя эфир. Он вовремя становился на новый курс, справлялся, как и положено ведущему, об остатке горючего у самого крайнего самолета, то есть у Аргунова.
Молодцом был и Волчок. Только очень уж старался - держался в строю крыло к крылу.
"На длительном маршруте это не обязательно, - думал Андрей, - не на параде ведь. Достаточно лететь на зрительной связи. И устаешь меньше, и самостоятельную ориентировку производить легче. Надо будет потом сказать ему об этом, чтоб знал на следующий раз".
А вот и рубеж снижения.
Ослепительно белая, слегка всхолмленная равнина облаков приветливо сияла внизу, напоминая пустынную заснеженную тундру, облитую нестерпимо ярким солнцем, и в эту кажущуюся твердь нацеливалась тройка маленьких, будто игрушечных, самолетиков.
Первая пара истребителей уже давно сидела на земле. Кто-то, наверное, только заруливал, кто-то ходил по кругу, а замыкающей тройке еще предстояло пробивать толщу облаков, прежде чем приземлиться.
Сподручнее было бы снижаться поодиночке, разомкнувшись и перейдя на индивидуальное пилотирование машиной, но так поступать сейчас не позволяло самолюбие, да и, чего греха таить, хотелось посмотреть Аргунову, на что способны были его ребята. И себя проверить не мешает: не разучился ли летать строем в облаках?
Аргунов и Волчок вплотную пристроились к самолету Струева и в боевом порядке "клин" погрузились в облака.
В кабине сразу наступил полумрак. Нос самолета Струева скрылся из виду, и только половина его крыла, точно обрубленная лиловой темнотой, просматривалась из густого тумана. Начало потряхивать - усилилась болтанка. Шумел на сбавленных оборотах двигатель, напряженно молчал эфир, и казалось, не будет конца этому дурацкому состоянию, когда летишь не летишь, а лишь пялишь глаза на дюралевую, в заклепках, плоскость самолета ведущего, стараясь не выпустить ее из поля зрения. И малейшая твоя промашка - облака проглотят это спасительное крыло. Тогда мгновенно переключайся на пилотирование по приборам, иначе - потеря пространственной ориентировки, беспорядочное падение, гибель.
- На месте? - вполголоса, не называя позывного, спросил Андрей у Волчка.
- На месте.
И опять тишина в эфире.
- Удаление шестьдесят, - подсказали с земли.
- Высота семь, - коротко отозвался Струев.
- Увеличьте глиссаду снижения.
- Понял.
"Ведущему все же легче, - подумал Андрей, - у того - приборы. А тут, черт побери, даже представления не имеешь, в каком положении твой самолет".
Но даже на секунду нельзя отвести взгляда от крыла ведущего, чтобы посмотреть на приборную доску: недолго и столкнуться с ним.
Пот нависал на бровях и уксусом въедался в глаза, но Андрею некогда было даже утереться. Физически он уже давно потерял ощущение пространства: ему казалось, что он то лежит на спине, то летит вниз головой. Время точно остановилось.
- На месте?
Это уже запросил Струев.
- А куда ж мы денемся? - бодро воскликнул Волчок.
- Давай тащи нас, - подал голос и Аргунов.
- Да уж недолго осталось.
Андрей увидел самолет ведущего весь целиком: рядом - еще один.
"Уф, наконец-то".
Темнота исчезла. Земля, ржано-зеленая, мокрая и уютная, размахнулась внизу во всю ширь. А впереди блестела бетонка.
Андрей опять перестроился вправо, и теперь тройка истребителей стлалась в плотном строю "пеленг".
Андрей отер тыльной стороной ладони вспотевший лоб, и ему вдруг захотелось сейчас сотворить пару горизонтальных бочек, но он тут же решительно осадил себя. Кого сейчас удивишь в авиации? Что они, бочки не видели, эти первоклассные строевые летчики? Еще и посмеются снисходительно: нашел-де чем удивлять!
На стоянке, куда зарулили, было полно народу - летчики, техники, механики.
Молодой подтянутый полковник с небесно-голубыми глазами, приветливо улыбаясь, шел к вылезшему из кабины Струеву, очевидно приняв его за старшего из группы испытателей.
- Спасибо за помощь, - донеслось до Андрея.
- Стоит ли благодарности? - отмахнулся Струев. - Это для нас как семечки.
Андрей подошел к полковнику, представился:
- Старший группы Аргунов.
- Командир полка Клевцов, - назвался полковник и вежливо поинтересовался: - Как летели?
- Нормально.
- Рад. А теперь - в столовую.
- Не успели проголодаться.
- Не знаю, не знаю! Какие бы мы были хозяева, если бы с дороги не накормили гостей! Тем более такой сюрприз сегодня мне преподнесли.
- Какой сюрприз? - спросил Аргунов.
- Да с инструктором я встретился! - по-мальчишески вскричал полковник. - С первым своим инструктором! С Георгием Марковичем!
- И впрямь тесен мир!
Только теперь увидел Андрей, как расцветало лицо у Волобуева.
- Тесен, тесен. А поэтому после обеда отдохнете чуток - и ко мне.
Андрей вздохнул:
- Не получится. За нами лидер идет - домой надо.
- Бесполезно, товарищи. Я кто здесь? Командир. И начальник гарнизона. - Полковник повел рукой на широкие степи, окружавшие аэродром, и видневшиеся невдалеке каменные дома. - Только шепну на метео - сразу штормоповещение выпишут. Так что со мной не спорьте. Лучше вы мне вот что скажите, если это, разумеется, не тайна. Скоро вы нам новую технику поставите?
Испытатели переглянулись.
Полковник зорко перехватил их взгляд.
- Мы в курсе немного, не смотрите, что вокруг нас степь беспредельная…
- Еще курочка в гнезде… - хотел было отшутиться Андрей.
- А мы подождем, - перебил его полковник. - Только не очень затягивайте: мои пилоты в восторге - наслышаны, черти, о данных нового самолета.
Андрей пожал плечами:
- Пока ничего определенного сказать не могу. Самолета в металле нет - только в чертежах.
- Но ведь в КБ есть?
- Есть, - ответил Андрей, - но ведь это в КБ.
- Ну хорошо, - сказал полковник, - об этом после поговорим, а сейчас марш на заправку!
Накормили их вкусно, будто готовились к встрече: домашнее жаркое, блинчики с вареньем.
Волобуев, по своему обыкновению, молчал, уминал одно блюдо за другим и только к концу обеда просительно взглянул на Аргунова.
- Андрей, может, погостим денек, а?
- Нельзя, Жора, нельзя. Ты, если хочешь, останься.
- Еще как хочу! - обрадовался Волобуев. - А тебе за это не влетит?
- Влетит, конечно. Но ты не волнуйся: не так уж часто может встретиться инструктор с бывшим своим курсантом, ставшим командиром полка. За такое и пострадать не грех.
- Ну спасибо. Век не забуду…
Андрей был бы не прочь и сам остаться здесь до завтра, в этом отдаленном гостеприимном гарнизоне, не прочь бы поговорить с летчиками и техниками, вспомнить свою боевую молодость, но ведь Востриков строго-настрого приказал сегодня же возвратиться домой: нельзя оголять ЛИС.
После обеда, несмотря на долгие уговоры полковника, испытатели вылетели домой, оставив на пару дней погостить лишь Волобуева.
Домой прилетели вечером.
Из Ан-8 вышли четверо испытателей с защитными шлемами в руках, а транспортный самолет, не выключая двигателей, взревел и пошел на взлет.
К испытателям подбежал Востриков, довольный, что все получилось как по нотам.
- Ну и быстро же вы обернулись, а я уж беспокоился: завтра работенка есть. - Вдруг он осекся. - А где Волобуев?
Андрей хотел было объяснить, но Суматохин опередил его. Он как-то странно всплеснул руками и вскрикнул:
- Батюшки-светы, забыли!
- Что - забыли?
- Не что, а кого. Волобуева. Зарылся в чехлах, как сурок, и уснул, а мы разбудить его забыли! - Суматохин набросился на Волчка: - А ты где был? Вместе ведь с ним дрых!
Волчок моментально сообразил, что к чему, и глуповато раскрыл рот:
- Да я ведь тоже спросонья…
Востриков метнул взгляд вверх - самолет уже заканчивал первый разворот - и, крикнув: "Тюхи вы!", побежал на СКП, вырвал из рук обескураженного Денисюка микрофон, крикнул:
- Борт, борт, у вас в чехлах посторонний предмет!..
Ан-8 сделал круг над аэродромом, - видно, искали "посторонний" предмет.
- Ничего не обнаружили! - доложили оттуда.
- Да Волобуев же! - вырвалось в сердцах у начальника ЛИС.
- Что вы нам головы морочите! - сердито ответили с Ан-8. - Он остался на пункте посадки.
Востриков выскочил из СКП и, увидев хохочущих испытателей, сразу понял, что его разыграли.
- Дети малые!
Андрей подошел к нему.
- Не сердись, Семен Иванович, ну пошутили малость. Понимаешь, Волобуев своего бывшего курсанта встретил, теперешнего командира полка. Ну я и разрешил…
- А разве я против? - смягчился Востриков. - Правда, работы много…
- Ничего, справимся.
Краем глаза Аргунов отметил, как передернулся Струев: дескать, за других я вкалывать не собираюсь. Зато Волчок откликнулся с готовностью:
- Семен Иванович, я облетаю машину Волобуева!
- Молодец! - похвалил его Востриков. - Дружба - в любом деле подмога. А в нашем - тем более.
Из СКП выскочил Володя Денисюк.
- Ребята! Прилетели?! А я уж, признаться, затосковал…
- А ты чего домой не ушел? - спросил его Аргунов. - Знал ведь, что полетов не будет.
- Так ведь вас дожидался!
- Зачем?
- Просто так… - замялся Денисюк и, обиженный, отвернулся. - Тогда я пойду?..
- Подожди, пойдем вместе.
Аргунов уважал Володю Денисюка за его преданность летному делу. Бывший летчик гражданской авиации, Денисюк был списан с летной работы по состоянию здоровья. Налет его исчислялся довольно внушительной цифрой - шесть с половиной тысяч часов, правда не на истребителе, а на тихоходном Ан-2.
"Надо иметь чертовскую выдержку, - думал Аргунов, - чтобы по шесть-семь часов в день не выпускать из рук штурвал. Недаром летчики, прошедшие школу полетов на Ан-2, становятся впоследствии пилотами первоклассных межконтинентальных лайнеров".
Володе же Денисюку не повезло - заболел радикулитом…
Они возвращались с аэродрома, и, хотя Аргунов видел, что Денисюку не терпелось расспросить о перегоне, он молчал, ждал, что Андрей сам расскажет.
- Долетели нормально, никаких ЧП, - не выдержал Аргунов.
- У вас всегда все нормально, Андрей Николаевич. Даже скучно, ей-богу! Мне бы на ваше место!
- Ну и что бы ты сделал на моем месте?
- Да нет, просто так… интересно. За один день побывать чуть ли не на другом конце страны и вернуться обратно. А вы - нормально… Как она с воздуха, наша земля-то?
- Земля? - переспросил Аргунов и задумался. - Большая, - наконец произнес он.
- Да ну вас! - обиделся Денисюк. - Я лучше Суматохина расспрошу.
- Вот-вот, а еще лучше - Струева. Он тебе наговорит, что было и даже чего не было. Ну, бывай! - Андрей пожал руку Денисюку и заторопился домой - ведь дома его ждала Лариса.
14
- Знаешь, Андрюша, я какая-то странная стала. Раньше встаю - солнышко. Радуюсь, как маленькая…
- А то ты большая…
- А теперь уже солнышку не радуюсь. Встаю - дождь. Вот, думаю, хорошо, значит, ты не полетишь.
- Глупенькая, если надо, мы в любую погоду летаем.
- Поэтому ты вчера и не позвонил?
- Некогда было.
- А я уж не знала, что и думать…
- Не надо, не думай ни о чем плохом, главное, мы вместе. Разве этого мало?
- Мало! Мало! Мало!
Лариса один только раз сказала ему "люблю", зато от него каждый день требовала таких признаний. Но что там признания, когда глаза, руки тянулись к ней, не могли оторваться!..
Аргунова не узнавали на ЛИС. Весть о его романе с молоденькой девушкой из СКО облетела всех, и над ним подтрунивали. Но он не обижался.
На днях, выходя из дому, Аргунов нос к носу столкнулся с Гокадзе. Оба торопились: один - домой, другой - на свидание.
От зорких глаз Сандро не укрылось ничего: и темный костюм, и белая рубашка, и модный галстук на Аргунове, и вообще весь вид его - чисто выбрит, начищен, наглажен - говорил о том, что он спешит уж конечно не в магазин за хлебом.
- К ней? - спросил Сандро.
- А куда же еще?
- М-м, - простонал Сандро, - не девушка - персик! Сам бы приударил, да нельзя: подчиненная.
- Ты поосторожнее, - предупредил Андрей.
Гокадзе рассмеялся:
- Ох уж эти влюбленные! Ревнивые, как дети! Да я ж по-хорошему. - И он обнял Аргунова за плечи: - Завидую тебе, Андрей.
- Завидуешь?
- Ну конечно, вторая молодость у тебя. Как у нас на Кавказе: иногда яблони цветут и осенью!
"Цветут и осенью, - думал Андрей, - но как бы морозцем их не прихватило".
В последнее время он замечал за Ларисой какие-то перемены: она стала нервной и раздражительной. Вдруг ни с того ни с сего вспылит, наговорит бог знает что и замкнется в себе. Но он терпеливо выдерживал ее капризы. Боялся одного - равнодушия. Не раз он уже предлагал ей:
- Давай поженимся.
Она смеялась:
- Зачем? Заштампованная любовь? Это не для нас! Мы - выше. - И грустнела: - Когда я тебе надоем - скажешь. И будешь свободен.
- Но я не хочу такой свободы!
- А ты, оказывается, собственник.
Так смешками да шутками и отделывалась.
А сегодня Лариса пришла и заявила:
- Знаешь, кажется, у меня будет ребенок.
- Это правда? - обрадовался Андрей. - Но почему у тебя? У нас! - поправил он ее.
- Нет, у меня…