- Эх, Сандро, Сандро, - вздохнул Андрей, освобождаясь из его крепких объятий, - вот руки тебя и подвели.
- Руки?
- Конечно. Летчику чуткость в руках нужна, а ты зажимал штурвал так, будто это штанга.
Андрей вспомнил, что в училище никто из курсантов эскадрильи не мог так легко, как Сандро, играть двухпудовой гирей, точно мячиком. Перворазрядник, кандидат в мастера спорта, чемпион округа! Его частенько освобождали от внутренних нарядов, в подразделении он фактически только числился, а больше по соревнованиям разъезжал. Но когда вплотную приступили к полетам, то оказалось, что штанга более податлива ему, чем самолет. После длинной вывозной программы его все же были вынуждены отчислить из училища из-за летной неуспеваемости. Уезжая, Сандро чуть не плакал.
- И куда же ты? - спросил его тогда Аргунов.
- В самолетостроительный подамся. Все-таки ближе к авиации. - И сам же над собой подшутил: - Лучше быть хорошим инженером, чем плохим летчиком. Правильно я говорю?
Их жизненные пути разошлись. Одно время имя Гокадзе еще мелькало на страницах спортивной печати, потом исчезло. Видать, и со штангой ничего не получилось. С тех пор Андрей ничего не знал о судьбе Сандро Гокадзе. И вдруг эта встреча.
- Слушай дарагой, ты куда направляешься? - спросил Гокадзе.
- Да я, собственно, еще в отпуске.
- Тогда пойдем, покажу свой курятник.
- Что ты имеешь в виду?
- Конструкторский отдел! Женщины, я тебе скажу!.. Цветник, а не отдел.
Они миновали проходную, направляясь к трехэтажному, из белого кирпича, зданию - дому заводского управления.
- Ну а сын хоть у тебя есть?
- Дочь.
- Бракодел! А у меня два сына! - гордо заявил Сандро и вздохнул. - С возрастом, говорят, круг интересов у человека сужается, это верно. Работа - семья, семья - работа. А в молодости бывало…
Ноздри его длинного, крючковатого носа затрепетали, в глазах вспыхнул огонь.
- Да, в молодости на все азарту хватало: стадион, театры, рестораны. Теперь все это в прошлом. Зато собрания, совещания, заседания. Живешь, как заведенный механизм, забывая, что ты все-таки человек, черт возьми!
Сандро завел Андрея в огромный светлый зал, сплошь уставленный кульманами, за которыми сидели и стояли работники конструкторского отдела - почти все женщины.
- Пасматри, пасматри! - хвастался Сандро. - Все, как одна, красавицы. Не то что на твоем ЛИС. Наверное, всего одна женщина, да и та доктор…
Аргунов переступал с ноги на ногу, сконфуженно оглядывался: действительно цветник. А некоторые даже очень хорошенькие….
- Ну чего растерялся? А еще летчик-испытатель… Да выбирай любую!
- Сандро Вартанович! - позвали Гокадзе, и, оглянувшись на этот зов, Андрей увидел ту девушку, которая удивила его своим сходством со Светланой. Она подошла к Гокадзе и протянула ему ворох бумаг: - Подпишите!
И пока тот подписывал, молча и с какой-то ласковой снисходительностью посматривала на него. Приняв бумаги, улыбнулась:
- Спасибо. Однако так делать не полагается.
- Что именно?
- Вы не глядя подписали несколько бланков.
Сандро великодушно рассмеялся:
- Лариса, не пугайте меня, я вам полностью и безоговорочно доверяю.
Аргунова девушка не заметила. Когда она скрылась за дверью, Гокадзе поднял вверх три пальца и поцеловал их.
- Не девушка - персик! Хочешь познакомлю?
- Да куда уж мне, старику… Она скорее в дочери годится…
- А ты что, не женат? - обрадовался Сандро. - Тогда мы тебя мигом женим! Да за тебя, летчика-испытателя, какая хочешь пойдет!
И он дурашливо закричал на весь зал:
- Товарищи женщины, слушайте мою команду! Появился завидный жених, всех незамужних прошу ко мне!
Женщины заулыбались, но выполнить команду своего начальника вовсе не торопились.
- Что? Вы все замужем? Вай-вай, что же нам делать?
- Перестань! - попросил Аргунов. - Что ты их смущаешь?
- Да, их смутишь! Просто они знают, что я очень строгий и не позволю без особого разрешения покидать рабочие места. Зато после работы… Ну ничего, - успокоил он Аргунова, - займемся ими в индивидуальном порядке. Главное, держись меня. Я… как это по-русски? Густой сват. Такую за тебя сосватаю - пальчики оближешь!
Да, Сандро Гокадзе ничуть не изменился: каким был в молодости - весельчак-балагур, - таким и остался.
Андрей был рад, что встретил Сандро, однако он безотчетно все время оглядывался на дверь, за которой скрылась знакомая незнакомка. Теперь, правда, он знал, что ее зовут Лариса и что она работает в серийно-конструкторском отделе.
- А где Русаков? - прервал его мысли Гокадзе. - Помнится, вы с ним были неразлучны.
- Русаков на фирме у генерального конструктора работает. Героя присвоили.
- Нет, вы пасматрите! - опять вскричал Сандро. - Люди живут, героями становятся, а тут…
- Но по твоей физиономии не видно, чтобы ты был недоволен жизнью, - возразил Аргунов.
- Я доволен, очень доволен, однако ж обидно!
- А кто говорил: "Лучше быть хорошим инженером, чем плохим летчиком"?
- Эх, Андрюха! - Гокадзе сощурил свои шмелиные глаза. - Говорил ведь себе в утешение. А летать хочется! Я до сих пор во сне летаю.
Расстались добрыми друзьями. На прощание Сандро обещал вскоре наведаться на ЛИС.
- Хоть посмотрю, как другие взлетают.
Первым на ЛИС Аргунова встретил механик. Полное добродушное лицо его расплылось в улыбке.
- С приездом, Андрей Николаевич. Как отдохнули? Как дочка?
- Все в норме! - Андрей кивнул, показывая в небо: - Кто там, Струев?
- Волк.
- Какой еще Волк?
- Нового летчика прислали.. Фамилия такая.
- Понятно. С места да в карьер?
- Что вы сказали?
- Для пилотажа зона, говорю, имеется, а он над аэродромом резвится.
Аргунов поднялся в летный зал. В глаза бросились разные новшества: новый бильярдный стол, новая мебель, цветной телевизор. Против входа во всю стену красовались вырезанные из пенопласта буквы: "Испытательная работа является наиболее сложным, напряженным и ответственным видом летной работы". А кто этого не знает?.. Вокруг - схемы, схемы, куда ни повернись. От них тесно и неуютно.
В зал с шумом ввалились летчики.
- Андрюха, наконец-то!
Аргунова обступили, тормошили, пожимали руки, засыпали вопросами:
- Пресс-конференцию устраивать будешь?
- Поди, наелся шашлыков?
- А как насчет рыбалки, хоть одну форельку поймал?
- Смотри-ка, а загорел как!
Андрей, по-медвежьи переваливаясь с ноги на ногу, подошел к дивану и грузно опустился, раскинув в стороны руки. Он хотел бы их обнять всех сразу, таких близких и родных. Вот Федя Суматохин - моторный парень, со взрывным, неуживчивым характером. Этот не станет разводить дипломатию, вспылит, рубанет с плеча, если что не по нему, а потом одумается: извини, был не прав. Зато верный товарищ.
Вот флегматик и молчун Волобуев - из него слова хоть штопором вытаскивай. Основательный человек.
Вот руководитель полетов Володя Денисюк. Общий любимец испытателей.
Андрей повел вокруг рукой:
- Ну и понавешали вы тут всего!
Толстяк Волобуев, в синем свитере, плотно обтягивающем его могучие плечи, шумно засопел, как всегда, когда был чем-то недоволен:
- Показуха.
- Был дом как дом, а сейчас… - широкоскулый Суматохин в сердцах швырнул на диван кожанку. - Задержись ты, Андрей, еще на полмесяца, Струев, уверяю, сюда и осциллографов понатащил бы. Не летный зал, а учебный центр.
- Ну-ну, вечно ты на него бочку катишь, - вступился за Струева Аргунов. - Кстати, где он сейчас?
- Струев отсутствует по причине присутствия в другом месте.
- В кабинете у Вострикова, где же! Правая рука…
- Он сюда заявляется только ЦУ спущать.
- Я смотрю, без меня вы тут все перессорились.
- Струев - еще не все. А он и вправду без тебя развернулся. Начальника из себя строит.
- Спокойнее, спокойнее, Федя, сбавь оборотики. А как тут новый?
- Вон он - на посадку заходит.
Аргунов подошел к окну.
К началу полосы осторожно подкрадывался неуклюжий в предпосадочном режиме истребитель. Вот он начал плавно выходить из угла снижения и с задранным носом сыпаться к земле. Из хвостового контейнера вывалились и сразу наполнились два тормозных парашюта, заметно погасив скорость. Самолет просел, слегка плюхнулся на бетон, из-под колес пыхнули два дымка.
- Пары калот как не бывало, - обронил Суматохин.
- Неплохая посадка, - одобрительно произнес Аргунов, стараясь представить себе, каков он, этот Волк.
Минут через десять вошел Струев, как всегда одетый подчеркнуто аккуратно.
- С приездом, Андрей Николаевич, - сказал он и обернулся: - Вот наш новый летчик.
Только теперь Аргунов обратил внимание на человека небольшого росточка, худенького, остролицего, невзрачного.
Тот стоял немного смущенный, и на его втянутых щеках гулял румянец. Чувствовалось, робеет.
"Замухрышку какого-то прислали". Андрей протянул ему руку:
- Здравствуйте. Аргунов.
- Волк, - назвался новенький.
- Волк? - переспросил Аргунов.
- Так точно! - по-военному отчеканил тот.
- Какой же вы Волк? Скорее Волчок.
Все засмеялись, кто-то сказал:
- И верно, Волчок больше подходит - вид совсем не хищный.
Так, с легкой руки Аргунова, все стали величать молодого летчика Волчком.
Аргунов вдруг перешел с ним на "ты":
- Это ты сейчас над точкой резвился?
- Я.
- А что, разве зона была занята?
- Свободна, - ответил удивленный Волчок и покосился, как бы ища поддержки, на Струева.
- Ну хорошо. - Голос у Аргунова был мягкий. - Как ругать-то тебя?
- Валерий Александрович.
- Надеюсь, Валерий свет Александрович, в будущем такого не повторится?
- Не повторится.
- Расскажи о себе.
- Окончил школу летчиков-испытателей. До этого три года в Чернигове был инструктором. Сейчас к вам направили. Вот и все.
- Негусто, - думая о чем-то своем, тихо сказал Андрей.
- Что - негусто? - спросил Волчок.
- Наверное, и в переделках успел побывать, а?
- Один раз садился на вынужденную.
- Вот это уже биография! А помалкиваешь.
- Так не те условия! - оживился Волчок, озорно поведя глазами.
- Ну ладно, вместе пуд соли съедим - тогда получше друг друга узнаем. - Андрей поднялся и обернулся к Струеву: - Зайдем к Вострикову, Лев Сергеевич, надо представиться. - И они направились к выходу.
Целый день Аргунов ворошил накопившиеся за полтора месяца документы, знакомился с конструкторскими изменениями на самолете, ходил по ангару, по стоянке, провел тренаж в кабине. На следующее утро он подозвал к себе Струева.
- На каком основании ты сократил программу ввода в строй нового летчика? - жестко спросил он.
Струев выдержал его строгий взгляд.
- Мне Востриков предложил.
- Предложил?
- Когда начальник предлагает - считай, что приказывает.
- Где - так ты слушаешься, а где… Не отвык еще от своей привычки в воздухе нарушать дисциплину и других за собой тянешь?!
- Кого - других?
- Волчка. Человек у нас без году неделя, а вон уже что вытворяет.
- Это у него в задании было - проверка прицела над точкой.
- Я его сегодня проверю! - повысил голос Аргунов. - Передай ему, пусть готовится.
Он спустился в диспетчерскую.
- Наташа, спарка готова? - спросил он у белокурой девушки, что-то писавшей за столом.
- Ага, и полетный лист я уже выписала.
- Отлично.
Аргунов разыскал Волчка в комнате отдыха. Тот лежал на диване, рассматривая журнал.
- Извини, Валера, что я отрываю тебя от приятного занятия, но наш корабль к полету готов.
Волчок вскочил:
- Я тоже готов!
- Задание уточнил?
- Конечно!
Аргунов насмешливо оглядел тщедушную фигурку Волчка, спросил:
- А именно?
- Полет в зону на малой высоте. В зоне выполнить два виража, две петли и так далее.
Аргунов нахмурился:
- Что "так далее"?
С лица Волчка медленно сходило дурашливое выражение, он понял, что переиграл.
- Виноват, - поправился он и повторил задание.
- Теперь другое дело, - терпеливо выслушав его, сказал Аргунов. - Пошли одеваться.
Облачаясь в гардеробной комнате в высотный костюм, Аргунов украдкой поглядывал на Волчка - что-то нравилось в нем и что-то не нравилось одновременно. В этом человеке уживались какая-то неистощимая веселость, жизнерадостность и в то же время птичья бездумность, легковесность, что ли.
"За Волчком глаз да глаз нужен", - думал Андрей.
- А что, ты разве без перчаток полетишь? - спросил он, когда стали выходить.
- Не люблю в перчатках.
- Напрасно. В перчатках гораздо удобнее.
Волчок, недовольно поморщившись, взял перчатки.
Автобус отвез их к самолету.
Едва приняв от механика доклад, Волчок, не осматривая самолет, хотел было уже юркнуть в кабину, но Аргунов укоризненно покачал головой.
Волчок кинул на него недовольный взгляд и осмотрел машину.
- Покатай-ка меня! - точно не заметив перемену в настроении Волчка, сказал Аргунов, усаживаясь в кресло с ярко пламенеющими по бокам рычагами.
- Со всем нашим удовольствием.
Самолет взревел и рванулся вперед. Секунда, вторая… пятая… одиннадцатая… Плавный отход от земли - и бешеный боевой разворот через плечо.
"Ого!" - удивился Аргунов, но не проронил ни слова: зачем сдерживать инициативу летчика, пусть покажет, на что он способен.
- Вам третья зона, - передал в эфир руководитель полетов Володя Денисюк.
- Вас понял: третья зона.
Самолет упрямо лез вверх.
- По заданию - полет на малой высоте, - напомнил Аргунов.
Волчок снизился, но недостаточно, и Аргунов взял управление на себя.
Они шли над волнистой поверхностью водохранилища так низко, что у Валерия захватило дух.
Перемахнули водохранилище, и Аргунов передал управление. Волчок облегченно вздохнул и поднабрал высоты.
Внизу раскинулась слегка всхолмленная равнинная местность, кое-где покрытая барашковыми островками леса и перевитая голубыми прожилками безымянных речушек. Небо было исполосовано перистыми облаками, хмарился задымленный горизонт - близился теплый фронт, и оттого погода явно портилась.
- Третью занял, разрешите работать? - доложил Волчок.
- Разрешаю.
Пилотаж начался с традиционных виражей, затем обрел вертикальный характер.
Волчок старался вовсю, кидал машину из одной фигуры в другую, сотворял немыслимое количество восходящих и нисходящих бочек, точно нанизывая вращающуюся вокруг своей оси машину на невидимую нить, а Аргунов молчал, как будто его не было в самолете. Он только раз урезонил:
- Не раздражай машину, помягче с ней, помягче.
Когда весь арсенал фигур иссяк, машина вымученно легла на горизонт и поплыла как бы в невесомости. Стало легко после жестоких перегрузок, терзающих металл и человека. Отдыхали. Но этот блаженный отдых длился недолго.
- Андрей Николаевич, покажите что-нибудь, - попросил Волчок.
- Что тебе показать? Тебя, вижу, ничем не удивишь.
Это прозвучало похвалой.
- Ну что-нибудь, на ваше усмотрение.
- Ладно, беру управление! - Аргунову и самому хотелось после отпуска отвести душу.
Он подвигал ручкой, пошевелил педалью - машина отзывалась на каждое движение.
"Полный контакт", - удовлетворенно отметил Аргунов и перевернул машину через крыло. На пикировании, когда скорость наросла, он крикнул:
- Терпи, казак, атаманом будешь!
Включился форсаж и словно подстегнул машину; легкой птицей взвилась она вверх, оставив под собой и землю, и размытый горизонт, и накатившаяся чугунная тяжесть перегрузки вдавила летчиков в сиденья, уродовала, корежила лица, оттягивала вниз щеки и как бы в злобной ярости пыталась сорвать с них кислородные маски. Лишь только сквозь темную наволочь в глазах начинал прорываться неясный желанный горизонт, машина снова устремлялась ввысь.
Двойная полупетля - вершина летного мастерства. Кто из молодых пилотажников не мечтал выполнить ее! Но по силам она только самым опытным. Не ищите описания этой фигуры в наставлениях по производству полетов. Она не относится к обязательным. Не каждому истребителю подвластна эта сложнейшая фигура. При ее выполнении незначительный просчет грозит потерей скорости, срывом в штопор.
Волчок задохнулся от восторга:
- Еще! Повторим еще?!
- Повторим! - весело отозвался Аргунов.
Машина опять взвилась в зенит, но тут словно кто-то придержал ручку. Вмешался Волчок?
- Отпусти! - прикрикнул Аргунов.
В ответ - молчание. Ручка не поддавалась усилию. "Да он что, сдурел?"
- Отпусти ручку! - загремел Аргунов.
Теряя скорость, машина продолжала лететь вертикально вверх.
- Ручку, ручку! - кричал взбешенный Аргунов, продолжая изо всех сил тянуть ее на себя. Холодный пот катился по его лицу.
Скорость упала совсем. Все! Теперь малейшее некоординированное движение рулями грозит срывом в штопор. Не допустить скольжения! Шарик в центре! Аргунов впился взглядом в авиагоризонт, стараясь удержать рули нейтрально.
Машина медленно, убийственно медленно ложилась спиной на горизонт, теперь она падала к земле плашмя, почти не имея поступательной скорости. Неожиданно ручка стала податливей. "Кажется, пронесло", - подумал Аргунов, еще не веря себе, и крикнул:
- Не дергайся! Ждать, пока нарастет скорость.
Нос самолета словно бы нехотя опустился ниже горизонта. Теперь вариометр показывал бешеное снижение, и нарастала поступательная скорость, но Андрей приказывал себе: "Ждать!"
Он уже знал, что все страхи позади, от неминуемого, казалось бы, штопора они спасены. Наконец скорость достигла той величины, когда машина стала чувствовать рули. Аргунов вывернул самолет из перевернутого положения и облегченно вздохнул:
- Домой!
Весь обратный путь ему сверлила голову одна неотвязчивая мысль: "Почему Волчок зажал ручку?" Но он не проронил ни слова. И лишь после посадки, тяжело вылезая из тесноватой кабины, Аргунов увидел, что Волчок смущенно рассматривает свой наколенный планшет.. Пружина, которой планшет крепится к ноге, была растянута.
- Что это? - смутно догадываясь о причине происшедшего, спросил Аргунов.
- За тормозной рычаг зацепилась…
У Аргунова отлегло от сердца: по крайней мере все стало ясно.
- Вот из-за таких пустяков и бьются, - сказал он. - Что ж ты молчал? Хоть бы передал что-нибудь.
- Я отцеплять стал - фишку переходника от шлемофона нечаянно отсоединил, - виновато оправдывался Волчок. - Ничего не слышу и передать ничего не могу.
- Беда в одиночку не ходит, - усмехнулся Аргунов и спросил: - Испугался?
- Ага, - простодушно ответил Волчок.
- И я тоже, - сознался Аргунов и неожиданно вскипел: - Выбрось ты, к чертовой матери, эту дурацкую пружину! Замени ее резинкой с парашюта. Видишь, как у меня? И удобно, и безопасно.