- Ладно, капитан, - ответил он, - как вам угодно; никто не сможет сказать, что, когда вам понадобились в опасную минуту охотники, я не отозвался первый из всей команды.
После такого примера выступили вперед еще три или четыре человека. Иео очень хотел идти, но Эмиас запретил ему.
- Я пошел бы без вознаграждения, - заявил Симон Эванс, - если бы это было дело военное или государственное, но раз тут только личная ссора капитана, а у меня остались дома жена и Дети, я не стыжусь взять плату за свою жизнь.
Команда была составлена, но, прежде чем сойти, Эмиас отозвал Карри в сторону:
- Если я погибну, Билль…
- Не говори о таких вещах, дорогой.
- Я должен говорить. Ты будешь капитаном. Не делай ничего без Иео и Дрью. Но если они одобрят, иди прямо на север от Сан-Доминго и Кубы и нападай на порты. Там не могут ничего знать о нас, а добычи там несметное количество. Расскажешь моей матери, как я умер, и помни, дорогой, будь сдержан с матросами, если они будут ворчать… Помни об этом, и все будет в порядке.
Карри пожал руку Эмиаса и проводил обоих братьев.
Лодка подошла к каменистому берегу. Найти тропинку к дому оказалось не трудно - так ярко светила луна. Оставив матросов в лодке (они были хорошо вооружены), братья вышли на берег с одними мечами. Франк уверял Эмиаса, что они найдут дорожку, ведущую от берега к самому дому, и он не ошибся. Они легко нашли ее, так как она была усыпана белыми ракушками. По дороге они попали в "туннель" или пояс высоких колючих кактусов. За этим туннелем тропинка шла зигзагами по крутому каменистому откосу и кончалась у калитки. Братья толкнули калитку, и она оказалась открытой.
- Она ждет нас, - прошептал Франк.
- Невозможно.
- Почему нет? Она должна была видеть наш корабль. И если в городе знают, кто мы, то она, конечно, тоже должна знать это. Да, не сомневайся, она стремится получить вести со своей родины! Смотри: в одном окне все еще горит огонь!
- Ну а если нет? - сказал Эмиас, который не разделял надежд брата. - Каков твой план?
- У меня нет никакого. Я придумал двадцать различных планов за последний час, но все одинаково неверны и невыполнимы. Я перестал стараться; я иду, куда меня влечет.
Эмиас окончательно стал в тупик. Судя о брате по самому себе, он был уверен, что у Франка есть какой-то хорошо обдуманный проект, как проникнуть к Рози; и так как любовные приключения были совершенно вне его области, он с полным доверием следовал за таким мастером по этой части, каким считал франка. Но теперь он почти сомневался в здравом рассудке брата, хотя движения Франка были безукоризненно спокойны, а голос совершенно тверд.
Эмиас едва осмеливался заговорить из страха показать слишком многое, но не мог удержаться, чтобы не заметить:
- Ты идешь на верную смерть, Франк.
- Разве я не просил, - очень спокойно ответил тот, - отпустить меня одного?
Эмиас наполовину решил силой принудить его вернуться, но он боялся упорства Франка и, кроме того, стыдился вернуться на корабль, ничего не сделав. Они открыли калитку и по мягкой, устланной дерном дорожке вступили в чудесный сад. При свете луны и бесчисленных светлячков, которые метались во все стороны, как огненные демоны, братья могли рассмотреть, что кусты на другой стороне и деревья над их головами покрыты цветами необычайной красоты. Всюду вокруг стояли апельсинные и лимонные деревья, плоды которых при фантастическом свете светляков казались сверкающими золотыми и изумрудными шарами.
Молча они подошли к дому.
Это было длинное низкое здание, верхний этаж которого был окружен балконом, а нижняя часть была совсем открыта. Свет все еще горел в окне.
- Куда теперь? - спросил Эмиас тоном безнадежной покорности.
- Туда! Куда ж еще? - Франк указал на огонь и бросился вперед.
- Тише! Посмотри на негров!
И в самом деле, пора было остановиться: на белой оштукатуренной террасе, идущей вдоль фасада, спали двадцать черных фигур.
- Что нам делать теперь? Мы не сможем войти, не наступив на них.
- Подожди здесь, а я тихонько подойду к окну. Она может увидеть меня. Она непременно увидит меня, если я стану в полосе лунного света. Наконец я знаю одну арию, по которой она сразу узнает меня; если я промурлычу хоть один такт.
- Как? Ты ведь даже не знаешь, ее ли это окно? Назад, если жизнь тебе дорога!
И Эмиас левой рукой потащил брата назад в кусты, так как один из негров, внезапно проснувшись, с криком сел, начал креститься и бормотать псалмы и молитвы. Свет наверху тотчас погас.
- Видел ты ее? - тихо спросил Франк.
- Нет.
- Я видел тень лица и шеи. Мог ли я ошибиться?
- Пойдем обратно. Мы не можем попасть к ней так, чтобы нас не обнаружили. Уйдем, пока еще не все пропало. Если ты видел ее, как ты говоришь, ты по крайней мере знаешь, что она жива и невредима в его доме.
- Как его любовница или как его жена? Этого я все-таки не знаю, Эмиас. Как же мне уйти, пока я не узнаю этого?
Несколько минут оба молчали. Потом Эмиас сделал последнюю попытку убедить Франка в нелепости всей затеи, решив, если возможно, рассмешить его, раз никакие доводы не помогают.
- Мой дорогой, я очень голоден и очень хочу спать, а кусты такие колючие, и мои сапоги полны муравьев.
- Мои тоже… Смотри!.. - Франк схватил руку Эмиаса и крепко сжал ее.
Из-за угла дома осторожно вышла темная, закутанная в плащ фигура, несколько раз оглянулась на спящих негров и повернула по направлению к ним.
- Разве я не сказал тебе, что она выйдет? - торжествующе прошептал Франк.
Эмиас был потрясен. Это появление казалось ему непонятным. Как ни старался Эмиас не верить в это чудо, но, когда фигура приблизилась, уже нельзя было отрицать, что это была ее походка. Но что это позади нее? Ее тень на белой стене дома? Нет. Другая фигура, тоже в плаще, но гораздо более высокая, шла следом за ней. Это была фигура мужчины. Они могли видеть, что на нем широкое сомбреро. Это не мог быть дон Гузман, так как он находился в море. Тогда кто же? Здесь таится какая-то тайна, быть может, трагедия. И оба брата затаили дыхание, а Эмиас попробовал, легко ли вынимается его меч из ножен.
Рози (разумеется, если это была она) находилась на расстоянии десяти шагов от них, когда заметила, что кто-то идет за ней. Тот прыгнул вперед, вежливо снял шляпу и с низким поклоном подошел к ней. Луна осветила его лицо.
- Это Евстафий! Как он попал сюда, во имя всех чертей?
- Евстафий! Значит, это все-таки она! - воскликнул Франк, забывая обо всем кроме нее.
В памяти Эмиаса всплыл рассказ Парракомба о подозрительном цыгане. Евстафий опередил их и предупредил дона Гузмана! Теперь все объяснилось. Но как он попал сюда?
- Не все ли равно как! Он здесь, и мы здесь… Не повезло нам! - и, сжав зубы, Эмиас стал ждать конца.
Евстафий и Рози двинулись вперед. Они разговаривали и шли очень медленно, так что братья могли слышать каждое, слово.
- Так куда ж это вы направляетесь, дорогая сударыня? - услышали они вкрадчивый голос Евстафия. - Сможете ли вы удивляться, если ваше странное поведение по меньшей мере огорчит вашего супруга?
- Супруга! - слабея, прошептал Франк Эмиасу. - Я доволен. Пойдем.
Но уйти было невозможно. Словно по воле рока те двое остановились прямо против них.
- Бесценный сеньор дон Гузман… - начал снова Евстафий.
- Чего вы добиваетесь, сэр, восхваляя его передо мной таким отвратительным образом? Не думаете ли вы, что его достоинства известны мне хуже, чем вам?
- Если они вам известны, сударыня (это было сказано более жестко), было бы разумнее с вашей стороны не подвергать их слишком суровому испытанию, спускаясь к берегу в ту самую ночь, когда, как вы знаете, его злейшие враги ждут случая убить его, разграбить ваш дом и, всего вероятнее, увезти вас от него.
- Увезти меня? Я скорее умру!
- Кто может доказать это ему? Видимость по крайней мере против вас.
- Моя любовь к нему и его доверие ко мне, сэр!
- Его доверие? Разве вы забыли, сударыня, что произошло на прошлой неделе, и почему он вчера уехал?
Единственным ответом был поток слез. Евстафий стоял и смотрел на нее; и братья могли видеть, как дергалось его освещенное луной лицо.
- Ох! - всхлипнула она наконец. - Если я и была непослушна… Разве не естественно желать еще раз взглянуть на английский корабль? Разве вы не такой же англичанин, как и я? Разве у вас нет прекрасных воспоминаний о дорогой старой родине?
Евстафий молчал, но его лицо дергалось больше, чем когда-либо.
- Как мог он узнать об этом?
- Почему бы ему не знать этого?
- Ах! - запальчиво вскричала она. - Разумеется, как ему не знать, раз вы здесь? Вы, сэр, искуситель и шпион. Вы - змея, которая нашла рай в нашем доме и превратила его в ад.
- Смеете ли вы обвинять меня в подобных вещах, сударыня, не имея ни малейших улик?
- Смею ли? Смею все, что угодно, потому что я знаю все! Я наблюдала за вами, сэр, и вы слишком измучили меня!
- А разве не вы испортили мне жизнь, не вы разбили мое сердце? А как я отплатил вам? Пожертвовал собой, чтобы отыскать вас за океаном! И вот моя награда!
- Уходите и не мучьте меня больше! Вы спросили меня, что я посмею сделать. Так вот я, донья Рози де Сото, приказываю вам удалиться немедленно и навсегда, так как вы оскорбили меня, осмелившись говорить о своей любви. Ступайте, сэр!
Оба брата слушали, затаив дыхание, столь же удивленные, сколь возмущенные. Любовь и, может быть, гордость преобразили некогда кроткую и мечтательную Рози. Но это был только мгновенный порыв. Едва только слова вылетели из ее уст, как испуганная тем, что она сказала, она разразилась новым потоком слез. Евстафий спокойно ответил:
- Я ухожу, сударыня, но откуда вы знаете, что я не получил распоряжения и что после ваших странных последних слов совесть не принудит меня подчиниться этому распоряжению: взять вас с собой?
- Меня? С собой?
- Мое сердце болит о вас, оно с радостью отдало бы свою кровь до последней капли, лишь бы не знать последнего ужаснейшего мучения… Сказать вам… - и, вплотную приблизившись к ней, Евстафий шепнул ей что-то на ухо; что именно, братья не слыхали, но в ответ раздался крик, который прозвенел в чаще и согнал всех ночных птиц с ветвей.
- Клянусь небом, - воскликнул Эмиас, - я больше не могу так стоять. Я должен перерезать глотку этому дьяволу.
- Она погибнет, если подле нее найдут его труп.
- А мы погибнем, если останемся здесь стоять, - возразил Эмиас, - потому что на ее крик прибегут негры и найдут нас.
- Вы с ума сошли, сударыня, выдавая себя собственным криком! Негры будут здесь в одно мгновение. Я даю вам последний шанс спасти свою жизнь, - и Евстафий изо всех сил закричал по-испански: - На помощь, на помощь, слуги! Бандиты хотят похитить вашу госпожу!
- Что это значит, сэр?
- Пусть ваше женское чутье дополнит остальное, и не забудьте того, кто спас вас от бесчестья.
Неизвестно, слыхали ли братья последние слова или нет, но, предполагая, что Евстафий открыл их присутствие, оба сразу вскочили на ноги, решив обратиться к Рози с последним призывом, а затем продать свою жизнь как можно дороже.
Евстафий отскочил при неожиданном появлении, но сейчас же узнал громадную фигуру Эмиаса и спокойно сказал:
- Видите, сударыня, я звал не напрасно. Добро пожаловать, любезные кузены. Итак, как вам уж ясно, мое милосердие нашло способ предупредить вашу хитрость, хотя прекрасная леди сдержала слово и пришла на свидание.
- Лжец! - крикнул Франк. - Она не подозревала о нашем присутствии.
- Блаженны верующие! - ответил Евстафий, но не успел он кончить, как Эмиас бросился на него через кусты. Нельзя было терять ни минуты, и прежде чем великан выпутался из сучьев и кустарника, Евстафий сорвал свой длинный плащ, набросил его на голову Эмиаса и бросился бежать, призывая на помощь. Обезумевший от ярости Эмиас пустился в погоню, но через две минуты Евстафий был в безопасности среди группы негров, которые с криками и бормотаньем бежали вниз по тропинке. Эмиас бросился обратно. Франк обратился с горячим призывом к Рози.
- Нет, никогда! Лучше смерть, чем разлука с ним. Уходите! Бога ради, оставьте меня!
- Тогда вы погибли, и я погубил вас!
- Идем сейчас или никогда! - крикнул Эмиас, хватая брата за руку и таща его за собой, как малое дитя.
- Вы прощаете меня? - крикнул Франк.
- Прощаю ли я вас? - и она снова разрыдалась.
Когда Эмиас оглянулся, он увидел, что она спокойно стоит, скрестив руки, и ждет приближения Евстафия со слугами. И Эмиас почти решил вернуться. Оба понимали, что роковое стечение обстоятельств отдало Рози во власть Евстафия. Разве он не имел права подозревать, что они были там по уговору с ней, что она собиралась бежать с ними? И не воспользуется ли Евстафий своей властью? Мысль об инквизиции пронзила обоих.
- Так это была та угроза, которую шепнул ей Евстафий? - спросил Эмиас.
- Да, это! - простонал в ответ Франк. Эмиас Лэй стоял в нерешительности. О, если б Эмиас был один, а Франк был в безопасности дома, в Англии! Напасть на всю эту шайку, убить ее, убить Евстафия, а затем с мечом в руках пробить себе дорогу обратно на корабль иль умереть… Не всели равно? Когда-нибудь он должен умереть! Но Франк! И перед его глазами мелькнуло скорбное лицо матери, в ушах прозвучало ее последнее напутствие: беречь брата. Пусть Рози, пусть весь мир погибнет - он должен спасти Франка.
- Гляди: негры подбежали к ней, миновали ее! Вперед, если жизнь тебе дорога! - и он опять потащил брата вниз по горе, через калитку. Погоня была в десяти шагах от них.
- Франк, - резко сказал Эмиас, - если ты хочешь еще раз когда-нибудь увидеть нашу мать, очнись и бейся. - И, не ожидая ответа, он повернулся и обрушился на своих преследователей, которые, увидев длинный светлый клинок, тотчас обратились в бегство.
Опять Эмиас потащил брата вниз с горы. Тропинка шла зигзагами, и Эмиас боялся, что негры спустятся прямо по скале и отрежут им отступление. Но негры боялись колючих кактусов и были вынуждены идти по тропинке, причем братья (Франк как будто пришел в себя) время от времени поворачивались и грозили им своими мечами. Но тропинка была покрыта камнями, и очень скоро эти камни были пущены в ход. К счастью, они были невелики и летели вкривь и вкось из-за недостатка света. Но что-то будет, когда негры достигнут скалистого берега! Наконец пройдены последние двадцать шагов, отделявшие их от воды.
- Теперь, Франк, беги к лодке изо всех сил, а я задержу этих собак.
- Эмиас! За кого ты меня принимаешь? Мое безумие привело тебя сюда. Ничто не заставит меня вернуться без тебя!
- Тогда вместе!
И, схватившись за руки, братья бросились вперед, призывая своих людей. Лодка была не больше, чем в пятидесяти ярдах, но невозможно было быстро пробраться сквозь камни. Задолго до того, как это расстояние было пройдено, негры очутились на берегу - и разразилась буря.
Ураган больших кварцевых камней засвистел над головами братьев.
- Беги, Франк, наша жизнь на волоске! Матросы, на выручку! А! Что это такое?
Тяжелый камень попал в голову Франка. Теряя силы, он повис на руке Эмиаса. Перебросив брата через плечо, Эмиас опрометью бросился вперед. Камни попадали в него один за другим.
- Стреляйте, матросы! Получайте вы, черные черти!
С лодки раздался залп. Глухой гул ответил ему сзади. Эхо? Нет. Над его головой засвистели пули. К берегу приближалась военная стража. Это она стреляла из мушкетов через головы негров, в то время как те бомбардировали братьев камнями. Если бывают минуты, которые кажутся часами, то сколько часов добирался Эмиас до своей лодки? Увы! Негры подоспели одновременно с ним, а вслед за неграми приближалась стража с обнаженными мечами.
Эмиас стоит по колена в воде, избитый камнями, ослепленный кровью. Лодка то поднимается, то опускается около отвесного каменистого берега. Он хватается за нее, выпускает, падает, вскакивает, почти захлебнувшись; но Франк все еще в его руках. Новый тяжелый удар, смешанный гул криков, выстрелов, проклятий, люди, пена, крики - и больше он ничего не помнит.
Эмиас лежит на корме лодки окоченевший, слабый, почти ослепший от крови. Он смотрит вверх; луна все еще ярко сияет над головой, но лодка уже далеко от берега. Лодка кажется странно пустой. Двое людей гребут вместо шести. Что-то тяжелое давит его грудь. Он толкает, и ему отвечает стон. Он хочет опереться, чтобы подняться, и ему отвечает другой стон.
- Что это?
- Все, что осталось от нас, - говорит Симон Эванс из Кловелли.
- Все?
Дно лодки кажется устланным человеческими телами.
- О, боже, боже! - стонет Эмиас, пытаясь встать. - А где Франк? Франк!
- Франк! - кричит Эванс. Никакого ответа.
- Умер? - вскрикивает Эмиас. - Ищите его, ищите! - и, выкарабкавшись из-под своей живой ноши, он внимательно вглядывается в бледные, окровавленные лица.
- Где же он? Почему вы не говорите? Он умер?
- Потому что нам нечего сказать, сэр, - почти грубо отвечает Эванс. - Франка здесь нет.
- Поверните лодку! На берег! - гремит Эмиас.
- Взгляните на шкафут и посудите сами, сэр! Сильнейший береговой ветер гонит навстречу высокие свирепые волны. Вернуться немыслимо.
- Трусы! Вы бросили его.
- Слушайте меня, капитан Эмиас Лэй, - говорит Симон Эванс, откладывая свое весло, - повесьте меня за бунт, если вам будет угодно, когда мы вернемся на корабль, если мы только когда-нибудь доберемся до него. Мало того, что вы повели нас на смерть из-за прихоти вашего брата, вы еще называете трусом честного человека, который только что спас вам жизнь? И не он один может показать вам свои раны.
Эмиас молчал. Упрек был справедлив.
- Тогда как я сюда попал?
- Том Хорт втащил вас, вытянув из воды. Над вами было Добрых пять футов. Потом он оттолкнул лодку, и в награду ему раскроили череп. Кроме нас двух все свалились. Тогда мы решили, что вы бросили Франка в лодку в ту самую минуту, как вас сшибли. Мы видели, как Вильям Фрост тащил его.
Но Вильям Фрост лежал без чувств на дне лодки. Никакого объяснения от него нельзя было получить. Да и не нужно было.
- Я получил три раны от камней, а этот человек рядом со мной еще гораздо больше, не считая огнестрельной раны в плечо. Так что же - мы трусы?