Естественно, что никто не обратил внимания на черный дымок. Однако через полчаса хозяин-араб заметил в передвижении парохода некоторые странности. Вместо того чтобы спокойно плыть прямо к проливу, он изменил направление и поплыл к паруснику. Моряки переглянулись, а хозяин, немного поколебавшись, отдал приказ развернуться, как бы намереваясь повернуть во французские воды. Этот подозрительный маневр погубил его. Таинственное судно стало приближаться с необыкновенной скоростью. Расстояние между кораблями быстро сокращалось.
"Но почему мы убегаем? - спрашивала себя девушка. - Море никому не принадлежит, и разве я не вправе прокатиться на арабской лодке как на собственной яхте и использовать ее для увеселительной прогулки?"
Ответ не заставил себя долго ждать. Показалось облако белого дыма, оно окутало борт судна, затем послышался разрыв пушечного снаряда. Хозяин парусника вмиг понял этот сигнал и, хотя его судно плавало без флага, вывесил французские цвета. Затем они стали продолжать свой маневр. Еще через пять минут с парохода вырвалось новое облако дыма, в этот раз был хорошо слышен свист снаряда. Выпущенный с математической точностью, он пролетел под бушпритом, чуть не снес нос и, проделав по воде несколько рикошетов, скрылся в волнах. Увидев столь серьезный поворот событий, хозяин отдал несколько быстрых распоряжений, приказав лечь в дрейф. Матросы вытащили длинные ящики и, прячась за низкий парус, выбросили их в море. Но их усилия пропали даром: корабль - а это был крейсер - уже приблизился к ним на расстояние четырех-пяти кабельтовых. Опознавательные знаки указывали, что это было итальянское военное судно. Вскоре к ним подошла шлюпка с гребцами, командиром и пятнадцатью вооруженными матросами.
Девушка, ничуть не испугавшись, следила за всеми передвижениями и спрашивала себя, что бы это могло значить. Все вскоре объяснилось. Матросы, как свирепые разбойники из Молаи, набросились на бедных арабов, которые даже и не думали сопротивляться. Каждому приставили револьвер к виску, и они покорно дали себя связать. Протестовал только Барка.
- Моя не матроса!.. Моя французский солдат!
К нему бросились двое. Алжирец влепил им по здоровенной затрещине, и те, оглушенные, упали на палубу. Девушка вскочила и пронзительно крикнула:
- Этот человек - мой слуга, и я запрещаю вам его трогать!
Офицер ухмыльнулся и проговорил:
- Помолчи, красотка, а не то прикажу тебя штыком проткнуть.
- Так вот как принято обращаться к женщинам в вашей стране! Красотка! Француженки привыкли слышать другие выражения, в особенности от людей в военной форме.
Офицер что-то проворчал, но, видя, как уверенно девушка держится, не стал возражать и повернулся спиной. Барка подскочил и встал рядом с Фрикет, вооружившись массивным железным прутом.
Нападавшие схватили хозяина; затем шестеро моряков с офицером спустились в трюм. Там под запасными парусами лежали прочные, тщательно закрытые ящики. Несколько ящиков подняли на палубу и вскрыли при помощи топора. В каждом из них лежало по двадцать пять ружей Ремингтона со штыком.
Офицер радостно заулыбался. Страшно довольный находкой, он подошел к девушке и с ужасным акцентом стал объяснять:
- Можете мне поверить, это самая настоящая военная контрабанда! Они везли ружья в Абиссинию этому проклятому негусу Менелику.
Пассажирка на какое-то мгновение растерялась; только теперь она начала понимать, чем могло им угрожать столь неожиданное открытие. Все же она возразила:
- Военная контрабанда, а при чем тут я? Я не занимаюсь коммерцией… и не поставляю оружия воюющим сторонам.
- В этом мы разберемся.
- Надеюсь, вы не хотите предъявить мне обвинения?..
Офицер грубо оборвал ее:
- Нас интересуют только факты. Во-первых, кто вы такая?
- Нет, во-первых, скажите, по какому праву вы меня допрашиваете?
- У меня есть на то полное право. Каждая из воюющих сторон конфискует контрабанду, направляемую ее противнику. Отвечайте!
- Будьте повежливее, и я вам отвечу.
- Мадам, скажите, пожалуйста, кто вы и что здесь делаете?
- Меня зовут мадемуазель Фрикет, я совершаю морскую прогулку.
- Фрикет, это не фамилия.
- Тем не менее меня так зовут, и я француженка.
- И вы здесь на морской прогулке?
- Да, мы плавали по заливу Таджора и рядом. Я участвовала в мадагаскарской кампании в качестве сестры милосердия, заразилась лихорадкой и чуть не умерла. Теперь, перед возвращением во Францию, я хотела подышать морским воздухом.
- Еще раз спрашиваю, что вы здесь делаете?
- Возвращаясь с Мадагаскара, я остановилась в Джибути, потому что боялась, что не выдержу путь через Красное море. В ожидании более благоприятного сезона я стараюсь почаще совершать морские прогулки.
- Это звучит не слишком убедительно.
- Вы сомневаетесь в правдивости моих слов?
- Совершенно верно.
- Тогда вы недостойны офицерского звания, и я не стану вам отвечать.
С этими словами она преспокойно разлеглась на своем шезлонге, словно не имея никакого отношения ко всему происходящему.
Итальянец принялся допрашивать хозяина. Тот не стал отпираться и сознался, что в Зейле взял на борт груз с оружием. Город был английским владением, однако это обстоятельство не прекратило вопросов офицера.
- Тогда почему ты вывесил французский флаг?
- Потому что мы были рядом с французскими водами, и я надеялся вас обмануть.
- А сейчас ты идешь из Джибути?
- Да, мы сделали остановку, чтобы запастись пресной водой, а эта женщина попросила довезти ее до Обока. Я согласился, потому что это было мне по пути.
- Она не знала, что вы везете оружие?
- Не знала.
- Ты лжешь! Она ведь француженка и думала, наверное, что женщину не заподозрят в военной контрабанде… Вот почему вы ее взяли с собой: чтобы вернее обмануть нас.
- Неправда!
- Говорю тебе, что ты лжешь! А знаешь, что тебе грозит?
- Меня могут повесить.
- Да, тебе вынесут приговор и повесят.
- Аллах всемогущ, на все его воля!
Во время этого разговора Фрикет по-прежнему с беззаботным видом отдыхала в своем шезлонге. Офицер подошел к ней и заговорил немного учтивее:
- Мадемуазель, к великому сожалению, я вынужден сообщить вам, что вы арестованы.
- Но почему?
- Вы находились на захваченном с контрабандой судне и вплоть до дальнейших распоряжений считаетесь соучастницей преступления.
- Какая глупость! Я только что перенесла тяжелую болезнь… у меня с собой книги, посланные в Мадагаскар из Франции… они доказывают, что я возвращаюсь с Мадагаскара. До этого я была в Японии… Вот уже год, как я уехала из Европы, а вы меня задерживаете!
- Вы замешаны в контрабанде.
- Но ведь я здесь ни при чем! Посмотрите, на ящиках адрес одной английской фирмы из Бирмингема… их подняли на борт в Зейла, где я никогда не была…
- Расскажите все это на суде. А пока вы находитесь в плену.
Видя, что ей ничего не удалось доказать, девушка пожала плечами и прекратила разговор.
Итальянцы остались на судне, экипаж которого без лишних церемоний спустили в трюм. С крейсера протянули трос, прочно закрепили его на носу парусника, который взяли на буксир и торжественно довели до Массауа.
Фрикет сохраняла полное спокойствие, как будто над ней не висело страшное обвинение, угрожавшее высшей мерой наказания. Она рассуждала следующим образом: "Мне хотелось посмотреть, как борются между собой абиссинцы и итальянцы. Ну что ж, теперь мне представится такой случай!"
ГЛАВА 2
Разорительная роскошь. - Незавидная колония. - Что собой представляет Массауа. - Итальянское хвастовство. - Две сферы: маленькая и большая. - Военный суд. - Ненависть к Франции. - Ответ патриотки. - Обвинение.
Массауа, составлявший когда-то гордость итальянцев, теперь превратился в весьма незавидное владение. Этот город и прилегающие к нему территории являются самым обременительным подарком, который Криспи, одержимый манией величия, мог сделать своей стране. Только смертельный враг Италии мог додуматься до того, чтобы присоединить к ней эту раковую опухоль, которая терзает ее, вытягивая все соки. Ничего не поделаешь, великая держава должна иметь колонии, так же как богачу пристало иметь собственный экипаж. Разорительная роскошь может быть не по карману и человеку и государству. Однако она удовлетворяет тщеславие, составляет предмет гордости и служит достаточной компенсацией за причиняемые ею неприятности и огорчения.
Итак, на берегу Красного моря, на 15°30′ северной широты и 37°15′ восточной долготы находится поселок Массауа. Население - 5000 жителей - смешанное: арабы, нубийцы, данакилы, абиссинцы, индусы и греки. Большинство из них - бывшие работорговцы, теперь сменившие род деятельности: в сущности, это настоящие бандиты.
Названная цифра - 5000 - не включает в себя число солдат итальянского гарнизона, которых, к сожалению, требуется очень много; несчастные, попадающие в здешний ад, часто умирают, не выдерживая ужасного климата. Днем стоит сорокаградусная жара, ночью температура не опускается ниже 35 градусов по Цельсию. Средняя температура самого холодного месяца - января - 25°5′, а самого жаркого - июня - 36°9′! Отметим, что среднегодовая температура в нашей Гвиане - 27°, хотя Кайенна, известная своим жарким климатом, расположена всего в 4°56′ от экватора. Жара сама по себе не так уж страшна, гораздо хуже высокая влажность воздуха. В Красном море вода испаряется сильнее, чем в других местах земного шара. В результате воздух здесь, в особенности во время теплого сезона, до предела насыщен водяными парами. И в этой влажной душной атмосфере несчастный европеец ходит, двигается, обливаясь потом, ежеминутно претерпевая жестокие мучения.
Нет ничего удивительного, что здесь свирепствуют тропические болезни: гепатит, дизентерия, злокачественная лихорадка, малярия.
Говорят, что у счастливых народов нет своей истории. Это изречение нельзя отнести к жителям Массауа, имеющим свою историю, короткую и очень печальную. Когда-то эта территория, за которую так ожесточенно бились итальянцы, принадлежала Турции. Султану она была не очень нужна, и он уступил ее в 1866 году хедиву, стремившемуся присоединить ее в силу каких-то географических соображений.
В 1884 году все порты на Красном море были оккупированы англичанами. Та же судьба постигла и Массауа. Однако они не старались присвоить эти земли себе. Во-первых, игра, как говорится, не стоила свеч. Во-вторых, им не хотелось ссориться с негусом. Англичане проявили великодушие и отдали ему Массауа, который не являлся их колонией.
Так Массауа остался под властью хедива до 1885 года. В это время Италия захотела создать свою колониальную империю. Массауа, на который нацелились и хедив и негус, был для итальянцев лакомым кусочком. Италия сыграла роль третьего в споре и преспокойно захватила эту землю. Конечно, стоило это немалых сил и денег. Но у Италии появилась колония, чем она очень гордилась, доходя в своей гордости до абсурда. Достаточно сказать, что итальянское Министерство обороны выпустило карту, которая представляла собой весьма примечательный документ и называлась: Nova carta dei domini e protettorati italiani nell’ Eritrea e regioni limitrofe. Несмотря на плохое качество, карта эта показательна для образа мыслей своих авторов!
Как известно, к французским владениям в данном регионе относятся бухта Таджора с городами Обок и Джибути и прилегающие территории. Вокруг и рядом находятся земли, которые называются сферой французского влияния.
Итальянцы соблаговолили передать Франции в сферу ее влияния площадь, оцененную ими в 6000 квадратных километров, то есть примерно равную обычному французскому департаменту. Но рядом с этой незначительной "сферой" находится сфера итальянского влияния, которая окружает Массауа и не имеет определенных пределов. Она охватывает много земель, рек, гор и поселений, так что в конечном итоге sfera d’influenza italiana простирается на площади примерно пятьсот семьдесят тысяч квадратных километров. Да, здесь нет ошибки: это составляет именно пятьсот семьдесят тысяч квадратных километров, иными словами, территорию по своим размерам намного превосходящую Францию. Когда хочешь иметь "влияние", то хочется иметь его как можно больше! Впрочем, это вполне невинная слабость. Хорошо и составителям карт: они всегда оказываются при деле.
Вместе с тем находятся недалекие люди, которые предаются наивным рассуждениям:
- Франция в Эфиопии? У нее там практически ничего нет… Крошечный кусочек земли - вот и вся сфера… Тогда как Италия - это совсем другое дело. У нее огромное влияние: Абиссиния, Шоа, Галла, часть Нубии и Судана, вскоре она получит долину Нила… Да, Италия - великая держава, соперница Англии… Вот два колосса, им предстоит разделить между собой мировое господство.
Все это не что иное, как простая болтовня и детское хвастовство, на которое не стоит обращать внимания. К счастью, Менелик одним махом, как бильярдный шар, задвинул подальше эту сферу.
Фрикет пришлось побывать в плену и у китайцев, и у мальгашей, а теперь она оказалась пленницей итальянцев. Это был не первый случай ареста французов: вспомним капитана Романи, честного и храброго офицера, которого подвергли аресту вопреки всем международным нормам. Он был невиновен, однако итальянский суд приговорил его к четырнадцати месяцам тюремного заключения.
Юную француженку поместили в настоящую крепость, где каждую дверь охраняли часовые. В течение суток Фрикет должна была предстать перед военным трибуналом, словно она совершила тяжкое преступление.
Судьи восседали в креслах с важным видом, обливаясь потом от жары, затянутые в парадные мундиры, готовые треснуть по швам от малейшего неверного движения. Они радовались, что на скамью подсудимых вместе с обычными преступниками попала порядочная девушка и что им дано право распорядиться ее судьбой.
Итак, председатель суда приступил к допросу. Фрикет отвечала с поразительным хладнокровием и достоинством. Когда она сказала о своем участии в мадагаскарской кампании, судьи недоверчиво переглянулись, а председатель решил повеселить всех своим ироническим замечанием:
- Ах да, Мадагаскар, очередная глупость французов. Их колониальное величие там изрядно пострадало…
Фрикет почувствовала, что лицо ее запылало от негодования:
- У Франции всегда было достаточно славы и величия, ей не могут повредить мелкая зависть и насмешки, в особенности со стороны итальянцев.
- На что вы намекаете, мадемуазель?